Глава 5

– Добро пожаловать в Выручай-комнату.
– А... она существует? – выдавила я через пару секунд, не веря своим ушам. Слухи ходили, но подтверждать их никто не спешил.
– Весьма, – бодро заметил Люпин и сделал приглашающий жест в сторону небольшого уютного диванчика, стоявшего у камина. Я села и принялась вертеть головой.
– Как ее открыть? – не сдержавшись, выпалила я.
– Все просто: нужно только три раза пройтись мимо стены напротив гобелена с балетной школой троллей и сильно сосредоточиться на том, что тебе от комнаты нужно. Сейчас я попросил ее предоставить нам место для разговора, и мою просьбу она выполнила в лучшем виде. Но ты же понимаешь, что это строжайший секрет? – осведомился он.

Я поспешно кивнула. Вот тебе и отличное место для свиданий. А я голову сломала. И кстати, зря я смеялась над Обри, когда он изъявил желание отыскать Тайную комнату. Вот ее альтернативная версия, разве что без мифического чудища.
Римус какое-то время изучал гриффиндорское знамя, висевшее на стене, а затем произнес:
– Лили, расскажи мне, что у вас с Джеймсом?
Я поперхнулась воздухом. Он не в курсе, что прошлой ночью я потеряла с ним девственность? Точно, утром в комнате его ведь не было.
– Ничего, – удрученно призналась я. – Во всяком случае, он не давал мне понять, что в наших отношениях что-то изменилось.
Ну да, говорил, что ни о чем не жалеет, но не более.
– То есть?
– Ты... ничего не знаешь? – запинаясь, выдавила я.
Он отрицательно покачал головой.
– Мы переспали прошлой ночью, – на одном дыхании выпалила я. К черту скрывать то, что скоро наверняка обнаружится! Никогда не поверю в то, что Поттер скроет от друга столь грандиозное событие. Да и потом, я знала, что могу доверять Люпину как самой себе. Если я попрошу его, он ничего не скажет даже Джеймсу и Сириусу.
Люпин задумчиво потер переносицу. Я съежилась, ожидая града презрительных реплик, которых все не было. Ну конечно, как я могла забыть, Люпин ведь самый мирный из мародерской четверки. Как высказался однажды Поттер, он и флоббер-червя не обидит.
– Знаешь, а я не удивлен, – наконец заговорил он. – Меня больше удивляет, что ты так долго продержалась.

