Сириус

С тех пор, как Ремус ушел, прошло три дня.
Спальня мальчиков Гриффиндора целиком и полностью принадлежала Сириусу.
Впервые за долгие годы его мечта наконец-то сбылась и теперь он мог заниматься здесь чем угодно! Пить, курить, трахаться в своё удовольствие! Но почему-то именно сейчас, когда такая блестящая возможность наконец появилась, всё, что Сириус делал - лежал на своей постели в одежде, закинув руки за голову и обильно курил. Проигрыватель в углу работал на полную мощность.
Кровать Сириуса затерялась в бушующем шторме рока, как лодка в черном море.
Но он не обращал на музыку никакого внимания.
Ему не хотелось развлекаться.
Не хотелось таскаться по школе.
Не хотелось пить, тем более одному.
Не хотелось прикладывать нечеловеческие усилия, чтобы насладиться какими-нибудь жалкими десятью минутами в обществе Син, или Роуз. Или обеих. Черт возьми, ему не хотелось даже дрочить! Когда такое было?!
Сириус перевернулся на бок и ударил подушку кулаком. Вернулся в исходное положение. Мерлин, с ним явно было что-то не так!
Но что? Он чувствовал себя так, будто потерял какую-то существенную деталь. Не знал, какую, не знал, зачем она ему нужна, но вот её отсутствие ощущал вполне отчетливо. Случись такая беда с драгоценным мотоциклом, Сириус провел бы рядом с ним не один час, копаясь в механизме, пока не докопался бы до истины и не вернул деталь на место. Но что делать с самим собой? Если бы на свете и был механик, способный вернуть эту деталь на место, Сириус дорого бы ему заплатил.

Ладно, к черту притворство.
Просто ему было одиноко.
Да, именно так.
Сириус Блэк, который любил свою свободу и независимость больше всего на свете, сейчас чувствовал себя так, будто про него позабыл весь хренов мир.

Сохатый уехал на каникулы с Эванс. Конечно, он взял с собой зеркало, но Сириус на его месте и не вспомнил бы про дурацкую стекляшку, если бы оказался под одной крышей с девушкой, на чей светлый образ дрочил с тринадцати лет. Когда эти двое вернутся, всё будет ещё сложнее, чем раньше, но одно уже совершенно ясно: Сириус останется за бортом. Это он понял ещё в тот день, когда сто лет назад Эванс на каком-то там уроке вступилась за Сохатого и тот потом ходил с такой счастливой рожей, что Сириусу хотелось ему врезать. Но если раньше Сириус ревновал его внимание и злился на Эванс, за то, что она влезла Сохатому в мозги, то теперь понимал, что глупо и нелепо делить его с Эванс, они ведь не сиамские близнецы и рано или поздно Сохатый должен был оторваться. И, хотя Сириус и рассчитывал, что случится это всё же попозже, нечего распускать сопли - им уже действительно не тринадцать лет. Они ведь все равно останутся вместе? Всё будет как прежде. Так Сириус думал, провожая вереницу саней.
А затем вдруг уехал Лунатик. Быстро, ни с кем не советуясь и ни на кого не оглядываясь. После этого вера Сириуса здорово пошатнулась.
Ничего уже не будет как прежде.
Надо признать эту страшную истину: они просто выросли. Мародеры, проделки, Сохатый... разве это могло продолжаться долго?
И дело не только в Сохатом или Лунатике. Сириус сам себя предавал, прямо в тот момент, когда валялся в гордом одиночестве и сердился на друзей за то, что они променяли дружбу на девчонок.
Вот уже три дня его мозг вращался подобно песочным часам, терзаемый неразрешимым вопросом: ехать за Роксаной или не ехать.
Доводов «за» и «против» было так много, что они, черт возьми, вполне могли сойти за песок.
С одной стороны - какого черта он так мучается? Разве он виноват в том, что Малфой оказалась такой дурой? Она может менять свои убеждения со скоростью флюгера, но он не такой. Если ей так хочется втереться в кружок психопатов и садистов, хочется, чтобы эти сволочи её полюбили - да пожалуйста, сколько угодно, только пусть не думает, что он побежит спасать её, если там что! Не маленькая уже, должна понимать, что хорошо, что плохо. Он вообще ей ничего не должен, каждый сам по себе, они оба так решили! Он ей не нянька.

Так Сириус думал, пока уверенность в том, что ехать не надо заполняла нижнюю чашу часов в его голове. В таких случаях он решительно поднимался со своей кровати, шел обедать в украшенный к Рождеству большой зал, кадрил под омелой девчонок, наслаждался часами уединенного покоя в гараже и ни о чем не задумывался.
А затем часы переворачивались и Сириус начинал думать, что просто тронулся умом, раз позволил ей уехать. Ладно она, девчонка, у неё пусто в голове, ей подавай семью, объятия и бла-бла-бла, но ведь он уже немного знает, как устроена эта паршивая жизнь, да ещё и в некотором роде отвечает за эту белобрысую идиотку, с тех пор, как вытащил её из-под пресловутой раковины и ещё раньше - когда закрыл своей спиной от клыков Лунатика. Да, он ей не нянька, он её друг!
Черт, да а он обязан был просто остановить её! Не пустить! Поорала бы, поплевалась огнем и успокоилась, как всегда. Что это за глупое ребячество - «пусть катится!», «скатертью дорога!». Что он, прыщавый третьекурсник - дуться на девчонку?!
Сириус внутренне кривился, вспоминая, как подшучивал над Лунатиком и его рыцарскими потугами, пока тот собирал сумку. Выходит, у него тоже пусто в голове, а единственный разумный человек в их мирке - это Ремус Люпин?

После такого «оборота» Сириус твердо и окончательно решал - «ехать!», бросал все свои дела, яростный и решительный влетал в башню, одевался, лихорадочно собирал сумку...а потом швырял эту сумку на пол, валился на кровать и сжимал голову, слушая, как прежние доводы сыпятся в неё, но уже не как песок, а как камни.

Подушка пахла горькой вишней. Сириус перевернул её и несколько раз бухнулся на неё, выбирая место попрохладнее и помягче. Тело при этом как-то само-собой совершило вполне недвусмысленное движение и Сириус затосковал ещё сильнее.
Он всегда считал себя сильным человеком и раз сказал себе однажды - не думай о ней - действительно перестал думать. Сначала получалось. Получалось так хорошо, что он сам поверил в собственное равновесие и пригласил на свидание милую Синтию Клер, которая по чудесному совпадению, тоже осталась в школе на праздники.
Она была хорошенькой. Длинные светлые волосы, не такие длинные и не такие светлые, как у Рокс, но тоже ничего, чистая кожа, короткая шерстяная юбчонка, маленький славный зад. Они неплохо погуляли по снежной открытке Хогсмида, выпили горячий шоколад у Паддифут (Сириус не любил горячий шоколад с детства, после того как мама вылила ему его на голову, но все равно справился), покатались на коньках, а потом как-то сразу оказались в башне Гриффиндора. Уламывать долго не пришлось. Син хоть и сопротивлялась, но больше для приличия, чем от нежелания.
В итоге получился какой-то кошмар.
Сириус любил удовольствие и Роксана любила его. Вдвоем они могли достигнуть таких высот, о каких Сириус раньше и не мечтал. Эта любовь к кайфу сближала их и роднила.
А без Роксаны весь этот кайф выходил каким-то неполным. Неполным, потому что Сириус-то выкладывался как обычно, а вот Синтия любила его со страстью плюшевого баранчика. Мало того, что все время ловила его взгляд и боялась пошевелиться, так ещё и спрашивала: «Ты меня любишь, Сириус?». Когда под конец этой дикой оргии Сириус услышал свой вздох: «Р-рокс...», с тоской подумал, что всё это какой-то детский сад.
Да, он думал о ней. Думал! Злился, вспоминая о том, как она послала его и гордо вышла из Выручай-комнаты, но все-таки думал. Больше, чем следовало думать о девушке, которая и не девушка тебе вовсе, а всего-навсего друг.
Настоящий друг...

