Глава 1. Свет и тени.
Часть 4

Паркинсоны. Эта семья вновь не давала Драко покоя. Его мучила мысль о том, что такого мог сотворить Люциус, за что потом ему пришлось давать Непреложный Обет.

Вообще, это его уже не должно было интересовать, ведь он-то сам не давал Нерушимую Клятву, а отец уже в могиле, но...

«Что ж они так вцепились в меня?» - раздраженно думал он, спускаясь в подземелья Слизерина после своего дежурства.

Его богатство - это одна из причин, но ведь он не единственный такой аристократ. Почему не Забини?

- Черт! - злобно выкинул Малфой, поворачивая за угол.

- Разговариваешь сам с собой? - прямо перед ним, словно из ниоткуда возникла та, о которой он сейчас думал.

- Не твое дело, Паркинсон, - он презрительно скривился, и собрался было пройти мимо, но девушка вцепилась в его руку, чуть выше локтя.

- Ты ведь не бросишь меня здесь одну? - капризно проговорила Пэнси. - Иначе я на тебя обижусь.

- Скажи на милость, когда меня это останавливало? - стряхнув ее руку, Малфой развернулся и уже сделал несколько шагов вперед, когда услышал:

- Что-то ты тянешь со своим заданием. Или эта грязнокровка не по зубам тебе? - усмехнулась она. - Так давай я помогу.

- Пэнси, ты дура, каких только поискать, - сквозь зубы процедил Драко. - Если я сейчас начну что-либо предпринимать, это выдаст меня! Всех нас! Не забывай, что Грейнджер у нас одна из «Золотых», свергнувших Темного Лорда.

- И что теперь? Ждать окончания школы? Думаешь, потом у тебя получится остаться незамеченным?

- Думаю, да, - ядовито отозвался Малфой. - Ах, да... - в его словах засквозила наигранность. - Ведь ты еще не в курсе основных планов. Странно, что Астория не просветила тебя.

Пэнси бесил тот факт, что в элиту Темных - так скромно они себя называли - входили только те, у кого уже были метки. Они предпринимали что-то, но пока молчали.

- Если будешь медлить с Грейнджер, то я сама выполню за тебя твою работу, - раздраженно выпалила слизеринка и почти пожалела о сказанном, потому что в следующее мгновение к ней подскочил Малфой и, толкнув к стене, сомкнул обе руки возле ее шеи.

- Если хоть пальцем тронешь, - гневно зашипел он, сильнее сдавливая ее горло. - Я... убью тебя.

На глазах у Пэнси выступили слезы. Не потому что она плакала, а из-за удушья, мешавшему свободному доступу кислорода в легкие. Он действительно чуть не задушил ее. Буквально в последние секунды он отпустил ее шею и отошел назад. Слизеринка сползла по стене. Сквозь судорожный кашель, она жадно глотала ртом воздух. Драко присел на корточки рядом с ней и, склонившись к ее уху, зашептал:

- Ты уяснила теперь, что связываться со мной опасно? - улыбнувшись, он обнажил зубы в волчьем оскале. - Ну что? До сих пор хочешь выйти за меня?

И, не дождавшись ответа, он ушел по направлению к слизеринской гостиной.



План, о котором упомянул Малфой, действительно существовал. Знали о нем только он, Макнейр, Нотт, Харпер и Гринграсс-младшая. Те, у кого на предплечьях имелись бледные, безжизненные отметины в виде змеи, выползающей из черепа.

План этот заключался в том, что, не дождавшись окончания Хогвартса, они покинут школу и, выбрав себе главаря (нет, это не новый Темный Лорд и не его наследник, просто они нуждались в ком-то, кто мог бы вести их, ведь в любом стаде должен был быть вожак), будут раскалывать свои души, подобно Волан-де-Морту, когда тот сотворял крестражи.

К сожалению, книги, в которых подробно описывался акт сотворения крестража, были сожжены сразу после Финальной битвы, поэтому слизеринцы не могли последовать примеру своего покойного предводителя.

