Название: Колечко с голубым камушком

Категория: Авторские истории. Другие фандомы.
Заявка: 79. Герой (или героиня) умеет общаться с призраками. Однажды она встречает в виде призрака того, кого любила. Для нее это шок и горе. Но оказывается, что его еще можно спасти и вернуть к жизни. Как она это сделает?
Фандом: Анна-детективъ
Бета: +
Жанр: Романтика, немного мистики.
Рейтинг: PG
Пейринг: Анна Миронова/ Яков Штольман
Саммари: «Раз… Два… Три… Четыре… Пять… Я иду тебя искать», - решила Анна и отправилась на поиски своего суженного. Но вот найдет ли она или найдут ее? И кто найдет?

---

– И все-таки Затонск?
– Да.
– Признаться, я рассчитывал, что вы все-таки останетесь на службе в Петербурге. Ну что ж… Раз вы так решили, так тому и быть. Документы о вашем переводе я вышлю в Затонск, бумагу о назначении получите в канцелярии. Благодарю за службу, Яков Платонович, надеюсь, при необходимости вы еще послужите Государю. А если решите вернуться, то милости просим.
– Весьма благодарен за лестные слова. Разрешите идти?
– Не смею вас задерживать, Яков Платонович… Анне Викторовне передавайте привет.

Последние слова Варфоломеева застигли Штольмана уже у порога кабинета. Оглянувшись, Яков столкнулся с лукавым взглядом, излучающим отеческую заботу и искреннюю радость. Такое внимание смутило следователя. Поклонившись, Штольман поспешил выйти из кабинета.

Покинув здание охраны Его Величества, Яков Платонович вдохнул полной грудью столичный воздух. Лето вступало в свои права, солнце нещадно начинало палить. Подставив лицо навстречу солнечным лучам, Штольман счастливо улыбнулся. Больше его ничего не держало, он мог вернуться туда, где его ждали… Туда, где он обрел свой дом.

Со шпионской историей было покончено. Все участники были задержаны и арестованы. Князь Разумовский мертв, Нежинская под арестом, как и Уваков, его помощник – господин Жиляев – сознался в убийстве князя. Господина Брауна нашли мертвым: как показало вскрытие, не выдержало сердце. Кому удалось сбежать, так это Жану Ласалю, но по мнению Штольмана, ни каких важных бумаг или сведений у него не было, он был обычным исполнителем, поэтому особо преследовать его не стали.

А вот за кем пришлось погоняться, так это за Кромвелем. Нашли его в Швейцарии. Под звучным псевдонимом скрывался один из клерков в канцелярии охраны Его Величества. Никому в голову не могло прийти, что невзрачный исполнительный служащий Крохмалев окажется главой всей этой шпионской истории.

Все уже было позади, а впереди Якова ждала Анна. Он надеялся, что она простит ему его внезапное исчезновение. Простит, что не давал о себе ни каких вестей все это время, а ведь она его искала. Искала все время, надеялась найти. Просто по-другому он поступить не мог… не мог вновь подвергнуть ее опасности. Скольких сил ему стоило покинуть ее той ночью, уйти, чтобы сберечь… уйти, чтобы вернуться.

Спустя пять часов поезд мчал Штольмана в сторону Затонска. Следователь прибывал в хорошем настроении, на руках была бумага о назначении на должность начальника сыскного отдела Затонского отделения полиции, а в нагрудном кармане сюртука, возле сердца, в бархатном мешочке хранилось кольцо с камушком цвета любимых голубых глаз.

Неожиданно поезд резко дернуло. Раздался взрыв. Отовсюду доносились крики – мужчин, женщин, детей; грохот падающего с полок багажа. Повалил удушливый дым, не позволяющий сделать и вздоха. Попытавшись покинуть купе, Штольман дернул дверь, но стоило ему шагнуть в коридор, как с жутким треском сверху что-то упало ему на голову, сбивая с ног.

– Анна, – последние слова сорвались с губ.

***

Июньское солнышко согревало все вокруг. Пчелы, весело жужжа, переплетали с цветка на цветок. В беседке за чашечкой чая сидели дядя с племянницей.

Минула неделя, как они вернулись из очередной поездки в поисках Штольмана. Полгода назад проведенная зимняя ночь в гостинице вместе с Яковым казалась Анне самой счастливой в ее жизни, но какое горькое и ужасное утро ее ждало! Штольман исчез. В коридоре повсюду следы крови, и никто не видел и не слышал, что произошло. Следователя Штольмана искали все.

Для Анны потянулись серые монотонные дни, которые она почти не помнила. Все сливалось в один сплошной туман, залитый потоками слез. Она так бы и потерялась в своем страдании, если бы из Парижа не приехал Петр Иванович. Заботливый дядюшка, стоило ему узнать о произошедшем с ненаглядной племянницей, бросил все дела и примчался в Затонск. Между ними всегда существовала некая нерушимая связь, они хорошо понимали и чувствовали друг друга.

В присутствии дяди Анна понемногу стала приходить в себя, а предложение начать поиски Якова Платоновича так и вовсе заставило её воспрянуть духом. Идея не была радостно воспринята родителями, но они смирились: видеть убитый вид дочери они были не в силах.