Сириус докурил и расплющил окурок в кучке остальных.
Да, он действительно поступил глупо, когда поддался ребяческой обиде и дал Роксане уехать с Ноттом. Но едва ли он поступит умнее, если сейчас заявится в дом этого самого Нотта. Что он сделает? Скажет «я тебя забираю»? «Выбирай, или я, или они»? Это уже не просто детский сад, а какой-то идиотский фарс. К тому же, когда Роксана всё-таки уехала с Ноттом, ясно дала ему понять, что и кого выбирает! И на этом всё. Хватит себя терзать. Она - большая девочка, не пропадет.
Решено. Завтра же с утра, ещё до завтрака он соберет вещи и свалит из этой школы подальше. Прокатиться по знакомым, а потом поедет к Меде. Кузина как никто другой умеет прочищать мозги. И готовит здорово.
От этой мысли на душе сразу стало веселее - как будто часы, крепко доставшие своим поминутным вращением, наконец остановила твердая и решительная рука.
Сириус наставил палочку на проигрыватель, сбросил одежду и забрался под одеяло. Устроился поудобнее, успокоенно вздохнул и погрузился в дрему, зарывшись носом в подушку.
А когда, спустя пять минут, часы Ремуса показали ровно одиннадцать, он просто откинул одеяло, встал, оделся, сунул в один карман - палочку, а в другой - ключи от мотоцикла, и стремительно вышел из спальни.

До Хогсмида бежал в обличье собаки. Аберфорт, конечно, поворчал для порядка, но за небольшое вознаграждение всё же пустил к мотоциклу. Пока он прятал вознаграждение в ящик стола, Сириус схватил с прилавка небольшую бутылку огневиски (как-никак свою Лунатику пожертвовал), а когда оглянулся проверить, не заметил ли кто, увидел вдруг компанию довольно-таки неожиданных собутыльников: за столиком в самом темном уголке зала сидел профессор Джекилл, собственной персоной, а рядом с ним - какой-то неприятный длинноволосый забулдыга в потертой грязной мантии и с клочковатой бородой.
Над их столиком тоскливо съежилась омела, но мужчины, похоже, даже не заметили этого пикантного обстоятельства.
В отличие от всей публики, оба были совершенно трезвыми и говорили тихо, склонив головы. Точнее Джекилл наклонялся к собеседнику, а тот сидел, развалившись и ухмылялся, показывая клыки. На глазах у Сириуса он вдруг достал из кармана перочинный ножик и принялся чистить длинные желтые ногти.
Впрочем, подумать о том, что может связывать профессора Хогвартса и эдакую рвань, Сириус все равно не успел - Аберфорт запер ящик, не оглядываясь потопал во внутренний двор и Сириус побежал следом.
- Увидит кто - мне несдобровать, - ворчал трактирщик, пока Сириус сгонял с мотоцикла мышей, проверял провода и счищал изморозь.
- Далеко отсюда до Уитби? - Сириус натянул шлем, не дождавшись ответа, сбил каблуком подножку, рванул зажигание. Мотор радостно взревел. Будь мотоцикл лошадью, он бы встал на дыбы.
- Нет бы трансгрессировать... - Аберфорт боязливо попятился. Сириус хрипло хохотнул.
- Ничего ты не понимаешь! - крикнул он и, полностью проигнорировав просьбу владельца трактира, взял старт прямо из сарайчика, чуть не выбив обе двери.

Роксана

Чёрное платье было таким обтягивающим, что в нем невозможно было нормально дышать. Не то паутина, не то узор из черного кружева облепил руки, распадаясь на кончиках пальцев длинными рукавами. Вырез был глубоким до неприличия, но грудь надежно закрывали цветы того же черного кружева - колючие и неприятные. Юбка была такая узкая, что ногами можно было перебирать только мелко и быстро, чтобы не упасть, а рваный подол напоминал какой-то адский цветок. Точь в точь Мартиция Адамс, вяло подумала Роксана, глядя на себя в зеркало большого туалетного стола, вырезанного из куска черного мрамора, пока Нарцисса доводила до совершенства её прическу.

Нотт-мэнор в светском обществе справедливо называли Большим Пирожным. Его архитектура, обильно сдобренная приторным рококо, в самом деле напоминала причудливое кулинарное изделие, украшенное завитушками белого и розового крема. Каждая комната казалась сделанной из сахара и бискивта, столько в ней было пуфиков, диванчиков, лакированных столиков и ваз с благоухающими цветами. Комната, которую выделили для Роксаны в Пирожном была меньше, холоднее и теснее, чем в родном доме. Стены здесь были обиты полосатым розовым шелком и среди пухлых диванных задниц было простоне развернуться. Но зато из окна было видно море. И слышно, как плачут чайки.
Это напоминало о Дурмстранге...

Нарцисса заканчивала последние приготовления Роксаны к торжественному выходу. Пышные, непокорные волосы она каким-то образом обуздала и уложила в замысловатую мальвину, украсив отдельные пряди бусинами сверкающего черного жемчуга и лунного камня.
Лицо Роксаны, обычно просто бледное, стало мертвенно-белым из-за обилия пудры. Уголки губ грустно опущены, глаза потухли.
Не лицо, а маска. Хоть и красивая.
- Вот мы и поменялись местами, - улыбнулась Нарцисса, вплетая последние камни в её волосы. Её улыбка была искренней, но немного грустной и несла в себе какую-то неуловимую тайну женского мира. - Ты очень красивая, - добавила она, взглянув на отражение в зеркале.
Роксана промолчала.
- Ну, скажи что-нибудь, - мягко произнесла Нарцисса, положив ладони ей на плечи.
Роксана потрогала рукой голую ключицу - у платья специально был такой вырез, чтобы всем было хорошо видно «Слезу вейлы», которую оденет ей на шею Катон Нотт.
Посмотрела своему отражению в глаза. Потом взглянула на руку Нарциссы, на которой блестело обручальное кольцо.
- Пойдем вниз, - безжизненно попросила она.

* * *

В поезде домой Роксана ужасно переживала.
Как она встретится с родителями? Между ними было столько лет отчуждения и равнодушия, что у них общего, кроме ген? Что они скажут друг другу, когда она ступит на порог дома?
Она рассчитывала, что Люциус поможет ей приготовиться к официальному примирению, скажет, что говорить и делать. Но когда Роксана спрыгнула со ступенек поезда на запруженную людьми платформу, и оглянулась в поисках брата, на неё обрушилось невиданное потрясение.
Люциус стоял под часами, как всегда элегантный и франтоватый, с распущенными волосами и тросточкой в руках. А рядом с ним, на платформе девять и три четверти магловского вокзала Кингс-Кросс, стояла Эдвин Малфой.
Эдвин Малфой, которая даже Люциуса провожала в школу лишь один раз, так как брезговала появляться находиться среди «грязнокровых плебеев», сейчас стояла, здесь, в жуткий мороз и высматривала свою дочь в клубах паровозного пара! Шубка Хлои Гринграсс, предмет зависти всех студенток Хогвартса, казалась шкуркой дворовой кошки рядом с черным меховым ансамблем миссис Малфой, холодные голубые глаза сверкали на ухоженном лице, как два бриллианта, спина прямая, как стрела, одна рука - в ридикюле, как всегда сжимает палочку.
Роксана была так ошеломлена, что не могла сдвинуться с места и просто смотрела на парочку, как будто сошедшую со старинной колдографии. А потом, шаг за шагом, осторожно пошла навстречу, боясь моргнуть. Дети вокруг висли на своих матерях как на деревьях, обнимались, кричали. Роксана на секундочку представила себе, как виснет на Эдвин и тут же испуганно тряхнула головой. И хотя к матери подошла, держа эту самую голову очень прямо, с голосом справиться не смогла.
- Привет, мам, - это прозвучало вовсе не так дерзко, как она хотела, а скорее жалко и мягко - вот я, глина, делай со мной что хочешь. Не зная, что ещё к этому добавить, Роксана подняла взгляд и окинула коротким, но поистине жадным взглядом мамино лицо.
Эдвин молчала. Она была похожа на злую и холодную версию Моны Лизы. Трудно было сказать, что за чувство плескалось в её глазах в этот момент, но когда она вдруг подняла руки и привлекла Роксану к себе, она чуть не потеряла сознание и так перепугалась, что даже не подумала обнять её в ответ - так и стояла столбом, пока мать не разжала руки.
- Ну вот и ты наконец, - вздохнула Эдвин и провела ладонью в кожаной перчатке по щеке дочери. А потом вдруг улыбнулась. По-настоящему, так что на выхоленном лице появились морщинки.
- Добро пожаловать домой.