Зато были другие заклятия, служащие щитом. Для них также требовались определенные обряды, раскалывающие душу. В дальнейшем такие заклятия, словно купол, ограждали хозяина от грозящей ему опасности. Конечно же, они были не вечны, поэтому, спустя какое-то время, обряд совершался повторно.

Покинув Хогвартс, они фактически развяжут себе руки. Покончат с оставшимися грязнокровками и будут мстить за родителей и друзей, которых они потеряли по вине Поттера и его доброжелателей. Скрываясь от Министерства, которое обязательно объявит тревогу, узрев исчезновение некоторых учеников, они укроют свои дома охранными заклинаниями темных сил и будут вершить свою месть.

- Юношеский максимализм, - как-то раз сказала Нарцисса Малфой, когда ее сын обмолвился о том, что ради нее отомстит за смерть отца.

Она уже не пыталась отговорить его от этой затеи, так как ранее все попытки не увенчивались успехом. Она просто свыклась с этим. Драко был истинным сыном своего отца, поэтому какое-либо вмешательство извне, всегда воспринимал в штыки. Яблоко от яблони, как говорится.

В сердце оставалось только лишь безмерное волнение за сына. И бесконечная любовь... Только он один у нее остался, только ради него она теперь живет.



Когда Гермиона узнала, что Лаванда Браун спала с Малфоем, ее отношение к этой девушке немного изменилось. Конечно, не в ее правилах было осуждать гриффиндорку за это, но всё-таки она никак не могла взять в толк ее мотивацию. Неужели Лаванда испытывала чувства к Малфою? Если да, то - как такое возможно? Ведь он враг. Хотя... сердцу не прикажешь. И знаменитая история любви Ромео и Джульетты, служит тому доказательством.

«Так, стоп, Грейнджер!» - оборвала она свои мысли.

Еще не хватало, чтобы Лаванда была влюблена в Малфоя, как Джульетта в Ромео. Ведь слизеринец в роль знаменитого героя-любовника совсем не вписывался. Единственная подходящая роль для него в этой повести, по мнению Гермионы, был флакончик с ядом, который выпил Ромео.

Тут девушка поймала себя на мысли, что жалеет Лаванду. Вот уж воистину Мать Тереза. Прав был Малфой.

- Здравствуй, Грейнджер.

Ну, вот. Малфой.

- Легок на помине, - буркнула она, не отрывая взгляд от пергамента с заданием по Нумерологии.

- М-м-м... ты думала обо мне, - слизеринец был в каком-то приподнятом настроении.

Он медленно расхаживал по гостиной в поисках некоего агрегата, который ему вчера оставила очередная... гм... девушка. В роли агрегата выступила нижняя часть нижнего белья упомянутой.

- Хочешь честно? Я думала о Лаванде и о том, как гнусно, наверное, ты с ней поступил, так что не льсти себе, Малфой.

Как презрительно прозвучала его фамилия в ее устах.

- Заткнись, Грейнджер! Не суй свой нос туда, куда не просят. Учи свою теорию, ведь практика для грязнокровок - непосильный труд. Точнее, они вообще для нее не приспособлены, учитывая вышеупомянутое происхождение.

У него получилось ткнуть ее в больное место. Вообще-то, у него всегда получалось, когда он этого хотел. Гермиона встала из-за стола и, набрав в легкие побольше воздуха, гневно выпалила:

- Никакой корреляции между чистотой крови волшебника и магическими способностями нет! - она нервно собрала со стола все свои учебники и поднялась к себе в комнату.

Драко даже не стал ее останавливать. Более того, он ничего не сказал в ответ на ее выпад. Слизеринец получил свою сегодняшнюю дозу и, скалясь, стоял теперь посреди гостиной, полностью удовлетворенный ее реакцией. Но длилось это недолго. Спустя пару минут, Малфой почувствовал ущерб от того, что ее нет рядом.

«Черт возьми! Что же ты со мной делаешь?!» - разъяренно подумал он.

Время подходило к дежурству. Отлично, теперь ему можно будет отыграться на ненавистных гриффиндорцах.

Так он и поступил. Отобрав у пойманных проштрафившихся учеников отважного факультета кучу баллов, Малфой после своего дежурства бесцельно бродил по Хогвартским коридорам и случайно оказался на третьем этаже. Раньше вход сюда был строго воспрещен, а теперь здесь просто мало кто бывал. Обычно этот этаж считали абсолютно бесполезным. Блуждая в полном одиночестве, слизеринец случайно наткнулся на большое запыленное зеркало в старинной тяжелой оправе.

«Зеркало, показывающее самые потаенные желания?» - мелькнуло у него в голове.

Да, так и было. Но Малфой не хотел глядеть на свое отражение, убеждая себя в том, что и без него знает, чего хочет. А точнее, кого.

«Наверняка, в этом стекле отобразится чертова грязнокровка», - думал он.

Слизеринец пошел вдоль стены, чтобы случайно не увидеть в зеркале ее образ. Но чего же он боялся? Что такого будет, если все же она там покажется? На самом деле Драко боялся увидеть не Грейнджер. Точнее, он знал, что там будет именно она, но не знал в каком состоянии. Не хотел знать. Пока... Вдруг она будет мертва? Вдруг это его потаенное желание? Да, Драко Малфой боялся заглянуть в глубины своих тайных желаний и не хотел признавать этого.

- Проклятая грязнокровка! - неожиданно для самого себя выкрикнул он в сторону зеркала.

- Малфой, - услышал он чей-то тягучий низкий голос. Он не спрашивал, а утверждал.

Оглядевшись по сторонам с протянутой рукой, крепко сжимающей волшебную палочку, на конце которой горел неясный огонек, слизеринец так никого и не обнаружил поблизости.

- Кто здесь? - грубо спросил он.

- Обернитесь, - последовал ответ.

Малфой резко обернулся. Его взору предстал большой портрет в золоченой раме, на котором был изображен предпоследний директор школы Чародейства и Волшебства Хогвартс.

- Профессор? Какой сюрприз, - из его уст буквально сочился сарказм. Уж кого, а Снейпа он здесь увидеть не ожидал и тем более не желал.

- Взаимно, Драко.

Глаза Снейпа на портрете выглядели точно так же, как и при жизни профессора. Точно такой же уничижительный взгляд, буквально проникающий в глубины сознания и считывающий все самое сокровенное. Недаром бывший профессор Зельеварения и Защиты от Темных Сил считался искусным оклюментом и добился не малых успехов в Легилименции.

- Почему ваш портрет здесь, а не в кабинете директора? - зачем-то спросил Малфой.

- Потому что я так захотел, - надменно ответил Снейп. - Видите ли, я в некоторой степени интроверт. А вот что вас сюда привело?

- Я гулял, - небрежно ответил слизеринец.

- Странное совпадение... Вы напомнили мне одного человека, - загадочно произнес профессор. - Позвольте узнать, Драко, о какой грязнокровке шла речь?

- Какая вам разница?

- Я хочу показать вам кое-что. Ступайте прямо, затем поверните налево. Третья дверь, - сообщил покойный крестный отец Малфоя и поспешил ретироваться с этого портрета. С минуту поколебавшись, его крестник все-таки решил туда последовать.

Это место оказалось заброшенным кабинетом, но в темноте было не разобрать каким именно.

- Бывший кабинет Защиты от Темных Сил, - пояснил Снейп, будто прочитав его мысли... Хотя, почему же «будто»?

Теперь он красовался на другом портрете. Меньшего размера и с обыкновенной деревянной рамой.

- До того, как этаж закрыли, здесь велась размеренная жизнь учеников, и даже проводились уроки.

- Зачем вы позвали меня сюда? - спросил Малфой.

- Хочу познакомить вас с человеком, которого вы мне напомнили... Возьмите этот флакон, - он указал на полку с какими-то сосудами.

- Который? - Малфой непонимающе уставился на разнообразное количество колб.

- На нем должны быть изображены две буквы.

Слизеринец начал приглядываться. Действительно, среди множества разных надписей, он обнаружил флакон, который носил название:

«Л.Э.»

- Этот, - кивнул Снейп. - А теперь возьмите его и посмотрите мои воспоминания. Омут за мной.

Сразу после его слов, портрет открылся, словно разъем в чью-то гостиную, только очень маленькую, и из темноты показался омут памяти.