Захотелось огреть его чем-то тяжелым. Внезапно у меня на коленях материализовался большой медный подсвечник. Я хмыкнула. Похоже, Выручай-комната слишком буквально реагирует на желания своих посетителей.
– То есть вы меня практически шлюхой считаете? – повысила голос я.
– Нет, конечно, я вообще такого не говорил, – отбрил выпад Люпин. – Я же не слепой, Лил. Может быть, ты и не замечала, но мне-то со стороны прекрасно видно как ты на Джима смотришь. Наверное, я не так выразился. Ожидаемо было вовсе не то, что вы рано или поздно переспите, а то, что ты его все-таки любишь.
Краска залила мои щеки. Что, весь Хогвартс об этом знает?
Люпин, словно прочитав мои мысли, поспешил меня успокоить.
– Не бойся, никто ни о чем не догадывается, если тебя это тревожит. Мы не обсуждаем тебя, честное мародерское.
– Разве честному мародерскому можно верить? – пробормотала я. А потом меня как будто прорвало. – Римус, я не знаю, чем заслужила столь ужасную кару! Нам было так хорошо вместе, по крайней мере, мне точно, но до сегодняшнего дня я не сомневалась в том, что и ему тоже! Я отдала ему свою душу, сердце и тело, а буквально через несколько минут обнаружила его снова в объятиях этой куклы Барби! Почему он так со мной, за что?! Он просто воспользовался мной, когда ему требовалось это! А я уже нафантазировала себе невесть чего! Тьфу!
Римус выслушал мою пламенную тираду молча, хмуро глядя в камин. Высказав все, что накопилось у меня в душе за столь короткий промежуток, я почувствовала себя опустошенной. На самом деле я еще много чего могла бы сказать, но не хотелось лицезреть свернутые в трубочку уши Люпина.
– Лили, поверь мне, сегодня, когда он явился в Большой зал, я впервые в жизни видел на его лице такую идиотскую счастливую улыбку. Он тоже любит тебя, можешь в этом не сомневаться. Иначе, почему он на протяжении стольких лет упорно звал тебя на свидания?
– Потому что не мог смириться с мыслью, что в школе нашлась одна такая упрямая дурочка, посмевшая отказать ему! Если бы он и вправду любил меня, то не спасовал бы, а продолжал настаивать на своем! И вот когда я уже почти была готова сдаться, он резко перестает обращать на меня внимание и начинает встречаться с Нарциссой! Что я должна думать, а?
– Тут нам гордиться нечем, – смущенно признался Люпин. – Это мы с Бродягой и Хвостом уговорили его хотя бы на время забыть о тебе и обратить внимание на кого-нибудь еще. Знаешь русского поэта Пушкина? Как он говорил, "чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей". Джеймс долго не соглашался, но против мужской природы не попрешь.
Этого он мог бы и не говорить. И козе понятно, что здоровый молодой организм имеет право требовать свое.
– Он сказал мне, что расстался с ней, – безжизненно прошептала я, свернувшись в клубочек и укрывшись бордовым пледом, который возник сразу же, стоило только подумать о нем.
– И он сказал тебе правду. То, что ты видела сегодня в Большом зале, еще ничего не значит. Он просто поддержал ее в трудную минуту...
– Да, а сейчас он с увлечением строит планы, как бы сорвать ее свадьбу с Малфоем!
– Все-таки она кузина его лучшего друга. Он обязан помочь ей хотя бы из чувства солидарности с ним.
– Ничего он ей не обязан! – закричала я не своим голосом. – Римус, прости меня, но у меня больше нет желания продолжать этот разговор. Мы просто не слышим друг друга.
– Прости меня за то, что я его вообще затеял. Но если я могу тебе чем-то помочь, ты можешь смело обращаться. Буду только рад, если вы с Джеймсом, наконец, схватите свое счастье за хвост.
– Спасибо, – прошептала я. После истеричных воплей собственный голос показался мне странно чужим.

Римус поднялся с дивана и напоследок послал мне вопросительный взгляд:
– Ты останешься здесь?
Меня будто током дернуло.
– Ты же не расскажешь им о том, что я собираюсь сделать? – обеспокоенно поинтересовалась я, когда мы остановились у портрета Полной Дамы.
– Полагаю, что ты имеешь на это право, – серьезно ответил он.
Мерлиновы подштанники, только бы они не наложили на дверь заклятие Недосягаемости! Римус отправился в библиотеку, в гостиной болтали несколько младшекурсников, а я, как последний шпион-неудачник, замерла перед дверью, жадно прислушиваясь к обрывкам фраз, доносившихся из-за нее. Кажется, мне все-таки повезло, и я пропустила только самую малость.