«Домой» они ехали на чёрном гигантском Rolls-Royce с платиновой фигуркой змеи на капоте. Мимо проносился Рождественский Лондон. Люциус, сидящий с матерью и сестрой на заднем сидении, расхваливал автомобиль всю дорогу:
- Последнее изобретение покойного Альфарда Блэка. Развивает скорость до 700 миль в час, совершенно беззвучный и абсолютно невидимый для маглов. Может превращаться в карету, вмещает до десяти человек. Куда лучше, чем вся эта министерская рухлядь.
Он сардонически рассмеялся.
- Откуда он взялся? - спросила Роксана, прекрасно зная, как её родители любят магловскую технику.
Люциус слегка замялся, за него ответила Эдвин:
- Этот подарок сделали твоему брату на работе за одно...очень важное дело. При нашем статусе никак невозможно летать по печным трубам.
- Да, в связи с... - Люциус замялся на миг. - Гибелью Маккиннона, трансгрессионная сеть пока что перекрыта.
- Они ищут убийцу? Думают, что он попытается трансгрессировать из страны? - спросила Роксана.
Что-то дрогнуло в прозрачно-серых глазах брата, но он быстро улыбнулся.
- Вероятно они так и думают, - он посмотрел на мать.
- Долго же им придется искать, - тонко улыбнулась Эдвин, глядя в окно на пролетающий мимо мир.
Больше об этом не было сказано ни слова, но у Роксаны всё равно остался какой-то жуткий осадок от этой беседы. Однако, она решительно отмела от себя все мысли, решив, что пока что просто не будет об этом думать. Только не сейчас, когда её мама сжимала её руку.

Роксана была ещё в холле и передавала новому домовому эльфу своё пальто, когда на верхних ступеньках главной лестницы, перевитой гирляндами остролиста, вдруг показалась высокая узкая фигура Абраксаса Малфоя в бордовой бархатной курточке и домашних туфлях. Обычно отец никогда не выходил из своего кабинета и уж тем более не вышел бы из-за такой ерунды, как возвращение дочери. Но это действительно был он! Пришпилив Роксану к месту черными непроницаемыми глазами, он подошел к ней, взял её лицо сухими узкими ладонями и едва ощутимо поцеловал в лоб.
- Вот и вернулась блудная дочь, м-м? - даже когда он шутил, его лицо оставалось таким же, каким бывало, когда он злился. - Очень вовремя. С возвращением.

После на Роксану словно из ушата обрушилась забота. Родителей как подменили.
Они интересовались абсолютно всем: как у неё дела в школе, с кем она подружилась, как ей преподаватели и предметы, что получается, что нет, с кем подружилась, чем занимается.
Все эти разговоры велись за вкуснейшим ужином, под звуки любимых рождественских пластинок Абраксаса, запах хвои, звон тарелок, которые менял новый домашний эльф. Всё это так напоминало Роксане о детстве, когда она ещё жила дома и верила в то, что её любят, что даже слезы на глаза наворачивались. Как будто не было этих семи лет одиночества. Как будто так было всегда...
Даже Нарцисса, которая сидела на почетном месте рядом с Люциусом, не раздражала Роксану, как раньше. Она заметно поправилась, но от этого её холодные острые черты приятно смягчились, а в улыбке и взгляде появилось что-то ласковое, уютное, теплое. И хотя Роксана старательно отводила взгляд, круглый живот, главное нынешнее достояние этого дома, то и дело бросился ей в глаза.
Перед сном мама пришла в её комнату - как раз, когда Роксана уже собиралась спать и при свете лампы валялась на кровати и писала письмо Сириусу. Про ссору она уже совершенно забыла - сейчас ей просто хотелось поделиться всем, что происходит.
Увы, письмо она так и не дописала.
Они проговорили почти до самого утра.
Несмотря на всё, что произошло после, Роксана знала, что воспоминание об этом разговоре с мамой навсегда останется одним из самых нежных и сокровенных.
Мама много чего говорила в ту ночь. Но особенно Роксане запомнилась фраза о том, что даже самый разбитый ковчег можно подлатать, главное только взяться за дело всем вместе. И в качестве своего первого шага в мама предложила отменить помолвку с Ноттом.
- Мы погорячились, - признала она. - В семнадцать лет едва ли можно быть готовой ко всем испытаниям, которые несет за собой произнесение Свадебного Обета. Я итак задолжала тебе много лет детства, не могу отнять у тебя ещё и юность. Надеюсь, ты найдешь в себе силы простить свою непутевую мать.
Уже тогда в душе Роксаны пробудился голос, отдаленно похожий на голос Сириуса, настойчиво шепчущий: «Что-то здесь не так!». Но тогда Роксана лишь отмахнулась от него. Да и как можно прислушаться к какому-то там голосу, когда чувствуешь себя такой счастливой? А она не так уж часто бывала счастлива, чтобы раскусить обман.

Обман, первый звонок к которому прозвенел уже на следующий день.

В эти дни Косой переулок напоминал Рождественскую открытку: шапки снега на магазинах, радостное звяканье дверных колокольчиков, свертки в цветной бумаге, радостные, умиротворенные лица, приподнимания шляп и пожелания Счастливого Рождества. Открытка, одна из многих, которые Рождество рассыпало по всему миру.
Разве так выглядит страна, когда в ней бушует война? Нет и не может этого быть! Это всё чьи-то глупые россказни, в этом мире нет войны! В этом мире все ждут Рождества, покупают подарки и обожают Эдвин Малфой. Да, именно так. В тот день она была королевой Косого Переулка! Все магазины распахивали перед ней двери, продавцы склонялись в полупоклоне, люди заискивали. Роксана поневоле переполнялась гордостью при мысли о том, что эта Королева - её мама! А ещё, впервые за все эти годы Эдвин участвовала в её жизни. Говорила, смеялась, выбирала парадную мантию для приема в честь Сочельника! Мерлин, как же счастлива была Роксана в эти солнечные, морозные часы! Единственное, что немного омрачало её настроение - так это злость на Сириуса за его слова о её семье. А ещё - тоска, потому что они поссорились и теперь неизвестно, помирятся ли вообще, он ведь теперь считает её предательницей. Но, на самом деле, что плохого в том, что ей просто нужна семья?
Разве это преступление - хотеть, чтобы родители любили тебя?

Оглядываясь назад, Роксана понимала, что в то время, когда они были в Косом переулке, ей и надо было бежать, бежать со всех ног, потому что тогда она ещё была свободна. И у неё был шанс предотвратить многие из последующих событий. Но она не сбежала, оглушенная и ослепленная внезапным семейным миром, она вернулась домой и даже не услышала, как защелкнулась дверца клетки у неё за спиной.

Вернувшись, Роксана забежала к себе, чтобы переодеться перед обедом, но не смогла найти свою сумку с вещами. Она обошла весь дом, подумав, что молодой эльф мог по-ошибке засунуть её куда-нибудь, но так и не нашла. В поисках пропажи Роксана случайно заглянула в кабинет отца. В тот момент, когда она распахнула дверь, пресловутый эльф как раз прятал что-то в сейф и подскочил так, что выронил одну из вещиц - ею оказалась склянка с зельем. Склянка разбилась и бедолага схватился за ушастую голову.
- Что скажет мистер Малфой! - эльф упал на колени и попытался ладонями сгрести зелье, но оно удивительно быстро испарялось, распространяя душистый мятный запах. - Нет, о нет-нет-нет! Хозяин накажет Добби, накажет бедного Добби!
- Добби, успокойся, я приказываю тебе сказать, что флакон разбила я, - твердым голосом приказала молодая хозяйка и эльф моментально успокоился. Поднялся с колен, неловко одернул чистенькую белую простыню и робко поглядел на Роксану.
- Мисс искала мистера Малфой?
- Мисс искала свою сумку с вещами. Это ты её убрал?
- Не убрал, мисс, нет, - охотно принялся пояснять эльф. - Добби её сжег! - и он кивнул так, что хлопнули огромные уши.
Роксана оторопела.
- Зачем?! - выдавила она, с трудом овладев собой.
Эльф отшатнулся, боязливо ссутулившись.
- Миссис Малфой приказала Добби сжечь одежду мисс! И Добби сжег! Добби - хороший эльф, послушный эльф! Добби всего лишь делает, что ему велят!
Роксана потерянно уставилась на домовика, чувствуя себя так, словно падает в пропасть. Все её любимые футболки, толстовки с эмблемами команд по квиддичу, кожаная куртка, эксклюзивные дырявые джинсы с цепями, перчатки и теплые шарфы, всё, всё уничтожено?!

Мама выворачивает ей руку и хлещет палочкой, как плеткой, кромсая платье...
Не может быть... нет, нет, неужели опять?!

- Простите, мисс, - посочувствовал ей эльф, опасливо подступая ближе. - Это были очень красивые вещи.
Роксана уставилась на эльфа и тут на неё вдруг обрушился новый удар: Патрик! Патрик, её милый, безмолвный добрый друг Патрик тоже был в сумке, среди вещей!
Горло перехватил спазм.
Не слушая больше домовика, Роксана бросилась прочь из кабинета.

- Какого черта ты это сделала?! - закричала она, ворвавшись в комнату матери. Эдвин в это время, как обычно сидела за своим пышным туалетным столом и обернулась на крик. Игнорируя её возмущенный взгляд, Роксана широким шагом прошла в спальню.
- Мои вещи, мама!!! Ты хоть понимаешь, что они значили для меня?! - Роксана сердито вытирала бегущие по щекам слезы, но они возвращались снова. - Ты понимаешь, что ты натворила?! Ты...
- Прости, милая, но я должна была, - спокойно перебила её Эдвин, царственно поднимаясь с пуфика. - Мы обнаружили докси в твоей сумке. Вещи пришлось сжечь, чтобы эта гадость не завелась во всем доме.
Роксана плюхнулась на диван и уткнулась лицом в подушку.
Патрик, бедный, бедный маленький Патрик!
Мать приблизилась к ней, похожая на гигантскую бабочку в своей шелковой узорчатой мантии. Похоже, она не вполне понимала, чем вызваны такие обильные слезы.
- О, милая, не надо так расстраиваться! Мы купим тебе новые вещи, я обещаю! Прости меня, я должна была тебе сказать,- с этими словами она села рядом и обняла рыдающую дочь.
- Там было что-то важное для тебя?
- М...мо-й.. мой пито-о-омец, - провыла Роксана.
- О, Мерлин, мне так жаль. Прости меня, пожалуйста. Боже, какой кошмар...
И Эдвин прижалась губами к волосам дочери, покачивая её на руках.
Роксана, настолько непривычная к таким проявлениям нежности, тем более от матери, разревелась пуще прежнего, но мир всё же кое-как восстановился.

Чтобы на следующий день рухнуть окончательно и бесповоротно.

Всё началось с того, что утро в тот день выдалось великолепное - ясное, солнечное, льющееся во все стороны. Роксана проснулась, вся облитая солнцем. Захотелось задернуть шторы, но вставать было лень. Сонно пробормотав: «Блэк, свет...», она уже перевернулась на другой бок, но потом вспомнила, что Сириуса здесь нет, вздохнув, протянула руку за палочкой... и её пальцы скребнули по пустой тумбочке.

Роксана вскинулась.
Её волшебная палочка пропала.
Мигом проснувшись, Роксана сунулась под кровать, проверила в ящике, в кармане купленной вчера мантии, обшарила всю комнату, но палочку так и не нашла.
- Роксана, тебя ждут внизу! - объявил Люциус, как обычно без предупреждения заходя в комнату сестры. Обнаружив Роксану в одной ночной сорочке, на коленях у кровати, он несколько удивился и опустил «Ежедневный пророк», который читал каждое утро за завтраком.
- Что? - Роксана высунула голову из-под кровати, сдувая взлохмаченные волосы с лица.
- Я сказал, тебя ждут внизу. У нас очень важные гости, - Люциус осмотрел царящий в комнате бардак. - Что это ты тут устроила?
- Я не могу найти палочку! - Роксана вскочила и принялась переворачивать постель.
- Палочку? - Люциус как-то странно усмехнулся и окончательно сложил газету. - Зачем она тебе понадобилась?
Роксана замерла. Подняла взгляд.
Нет...
- Если тебе что-нибудь нужно, можешь позвать Добби, - Люциус улыбался все доброжелательнее. - Он всё сделает, принесет тебе всё, что захочешь. Зачем ещё нужны слуги?
Очень медленно Роксана выпрямилась, глядя на брата во все глаза.
- Люциус... отдай, - прошептала она. Злость, обида и непонимание уже пробили дыры в плотине спокойствия и теперь она трещала по всем статьям.
- У меня её нет, - Люциус не шевельнулся, однако слегка заволновался. - Должно быть ты потер..
- Это ведь ты её забрал... - Роксана вытянула подрагивающую руку. - ...отдай мне её, п-пожалуйста, сейчас!
Люциус предпринял ещё попытку улыбнуться.
- Роксана, это ради твоей же...
- ОТДАЙ! - завопила Роксана и бросилась на него, точно хищная птица на хорька.
К несчастью именно в этот момент в комнату дочери вошла Эдвин. За ней по пятам следовала Нарцисса.
Один взмах материнской палочки - и Роксану отшвырнуло от брата. Он врезалась в кровать и в ужасе обернулась, держась за щеку, по которой и ударило заклинание.
- Что здесь происходит? - Эдвин посмотрела на Люциуса - из расцарапанной щеки Малфоя-младшего сочилась кровь, воротник был порван. - Роксана?!
- Моя палочка! - прорычала Роксана, затравленно и зло глядя то на брата, то на мать. Лохматая, полуголая, она казалась буйнопомешанной в компании лощеных и с иголочки одетых Малфоев. - Верните мою палочку! Вы не имеете права её забирать!
- Да? - Эдвин ласково улыбнулась. - Зачем она тебе понадобилась? - внезапно её глаза потемнели. - Снова хочешь сбежать?
Роксана подумала, что ослышалась.
- Эльф наверное сказал ей, - бросила тем временем Эдвин своему сыну. - Займись им, чтобы знал, как трепаться. А после приведи себя в порядок и ступай к гостям.
Люциус вытер со щеки кровь, коротко взглянул на сестру и вышел.
- Никто мне ничего не говорил! - закричала Роксана. - Мам, что вообще происходит?!
- А ты как будто не знаешь? - улыбка Эдвин стала ещё нежнее. Она подступила к кровати и как бы Роксана не любила маму в эти дни, инстинкт заставил её отступить. - Кларисса Нотт приехала со своим сыном. Не догадываешься, зачем? Вернее сказать, за кем?
- Мам... - Роксана неверяще усмехнулась, озадаченно глядя на мать. - Мам, нет.
Эдвин победно сверкала глазами. Голос вдруг сам-собой сорвался на хриплый крик, Роксана сжала кулаки.
- Нет, пожалуйста!!! Пожалуйста, мама, я прошу тебя!
Она бросилась к матери, попыталась взять её за руки, но Эдвин отстранилась с таким возмущением, словно Роксана была не той любимой дочерью, которой была все эти дни, а какой-нибудь мерзкой лягушкой. Роксана оступилась и упала на кровать.
- Иди к Клариссе, - коротко приказала Эдвин, взглянув на своё правое плечо, за которым возникла Нарцисса. Девушка слегка порозовела, но послушно вышла, напоследок тронув Роксану сочувственным взглядом.
- Сегодня вечером мы едем в Уитби, - Эдвин достала из шкафа красивую зеленую мантию с черными листьями и положила на кровать рядом с дочерью. Достала другую, кроваво-красную, сравнила. - В поместье Ноттов сегодня состоится зимний праздник. Там мы объявим о вашей помолвке и вы оба дадите Обет. Дальше тянуть нельзя, это становится просто неприличным, - она остановила свой выбор на красной мантии.
- Ты же обещала мне! - закричала Роксана. Из голоса с каждым словом выходила вся сила. Паника росла. - Ты обещала, что не будет помолвки! Обещала, что не будет никакой свадьбы!
Эдвин снисходительно улыбнулась, сложив белые руки.
- Я не хочу этого делать, я не стану, слышите вы?! - в знак протеста она сбросила на пол все мантии, забралась на постель, сжалась на ней в комок, обхватив подушку, точно это могло её защитить, спасти от происходящего ужаса. - Я лучше отравлюсь, лучше выкинусь из окна, чем сделаю это, ясно вам?!
- Сделаешь. - вдруг раздался со стороны двери голос отца. Роксана осеклась - что бы там ни было в последние дни, она всегда побаивалась отца. Мать всегда была несколько истеричной, но ледяная молчаливая сила Абраксаса Малфоя всегда производила впечатление - не только на политиков и знакомых, но и на собственную семью.
Малфой-старший прошел в комнату и презрительно взглянул на лохматую, зареванную дочь.
- Ты сделаешь это. Не для того мы вели переговоры с Ноттами почти два года. - он говорил спокойно и очень тихо, но взгляд, которым он сверлил дочь и то, как яростно раздувались ноздри ястребиного носа, пугало, парализовало, точно змеиный яд.
- Я не дам тебе в который раз опозорить нас перед всем обществом. На этот раз - нет.
- Людвиг Нотт вот-вот займет место Джона Маккиннона! - вдруг добавила мама. - Темный Лорд хотел отдать это место твоему отцу, однако нам известно, что следующей уберут Бэгнольд, а её пост ценится намного выше. Твой отец - вот тот, кто всегда должен был стать министром магии...
Абраксас никак не отреагировал на лестное замечание, все так же гипнотизируя взглядом Роксану.
- ...но если мы вовремя не породнимся с Ноттом, он, при своем нынешнем влиянии, сам станет министром! И тогда тебя заклеймят и отправят вместе с твоим братом на какое-нибудь невыполнимое задание, где Катон Нотт ударит тебя проклятием в спину! Так что сейчас ты немедленно умоешься, наденешь ту мантию, что мы выбрали у мадам Малкин вчера и спустишься вниз. А, разговаривая с Клариссой, будешь любезна и послушна! - с этими словами Эдвин попыталась за локоть стащить дочь с кровати, но Роксана уперлась, засучила ногами и забилась в самый дальний угол, сглатывая слезы и зло сверкая на родителей черными глазами. - Ты слышала меня?! Роксана!
Эдвин снова попыталась её схватить, но вмешался Абраксас:
- Довольно, - молвил он, подошел к кровати и взялся длинными тонкими пальцами за резную спинку. - Моё последнее слово таково: либо ты примешь мои условия и согласишься на помолвку, либо я вышвырну тебя вон из дома и навсегда от тебя откажусь.
Роксана подумала, что ослышалась.
Эдвин на этих словах сглотнула и как будто хотела вмешаться, но промолчала, одарив перепуганную дочь ледяным взглядом.
- Учти, твои вещи сожгли в лесу, так что дьявольские силки теперь знают твой запах, - отец наносил один удар за другим. - Не знаю, как долго ты продержишься, но как сильно бы ты не кричала, как бы не звала нас на помощь... никто не придет. Если помолвка пройдет гладко, я верну тебе палочку и отпущу в школу, - невозмутимо продолжал отец. - Если же нет... - Абраксас поджал губы и взглянул на жену. - Мы ждем тебя внизу, - с этими словами он вышел вон. Эдвин вышла следом, даже не взглянул на дочь.
А Роксана ещё какое-то время сидела на кровати, как сомнамбула, тупо глядя в одну точку, а потом просто смежила веки и поднесла ладони к лицу.

Клетка захлопнулась.

* * *

- Здравствуйте, моя дорогая!
Роксана неприязненно вздрогнула, смежила веки и оглянулась.
Первым делом она увидела красавицу Хлою в сдержанной зеленой мантии и с высокой прической. Ответный взгляд полоснул Роксану, но сейчас Гринграсс, похоже, не собиралась выяснять отношения и бережно вела под руку какую-то старушку, которую, как-будто притащили на этот прием прямиком из двадцатых годов: пышное боа, прилизанные волосы, перья. Сморщенная кожа и длинный острый нос придавали ей поразительное сходство с ощипанной павлинихой.
- Прекрасно выглядите, моя милая, - старушка улыбалась так старательно и широко, будто у неё свело сразу обе челюсти.
- Спасибо, миссис Гринграсс.
- Слышала, вы поступили в Хогвартс! Какой факультет?
- Слизерин, миссис Гринграсс.
- И как вы находите наш факультет, юная леди? - не снимая с лица улыбки, старая ведьма почему-то радостно кивала на каждом слове.
Роксана переглянулась с Хлоей. Безмолвно, но от души, девушки пожелали друг другу всего самого наилучшего.
- Замечательно, миссис Гринграсс.
- Прекрасно! - воскликнула старушка, изящно взмахнув рукой в черной перчатке, после чего уплыла в зал, а на её месте спустя каких-нибудь три минуты появилась новая старушка с новым оскалом.
Все задавали Роксане примерно одни и те же вопросы, примерно в том же порядке, разве что концовка иногда менялась на «Превосходно!» или «Изумительно!».
Вечер обещал быть захватывающим.
Гости, это сборище чопорных мумий в бриллиантах и напыщенных индюков в парадных мантиях, заполнило весь дом, растеклось по комнатам, словно лужа холодной овсянки. Их детки, прилизанные, надушенные, кудрявые, бледные червята, копошились на диванах и поглядывали на всех с таким видом, будто представляли про себя, как носятся по этим комнатам с окровавленным топором. В гостиной, озаренной светом свечей гигантской ели, весело потрескивал камин и пахло печеньем с гвоздикой и корицей. Камин, книдные стеллажи и стены увивали гирлянды из остролиста и омелы, но вместо веселых песенок Фрэнка Синатры, какие обычно играли в Хогсмиде, раздавались унылые звуки классической музыки. Туда-сюда сновали эльфы с подносами, полными напитков. Огневиски, эльфийское вино, шампанское переливались на свету, точно расплавленные драгоценные камни. И отовсюду на Роксану смотрели одни и те же убогие, пустые лица, сведенные судорогой фальшивой любезности, звучали одни и те бессмысленные беседы...

«Забери меня отсюда...» - тщетно молилась она про себя, переходя с Ноттом из одной комнаты в другую и здороваясь с новыми и новыми людьми: расистами, убийцами, пожирателями смерти и их семьями. Каждый раз, протягивая кому-нибудь руку, она растягивала губы в улыбке,а внутри заходилась истошным: «Пожалуйста, Сириус, забери меня! Ради всего святого, Сириус, я больше не могу! Приди, приди, забери меня-я!»
Конечно, она понимала, что этот дом - последнее место на земле, где Сириус Блэк будет проводить свои каникулы. Но всё же мысли о Сириусе помогали ей держаться - словно пылающий талисман у сердца, который никому не заметен и который никто не сможет отнять.
Пару раз она видела в толпе чету Блэков и их младшего сына. Видела глаза Сириуса на лице сухощавой черноволосой дамы, его тонкий профиль на лице её статного мужа, его улыбку на лице болезненного бледного Регулуса. Все эти мелочи только углубляли укусы, которые оставили в душе Роксаны угрызения совести.
«Ты могла бы сейчас быть счастлива. Ты могла быть помолвлена с ним...»
От этих мыслей становилось только хуже.
И не было даже огневиски, которым можно было бы прижечь свои раны. Точнее, оно было, но пили его только взрослые - Роксане удалось украдкой выпить полстакана под взволнованное сопение Нотта и она почти моментально захмелела. Но так было даже лучше. Будет куда лучше, если она просто перестанет понимать, что к чему, потому что полночь неотвратимо близилась. Все ждали, когда в комнату войдет Кларисса Нотт, эта беспардонная, громкая дама, и постучит мундштуком сигареты о бокал, объявляя тост. Тост за будущее своего сына... и его невесты Роксаны Малфой. После этих слов все, конечно же, ахнут, умилятся и зааплодируют. Катон Нотт торжественно оденет Роксане Малфой на шею сверкающий кулон и таким образом будет заключен особый магический контракт.
После Роксане уже некуда будет деваться. Она либо умрет, нарушив его, либо проведет остаток дней в компании с человеком, от которого её тошнит уже сейчас, хотя они провели вместе всего один вечер.
Катон не отпускал её от себя ни на шаг. Прижимая её руку к своему мерзкому, горячему боку, он таскал Роксану из одной комнаты в другую, давая всем гостям куснуть понемногу и как следует разглядеть ту самку, в чьем теле Нотты вознамерились взрастить своего наследника. Кроме этого, Нотт ещё и бубнел без умолку, зачем-то рассказывая Роксане подноготную каждого гостя: кто купил дом, кто проиграл дом, кто - истинный слуга Темного Лорда, а кто - явный грязнолюб, кто с кем спит, кто с кем не спит, снова и снова...
Один раз он всё же ушел - ему понадобилось «отлучиться».
- Сразу бы сказал, что надо отлить, - фыркнула Роксана, а когда Нотт уставился на неё, панибратски хлопнула его по плечу, скопировав жест Сириуса. - Да ладно тебе, мы же будем мужем и женой, твой дружок и мой дружок.
- У тебя истерика, - сухо сказал Катон, убирая её руку со своего плеча и стараясь улыбаться всем, кто невольно слышал их «беседу». - Не пей больше, идиотка.
Роксана послала ему смачный воздушный поцелуй, который каким-то образом перетек в неприличный жест. Катон ушел, а Роксана, почувствовав на себе пристальный взгляд матери, нырнула в толпу. Увидев уплывающий вбок поднос, бросилась вдогонку. По иронии судьбы, эльфов, который его нес, оказался Добби.
- Мисс нельзя пить виски! - протестующе пискнул он.
Не слушая его, Роксана схватила стакан. Рука немилосердно тряслась. Умный эльф не стал спорить и бочком двинулся прочь, опасливо глядя по сторонам, но Роксана не успела сделать и два глотка, как услышала над ухом вкрадчивый голос:
- Я всё видел.
Она оглянулась и наткнулась на прищуренный, приторный взгляд Мальсибера-младшего. Судя по тому, как он покачивался на своих тонких кривых ногах, отпрыск древней фамилии уже успел где-то нализаться. Наверняка вся тесная слизеринская компания уже вовсю отрывалась в одной из запертых комнат наверху. Роксана как-то видела, что они делают за этими дверьми. Не понравилось.
- Боишься, птичка? - пропел он, криво, но все-таки обаятельно ухмыльнувшись. - Бои-ишься, у тебя всё на лице написано! - он попытался ткнуть Роксану пальцем в лоб, но она шлепнула его по руке. Мальсибер радостно блеснул белоснежными зубами.
- Злая. Напрасно ты так. Тебе нужно учиться владеть собой, иначе можно кончить как Эйвери и превратиться в чей-то, ик, ужин.
- Иди овладей собой, Мальсибер, а меня оставь в покое! - прошипела Роксана и толкнула его плечом, проходя мимо, но в последний момент Генри цепко ухватил её за руку повыше локтя.
- Какого...
- Знаешь, а моему кузену надо быть повнимательнее и не бросать свою, ик, невесту, где попало! - Мальсибер притянул её ближе и перехватил за талию. Довольно больно. - Подумать только, что всё это достанется какому-то сраному педику... - вдруг зло прошептал он. - ...и что до этого всё это досталось грязнолюбу Блэку, - его ладонь вдруг скользнула по её спине вниз. - Больно вид...
Рука Роксаны коротко дернулась вверх и остатки огневиски плеснули в злобно-ленивое лицо аристократа. Мальсибер скрючился и схватился за глаза, разразившись проклятиями.
- Все ещё больно видеть? - осведомилась Роксана, глядя, как он подвывает и корчится, и поцокала языком. - У тебя явно проблемы с глазами, Мальсибер, ты слишком много видишь. К целителю бы сходил, вдруг это опасно.
Она развернулась и уже собралась уйти, как вдруг Мальсибер снова перехватил её. Теперь он уже не ворковал - искаженное злобой лицо замаячило у неё перед глазами. Она отшатнулась.
- Думаешь, раз твой братец теперь герой, ты тоже в безопасности Малфой? - прошипел он ей прямо в лицо. - Ничего, я дождусь того момента, когда ты приползешь ко мне и будешь умолять, чтобы я тебя подобрал! Тогда и посмотрим, как ты запоешь, тогда и...
- Что тут у вас? - рядом появился младший хозяин дома. Светлые брови дрогнули, когда Катон взглянул на руку Мальсибера, сжимающую локоть Роксаны.
- Всё в порядке, - Генри разжал пальцы и предпринял попытку улыбнуться. - Всего лишь поздравлял твою невесту. И тебя тоже поздравляю, кузен! - он хлопнул Нотта по плечу и рассмеялся.
Нотт взял Роксану под руку отработанным за этот вечер жестом и увел. Как только они отошли, Мальсибер в сердцах ударил ладонью по стене, затем стремительно оглянулся и со словами: «Дай сюда!», выхватил у какого-то эльфа кружевную салфетку, после чего вытер лицо и бросил эту салфетку прямо на пол.

Большие часы, стоящие в углу гостиной, пробили половину двенадцатого.
В комнату вошла веселая компания гостей, в центре которой пульсировала жизнью Кларисса Нотт в развевающихся шелках.
- Я думаю, пора начинать! - Нотт выпустил Роксану, заметно заволновавшись.
У Роксаны заледенели руки и ноги. Всё её недовольство и раздражение смыло волной накатившего ужаса.
Как?! Уже?!
Нет, погодите, погодите!
- Как... п-пора? - пролепетала она.
- Надо забрать у Полли этот твой кулон. Жди здесь, - не слушая её, Нотт нырнул в толпу и пошел искать своего домового эльфа, а Роксана осталась одна.
Паника застила глаза туманом. Не вполне понимая, что делает, краем глаза уловив уплывающий куда-то поднос, Роксана бросилась следом и с размаху врезалась в могучий бюст хозяйки дома, которая беседовала о чем-то с матерью Сириуса.
- О! Куда это вы направляетесь, дорогая? - громко и шутливо осведомилась Кларисса.
Роксана ничего не ответила, в ужасе уставившись на лицо Вальбурги Блэк. Мучительно-любимые глаза. На чужом лице.
- Вздумали нас оставить, а? - всё гудела хозяйка дома. - Между прочим мой Като уже пошел за вашим чудесным кулоном. - Кларисса заговорщически подмигнула Роксане и вдруг взяла её под руку. - Ну-ка улыбнитесь, милая!
Вспышка света, подло и неожиданно ожегшая глаза, стала последней каплей.
Роксана почувствовала себя загнанной в угол лисой на охоте.
Боже, отпустите, отпустите меня, хотелось взмолиться ей, но молиться здесь было некому.
Из-за вспышки глаза слезились
- Мне нужна одна минута! - выдавила Роксана и почти что бегом бросилась из проклятого зала.
- Куда это ты? - мать поймала её уже на выходе, ласково скалясь и следя за тем, чтобы их никто не подслушал. Длинные ногти больно впились в руку. - Сейчас Кларисса сделает объявление, ну-ка немедленно возвращайся в зал!
- Хочу писать, - дрожащим голосом проговорила Роксана, скалясь в улыбке. - Не отпустишь, сделаю это прямо на ковре, клянусь Мерлином!
Наверное Эдвин почувствовала, что дочь в своем эмоциональном раздрае сейчас действительно готова на любую глупость, поэтому разжала свои когти.
Роксана выбежала из гостиной в пустой холл, слыша, как за спиной мама смеется о чувствительных невестах, взбежала (насколько это было возможно) по темной лестнице. Весь второй этаж тонул во мраке, но вдалеке Роксана всё же увидела узкую полоску света. Гардеробная! Комната, куда эльфы сносят верхнюю одежду и личные вещи гостей, которым слишком далеко добираться до дома и которые остаются ночевать в гостевом крыле.
Роксана бросилась на свет.
Вбежала в комнату, захлопнула дверь, исступленно рванула ключ в замке, сползла по двери вниз и прижалась к ней щекой, сотрясаясь в беззвучном рыдании.
Шкуры убитых зверей, как волшебных так и магловских, висящие на передвижных магазинных вешалках, встретили новенькую сердечным молчанием.
Сердце колотилось, узкий корсет сжимал грудь и не давал дышать.
- Забери-и меня-я... - как-будто она раскрыла рану где-то глубоко-глубоко в душе и слова выплеснулись из неё, затопив всю комнату. - Пожалуйста, забери меня, Сириу-у-ус!

Сириус
Сириус оставил мотоцикл в кустарнике за воротами и четырёхногой чёрной тенью мелькнул в снегах, с легкостью миновав простенькие защитные чары, рассчитанные на проникновение человека.
Нижний этаж маленького помпезного особнячка был озарен ярким праздничным светом. В окнах мелькали фигуры - Сириус разглядел среди гостей мать. Постарела, подурнела - похоже внутреннее содержание медленно, но верно брало верх над внешностью. Глядя на неё, Сириус не почувствовал ничего, кроме горечи, как-будто наглотался сажи и все никак не мог прокашляться. И хотя что-то там и трепыхнулось в намертво запаянном черном ящике, сейчас Сириус думал только о том, как бы незаметно пролезть в дом.
Он обежал особняк по кругу, но черный ход был заколочен.
Ночь стояла морозная, так что очень скоро Сириус почувствовал, что замерзает. Надо было срочно что-то придумать. Потирая руки и пытаясь согреть их дыханием, Сириус задрал голову и внутри что-то радостно ёкнуло.
Окно! На темном втором этаже одиноко горело маленькое окошко. Вряд ли это чья-то спальня или библиотека, такие окна обычно делают в уборных или гардеробных, эльфы всегда оставляют в этих комнатах свет, если в доме прием...
Эльфы!
Вот оно! Нужно пролезть в дом и позвать прислугу, главное только на Кикимера не нарваться. Домовик не может отказать чистокровному волшебнику, он позовет Роксану и... да, да, это то, что надо!
Воодушевленный своей идеей, Сириус готов был теперь по стене взлететь в заветное окно! Что, впрочем и поспешил сделать. К счастью, дом Ноттов не избежал участи почти всех старинных волшебных домов: две его стены сплошь облепил жадный волшебный плющ - живописный сорняк, возникающий в любом месте, где когда-нибудь творилась магия. Сириус вспомнил, как его цапнул за руку такой вот плющ, когда он лазил в окно к Марлин и рука потом покрылась сиреневыми волдырями. Хорошо, что сейчас зима и все цветки спят. Впрочем, радость была преждевременная - кусачие цветки спали, зато толстые побеги покрывал гладкий слой льда.
Сириус окинул взглядом ледяную поросль, высотой в добрых пятнадцать-двадцать футов.
Самоубийство.
Сириус вдруг в красках представил себе, как лежит в снегу, весь поломанный и неправильный, вокруг собираются гости Ноттов, слизеринцы ржут, а Вальбурга просит: «Уберите отсюда это, что это тут забыло?»
Он разъяренно тряхнул головой, подпрыгнул и вцепился в толстые ветки. Благо он так и не снял верные мотоциклетные перчатки без пальцев, иначе ободрал бы руки к чертям собачьим. Резко подтянувшись, Сириус ухватился за ветки повыше и пополз наверх, перебирая руками. Когда же убедился, что побеги выдерживают его вес, поставил на один из них ногу и начал своё восхождение.
- Ну что, как вам без меня живется? Хорошо? А я тут решил подпортить вам веселье, - чем выше он взбирался, тем злее становилось его бормотание. - Ах, вам уже наплевать! Ну а я все равно приперся! Зачем приперся? Сказать, что мне теперь тоже нас...о, блять!
Мерзлый побег треснул. В последний момент Блэк всё же успел схватиться за ветки, но дальше лез осторожнее. Дурман адреналина немного выветрился из головы и туда полезли мысли.
Мерлин, что он делает?! Он ведь выставит себя полным идиотом! Вот сейчас он заберется туда, эльф позовет Роксану, она придет и посмотрит на него как на придурка!
Впрочем, об этом Сириус не успел подумать.
Окно, к которому он так старательно полз, вдруг резко распахнулось и Сириус дернулся от неожиданности. Нога пропустила очередную ветку, три секунды смертельного ужаса - Мерлиноваблядьбородаебанутьсянахрен - и Блэк сладострастно распластался по стене под широким фигурным подоконником.
Снег внизу закачался, ноги, неустойчиво уперлись в ветки.
Черт возьми! Кого ещё принесло?!

Роксана

Ледяной воздух хлестнул её по лицу и истерика сразу же пошла на убыль. Роксана глотнула мороз - раз, другой, прерывисто вздохнула, а затем обессиленно опустилась у окна на корточки, прижимаясь лбом к стене.
- Забери меня, - шептала она, глотая слезы.- Забери. Забери, забери, ну пожалуйста, Сириус...
Эти слова действовали как молитва, от них становилось легче, они оберегали и заставляли верить в то, что на самом деле Блэк совсем рядом.
Роксана ударила рукой по подоконнику, потом ещё, ещё и ещё, как будто физическая боль могла облегчить душевную.
"Дура. Дура, дура, дура, какая же ты дура!"
Немного успокоившись, она поднялась с колен и вдруг увидела своё отражение в замороженном оконном стекле. Да уж, тот ещё видок. Косметика растеклась по лицу, весь дневной труд Нарциссы пошел насмарку, глаза опухли, волосы торчат. Роксана шмыгнула носом и вытерла со щеки черную полоску.
Получилось ещё страшнее.
Она внимательнее погляделась на себя в зеркало, а затем резким движением смазала влажную тушь с обоих глаз сразу, так что по лицу протянулась жирная черная полоса...
А потом на неё вдруг что-то нахлынуло и она принялась яростно и целенаправленно размазывать оставшуюся тушь, помаду, тени, пудру и с каждым движением радостный бунт в её душе горел всё сильнее, согревая покрытое кровавым льдом нутро.
Они, видимо, думают, что она уже сложила лапки? Ну уж нет! Хрен вам на весь гобелен! Захотели хорошенькую невесту господа Нотты?! Так получите, теперь вы будете краснеть и умирать от стыда, но наденете мне на шею этот чертов ошейник! И будете улыбаться и радоваться, будете, мать вашу, гордиться, что породнились с Малфоями! Да, да, да!
Покончив размазывать косметику, Роксана взлохматила волосы, уничтожив работу Нарциссы, сорвала рукав - паутину тонкого черного кружева и только собралась порвать подол платья, как вдруг услышала стук в дверь и подскочила.
- Роксана! Ты здесь? Я могу войти? - Нарцисса провернула ручку, но деликатно не стала прокладывать себе путь чарами.
- Нет! - Роксана испугалась, услышав, как непривычно высоко звучит её голос.
- С тобой всё хорошо? - подозрительно осведомилась Нарцисса из-за двери.
- Да, всё нормально!Мне...мне просто нужна минута!
Видимо Нарцисса поверила - в коридоре раздались удаляющиеся шаги.
Роксана глубоко вздохнула, ещё разок посмотрелась в зеркальное стекло, чтобы убедиться, что выглядит достаточно безобразно, но не успела порадоваться предстоящему скандалу, как вдруг поняла: Боже, как это всё бессмысленно.
Как бы она не выглядела, её все равно заставят целоваться с Катоном. Облизывать его мерзкие блестящие губы, пахнущие пирожным кремом, терпеть его потные ладони и зубы, и нос, и уши, и потом ещё раздвинуть перед ним ноги, и...
О,Мерлин!
А потом принести ему Обет. Обречь себя на пожизненное заключение! И терпеть, терпеть, терпеть, каждый день, каждый час, и не только его, но и всех этих тупых, ограниченных людей, живущих, дышащих пылью своего великолепного прошлого. Они и её утопят в этой пыли. Они никогда не сдадутся. Они сделают всё, чтобы Роксана сдохла и вместо неё осталась только Малфой, послушная, тупая оболочка...
Это замкнутый круг. Исхода нет.
Она может бунтовать сколько угодно. Они никогда не пойдут ей навстречу - и это истина. Они скорее убьют её...
Роксана завороженно тронула заснеженный подоконник.
- Роксана! - противно резанул из-за двери голос Эдвин. - Роксана, ты здесь?! Роксана, немедленно открой дверь! - вдруг совсем громко закричала мама. - Ты слышишь меня? Что ты там делаешь?! Роксана!
- Идите к черту! - неожиданно для самой себя завизжала Роксана. - Я ТУДА НЕ ВЕРНУСЬ, СЛЫШИТЕ?! НИ ЗА ЧТО НЕ ВЕРНУСЬ!
- Вот значит как! Во имя Мерлина, я вытащу эту паршивку оттуда, даже если мне придется разнести весь дом!!! Стой здесь, Нарцисса, я оставила внизу свою палочку. Ну сейчас я ей покажу...
Конец фразы Роксана не услышала, потому что Эдвин отошла от двери - снова в коридоре зазвучали шаги, быстрые и взволнованные, причудливо мешающиеся со звуками веселого джаза в гостиной.
Роксана бросилась прочь от окна и попыталась подтащить к двери одну из передвижных вешалок. Стойка с шубами оказалась неподъемной, но Роксана все равно навалилась на неё и уже почти подтащила к двери, как вдруг за спиной громко хлопнула оконная рама.
Роксана порывисто оглянулась, решив, что это ветер...и застыла, не веря своим глазам.

Сириус и Роксана

Сириус перекинул ногу через подоконник, спрыгнул в комнату и выпрямился, не сводя с Роксаны пристального взгляда.
Несколько долгих секунд в комнате звенела тишина.
А затем...
Щеки Роксаны плеснуло румянцем. Глаза заблестели. Грудь в узком лифе вздымалась всё чаще и чаще, а потом Роксана судорожно выдохнула, согнулась, раз, другой, словно её резко затошнило, издала жалобное сдавленное рычание и бросилась к Сириусу. Он стремительно шагнул навстречу и Роксана с такой силой влетела в его объятия, что чуть не сшибла его с ног.
- Пожалуйста, забери меня! - прорыдала она, комкая его куртку и зарываясь носом в шею. Обняв её в ответ, Сириус вдруг почувствовал, как внутри что-то щелкнуло и встало на место. Потерявшаяся деталь.
- Прошу тебя, Сириус, забери меня отсюда! Куда угодно, как угодно, прошу-у, забери-и-и-и!
- А зачем ещё я по-твоему приехал? - усмехнулся он и вдруг некстати подумал о том, что они впервые за всё это время по-настоящему обнимаются. Да, они много раз сплетались в минуты близости, шли в обнимку по школьному коридору, или Хогсмиду, но никогда не обнимались вот так, просто. Это было... здорово.
- Собирай вещи, детка. Мы немедленно сваливаем отсюда ко всем чертям.
- Ты был прав, Блэк! - захлебывалась она, кажется, совершенно его не слушая. - Они отняли у меня палочку, посадили меня под замок! Они сожгли м-мои вещи, они убили Патрика! Я их ненавижу, ненавижу, ненавижу-у!
Сириус обхватил её лицо ладонями и нашел соленые губы.
Роксана издала сдавленный всхлип и тут же яростно вцепилась в него в ответ.
Сириус выпустил её шею, жадно обхватил руками тонкое тельце, прижимая как можно крепче к себе, как вдруг из коридора послышалось:
- ... обычное дело, она просто волнуется, как и любая невеста!
- Мама! - в ужасе выпалила Роксана, отлипая от Сириуса и оглядываясь на дверь.
- Прячься, быстро!
- Черта с два! - всё ещё задыхаясь и слегка уплывая, Сириус выхватил палочку и направил на дверь. Дверь всосалась в стену с противным звуком.
- Что ты...
- Это их задержит, - Сириус бросился к вешалкам с шубами и принялся срывать одну за другой, в поисках такой, которая смогла бы выдержать жуткий мороз и ветер. В коридоре что-то кричали, в дверь колотили, а ему, как назло попадались только меховые накидки и манто.
- Что ты делаешь?! - Роксана отскочила, когда он в сердцах перевернул вешалку и металл запел и завопил по полу.
- Спасаю наши шкуры! - Сириус стряхнул с себя нагретую кожаную куртку, выпростал рукава из рукавов и швырнул свою куртку Роксане, а сам бросился к следующей вешалке, на которой чинно темнели пальто гостей-мужчин.
- Как мы выберемся? - Роксана уже всунула руки в рукава - они были велики ей размера на четыре.
- По воздуху, а как ещё? - Сириус сдернул с вешалки длинное и черное пальто, с меткой О.К.Б. - Найди себе обувь, быстро!
- Она заперла дверь! Алохомора! Алохомора!
- Скорее! - поторопил её Сириус, влезая на подоконник, Роксана, прыгая на одной ноге, всунула другую в сапог (обувь нашлась в одной из коробок под вешалками), а затем попыталась так же как Сириус влезть на подоконник, но подол платья был слишком узким. Не прибегая к помощи магии, Сириус разорвал его до середины, а потом вдруг обхватил Роксану ладонью за шею и заставил посмотреть на себя. Ветер бросил ему волосы на лицо.
- Запоминай. Заклинание называется Aresto momentum, - дверь пытались вскрыть, колотили в неё, Эдвин что-то кричала. Роксана не видела и не слышала ничего, кроме Сириуса. - Я прыгну первым, а ты меня поймаешь. Потом бросишь мне палочку и я поймаю тебя. Поняла?
Без лишних слов, Роксана выхватила у него палочку.
- Ломайте двери!
- Не промахнись! - Сириус чмокнул у неё перед носом и оттолкнулся от подоконника.
Роксана, нервы которой были натянуты как струны, тут же взмахнула непривычно прямой и жесткой палочкой. Порыв ветра подхватил летящую вниз фигуру, полы длинного черного плаща хлопнули, точно крылья, целый миг Роксана была уверена, что ошиблась, но вот падение замедлилось и Блэк мягко приземлился в снег.
Прошептав «Люмос!», Роксана швырнула палочку вниз. Сириус бросился за ней, