Пару часов спустя.
В кабинете Дамблдора горели все свечи, и тени собравшихся в нем людей плясали на стенах, точно радостные демоны. До рассвета оставалось чуть больше часа.
Мать Катона сидела в кресле перед столом директора. Она уже не рыдала, только тихо всхлипывала и постанывала в платок, раскачиваясь взад-вперед. Её маленький, серенький муж стоял рядом и держал руку у неё на плече. Вид у него был не столько скорбный, сколько напуганный и потерянный.
Мальсибер стоял рядом со своим отцом у зашторенного окна. Мистер Мальсибер мог с легкостью играть дьявола в каком-нибудь авангардном театре. Седые прилизанные волосы, брови вразлет, глаза непроницаемые, черные, как пуговицы. На нем не было ни пылинки, в то время как младшему Мальсиберу, который, как оказалось, уходя от погони провалился в гигантскую чахлую поганку, не дали даже умыться.
Рядом с ними стояла Вальбурга Блэк. Вся в черном, с сеткой на лице. Её когтистая рука лежала на плече Регулуса. Тот был ни жив, ни мертв от страха и трясся, как осиновый лист.
Слизеринские семьи заняли все пространство кабинета справа, в то время как слева, у самого стола стоял Дирборн и рассказывал Дамблдору о случившемся. Джеймс и Сириус, к которым уже вернулся их облик, стояли рядом с ним.
Когда Дирборн закончил доклад, Дамблдор какое-то время сидел молча и смотрел на кончики сложенных пальцев. Тишину, воцарившуюся в кабинте, нарушали только всхлипывания миссис Нотт и возня феникса в клетке.
– Спасибо, мистер Дирборн, – сказал наконец Дамблдор, словно очнувшись от какого-то транса. – Я вижу, что ситуация крайне запутанная. Вы уверены, что никто из студентов так и не смог дать вам внятного объяснения?
– И те и другие говорят, что их подставили.
Дамблдор кивнул.
– Ну что же. В таком случае определить виновника всех событий невозможно. Боюсь, что мне придется исключить всех четверых.
Вальбурга сильнее сжала плечо Регулуса.
– Если, конечно, никто не захочет заговорить и рассказать нам, что же, в конце-концов, произошло.
Повисла пауза.
Джеймс и Сириус переглянулись. Посмотрели на Мальсибера, который в ответ смерил их презрительным, злобным взглядом.
– Простите, директор, – вдруг подал голос мистер Мальсибер. У него был густой бас. – Но на мой взгляд ситуация более чем прозрачна. Я знаю своего сына, – он положил руку ему на плечо. – А вы знаете меня. Знаете, чем я занимаюсь. И, можете не сомневаться, я сумел внушить своим детям, что значит правила и закон. Они не нарушают их дома, что же тогда говорить о школе? Для меня очевидно, что Генри и его друзья узнали, что... – тут он неприязненно взглянул на Джеймса и Сириуса. – ...некие студенты планируют ночью нападение на девушку. Они поспешили на помощь девушке и, как можно видеть, пострадали намного больше, чем другая сторона, – Мальсибер послал сочувственный кивок безутешной миссис Нотт. – Тем более, что эти студенты, – тут он задержал взгляд на Сириусе. – И прежде демонстрировали признаки неуравновешенности. И даже принимали кое-какое участие в гибели предыдущей студентки – насколько мне известно.
Сириус посмотрел на него с такой издевательской насмешкой, словно хотел сказать: уж не тебе, гнида меченая, решать, кто и чего достоин. У Джеймса на языке тоже вертелась пара словечек, на которые он никогда бы не решился в присутствии директора.
– Судить, конечно, вам, Дамблдор, – в голосе Мальсибера все же проскользнула нотка жесткой иронии. – Но как один из членов совета попечителей, я считаю, что этих двоих нужно немедленно исключить.
– Именно, директор, – подхватила Вальбурга. – Они представляют серьезную угрозу для Хогвартса и его студентов.
– Мадам, если я не ошибаюсь, вы хотите, чтобы я исключил вашего старшего сына? – уточнил Дамблдор.
Сириус посмотрел на мать.
Вальбурга и бровью не повела.
– У меня один сын, директор, – холодно молвила она. – И сейчас он стоит рядом со мной, – она положила руку и на второе плечо Регулуса.
Сириус вдруг громко хлопнул себя ладонью по груди, свел брови домиком и красноречиво утер несуществующую слезу. В его исполнении вся эта комбинация почему-то выглядела как неприличный жест.
Вальбурга сделала вид, что не заметила. Только ядовито-красные губы сжались.
Дамблдор помолчал.
– Ваши замечания справедливы, мистер Мальсибер, – сказал он наконец, складывая на столе руки. – Однако же, позвольте мне напомнить некоторые обстоятельства из доклада мистера Дирборна. Ваш сын и сын миссис Блэк бежали от того места, где было найдено тело студентки Маккиннон. Кроме того, допуская ваши вероятные предположения о роковой случайности, оба ученика оказали сопротивление охотникам, вплоть до применения особого рода чар. Запрещенных в стенах школы. И не забывайте, что они все же нарушили школьные правила. Что в итоге привело нас к невосполнимой потере.
Миссис Нотт снова зашлась слезами.
Дамблдор встал из-за стола и налил для миссис Нотт стакан воды из своего личного графина.
– Поэтому, я немедленно исключил бы всех четверых, если бы не некоторые обстоятельства, которые также имели место быть в этой школе сегодня ночью. Не более чем час назад студенты факультета Слизерин пытались взломать мой кабинет с целью похитить один очень ценный магический и исторический артефакт. К счастью воров поймали. Перспектива судебной тяжбы и разбирательств с родителями так напугала этих воров, что они немедленно рассказали мне о некоем тайном клубе...
Мальсибер-младший быстро и почти незаметно взглянул на отца.
– ...расположенном ниже уровня школьных подземелий. То, что я не знал о существовании клуба стало для меня огромной неожиданностью. Но и это ни в коей мере не сравнится с тем ужасом, который меня настиг, когда я узнал о деятельности этого сообщества. Заключалась она в самой активной работе его участников против учеников магловского происхождения. Из рассказа студентов стало ясно, что члены клуба каждый месяц устраивали своего рода соревнования, «призом» в которых служила возможность помучать, а в последние месяцы и убить студента магловского происхождения.
Тишина, повисшая после этих слов в кабинете директора, была густой и холодной, как кусок смерзшегося масла.
А потом Дирборн выругался, но тут же прикрыл рот и извинился.
Дамблдор почесал кустистую бровь.
– Никогда бы не подумал, что подобное может произойти в стенах Хогвартса, – тихо проговорил он. – Однако, это так. И все студенты Слизерина, пойманные сегодня в запретном лесу, являются постоянными членами данного... клуба. Со слов очевидцев они не только принимали участие в собраниях, но и в самих соревнованиях, результатом которых стала гибель двух студенток.
– Простите, а где доказательства? – встрял мистер Мальсибер, делая шаг к столу. – Где доказательства, что наши дети участвовали во всех этих... – он сделал неопределенный жест рукой. – ...мероприятиях? Ведь насколько мне известно, студентки погибли от укусов оборотней, которых вы, Дамблдор, обещали не допускать на территорию школы, – Мальсибер взмахнул рукой. – Эти ваши охотники, эти дармоеды, сидящие на шее совета уже полгода, не сделали ничего, чтобы предотвратить эти смерти...
Джеймс бросил взгляд на переменившегося в лице Дирборна.
– ... а значит не стоят и выеденного яйца, не то что наших вложений и доверия!
Дамблдор хотел было что-то ответить, но ему не дали.
В этот момент терпение Дирборна лопнуло, он подскочил к Мальсиберу и схватил его за грудки.
Миссис Нотт истерично взвизгнула, младший Мальсибер шарахнулся к стене, Дамблдор приподнялся.
– Значит ничего не сделали?! – взревел Карадок. – За сегодняшнюю ночь мы потеряли семерых бойцов, – он встряхнул ошалевшего Мальсибера. – Семь человек положили свои жизни, чтобы волки не вышли за пределы леса и не перекусали всех этих гребанных детишек! Вы потеряли сегодня студента, да? Это, безусловно, большая потеря. А как быть с двадцатилетним мальчишкой, который тоже умер этой ночью? Почему о нем никто сейчас не плачет?! – он встряхнул Мальсибера. – Он умер не ради того, чтобы прилизанный министерский урод вроде тебя стоял здесь и поливал его труп грязью?!