– Бродяга, ты молчишь вот уже двадцать три минуты. Мне уже пугаться или подождать, когда ты наконец родишь свою гениальную идею? – раздался недовольный голос Джеймса.
– Сохатый, ты только не бесись, ладно? Я сразу предупредил, что эта идея самая паршивая из всех, что когда-либо приходила в мою голову.
– Ты все-таки намерен отравить Малфоя?
– Нет.
– Тогда каким это макаром ты собираешься отменить его свадьбу с Нарциссой?
Блэк глубоко вздохнул, словно готовясь ко взрыву.
– Разве непонятно? Жениться на Цисси должен ты.
Стало так тихо, что я слышала жужжание бьющейся о стекло мухи в их комнате. Я сползла вниз, не в силах больше оставаться на ногах.
– Что? – глупо переспросил Поттер. Я прямо видела перед собой его шокированное лицо.
– То, что ты слышал, Сохатый. Не уверен, что дядя Сигнус одобрит, но в конце концов ты чистокровный, богатый и влиятельный. То есть именно тот, кто им нужен.
Мгновение Поттер молчал, а затем разразился громким хохотом, который резал меня без ножа.
– Да, Бродяга, согласен, что идея донельзя глупая. Почему именно я?
– Потому что Цисси любит тебя, тебе она симпатична, и у тебя есть все, что требуется. Поверь мне, если ты действительно хочешь ей помочь, то это самый лучший выход.
– Я действительно хочу ей помочь, но не рискуя при этом своей свободой! Мерлиновы трусы, нам же всего по семнадцать!
– Не обязательно жениться прямо сейчас. Официальной помолвки будет вполне достаточно.
Я едва удержалась, чтобы не зарычать. Можно я скормлю его химере?
– Бродяга, ты же понимаешь абсурдность своей затеи, да? Одно дело – школьный ни к чему не обязывающий роман, и совсем иное – брак! Подумать только, брак! Где жена, там и дети, всякие там пеленки-подгузники-соски... Не в семнадцать лет!
– Хорошо, я тебя понял. Особенно в связи с последними событиями тебе крайне сложно мыслить здраво. Но обещай, что подумаешь, хорошо? В противном случае либо придется-таки смириться с выбором родителей Цисси, либо отравить Малфоя, что тоже не выход, ибо родственнички тут же подыщут ей другого муженька... Кстати, если подумать, то Малфой не такой уж и ужасный вариант. Единственным его существенным недостатком является уродливая татуировка на предплечье.
– Люциус Малфой – Пожиратель смерти? – недоверчиво спросил Поттер.
– Угу. Перед тем, как я свалил из дома, он со своими предками был у нас. Так гордо демонстрировал нам свою Метку, что меня чуть не стошнило. А Регулус, придурок малолетний, пялился на нее, раскрыв рот. Убью собственноручно, если узнаю, что он стал одним из них, – в ярости пробормотал Блэк.
Мне стало тошно.
– Н-да уж, веселенькая жизнь ожидает Нарциссу...
– Вот и я о том же. Я не хочу этого, да и ты тоже. Так что думай. От твоего решения зависит многое. Понимаешь?
Я скрестила пальцы, заклиная Мерлина всеми непростительными заклятиями, чтобы Поттер отказался от столь нелепого предложения, а еще лучше, врезал Блэку в челюсть. Сердце стремительно рухнуло куда-то в недра желудка и разлетелось на миллион осколков, когда раздался холодный деловитый голос Джеймса:
– Хорошо, Бродяга, я согласен.

***

Я лежала в своей комнате и слепо взирала в одну точку перед собой. Меньше всего мне сейчас хотелось вспоминать о причинах моей хандры. Что, я сказала хандры? Да это самая настоящая апатия, по другому не назовешь! Даже при хандре испытываешь какие-никакие эмоции, пусть и состоящие из сплошных минусов, тогда как я чувствовала себя хуже чем после Поцелуя дементора. Книг перечитала предостаточно, так что вполне представляю себе это состояние. Мою душу тоже вынули из меня, только не через рот, как это делают дементоры, а разодрав до крови грудную клетку и грубо вырезав из нее душу, оставив незаживающие кровоточащие раны. Я понятия не имела сколько времени прошло с того момента, как я рухнула на постель и зашлась истерическим смехом, плавно перешедшим в глухие рыдания. Вернувшиеся в спальню однокурсницы откровенно удивились, обнаружив в ней меня в таком состоянии, ведь они наивно полагали, что это Плакса Миртл прилетела навестить свою подружку, то есть меня. Мне было так плохо, что я не хотела ни есть, ни спать, ни жить... Да, жизнь рухнула в тот самый момент, когда Джеймс согласился сделать предложение Нарциссе Блэк. Ну почему все это произошло именно в тот момент, когда я впервые почувствовала себя по-настоящему счастливой? Неужели за минуты счастья приходится расплачиваться такими ценами? Я упрямо спорила с ехидным внутренним голосом, который настырно бился о черепную коробку и вещал о том, что Поттер еще сто раз может передумать. В конце концов, с какого это перепугу ты решила, Лили Эванс, что одна единственная совместная ночь что-то сильно изменила? Как я вообще могла подумать о том, что Джеймс всерьез заинтересуется грязнокровкой, когда вокруг него мотыльками вьются девицы на любой вкус: чистокровные, полукровки, грязнокровки; блондинки, брюнетки, шатенки... И хотя Поттер, надо отдать ему должное, никогда не страдал предрассудками касательно чистоты крови, было бы слишком самонадеянно полагать, что он выберет своим детям мать-грязнокровку. Во всей этой истории меня больше всего задевал именно этот прискорбный факт, до дрожи напоминающий расизм, собственно, из-за чего вся эта свистопляска с Волан-де-Мортом и началась...

Я перевернулась на живот и уставилась в темное окно, за которым расстилался бесконечный бархат ночи. Нестерпимо хотелось промочить раздраженное горло. Я перевела взгляд на пустую бутылку из-под огненного виски, которую допила прошлой ночью. Странное дело, но алкоголь практически не подействовал на меня.
Если я могу тебе чем-то помочь, ты можешь смело обращаться...
Помоги мне, Римус. Принеси еще парочку бутылок огненного виски. Не хочу лишний раз слушать нотации Мэри о том, что алкоголь вредит нервной системе. Терять уже нечего. Я давно превратилась в законченную истеричку. Забавно, а ведь когда-то я читала подобные нотации Поттеру, не подозревая, что однажды наплюю на благоразумие и поддамся дикому искушению напиться в дерьмо. Собственно, на благоразумие как таковое я давно уже наплевала.

Пора бы уже приступать к урокам и своим забытым обязанностям старосты. Теперь, когда я, видимо, окончательно потеряла Джеймса, учеба – это единственное, что у меня осталось. Я должна бы порадоваться за него, что он женится и будет счастлив, вот только внутренности словно разъедала серная кислота.

Утром я проснулась раньше всех с голодной болью в желудке. Неудивительно, когда я в последний раз ела? Прошлепав босиком в душевую, я критически уставилась на свое отражение в зеркале. Да уж, покойников и то краше в гроб кладут. Душ сделал свое благотворное дело, вследствие чего я снова ощутила себя человеком. И чего я так раскисла вообще? Что, неужели на Поттере белый свет клином сошелся? Я решительно взмахнула волшебной палочкой и произнесла:
– Силиум Сиркулюс!
Мерлиновы трусы, ненавижу это заклинание!
Большой зал встретил меня напряженным молчанием. Недоумевая, что случилось на этот раз, я вдруг поняла, что причина крылась во мне. Сколько же дней меня здесь не было?
– Доброе утро, – как ни в чем не бывало поздоровалась с притихшими однокурсниками я. Досадно, что никто из них, кроме, разумеется, соседок по комнате, даже не соизволил меня навестить, поинтересоваться, как здоровье и вообще... Словом, кругом одни предатели.
– Привет, Эванс, – деланно бодро отозвался Блэк. – Вижу, ты снова пребываешь в добром здравии?
– Вашими молитвами, – хмыкнула я и принялась намазывать на тост джем. – Какой сегодня день?
– Десятое декабря. Можешь меня поздравлять, Эванс.
Задумавшись над тем, что я, оказывается, провела в спальне всего-то четыре дня, показавшиеся мне вечностью, я не услышала вторую фразу Блэка.
– Это что, игнор? – возмутился он.
Кто бы говорил.
– Прости, просто задумалась. С днем рождения, Блэк, прими мои самые сердечные пожелания.
Которые заключались в долгой и мучительной смерти.
– Благодарю, мадемуазель, – учтиво сказал он, так что я невольно подняла на него глаза.
– А где же традиционная развлекаловка в честь твоего ежегодного старения? – скептически поинтересовалась я.
– Скоро начнется, – хихикнул Петтигрю. – Подожди пару минут, еще не все собрались...
Я закатила глаза. Страшно представить, что задумали эти шалопаи на этот раз.
– Надеюсь, мне не придется оставлять вас после уроков. Тебе ведь не хочется отмечать свое восемнадцатилетие в компании Филча и швабры?
– Расслабься, Эванс, и просто наслаждайся шоу. Все-таки ты невообразимая зануда.
– А ты... – на языке упрямо вертелись наименее любезные слова, но я ограничилась самым скромным, – клинический хам!
– Весело же вы день начинаете, – заметил Люпин, потягивая тыквенный сок, от которого меня всегда тошнило.
– Как всегда, – встрял Поттер.

Заткнись, иначе я тебя прокляну!

Сделав вид, что не услышала его, я развернула оставленный кем-то номер "Ежедневного Пророка" на столе и скрылась за ним. Ничего интересного.
– О! – воскликнул Блэк и принялся довольно потирать руки. – Шоу начинается! Занимаем места согласно купленным билетам!
Я опустила газету и устремила взор туда, куда указывал Блэк, а именно на стол слизеринцев. На первый взгляд ничего особенного не происходило, но приглядевшись повнимательнее, я заметила, что вся посуда, хаотично расставленная на столе, принялась едва заметно подрагивать, усиливаясь с каждой секундой. А что началось через пару минут! Чайники, кофейники и заварники плевались кипятком, а голосившие словно раненые упыри слизеринцы уворачивались от вилок и ножей, норовивших воткнуться в их руки. Сахарные щипчики зажали нос Эйвери, а тарелки с громким пронзительным звоном взмыли вверх и обрушились на головы Мальсибера, Долохова, Селвина и Снегга. Я больше не могла изображать полнейшее неодобрение и уже через несколько секунд рыдала от смеха вместе с багровыми мародерами и остальными гриффиндорцами, к которым тем временем присоединились пуффендуйцы и когтевранцы. Но самое интересное было впереди. Черные повседневные мантии слизеринцев вдруг запестрели ужасающими ядовито-оранжевыми и розовыми красками. Из моих глаз ручьями текли слезы, Поттер колотил Блэка по спине, а преподаватели, кое-как пряча улыбки, пытались навести порядок. Минут через пять им это удалось, и разъяренные слизеринцы принялись призывать проклятия на наши головы. Что касается профессора Макгонагалл, она стремительным шагом приближалась к нам, ноздри ее при этом гневно раздувались, а губы превратились в тонкую едва заметную полоску.

– Ну? – строго вопросила она, переводя взгляд с одной невинно моргавшей физиономии Мародеров на другую. – Что за цирк вы тут устроили?
– При чем тут мы, профессор? – притворно возмутился Блэк. – Почему если какая-то ерунда происходит со слизеринцами, то обязательно зачинщиками являемся мы?
– Потому что подобное безобразие больше никому не придет в голову! – бушевала Макгонагалл. – Ну, вот что, уважаемые. Минус пятьдесят очков Гриффиндору и неделя отработок под руководством мистера Филча! Вам ясно?
– Это была моя идея, профессор, – вдруг услышала я чей-то испуганный голос. А в следующее мгновение с ужасом осознала, что он берет начало в моем горле.
– Мисс Эванс, я крайне вами разочарована! Мало того, что вы пропустили четыре дня занятий, совершенно забыли об обязанностях старосты, так еще и развлекаетесь подобным образом? Еще минус двадцать баллов с Гриффиндора. Вы также проведете вечера этой недели в компании ваших однокурсников. Еще одна подобная выходка, и я лично буду ходатайствовать перед профессором Дамблдором, чтобы вас освободили от занимаемой должности.

С этими словами она стремительно удалилась, что-то недовольно бормоча себе под нос. Ощущая на себе взгляды всех присутствующих в зале, я покраснела до корней волос и опустила глаза в тарелку. Ну, вот кто меня за язык тянул? И черт вообще дернул взять всю вину на себя! Чего я добиться этим хотела? Выгородить задницы этих моральных уродов, которые втоптали мою жизнь в грязь?
– Кла-а-а-а-асс, – протянул Блэк, ехидно на меня посмотревший. – Присвоила все лавры себе и довольна, Эванс?
– Да подавись ты своими лаврами, Блэк, – мгновенно вспыхнув, рявкнула я, схватила сумку и поспешила на урок древних рун, куда никто из Мародеров, кроме Люпина, не мог за мной последовать. Может быть мне и показалось, но в глазах Поттера я прочла восхищение.