Вот так они уже полгода и мотались – Москва, Питербург, Тверь, Новгород. Из города в город, из губернии в губернию, туда, где появлялся хоть малейший намек на присутствие следователя. Анна даже не представляла, как обширен круг знакомых дяди: от богатейшей аристократии до простых лавочников и даже бродяг. Любой из них мог дать им хрупкую весточку в их поисках.

Теперь Петр Иванович, вольготно развалившись в кресле, потягивал наливочку, читая газету, Анна же прибывала в глубокой задумчивости, держа чашку чая в руках.

Уже пару дней, как ей не давало покоя одно явление. Дело в том, что с той ночи, как пропал Яков, духи перестали приходить к ней. Как бы она не звала их, они молчали. Лишь однажды к ней явился дух князя, до смерти напугав ее. Причем старый интриган принял облик Штольмана, чем вызвал бурю эмоций у Анны.

После духи Анну не посещали больше, но вот теперь по ночам она опять начала чувствовать присутствие духа, который не желал ей показываться.

– Аннетт, ты только представь: был подорван поезд, идущий из Петербурга. Много жертв, раненые… Господи, как хорошо что мы уехали на неделю раньше! Страшно представить! – Миронов-младший поспешил успокоить нервы очередной рюмочкой.
– Дядя, мне кажется, что опять стали являться духи, – безэмоционально произнесла барышня.
– Да!.. – Тут же оживился Петр Иванович, ему всегда были интересны способности племянницы, коль сам он не обладал столь сильным даром. – И что? Кто это был? Чего хотел, сей дух?
– Я не знаю… Он мне не показывается, но я чувствую его присутствие.
– Может, это одна из жертв взорванного поезда? – принялся угадывать мужчина. – И у него осталось, какое-то неоконченное дело… Ты в следующий раз, как по чувствуешь появление духа, скажи: «Дух, покажись мне!»
– Говорила… – сокрушенно покачала Анна головой. – Не показывается он, как будто и не хочет, чтобы я видела его!
– Да?! Странно… – дядюшка задумчиво почесал подбородок. – Тогда так скажи: «Дух невидимый, дух незваный, покажись мне!»

***

Вечером, перед тем как лечь спать, Анна настойчиво попыталась вызвать духа. Достала из сундука давно позабытую спиритическую доску. Зажженные свечи трещали в тишине, освещая девушку, сидящую за столом, ее руки спокойно лежали на доске, глаза закрыты, дыхание ровное спокойное. «Дух невидимый, дух незваный явись мне…» – повелительно прозвучал голос в тишине раз за разом.

После нескольких попыток, так и не получив должного результата, Анна отправилась спать.

Глубокая ночь накрыла город, звезды усыпали небосвод, луна отбрасывала свой серебристый свет на тени домов и улиц. Внезапно сквозь сон Анна почувствовала холодок приближающегося духа. Нежное прикосновение, словно касание перышка, пробежалось по ее щеке, от чего она подскочила в постели: он вновь пришел, он здесь.

Комната была пуста, но присутствие духа осталось. Набравшись мужества, Анна закрыла глаза и начала призывать снова и снова:
– Дух невидимый, дух незваный, явись мне…

Произнеся заветные слова три раза, девушка решилась, затаив дыхание, открыть глаза.

Крик разорвал ее легкие, глаза наполнились слезами, прикрывая ладошкой рот, она попятилась к спинке кровати. Перед ней стоял мужчина. Светлый костюм его местами был покрыт сажей и кровавыми подтеками, а на голове виднелась огромная рана, лицо – частично обожжено. Во взгляде мужчины угадывались самые разные эмоции: боль физическая и эмоциональная от произошедшего, неизбывная тоска по покинутой возлюбленной, обреченность, страх за ее судьбу.

Анна заметалась, мотая головой из стороны в сторону. Слезы застилали глаза, но ошибиться было невозможно: она видела, видела его… своего Штольмана! Призрак метнулся к ней, стремясь утешить, но девичий рассудок не мог справиться с нахлынувшими эмоциями. Поймав взгляд любимых глаз, она провалилась в темноту.

***

Утром в доме Мироновых раздался нерешительный стук в дверь. На пороге обнаружился переминающийся в нерешительности с ноги на ногу Антон Андреевич.

Коробейников был любезно приглашен к столу, дабы выпить чашечку чая. Увидев за столом всех домочадцев, а в особенности бледную как полотно Анну Викторовну, молодой следователь смутился еще больше.

– Так что вас привело к нам в столь ранний час, Антон Андреевич? – на правах хозяина завел беседу Виктор Иванович.
– Вы, наверное, в курсе, что не так давно произошло происшествие на железной дороге? – нерешительно начал свой рассказ Коробейников, боясь взглянуть на Анну. – Много погибших, разрушений, раненых. До сих пор находят тела, отброшенные взрывной волной от путей…
– Ужасная трагедия, я как узнала, похолодела вся, – хлопотала Мария Тимофеевна, подливая чай молодому следователю. – Ведь на этом поезде собирались ехать Аннушка с Петром Ивановичем, как хорошо, что они решили вернуться пораньше!
– Антон Андреевич, продолжайте, – заметив реакцию Коробейникова на Анну, поторопил старший Миронов, уже почуяв что-то неладное.
– Позавчера… Мы получили письмо о прибытии нового начальника сыскного отдела… – с запинкой продолжил рассказ Антон Андреевич. – Но он так и не прибыл, связались с департаментом полиции, нам сообщили, что человек выехал… как раз этим поездом, что взорвался.
– А кого назначили? – почему-то шепотом спросила Мария Тимофеевна.
– Штольмана Якова Платоновича… – так же тихо прозвучал ответ.

В столовой повисла тишина. Все обратили взор на Анну, словно дружно ожидая от нее чего-то, но она сидела ни жива, ни мертва, бела как мраморная статуя, а потом, не обронив ни слова, встала из-за стола, и словно тень прошла к выходу.

– Господи, что же это… бедная девочка… – зарыдала мать, видя страдания дочери. – Как же так, за что?
– Может еще не все потеряно, тело же не нашли? – схватился за соломинку младший Миронов.
– Не нашли… – покачал головой Коробейников. – Но, видите ли, там река проходит рядом с железной дорогой, течение слишком сильное…
– Понятно… Но надежда все же есть…

***

«Значит, это был не сон, мне не привиделось… Это был Он… Господи!.. Маменька была права, если бы мы поехали этим поездом… Мы бы встретились… Мы бы были вместе… А так? Как мне жить без него теперь?»

Анна медленно поднималась по лестнице, пребывая в глубоком отчаянии. По ее щекам текли слезы, руками она сжимала голову, которая готова было разорваться от горестных мыслей, и девушка даже не заметила, как подол юбки попал ей под башмачок.

На грохот сбежались все домочадцы, обнаружив Анну без чувств на нижних ступеньках лестницы.

– Витенька, да что же это… Аннушка!!!
– Аннетт!!!
– Аня!!!

Голоса раздавались со всех сторон. Коробейников бросился немедля за врачом, да и на службе его давно уже ждали. Доктор Милц приехал сразу же, осмотрел больную. Переломов и травм при падении барышня не получила, только пару синяков. А вот нервная система пострадала, и девушка впала в горячку. Она то металась по подушке, что-то бормоча, то забывалась глубоким сном.

– Яков, Яков, – шептали ее пересохшие губы. Все лицо покрывала испарина, и никакие компрессы Марии Тимофеевны не могли ее успокоить. Только легкое касание холодка дарило девушке покой. Едва ее веки могли приподняться, она видела серо-зеленый взгляд любимого.

Горячка спала только ближе к вечеру на вторые сутки. Анна чувствовала себя намного лучше, и было рада приходу дядюшки.

– Дядюшка!
– Как ты, моя дорогая племянница? Вижу, выглядишь лучше, а я вот принес тебе подкрепиться немного.

На подносе дымился чай в чайнике, корзинка с порожками и стакан теплого молока. Водрузив все яства на стол, Петр Иванович разлил чай по чашкам, приглашая племянницу к столу. Через несколько минут Петр Иванович поинтересовался, осторожно подбирая слова:
– Аннетт… а как поживает твой дух… он явился тебе?..

По вновь побелевшему лицу девушки, мужчина понял, что ступил на очень хрупкую тропу.

– Да, явился… это…

Слезы вновь ручьями потекли по девичьим щекам.

– Ш-ш-ш полно, полно! – Петр Иванович бросился утешать племянницу и корить себя. -Вот я старый дурак!

Лишь только когда Анна забылась глубоким сном, укрыв ее одеялом, дядя еще какое-то время просидев рядом, покинул ее комнату.

В предрассветной дымке, когда соловей завел свою песню, Анна пробудилась от нежного прикосновения холодка к своей щеке. На этот раз она не испугалась и не испытала той душераздирающей боли. Наоборот, ей было тепло и спокойно. Открыв глаза, она встретилась с глазами любимого, ее губы зашептали в тишине:
– Ты здесь… ты всегда был здесь… теперь ты всегда будешь рядом…

Мужчина сидел рядом с ней на кровати, смотря на нее любящим взглядом. Анна протянула ладонь к его лицу, и, как тогда, он накрыл ее руку своей, губами коснувшись ее ладони. Мягкое прикосновение холодка послало мурашки по всему телу, по щекам потекли тонкие серебряные нити слез.

– Побудь со мной, пока я не усну…

Мужчина тепло улыбнулся и кивнул. Теперь было некуда спешить: он всегда будет рядом.

***

Утро было в самом разгаре, птички весело щебетали в кустах сирени под окнами, когда Мария Тимофеевна с Прасковьей собралась на рынок. Виктор Иванович вызвался их подвезти, собираясь по своим адвокатским делам. Младший Миронов провожал их, устроившись на веранде с чашкой чая.

Анна подскочила в постели. Она не была напугана, наоборот, была воодушевлена какой-то идеей. Быстро одевшись, девушка покинула спальню, а найдя дядю за трапезой, очень обрадовалась.

– Дядюшка! – сверкая улыбкой, выбежала Анна на веранду.
– Утро доброе, Аннетт. Вижу, ты бодра и весела, в чем секрет сего преображения? – пригубив чай из чашки, Петр Иванович откинулся на спинку кресла.
– Дядя, мы немедленно должны отправиться на поиски Якова Платоновича, – заламывая в волнении руки, заговорила Анна.
– Но… Взрыв… – Дядя был в недоумении от такого заявления, да и боялся разбередить свежие раны.
– Он жив… я чувствую, что жив. Но ему нужна помощь, – девушка резко села за стол, уставившись на дядю в ожидании.
– Жив? Но ты же сама сказала, что видела… – озадачено произнес Миронов, и вдруг, переменившись в лице, подался к столу: – С чего ты взяла, что он жив?

Схватив яблоко из вазы, девушка встала из-за стола и вновь принялась расхаживать по веранде. Выражение ее лица менялось с каждой фразой от задумчивого до уверенного в своих словах.

– Первый раз, когда он мне явился, был весь в крови: лицо, одежда. Сюртук в саже, на голове кровоточила рана, лицо обожжено, – гримаса боли исказила молодое лицо. – Сегодня он явился уже в чистой одежде: белая рубаха, портки и голова перебинтована, на лице обработанные раны… Понимаешь, он жив!
–– Удивительно! – всплеснул руками дядя.
– Духи, – продолжила Анна уверенным тоном, – являются в том виде, в каком они были убиты или погибли, а он другой… Живой!
– Но где нам искать? Он что-нибудь показал, сказал? – Петр Иванович не сомневался в способностях своей племянницы.
– Нет… – Девушка устало опустилась в кресло, и грустно добавила: – Он молчит все время… и вызвать я его не могу, он приходит сам.

Оживленная беседа сменилась тишиной, каждый раздумывал с чего начать. Определенно в словах Анны был резон, поэтому Миронов поспешил выдвинуть свою теорию.

– Нам нужны карты. И необходимо уточнить место крушения поезда. Раз ты говоришь, что его раны обработаны, значит, его кто-то подобрал и ухаживает за ним. Нужно найти все населенные пункты в округе. Антон Андреевич говорил, там река рядом пролегает.
– Нам нужно в участок, – кивнула Анна. Глаза её горели решимостью во что бы то ни стало найти Якова.

Надолго откладывать не стали, и, поспешно завершив поздний завтрак, авантюристы отправились в полицейский участок.

Новость взбудоражила всех. В кабинете следователя образовалось что-то подобие штаба по поиску Штольмана. Над разложенными картами склонились Мироновы, Коробейников, полицмейстер Трегубов и доктор Милц.

Так как место взрыва было уже тщательно исследовано, оставалось спуститься вниз по течению реки. Решили, что на поиски отправятся Мироновы. Трегубов выделил полицейскую пролетку и в помощь прикрепил Ульяшина. Доктор Милц отправился бы и сам, но дела больницы не позволяли ему отлучаться надолго, поэтому он отправил толкового фельдшера – Сомова. По словам Анны Викторовны Штольману могла потребоваться медицинская помощь.

***

Выехали немедля, путь оказался неблизким. Только поздним вечером путники добрались до места, где свершилась катастрофа, и, найдя постоялый двор, остановились на ночлег.

Как и все ночи до этого, Анна вновь ощущала присутствие любимого, видела его искреннюю улыбку. «Ждите Яков Платонович, я найду вас», – шептала она, утопая в ласке родных глаз.

Утром приступили к тщательным поискам, сначала немало времени потратив на поиски дороги, пролегающей вдоль реки, а не убегающей куда-нибудь в сторону.

Было бы чудом в первом же селе найти свою потерю. Люди охотно отвечали на вопросы, про взрыв слыхали, но никаких раненых не видели.

Через пару десятков верст дорога сделала виток в сторону деревеньки, в которой из жилых было только пять домов, и в тех новостей не нашлось. Потом дорога снова повернула обратно к реке, и впереди на большом перекрестке путников наконец-то ждало большое подворье, где они смогли передохнуть и поесть.

Хозяин посочувствовал путешественникам, пожелал удачи, и поделился своим предположением:

– Течение ускоряется как раз там, где дорога железная, а в этих краях река разливается, и течение замедляется, – степенно поведал он. – Раз наши мужики никого не выловили, почитай, проскочил ваш барин, ниже по течению надо искать. Может монахи подобрали, там дальше по дороге монастырь же. Они могли: люди божьи, сердобольные. И помочь никогда не откажутся. И река у монастыря дюже мелкая, по лету в брод перейти можно.

Воодушевившись речами хозяина, путники двинулись дальше в путь. Берега действительно становились ниже, и дорога, петляя среди болотистых лесов, то удалялась, то приближалась к воде.

Небольшой монастырь обнаружился в стороне от дороги, зато на самом берегу. За деревянным забором виднелась высокая церковь, окруженная хозяйственными постройками, у воды были привязаны лодки.

Хозяин постоялого двора оказался прав: вышедший им навстречу настоятель подтвердил, что дней пять назад к их берегам теченьем прибило тело мужчины. Чудо, что его в бессознательном состоянии не затянуло подводное течение, а прибило к берегу.

– Господь уберег, ведать хороший человек, не все дела на земле совершил, – говорил пожилой монах, ведя путников к уединенной келье, давшей приют выловленному из реки пострадавшему.
– Он сильно ранен?
– Мы нашли его без чувств, раны обработали, перевязали. Горячка у него, отварами отпаиваем.

Когда подошли к келье, провожатый смолк, показывая вход путникам. Мужчины задержались у входа, задавая вопросы настоятелю, давая возможность зайти Анне первой.

Сквозь маленькое оконце пробивался солнечный свет, рассевая полумрак в помещении. В углу образа святых с горящей лампадкой, столик возле окна, печка напротив, лежанка возле стены, на которой лежал мужчина, – вот и вся скудная обстановка. Анна подошла ближе. Без сомнений, то был Штольман. В белой рубахе, с перебинтованной головой. По всему телу поступала испарина, от чего одежда прилипла к телу. Губы что-то шептали в бреду.

Подойдя ближе, девушка услышала заветное: «Аня».

– Я здесь… Яков Платонович, я нашла вас… – прошептала Анна, глотая слезы радости, обхватив ладонями лицо любимого.
– Аннетт?– обратился дядя, войдя в помещение. За ним стояли остальные.
– Я здесь, дядя. Доктор, он весь горит.
– Позвольте мне осмотреть больного, барышня, – отодвинул девушку Сомов.

На двое суток путникам пришлось задержаться, к счастью, обитатели монастыря без возражений предоставили всем приют в гостевом доме.

Доктор Сомов, осмотрев рану на голове, вынес вердикт, что рана не глубокая, но пострадавшего необходимо перевезти в больницу, чтобы установить правильный диагноз. Он сделал укол, который возымел эффект: горячка спала, но в сознание Штольман так и не пришел.

Все время Анна не отходила ни на шаг: меняла повязки, протирала лицо мокрым полотенцем.

– Яков, вернись ко мне, очнись, – шептала она день и ночь напролет.

Больной шел на поправку, но в чувства так и не приходил, чем всех очень тревожил, потому было решено отправляться как можно скорее. Монахи одолжили подводу для перевозки.

Выехали они на рассвете, и выбранная короткая прямая дорога до Затонска давала надежду на возвращение домой засветло.

Больного погрузили в повозку вместе с вещами, в которых его нашли, Анна разместилась рядом, не желая с ним расставаться. Монах Никодим дернул под уздцы лошадь, и телега двинулась вслед за пролеткой под управлением Ульяшина, в которой ехали дядя и доктор Сомов.

Заминка в виде обвала, случившегося на дороге из-за ливших последние дни дождей и заставившего сделать немалый круг, не позволила сбыться планам, и процессия остановилась возле больницы, когда над городом уже светила большая луна.

Штольмана сразу же разместили в палате и приступили к обследованию. Остальным доктор Милц, который этой ночью дежурил в больнице, настоятельно рекомендовал отправиться по домам и хорошо выспаться.

***

Утром в полицейском участке Коробейников с тоской во взоре рассматривал найденные на месте крушения вещи. Саквояж хоть и был опален жаром снаружи, но все, что было внутри, сохранилось в первозданном виде, что нельзя было сказать про трость, которая напоминала обгоревшую палку с оплавившимся набалдашником. Все эти предметы были хорошо известны Антону Андреевичу, ведь они принадлежали его учителю – следователю Штольману.

– Разрешите войти?

Стук в дверь и вопрос оторвали Коробейникова от грустных мыслей, а вид улыбающегося Ульяшина так и вовсе поднял настроение.

– Нашли?!
– Наши
– Живой?!
– Ну почти… горячка у ЯвовПлатоновича была, да только в сознание он никак прийти не может.
– А что доктор Милц говорит?
– Не могу знать Вашеблагородь, доктор нас по домам отправил отсыпаться.

Когда Антон Андреевич добрался до больницы, изменений в состоянии пострадавшего он никаких не нашел. Доктор Милц осмотрел Якова и подтвердил вердикт Сомова, утверждая, что Штольман мужчина крепкий и здоровый, но его организм истощился, а теперь набирается сил.

Анна Викторовна весь день провела возле постели Якова, молясь о скорейшем выздоровлении, о том, чтобы он очнулся поскорее.

Чудо случилось. Ресницы затрепетали, и мужчина открыл глаза. Взгляд прояснился, и мужчина стал изучать обстановку в которой находился, пока не обнаружил спящую на стуле барышню, держащую его за руку.

Анна задремала, держа руку Якова в своей, усталость и волнение не позволили ей почувствовать пробуждение больного сразу же, но стоило тому шевельнуться, как она сразу же очнулась. Открыв глаза, девушка столкнулась с внимательным изучающим взглядом мужчины.

– Яков Платонович… Вы очнулись! – было бросилась она обрадованно к возлюбленному, но словно на стену налетела, услышав удивленный вопрос:
– Кто вы, прелестная барышня?
– Я… я… я позову доктора…

Сдерживая слезы, Анна выбежала из палаты. Шаг… один… другой… она должна позвать доктора, но ноги не шли. Ее вновь охватила паника и отчаянье, она так долго его искала… нашла… а он… не помнит? Ничего не помнит?

Доктор Милц, совершая обход больных, обнаружил плачущую барышню в коридоре минут пятнадцать спустя.

– Голубушка, что случилось? Почему слезы? Радоваться надо! Жив… жив ЯкПлатоныч и в себя придет скоро.
– Он… он уже очнулся… только… только он не помнит меня…
– Так, голубушка, присядьте-ка пока тут, а я больного навещу. Настя, барышне стакан воды с успокоительным подай.

Отдав распоряжение, доктор поспешно скрылся за дверьми палаты.

– Ну, здравствуйте, Яков Платонович, заставили вы нас понервничать, – присел Милц на стул, на котором долгое время проводила время Анна.
– Доктор?! – Штольман пытался вспомнить имя.
– Александр Францевич, – напомнил врач и перешел к своим обязанностям. – Давайте-ка я вас осмотрю. Что вы помните? Вы помните кто вы, чем занимаетесь?
– Я следователь, Штольман Яков Платонович, – спокойно ответил пациент, но тут же поспешил задать встречный вопрос: – А где я и что со мной произошло? И кто та юная барышня, что была здесь?
– Вы в Затонске, назначены начальником сыскного отдела полиции, – доктор приступил к осмотру, попутно удовлетворяя интерес больного. – Вы ехали в поезде к месту службы, произошло крушение. Вы чудом остались живы. Барышня, что здесь была – Анна Викторовна Миронова, она вас и нашла. Она наш местный медиум.
– Медиум? – переспросил следователь.
–– Да, медиум, и, признаться, она вам много раз помогала в расследованиях.
– Помогала? – материалист до мозга костей, Штольман не воспринимал в серьезно все этим «духовные материи».
– Да. Вы уже служили у нас полгода назад, – удовлетворенный завершенным осмотром, доктор расслабленно устроился на стуле. – А потом уехали. Внезапно, надо сказать.
– Почему я этого не помню? – озадаченно поинтересовался следователь. – До сих пор на память я никогда не жаловался. Я болен?
– Видите ли, голубчик, при взрыве вы очень сильно ударились головой. Не переживайте, память постепенно восстановится, – похлопывая Якова по плечу, Александр Францевич поднялся со стула и покинул палату.

***

Время пошло своим чередом, Штольмана выписали из больницы, и он приступил к своим обязанностям. На входе в кабинет его накрыло явным ощущением дежавю, словно он бывал тут не раз, и все ему казалось знакомым и не знакомым одновременно. Многие мелочи ему смутно о чем-то напоминали. Он старался вспомнить, но не мог, и это злило.

Узнав от доктора Милца подробности о недуге Штольмана, Анна Викторовна опечалилась, но слова Александра Францевича вселяли надежду, и она действовала согласно его рекомендациям: никуда не торопиться и ожидать, пока память восстановится сама.

Провинциальная жизнь была тиха, убийств не случалось, и призраки не навещали барышню Миронову. Так что повода бесцеремонно ворваться в кабинет Штольмана или появиться на месте преступления никак не случалось.

Раздумывая над случившимися событиями в поисках выхода из ситуации, Анна прогуливалась по дорожке со стороны сада по направлению к дому, когда ее не отвлек голос Петра Миронова.

– Аннетт, а где велосипед, я тут хотел на рыбалку отправиться…
– Дядя! Ты гений! – обрадованно подняла голову барышня.
– Да, я такой… – самодовольно ответил дядя. – Только чем на сей раз заслужил, поведай мне?
– Потом, если получится, – отмахнулась вдохновленная внезапно пришедшей идеей Анна. – Велосипед был в чулане, там посмотри.

Радостная, она бросилась в дом, готовясь к плану номер один по восстановлению памяти Штольмана, безжалостно оставив Петра наедине с его любопытством.

***

Утро выдалось немного пасмурным. Выйдя из дома, Штольман вгляделся в небо, оценивая вероятность дождя. Придя к утешительным выводам, Яков Платонович уже ступил на дорогу, как тут же был вынужден сделать шаг назад, чтобы не быть сбитым: на него неслась барышня на велосипеде.

– Excusez moi, – долетело до него. И что-то было во всем этом до боли знакомое и бередящее душу.

Девушка, проехав еще какое-то расстояние, соскочила со своего агрегата, который с грохотом рухнул у ее ножек. Испуганный взгляд, соломенная шляпка, одетая на бок, из-под которой выбивается непослушный завиток волос, стройная фигура, облаченная в спортивный костюм – все это уже было ему знакомо, но он не мог вспомнить откуда. И девушка… та сама девушка.

– Анна Викторовна Миронова? Если не ошибаюсь?

Яков направился к Анне, чтобы узнать, не ушиблась ли та.

– Да. Здравствуйте, Яков Платонович. Как ваше здоровье? – живо поинтересовалась Анна, переводя дыхание.
– Спасибо, не считая потери памяти, то все хорошо, – улыбнулся Штольман, вежливо наклонив голову.
– Не переживайте, все образуется, вспомните еще, – преувеличенно спокойно заверила его барышня.

Яков помог поднять велосипед, передал владелице, и, собираясь попрощаться, так как служба ждать не будет, завладел ее рукой.

Вновь его накрыло чувство дежавю: маленькая ладошка в руке отозвалось теплом в сердце. Его губы по инерции коснулись ее ладони. Голубизна ее глаз завораживала, Штольман застыл подобно статуе, не понимая, что с ним происходит.

– Вы верно на службу опаздываете… – смущенно забрала она руку, усаживаясь на велосипед. – Не смею Вас задерживать, – в глазах Анны блеснул лукавый огонек.
– Что за чудное мгновенье…

Провожая взглядом девушку, Штольман удивился своим словам, ведь даже они были знакомы.

***

На следующий день за завтраком Анна обмолвилась, что неплохо было бы повторить музыкальный вечер: фортепиано и губная гармоника.

– И для кого концерт мы должны организовать? – прищурилась Мария Тимофеевна. – Не для господина ли Штольмана?
– Ну, мама, можно пригласить не только Якова Платоновича, а также полицмейстера с женой, и доктора Милца, – пожала плечами Анна.
– А мне нравится идея, Машенька, почему бы и не организовать музыкальный вечер? У нас давно не было гостей и веселья в доме.
Виктор Иванович как всегда дипломатично пытался уйти от конфликта между женой и дочерью. Хоть уже давно все смирились с выбором Анны, Мария Тимофеевна по своему характеру не упускала случая съязвить в сторону господина следователя. Но и она согласилась, что давно в их доме не было слышно ни смеха ни веселья, потому с удовольствием переключилась на организацию вечера, который решено было провести в ближайшие выходные.

Анна тут же вызывалась разнести приглашения, чем не повод лишний раз попасться на глаза Штольману. Робкий стук в дверь нарушил роботу следователей.

– Войдите!

Девушка шагнула в кабинет, оглядывая его внимательным взглядом. Двое мужчин были поглощены работой, но оба подняли взгляд на посетительницу.

– Анна Викторовна, здравствуйте, какими судьбами? – Коробейников подскочил первым.
– День добрый господа!
– Рад вас видеть, Анна Викторовна.

Штольман вышел из-за стола, приветствуя гостью. Сегодня барышня выглядела иначе. Одетая в платье, отделанное кружевом, с кокетливой шляпкой, она была совсем не похожа на ту гимназистку, что сбила его накануне.

– Неужели у вас велосипед украли? – решил пошутить Яков, целуя протянутую руку.
– Ах, нет, с велосипедом все в порядке, – девушка подарила мужчинам обворожительную улыбку. – Я пришла пригласить вас, господа, к нам в субботу на музыкальный вечер. Надеюсь, Антон Андреевич, мы сможем опять с вами сыграть дуэтом?
– Ох, конечно, Анна Викторовна, – засуетился помощник. – О чем вы говорите, я почту за честь сыграть вместе с вами. Помнится наш прежний дуэт имел успех…

И Антон Андреевич ударился в воспоминания, восхваляя игру Анны на фортепиано.

Вся эта ситуация вызвала разные чувства у следователя. Ему было приятно посещение барышни Мироновой, но вот дифирамбы, которые распевал его помощник посетительнице, его злили… вызывая приступы непонятной ревности. Все это поднимало в нем раздражение, и Яков резко осадил любителей музыки.
– Антон Андреевич, делом займитесь, – излишне резко прервал он беседу. – Анна Викторовна, у вас все? Простите великодушно, но работа наша ждать не расположена.
– Да… Извините, если я отвлекла вас… – мгновенно смутилась посетительница. – Мне надо еще заглянуть к Трегубову и доктору Мильцу, они тоже приглашены.

В некоторой растерянности Анна покинула кабинет. Возвращаясь на свое место, Яков встретил осуждающий взгляд Коробейникова, но сказать что-либо Антон Андреевич не решился, дабы не вызвать еще больший гнев начальства. Яков был в замешательстве: с одной стороны он злился, а с другой ему было стыдно, что грубо ответил девушке.

– Анна Викторовна добрая, обиду долго не держит, простит, – все-таки произнес Антон Андреевич, а затем, сославшись на срочное дело, покинул кабинет.

Штольман глубоко задумался, пытаясь разобраться в себе, своих чувствах, а точнее определить во всем этом место Анне. Колода карт, неизменный спутник его размышлений, ловко маневрировал между его пальцами.

***

За следующие дни происшествий не происходило. Следователь Штольман занимался бумажной работой, которую так не любил. Но все же его скучные будни были разбавлены внезапным появлением Мироновой. Барышня в свойственной ей манере ворвалась в кабинет с вестью, что в колодце на Раздольной улице находится труп. И опять следователя одолевали двоякие чувства: злость из-за вмешательства в дела полиции посторонних, сомнения в источнике подобных сведений, ведь саму мысль о духах он не подпускал и близко, да мысли о том, что несмотря на всю несуразицу, которую говорила Анна, ей можно… нужно верить.

Труп находился именно там, где указала Миронова. Началось расследование, где барышня и следователь действовали рука об руку. Штольман стал ловить себя на мысли, что все происходящее это правильно. Правильно то, что Анна Викторовна находится рядом, что он начинал ощущать тревогу, когда не знал где она, что его преследовала навязчивая идея, что Анна обязательно попадет в беду. Но всему приходит конец, и расследование подошло к своей кульминации: убийца пойман и ждал своего наказания.

Тихий вечер располагал для прогулок, летний зной сменился прохладой, Яков Платонович не удержался, предложив Анне проводить ее до дома.

– Вы очень загадочны, Анна Викторовна, – идя рядом, затронул Штольман интересующую его тему.
– Вы так думаете? – одарила она его кокетливой улыбкой.
– Анна Викторовна, я не знаю, что происходит, – решился на прямой разговор Яков, надеясь избавиться от мучений. – Моя голова идет кругом: от ваших духов, от моментов, которые я проживают второй раз… почему, когда я был в бреду без сознания, я видел вас? То рыдающую, то больную, то улыбающуюся? – следователь почти отчаялся, потому и решился на следующий вопрос: – Скажите, между нами что-то было?

Анна остановилась, не в силах подыскать правильных слов. Нет, она не будет открывать ему всей правды. Кинув взгляд на измученное лицо мужчины, девушка качнула головой и, глубоко вздохнув, пошла по направлению к своей калитке, оставив позади озадаченного сыщика.

Штольман расценил этот жест как обиду. Что он такого сказал? Чем заслужил подобное отношение? В нем снова уже закипал гнев, но вдруг взгляд его упал на красные цветы, растущие в вазоне. Штольман поспешил догнать девушку.

– Анна Викторовна, простите меня! Я сам не знаю что говорю, я не хотел вас обидеть! – Яков нагнал девушку, придержав ее за локоток.
– Яков Платонович я не обиделась, – покачала барышня головой. – Я искала вас полгода, и я нашла Вас… Я дождусь, когда к вам вернется память…

Ее ладошка легла ему на грудь, туда где билось его сердце. Он накрыл ее своей, переместил к губам, даря каждому пальчику поцелуй.

– Тогда я постараюсь все вспомнить.

В руке Анны появился красный цветок. Она перевела взгляд с цветка на лицо мужчины, на котором вряд ли можно было прочитать хоть одну эмоцию, уж больно хорошо умел их прятать сыщик. Но Анна знала. Чувствовала его смятение, видела в глазах.

– Жду вас завтра на музыкальном вечере, – улыбнулась она.
– Буду пренепременно! – пообещал, отступая на шаг, Штольман, с трудом разрывая прикосновение.

***

Находясь в своей квартире, Штольман долго думал над прошедшими днями. Вывод был один: Анна Миронова, что то значила в той его жизни, которую он забыл. И стала значима и теперь.

Меряя комнату шагами, Яков взглядом зацепился за сверток, лежащий на стуле: это были вещи, в которых его нашли, а он так и не удосужился их разобрать.

«Возможно там есть то, что поможет мне хоть что-то вспомнить», – с такими мыслями Штольман развязывал узел. Штаны, жилет, сюртук и больше ничего. Яков рассматривал разложенную перед ним одежду, которая не навевала ни малейших воспоминаний. Сыщик уже собирался собрать все обратно, когда натолкнулся на уплотнение в кармане сюртука. В бархатном мешочке он нашел колечко с голубым камушком.

«Как цвет ее глаз», – пронеслась мысль в его голове. И этой мысли оказалось достаточно, чтобы лавина воспоминаний хлынула на него. Картинки понеслись ярким калейдоскопом. Вся жизнь в Затонске. Отъезд. То, как он покупал это кольцо для своей любимой, которую он оставил полгода назад, чтобы уберечь от опасности. Интриги, шпионские страсти, расследования – все воскресло в его памяти. Но главное, он вспомнил ту, к которой стремился всей душой.

– Аня!

***

Спустившись утром к завтраку, в столовой Анна обнаружила лишь одного дядю.

– А где родители? – поинтересовалась она.
– Принимают гостя в кабинете Виктора, – расплылся в улыбке дядя. – Ты присядь, позавтракай.

Анне он показался несколько излишне веселым, но вдаваться в детали девушка не стала, решила, что тот находится в предвкушении вечера, поэтому обратилась к еде. Зато появление в дверях родителей в обществе Штольмана барышню взволновало донельзя.

– Яков Платонович!.. Мама, папа… что-то случилось? – подскочила она, чуть не опрокинув чашку.
– Что ты так всполошилась? Яков Платонович зашел по служебным делам. Может, останетесь на завтрак, Яков Платонович? – Мария Тимофеевна была очень любезна этим утром.
– Благодарю, но меня ждет служба, – с поклоном отказался следователь.
– Ну что ж… – с сожалением пожала плечами хозяйка дома. – Я тогда удалюсь с вашего разрешения. Надо дать распоряжения касательно сегодняшнего вечера. Аннушка, ты же проводишь гостя?

Дождавшись ответного кивка, с цветущей улыбкой дама скрылась за дверьми. Штольман же, раскланявшись с Виктором Ивановичем, тоже пребывавшим в весьма приподнятом настроении, отправился к выходу.

Как только Анна и Яков оказались на улице, девушка наткнулась на следователя с расспросами.

– Что-то случилось? Яков Платонович? Говорите, не молчите, умоляю, – взволнованно и быстро заговорила Анна. – Что привело вас к нам?
Штольман с улыбкой смотрел в любимое лицо.
– Анна Викторовна, простите мое долгое отсутствие…
– Что?.. – Анна резко остановилась и посмотрела на Якова, не веря своим ушам. Что он сейчас сказал? О чем это он?
– Простите, что не давал о себе знать все это время. Мне и самому нелегко далась эта разлука, но по-другому я не мог поступить. Я все делал, чтоб обезопасить вас, чтобы вернуться к вам.
Всегда сдержанного Штольмана выдавал взволнованный голос.
– Вы… Вы.. Все вспомнили?.. – серебряные дорожки заструились из ее счастливых глаз.
Яков Платонович завладел девичьей рукой, и, не открывая взгляда от любимого лица произнес:
– Анна Викторовна, смею ли я надеяться, что вы согласитесь стать моей женой?
– Да, да, да… – мгновенно сорвалось с ее губ. Она потянулась навстречу любимому, и в следующий миг оказалась в долгожданных объятиях, осыпаемая горячими поцелуями.

– Драгоценная моя Анна, я люблю вас, – жарко шептала Яков между поцелуями, не имея сил на миг оторваться от вновь обретенной любимой.

Музыкальный вечер плавно перетек в помолвку, на котором счастливая Анна Викторовна блистала в колечке с голубым камушком.