– Карадок! – громыхнул Дамблдор и охотник оттолкнул от себя Мальсибера так, что тот врезался в стол и повалил подсвечник.
– Я потерял сегодня своих лучших людей, – Мальсибер облизал губы и ткнул в сторону Мальсибера толстым пальцем в перчатке из драконьей кожи. Его голос дрожал. – Чтобы твой сморчок остался жив... – младший Мальсибер внезапно стал очень интересен всем присутствующим в кабинете. -... и если бы не эти «дармоеды», ему вспороли бы брюхо и ты сейчас собирал бы его по частям! Так что ты должен на коленях благодарить меня за то, что я бросил своих людей на смерть ради него. А ещё лучше, спроси лучше у него, какого хера...
Дамблдор устало прикрыл глаза ладонью.
– ...он и его дружки поперли в лес этой ночью? М-м? Что будет, если я потребую их сейчас же закатать рукава и показать мне руки? Или потребую тебя сделать это?
Мальсибер-старший надулся от возмущения.
Карадок оглянулся на слизеринцев.
– Мои ребята говорили мне, что у одного из этих сопляков видели Метку. Так почему бы не взять и не проверить? – Дирборн вдруг шагнул к Регулусу. У того на лице промелькнула паника, Вальбурга ещё крепче прижала его к себе, но тут выступил Сириус.
– Не надо так голосить из-за ерунды, – добившись всеобщего внимания, он приподнял руки и нацепил на лицо пренебрежительное выражение. – Это у меня вы видели Метку, – немного развязано сказал он.
Пауза.
– Сириус?.. – Дамблдор приподнялся, но Сириус уже закатывал рукав.
– Только это не совсем Метка. Простите, директор, – откатав рукав как можно выше, он сунул Дирборну свою руку. Во всю длину, от запястья и до локтя, руку Бродяги занимала татуировка, жутко похожая на Метку. Только воландемортовский череп выглядел как распоследняя шлюха, вместо змеи из его рта высовывался длинный похотливый язык, глаза казались жалобными, а под татуировкой значилось: «Suck my dick»
Раздался недружный вздох.
Дамблдор сел обратно в кресло и потер переносицу, едва заметно качая головой, Вальбурга возмущенно сжала губы и закрыла глаза, прижав ладонь к затянутому в корсет животу, а Дирборн усмехнулся и чуть внимательнее вгляделся в Сириуса.
– Ладно, допустим.
Миссис Нотт едва заметно взглянула на мужа и тот крепче сжал её плечо.
Сириус бросил взгляд на Регулуса, откатывая рукав. Регулус смотрел на него во все глаза и, кажется, мелко дрожал.
– Но раз твой сопляк ни в чем не виноват, может быть объяснишь, какое отношение он и его компания имели к этому хреновому клубу? Ведь если это так, это они вытаскивали девиц в лес и мои люди тогда же гибли из-за них. Или может быть мне потребовать от него объяснений? Я могу это сделать, не сомневайся. Можем начать хотя бы с этого, – глядя Мальсиберу-старшему в глаза, Дирборн полез в свою охотничью сумку и извлек оттуда крошечную пробирку. Что именно там было никто не разглядел, но Джеймс догадался, что там была Сыворотка. – Что скажешь? Дадим её выпить всем четверым? И послушаем, раз они такие крепкие орешки, а?
Мистер Мальсибер сглотнул, глядя на пузырек с Сывороткой, хотя внешне изо всех сил старался напустить на себя прежний, надменный и деловой вид.
– Не нужно.
Все оглянулись на младшего Мальсибера.
– Я всё расскажу, – звонким голосом выдал он, взглянул на посеревшего отца и подошел ближе к директорскому столу. – Только... – он постучал пальцами по столу, как будто собирался с духом. – ... надеюсь, меня никто не осудит.
В кабинете повисла пауза.
Джеймс и Сириус уставились друг на друга.
– Мы слушаем тебя, – произнес Дамблдор и взмахнул палочкой. Перед столом образовался стул.
Мальсибер сел. Сделал глубокий вдох.
– Это все Нотт, – выпалил он.
Мать Катона подскочила в своем кресле.
– Это он заставлял нас ходить в этот клуб. Это была его идея – выманивать студентов в лес. Кто угодно подтвердит, спросите. Он накладывал на нас чары Империус и заставлял делать всё это, потому что одному ему было страшно делать всё это.
– Что именно? – Дамблдор наклонился вперед.
Мальсибер осторожно посмотрел на него.
– Издеваться над маглорожденными.
Мальсибер-старший наблюдал за сыном так, как опытный тренер впервые наблюдает за самостоятельным танцем своего подопечного. Нотты были в чистейшем шоке, Регулус огромными глазами смотрел в пол и по его щекам расползались малиновые пятна.
– Ему нравилось это делать. А ещё нравилось нас контролировать. И не только нас. Есть ещё один студент. Питер Петтигрю, над ним от тоже издевался. Он напоил его Оборотным зельем с волосами Блэка, подлил ему в сливочное пиво. А потом наложил Империус.
Джеймс быстро взглянул на Сириуса. Голос Мальсибера был настолько пропитан раскаянием, что, знай они его чуть хуже, наверняка бы купились. Хотя его история и совпадала с историей Питера, они слишком хорошо знали этого поганца, чтобы поверить ему на слово.
– Расскажите о событиях сегодняшней ночи, – сказал Дамблдор, прервав рассказ Мальсибера. – Что произошло?
Мальсибер помолчал.
– Нотт заколдовал студентку Маккиннон. В Гриффиндоре была какая-то вечеринка, она вышла из общей комнаты, а Нотт наложил на неё Империус и приказал идти в лес. Спрятаться там и ждать, когда за ней придут, – он поморщился. – Мы не хотели делать все это, сэр, но он угрожал нам. Говорил, что если мы не поможем ему, он все это сделает с нами.
– Что сделает?
Ещё один вздох.
– Он решил устроить охоту. Приказал девчо...девушке бежать и кричать. Чтобы мы могли бежать следом. Она не могла сопротивляться, она же была заколдована. Она побежала, а мы должны были в неё стрелять.
Вальбурга опустила ресницы и коротко переглянулась с мистером Мальсибером. Лица у обоих были напряженные.
Нотты же просто потеряли дар речи – они были так ошеломлены, что даже спорить не могли.
– Она убегала. А потом что-то случилось. Она упала и перестала двигаться. Нотт испугался и убежал. Мы побежали следом, потому что хотели остановить его и передать охотникам. Но нам попались оборотни и... действие заклинания кончилось. Мы с Регулусом очнулись и едва ушли оттуда живыми. А потом нас поймали и скрутили.
– Почему же никто из вас не попытался остановить все это? Не пришел с этим ко мне или профессору Слизнорту?
Мальсибер уставился на Дамблдора с огромной долей снисхождения.
– Кое-кто пытался. Генри Эйвери. Они вроде как...дружили с Като. Эйвери попытался дать ему отпор. И с тех пор никто его больше не видел. Все считают, что Эйвери уехали из страны, но если проверить... – голос Мальсибера сошел на нет.
На пару минут в кабинете воцарилась тишина.
– Профессор Дамблдор! – не выдержал мистер Нотт. Миссис Нотт уже была не в состоянии что-либо говорить и тем более возражать. – Профессор, неужели вы... верите?!
– А почему нет, Нотт? – громко спросил Мальсибер-старший. – Всем известно, что ваша семья в свое время подвизалась с Малфоями. И так же всем известно, что за люди эти Малфои. Быть может вы и не знали всего о своем сыне? Я уверен, если копнуть глубже, нашлась бы ещё пара весьма нелицеприятных секретов.
– Я не намерена слушать эти оскорбления! – вдруг крикнула миссис Нотт и вскочила, заполнив сразу очень много места в кабинете. – Вы...вы специально все это подстроили! – её трясущаяся рука с платком указывала на Мальсибера. – Чтобы дискредитировать нас! Вы прекрасно знаете, что мой сын ни в чем не виноват!
– Факты подтверждают обратное, моя дорогая, – шелковым тоном отрезал Мальсибер. – Мне очень жаль. И дело не только в моем сыне, вы же слышали директора, есть много свидетелей, которые наверняка могут подтвердить его слова. Как я уже сказал, закон и честь – не последние слова в словаре нашей семьи. Можем устроить допрос, но тогда это затянется до утра. – он театрально взмахнул руками и отвернулся к окну.
Миссис Нотт икнула и громко втянула в себя воздух. Не встретив сочувствия в лице Вальбурги, она повернулась к директору.
– Дамблдор... – жалким голосом пролепетала она.
Дамблдор, который поднялся со своего места в тот же момент, когда миссис Нотт оттолкнула кресло, обошел стол.
– Миссис Нотт, прошу вас взять себя в руки. Сейчас в любом случае невозможно вынести окончательный вердикт. Для этого действительно необходимо поговорить с остальными учениками. Но все же вы должны смириться с тем фактом, что ваш сын был частью совершенного преступления, как бы тяжело это ни было, – теперь директор выглядел по-настоящему печальным, но голос его звучал строго, подточенный рассказом Мальсибера. – Миссис Нотт, ваш сын был моим учеником почти семь лет. Я помню, как он впервые подошел к Распределяющей Шляпе...
Миссис Нотт снова залилась слезами и прижала платок к дрожащим губам.
– ...помню, как сдавал экзамены, мне казалось, я знаю его так же, как и остальных студентов. Но мы не можем знать обо всех мыслях, которые приходят в голову к нашим детям. И поэтому единственный, кто действительно виноват в случившемся сегодня – это я сам. Что-то происходило в Хогвартсе, что-то страшное, чего я, увы, не заметил. Упустил из виду. И вина лежит на мне. Но вы можете не сомневаться, Хогвартс достойно попрощается со своим студентом. И вся эта история не выйде за пределы школы.
Дамблдор по-очереди посмотрел на Мальсиберов, Блэков и Джеймса с Карадоком. Все молчали.
– Ступайте в больничное крыло, миссис Нотт. Я думаю мадам Помфри закончила все...приготовления.
Миссис Нотт кивнула.
Обняв её за плечи, супруг вывел её из кабинета и захлопнул дверь.
– Так... а теперь я бы хотел услышать вашу версию, – Дамблдор вернулся за стол и сел, положив сцепленные вместе руки на столешницу. Джеймс и Сириус угрюмо переглянулись. Джеймс чуть кашлянул и заговорил.
– ...и решили вывести их на чистую воду. Я согласен, что способ можно было выбрать и получше...
– Например, рассказать всё учителям.
Джеймс исподлобья взглянул на Дамблдора.
– Мы не хотели стучать, сэр, – резко ответил он. – У нас не было доказательств. Мы всего лишь хотели их собрать.
– Ладно, я понял вас, Джеймс, спасибо, – Дамблдор потер лоб. К тому моменту как Джеймс закончил свой рассказ, в окно уже начали забираться первые солнечные лучи. – Думаю и вам, и мистеру Блэку... впрочем, всем вам будет лучше отправиться в больничное крыло, а затем – в свои спальни. Гриффиндор будет лишен очков так же, как и Слизерин, а насчет индивидуальных наказаний мы побеседуем позже. Учитывая все... все, что мы услышали, вопрос об исключении, пожалуй, придется отложить. По крайне мере, пока я лично не побеседую со всеми, кто мог иметь отношение к делу. Даже если все подтвердится и за всеми преступлениями действительно стоял Катон Нотт, это не отменит наказание. Погибло четыре студента, одна ученица без сознания. А мне бы очень хотелось послушать её версию.
– Едва ли девушка что-то вспомнит, – процедил мистер Мальсибер.
Дамблдор пожал плечами.
– Мадам Помфри говорит, что её сознание не повреждено. А состояние – всего лишь результат неправильно наложенного заклинания Империус. Без её показаний мозаика все равно остается неполной. А сейчас идите. Скоро начнутся занятия. Я думаю, весть о том, что произошло уже разошлась по школе и завтра нас ждет непростой день.
Когда все покинули кабинет, Дамблдор взялся на письмо семье Марлин.
Дирборн стоял у его стола, скрестив на груди руки и мрачно глядя на то, как перо директор поскрипывает по пергаменту.
– Мне кажется, или вы покрываете этих двоих? – спросил он, глядя как Дамблдор посыпает пергамент порошком. – Этих... гриффиндорцев?
– Вы так считаете, Карадок? – директор посмотрел на него поверх очков-половинок.
– Они гоняли меня по лесу как мальчишку, – рыкнул он. – А у меня было немало дел кроме того, чтобы охотиться за парочкой школьников.
– Хм-м... возможно этим они спасли вам жизнь, Дирборн, – Дамблдор взял письмо и подошел к клетке с фениксом. – Вы ведь сами сказали, что весь ваш отряд полег. Возможно и вы бы полегли, если бы не... гонялись за ними по лесу, – директор едва заметно приподнял уголки губ.
– Что вы хотите этим сказать? Как вы можете быть уверены, что не они стоят за всем этим? Вы ведь уверены, я вижу!
– Как я уже сказал миссис Нотт, я очень хорошо знаю своих учеников. Знаю, кто из них на что способен, – Дамблдор выпустил феникса, но окно не закрыл. Свежий утренний воздух наполнял кабинет, выгоняя из него духоту и напряжение ночи. – А как можете вы думать, что они – преступники, Карадок? Ведь если не ошибаюсь, вы практически в одно время с ними обнаружили мисс Маккиннон? Не сомневаюсь, вы могли видеть, каким ударом для мальчиков стала эта находка.
Карадок не нашелся что сказать и хмыкнул, очевидно вспомнив, как парень под личиной убитого слизеринца пытался вернуть проклятую девушку к жизни при помощи искусственного дыхания и массажа сердца.
– К тому же, у меня есть и другие основания полагать, что Джеймс и Сириус сказали мне абсолютную правду.
– Какие?
Дамблдор тяжело поднялся из-за стола, бережно снял с полки Распределяющую Шляпу и, на глазах у изумленного охотника, вытащил из тульи длинный серебряный меч. Метал богато вспыхнул в тусклом свете свечей.
– Узнаете, Дирборн? Вы должны знать этот меч, вы ведь тоже когда-то был студентов этого факультета. Меч Гриффиндора, тот самый, который недавно чуть было не стащили из гробницы Основателей, – Дамблдор передал оружие охотнику. Тот сжал его с профессиональной ловкостью и покрутил в руке, разглядывая слова на эфесе. – Джеймс Поттер убил им оборотня два месяца назад. Меч явился ему в гробнице. Сегодня этот меч могли украсть. Ученики, которые пытались это сделать, утверждали, что действовали под влиянием заклятия, но суть не в этом. Я бы никогда не узнал о покушении, если бы среди ночи ко мне не пришли двое учеников. Питер Петтигрю, друг Джеймса, и Лили Эванс, я так полагаю, его подруга. Я тогда был далеко от своего кабинета, но они каким-то образом нашли меня в замке и предупредили, а после рассказали о том, что происходит в лесу. Если бы версия младшего Мальсибера не была так близка версии Питера Петтигрю, я бы никогда в неё не поверил. Теперь у меня, похоже, появилась возможность навсегда прикрыть этот... клуб. И я этой возможностью воспользуюсь, – Дамблдор спрятал меч на место.
– Вам решать, Дамблдор. – хмыкнул Дирборн.
Дамблдор вздохнул.
– Ох, Дирборн... в конце-концов они всего лишь дети. Их как раз и нужно спасать от них самих. Давать им шанс.
Охотник помолчал.
– Давать им шанс, – рассеяно повторил он. – Иногда он им не нужен, Дамблдор. Спокойной ночи, – он направился к двери.
– Карадок, я уверен, вашу дочь ещё можно спасти, – громко сказал директор и охотник замер у двери. – Власть Сивого не так безгранична, как кажется. Никогда нельзя сдаваться, особенно, когда дело касается наших детей. Вы не должны бросать её. Сколько Сьюзан лет, Карадок?
Охотник медленно обернулся и безрадостно улыбнулся. Безмерно уставшие глаза влажно блестели.
– А вы не помните?
– Я помню. Ей четырнадцать, Дирборн. Четырнадцать. Для неё ещё не все потеряно, если вы не перестанете за неё бороться, – Дамблдор покачал головой.
– Ей не нужна моя борьба. Она дала мне это понять, – отчеканил Дирборн.
– Как раз и нужна! Полгода – это не такой большой срок. Не отчаивайтесь, прошу вас. Вы ещё найдете её, я в этом уверен.
Дирборн помолчал немного, потом кивнул и вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.



С рассветом дверь в больничное крыло приоткрылась и Валери Грей, уставшая и измотанная охотой, вошла в тихое, светлое помещение. Мадам Помфри, которая в этот момент загораживала ширмой постель Марлин Маккиннон, оглянулась.
– Профессор!..
Валери прижала палец к губам и сдвинула брови – мол, устала от громких звуков. Медсестра закивала и подошла ближе, вытирая руки о фартук. Лицо у неё тоже было очень уставшее и встревоженное, как у Валери.
– По-прежнему без сознания? – хрипло спросила Валери, когда медсестра закончила обрабатывать её рану и убирала склянки с зельями. Грей сидела на постели, соседней с той, на которой лежала Марлин.
– Да, – медсестра покачала головой. – Сильно досталось бедняжке. Ума не приложу, как её вывести из этого состояния. Боюсь, её заберут в Мунго, – голос мадам Помфри предательски дрогнул и она поспешно отвернулась.
Кто-то из пораженных проклятием студентов закашлялся за ширмой и медсестра поспешила туда.
Валери оделась, морщась от каждого движения и встала. Её внимание привлекла последняя постель, также отгороженная от всех ширмой. Разгорающееся зимнее солнце падало на тот участок крыла и в воздухе плавала светлая пыль.
– Мальчик там? – спросила Валери, когда мадам Помфри вышла, уничтожая на ходу салфетки, заляпанные кровью. – Оборотень, Ремус Люпин?
– Да, он там, – зашептала медсестра. – Я дала ему зелье, он сейчас спит.
– Сильно ему досталось?
– Ох, профессор Грей, ему, бедняжке, каждый месяц достается, не больно-то легко шкуру на себе рвать и терпеть, пока кости трещат.
Валери едва заметно повела плечами и обхватила себя руками.
– Но он всегда справляется, он сильный мальчик. Хотя сегодня его порядком потрепало, – медсестра покачала головой. – Честно вам говорю, мэм, я бы и не справилась, если бы не профессор Джекилл.
Валери вскинула на неё взгляд. Медсестра наклонилась поближе и зашептала.
– Прибежал сюда прямо в пижаме и халате, принес свои зелья, помог. На Люпине места живого не было, так и остался бы весь в шрамах, если бы не профессор. Светлая голова.
– Я могу взглянуть на него?
– На Джекилла? – изумилась мадам Помфри и тут же потрясла головой. – Ох, извините, мэм, я уже ничего не соображаю, ночь была трудная. Конечно вы можете повидать его. Я слышала, это вы его спасли, да?
Валери не ответила и шагнула за ширму. Мадам Помфри немного поколебалась, заходить ей следом, или нет, но потом направилась к койке Дирка Крессвелла.
Даже после совместного лечения школьной медсестры и одного из лучших мастеров колдомедицины, Ремус выглядел ужасно потрепанным.
Он лежал на спине, повернув голову набок. На шее быстро заживали следы зубов – казалось, им уже несколько дней, а не несколько часов. Мадам Помфри права, шрамов не останется. Перебинтованная рука лежала на груди, поверх одеяла.
Словно во сне Валери опустилась на корточки рядом с его изголовьем. Протянула руку и погладила спутавшиеся волосы надо лбом Ремуса. Нежно скользнула ладонью по его небритому лицу, усмехнулась чему-то и погладила большим пальцем ссадину на скуле.
Его рот был приоткрыт во сне. Валери чуть склонила голову набок и провела пальцем по его губам. У этого мальчика были самые красивые губы на свете...
Коротко оглянувшись на ширму, Валери наклонилась вперед и поцеловала его.
Ремус не проснулся. Только ресницы вздрогнули.
Валери отстранилась, провела ладонью по его шее, плечу и груди, разглаживая складки пижамы. Слегка сжала его руку.
– Прости меня, – она прижала его руку к губам.
А потом стремительно поднялась и вышла из крыла...

...Ремус глубоко вздохнул и распахнул глаза.
Сон был таким сильным и реальным, что он даже приподнялся на локте и огляделся.
Он в крыле. Ну конечно же, где ещё ему быть. Пусто, тихо и солнечно, как всегда.
Ремус огляделся, уверенный, что сейчас её рука отодвинет ширму и она войдет, но секунды тянулись, а ничего не происходило. За соседней ширмой кто-то закашлялся.
Ремус со вздохом упал обратно на подушку и потер лицо перебинтованной рукой.
Ну конечно это был сон.
Просто сон.