Эпилог

Площадь Гриммо, 12; три года спустя.

"С уважением, Г.Дж. Поттер"

Юноша подписал письмо, невербально высушил чернила и отложил пергамент в сторону. Удивительное дело, но ни чары, которые когда-то наложил на дом Орион Блэк (и большую часть из которых новый хозяин снимать не стал и не собирался), ни его собственные, ни хищная каменная гаргулья, обнаруженная в подвале и переселённая на крышу, не останавливали сов от фанатов и редких вежливых и разумных журналистов (большинство предпочитали брать героя "в поле", а не спрашивать разрешения на интервью). Впрочем, он не слишком возражал. Если поначалу обилие почты утомляло, то, выдержав совместную атаку Кричера и Джинни ("Достали уже!" — "Кричеру их сжечь, хозяин?", "Гарри, они искренне тебя любят, ты для них — символ победы, символ мира" — "Осточертело мне быть символом!", "Кричер, оставь..."), Гарри смирился с этим явлением и даже стал получать от него радость. Были письма, полные слепого восхищения и слов, которые к нему самому не имели никакого отношения; были такие, от которых в груди разливалось тепло, и такие, от которых сдавливало горло. Разные были письма...

В конце концов он просто выделил для эпистолярных дел вечер четверга, а друзья выучили заклинание окрашивания, чтобы Гарри хотя бы по цвету конверта отличал личную почту .

Случались, однако, и казусы. Ну, а как же без них?

Сегодня был не четверг, а всего лишь вторник, но Джинни с Кричером в четыре руки хлопотали на кухне, а он сам куковал в кабинете. Причиной такого нарушения распорядка являлся приезд на заснеженный Альбион долгожданных гостей: австралийской компании (как назвал их Рон) — родителей Гермионы и Элли с сыном и Нилой. Несмотря на возможность перемещения правительственным порталом, летели самолётом — чтобы не привлекать лишнего внимания. Гермиона с Роном, естественно, встречали.

Гарри тоскливым взглядом окинул стопочку непросмотренных писем. Шесть! Целых шесть осталось! И когда-то в этой жизни он жаловался, что ему не с кем переписываться?

Раздался громкий стук в дверь, вопль миссис Блэк, звон упавшего чего-то, сдвоенный визг Кричера и Джинни, и Гарри понёсся открывать, по дороге наложив на буйный портрет невербальную заглушку. И только увидев стоявших на пороге Невилла и Луну, сообразил, что для будущих супругов Уизли и остальной компании как-то рановато. Потому как Невилл, по его расчётам, должен был быть в Хогвартсе, а Луна – в горах Андалусии.

Впрочем, положение спасла Джинни, выбежавшая в прихожую прямо в фартуке. Она без умолку болтала, пока гости разувались-раздевались, а потом увела Луну на кухню. Гарри же повёл Невилла в кабинет – рассказывать.

Кричер, увидев «мисс Луну», пришёл в ужас, но всё же отправился наверх ещё раз проверить комнаты для гостей, чтобы дать мисс Джинни с мисс Луной поговорить наедине

В кабинете, в отличие от кухни, царили не жар и чад, а озадаченность и неловкость.

— Гарри, я ж тебе писал... — с удивлением наблюдая за другом, пробормотал Невилл.

Тот, услышав это, хлопнул себя по лбу, неопределённо махнув рукой в сторону письменного стола, обитого зелёным сукном, а затем вдруг прекратил ходить по комнате, резко сел в кресло и, виновато глядя на одноклассника, выдал:

— Невилл, ты меня прости, пожалуйста, что раньше не сказал. Я тебе верю как себе, просто так надо было...

Несмотря на совершенно другую атмосферу, тема разговора в кухне была той же самой. Однако протекал он гораздо оживлённее. Возможно, потому что Джинни не решала скрыть некоторые факты. Возможно, потому что у Луны родители не лежали на пятом этаже Мунго. А может, потому что женщины более склонны к беседам? Кто знает?

Вручив подруге таз с тестом — от греха подальше, пусть мешает — Джинни неожиданно обнаружила, что не знает, с чего начать.

— А ты начни с начала, — посоветовала Луна.

Оказывается, не видя человека полгода, можно отвыкнуть, что он отвечает на вопросы, которые ты ещё не успел задать.

— Да я и сама не уверена, где там начало, — призналась Джинни. — В общем... Помнишь, три года назад Гарри с Гермионой в Австралию ездили, к её маме с папой?

— Помню, — кивнула Луна, ободряюще улыбнувшись.

— Вот. Оказалось, что у Сириуса сын остался, а у Беллатрикс Лестрейндж — дочь, и живут они в соседнем доме от гермиониных родителей. Знаю, звучит как бред, да и мне самой Гарри только неделю назад рассказал… Говорит, они с Гермионой молчать решили, пока они сюда не соберутся, потому что те, кто от Пожирателей пострадал, дел натворить могут...

У Джинни дрогнули руки, словно она хотела закрыть ими лицо, но в последний момент удержалась. Луна заметила:

— Но ведь действительно могут. И не сердись на Гарри, что он тебе не сказал ничего.

— Я же за него замуж собралась... Я не сержусь… Я… Просто не понимаю, — грустно ответила Джинни, немного заикаясь от волнения.

— Он как лучше поступил — вот увидишь, — просто сказала Луна, и от её простоты почему-то стало легче. — Если он решил с тобой прожить жизнь, значит, больше всех доверяет.

— Утешаешь, — вздохнула Джинни. — А сама-то не сердишься?

— Зачем? — удивилась Луна. — Когда после человека что-то хорошее на земле осталось, это ведь здорово. Тем более, если человек неправильную жизнь прожил. А ребёнок — это самое хорошее, что бывает на свете. Кстати, — заметила она, — вы тут здорово всё переделали. В доме. Светло стало.

Иногда непосредственность Луны убивала, а иногда — наоборот.

— Да. Я и забыла, что ты ещё не видела. Гарри, как школу закончил, за переделку взялся. Теперь — вот, — она обвела рукой просторную и действительно ставшую светлой кухню. — Правда, с портретом ничего сделать не можем.

О каком портрете идёт речь, уточнять не требовалось.

— А если попробовать договориться? — предположила Луна.

— Попробуй, — незло фыркнула Джинни. — Мы уже всё перебрали. Разве что Малфоев в гости пригласить осталось. Даже Кричер ничего сделать не может — Гарри один раз приказал сгоряча, так он сразу бросился пальцы в кипяток совать. Еле остановили.

Луна в ответ на это загадочно улыбнулась и снова сменила тему:

— А мне в Испании одна женщина заклинание показала для пышного теста...

Когда Гарри и Невилл спустились в кухню, их взору предстала грандиозная картина: девушки, походившие на плохо окрашенные гипсовые фигуры, осторожными движениями палочек отчищали кляксы теста от стен, пола, потолка и всех остальных поверхностей, а между ними, причитая, суетился Кричер...

Не прошло, однако, и получаса, как общими усилиями удалось восстановить чистоту и порядок и замесить новое тесто. При этом ничего из уже готовившегося не пригорело, не убежало и не было опрокинуто. Часы отсчитывали минуты до прихода гостей, работа команды поваров двигалась к завершению, и незадолго до времени икс Джинни ловко подхватила Невилла под локоть и увела инспектировать домашнюю лабораторию, справедливо рассудив, что нечего приехавших вчетвером встречать, а Невиллу неплохо бы и отвлечься. А что для зельевара лучшее отвлечение? Правильно...



Гарри молча наблюдал, как Луна глазурью разрисовывает печенье, и периодически посматривал на колдовавшего над рагу домовика.

— Гарри, ты ей цветы подари, — неожиданно услышал он и поднял глаза на Луну: как раз в этот момент хозяин дома думал, что же ему делать с обидой Джинни на его молчание – ведь явно обиделась…

— Цветы?

— Ну да, цветы. И неважно, что банально.

Как портрет Вальбурги Блэк отнесётся к появлению в доме новообретённых родственников, Гарри не догадывался и не хотел даже предполагать. Зато как сварливая старуха встретит аж трёх маглов сразу, он знал наверняка. Поэтому незадолго до того, как вся компания должна была, по его подсчётам, достигнуть площади Гриммо, Гарри тихо, чтоб не разбудить треклятый портрет, вышел в коридор, палочкой отодвинул портьеры, которые его скрывали, быстро наложил невербальную заглушку и задёрнул их обратно, одновременно склеивая заклинанием.

Увы, прицепить их к самому холсту или друг к другу Заклятием вечного приклеивания было нельзя, потому что тогда пропала бы возможность отключать звук — портрет, к сожалению, поддавался только прямому воздействию. Временное же заклинание, которое Гарри использовал сейчас, подходило разве что для особых случаев — держалось недолго, а накладывать на один и тот же объект его можно было лишь раз в два-три часа, а если чаще — магия не срабатывала. Однажды, прошлым летом, Рон притащил из "Норы" — видимо, из отцовских запасов — магловский суперклей и со злорадной усмешкой скрепил им края портьер, скрывавших светлый лик мадам Вальбурги. В результате они все проснулись среди ночи от душераздирающего воя, который из-за намертво склеенных бархатных занавесок даже заглушить не могли. В конце концов, прихватив с собой Кричера, ребята дружно отправились досыпать в "Нору", а утром Гарри при помощи домовика, ушных затычек и двух литров волшебного растворителя полтора часа решал проблему, попутно пытаясь наложить на изнанку портьер звукоизолирующие чары. Ничего не вышло. И сейчас он тихо надеялся, что пунктуальная Гермиона не подведет. Её родители, Элли, Нила — взрослые люди, но начинать знакомство ребёнка с домом со стресса совсем не годилось.

К чести ли Гермионы, авиакомпании ли, или лондонских таксистов, они пришли, когда портрет всё ещё был не в состоянии присоединиться к встрече. Гарри тепло поздоровался с родителями подруги, побывал поочерёдно в объятиях Нилы и Элли, но было прекрасно заметно, что всё его внимание принадлежит Альтаиру. За три года, что Гарри его не видел (фото — не в счёт), Таир вырос практически в полтора раза и теперь доставал макушкой до пояса долговязому Рону. Они-то и вошли последними, и мальчик, стоило ему увидеть старшего друга, по которому он ужасно соскучился, бросился тому на шею.

Гарри чуть было не закружил ребёнка над землей, вовремя вспомнив, что в коридоре, вообще-то, узко...

Пока все проходили в дом и разбирались, что да как, Таир успел спросить, указывая пальцем на траченые молью бархатные портьеры, на его взгляд, совершенно не подходившие ко всему интерьеру:

— Гарри, а что там?

Гарри всполошился, что было с точки зрения мальчика очень и очень подозрительно, и поспешно сказал:

— Потом покажу. Пошли руки мыть, а после этого — хочешь, гаргулью на крыше посмотрим?

— А она зачем? — деловито осведомился Таир.

— Письма от поклонников перехватывать, — ответил Гарри, осторожно опуская парня на пол, — и есть.

— Справляется? – прежним тоном спросил тот.

— Не очень, — честно сказал молодой волшебник, — но опасные всё-таки ловит.

— Тогда посмотрим, — милостиво согласился мальчик.

Обедать единогласно решили где-то через час, немного отдохнув с дороги. Гермиона повела своих родителей и Элли показывать их комнаты, Луна Нилу — в домашнюю лабораторию. Удивительно, но они мгновенно нашли общий язык. Гарри и Рон остались с Альтаиром.

Они втроём вылезли на крышу через чердачное окно, и, пока Таир бессовестно дразнил гаргулью, Рон шепнул другу:

— Наш парень растёт. Когда из аэропорта ехали, машину в розовый перекрасил. Шофёр, бедолага, понять не мог, чего все косятся...

Гарри ухмыльнулся, представляя картину, и почувствовал острое сожаление от того, что Сириус не может видеть, каким растёт его сын. Гаргулья чихнула на нарушителя своего покоя голубиными перьями, после чего вдруг пошёл дождь из...смородинового киселя. Как определил Рон, опрометчиво попробовав субстанцию на вкус.

— Стихийный выброс, что ли? — удивился Гарри.

У Таира вид был одновременно виновато-серьёзный и какой-то шкодливый. Похоже, такое случалось не впервые.

— Погоди, скоро ещё Тедди подрастёт, — заметил Рон.

Очистить всё от киселя не помогали ни эванеско, ни экскуро, поэтому Гарри позвал Кричера. Тот, ухитрившись убрать всё одним щелчком пальцев, начал говорить, что "хозяин Гарри совсем-совсем не умеет управляться с детьми", и тут разглядел Таира как следует. К чести мальчика, прежде домовых эльфов никогда не видевшего, он не растерялся. Кивнул головой, держа руки по швам, и представился:

— Меня зовут Альтаир. А вы кто?

Гарри вспомнил, как сам повёл себя, впервые встретив Добби. Чёрт, гости в доме, а его упорно тянет в тоску по ушедшим. Рон заметил, что что-то не так.

— Друг, чего у тебя такая кислая мина?

— Да, так, вспомнил, — с некоторым усилием улыбнулся Гарри.

А Кричер тем временем пытался выйти из ступора, в который его вогнало знакомство с мальчиком. Хозяин Гарри предупреждал, что за гости будут, долго говорил об этом со старым эльфом, но не поведал, какие они из себя. Домовик, склонившись в приветствии, проскрипел:

— Кричер, молодой господин Альтаир, домовой эльф.

И впоследствии, несмотря ни на какие увещевания со стороны Гарри и остальных, обращался к мальчику только так.



Второй сюрприз Таир преподнёс взрослым вечером, во время обеда, плавно перетёкшего в ужин. В какой-то момент, отвлёкшись от разговора, Гарри заметил, что ребёнка нет за столом. Впрочем, Кричера, которому на всякий случай было поручено присмотреть, не было тоже, и молодой человек успокоился.

— А что там в коридоре, за занавесками? — задала вопрос Нила, как раз перед этим слушавшая его рассказ про переделку дома.

— Портрет, — с напускной мрачностью ответил Гарри. — Прежней хозяйки, бабушки Таира. С поганым характером и громким голосом.

— Снять, понятно, никак? — усмехнулась девушка.

— Крич не может, заклинания не помогают, её кровные родственники — и то проверяли, — проговорил Гарри, решив не углубляться в тему: с роднёй Нила ещё успеет познакомиться. — Знаешь, иногда домой прихожу и думаю попросить у Кингсли ребят из Отдела Тайн. Глядишь, и снимут...

— Не надо снимать бабушку, — раздался голос сзади.

Оказывается, сидя спиной к двери, Гарри не заметил, как Таир вернулся в кухню, а остальные не обратили на это внимания.

— Гарри, не снимай, пожалуйста, — снова попросил мальчик, подходя поближе. — Ей и так тут одиноко. Поэтому и злая.

У всех из присутствующих, кто был знаком с портретом Вальбурги Блэк хотя бы немного, просто-напросто отпали челюсти. Одна только Луна задумчиво улыбалась, попивая чай из своей любимой кружки. Первым отошёл Рон:

— Ты что, с ней разговаривал?

— Да! — с вызовом ответил мальчик. — Бабушка сказала, что очень хочет познакомиться с мамой, только позже.

И с гордым видом вышел обратно в коридор.

Немая сцена. Стоп-кадр.

Позже, когда почти все уже разбрелись, а сам Гарри вместе с Джинни, Луной и Нилой убирали со стола, юноша спросил:

— Нила, а как ты смогла к нам выбраться вместе с семьёй? Писала же всё, что не получится...

Девушка сверкнула глазами и горделиво зарделась:

— Я закончила обучение у своего Мастера.

— Мастера? — не понял Гарри.

— Совершенствоваться в приготовлении зелий можно бесконечно, — пояснила колдунья, — но по достижении определённого уровня зельевару присваивается звание Мастера, даётся право брать учеников — на любой срок, какой он сочтёт нужным. По завершении ученичества нужно сдать экзамен, чтобы подтвердить свою степень — чаще всего только третью, после чего можно, например, устроиться в клинику или аптеку, варить зелья, разрешённые для этой степени, на заказ. Многие достигают второй, первой — уже мало кто, ну а звания Мастера, сам понимаешь, почти никто не удостаивается.

— А у тебя какая степень? — спросила Луна, одним движением палочки отправляя в раковину стопку тарелок.

— Первая, — ответила Нила, присоединяя к ним свою стопку, — мой Мастер велел поднабраться опыта, прежде чем... Лучше процитирую: "Мисс Льюис, надеюсь, прежде чем прыгать выше головы, вы как следует потренируетесь".

Все засмеялись, вразнобой поздравили девушку с повышением, после чего она как бы между прочим добавила:

— А вообще — ещё и отец Стефан уговорил. Под предлогом, что ему внутренний голос велел отправить меня в Англию.

Гарри, помогавший невесте мыть огромный котёл из-под жаркого, улыбнулся своим мыслям: он был твёрдо уверен, что, не родись святой отец сквибом, стал бы отличным прорицателем без каких-либо подручных средств.



В это же самое время, на другом конце света, упомянутый Нилой внутренний голос отца Стефана держал в руках чашку ароматного утреннего кофе с чесноком и наслаждался дружеским обществом.

— Я уже и позабыл, как ты выглядишь без бороды, — промолвил падре.

— Пока я учил эту девочку? — уточнил его собеседник.

— Не такая уж она девочка, — ответил отец Стефан. — Совсем немного, и тебя обгонит.

— Посмотрим, — скептически отозвался его друг, — возможно, ты прав.

The End.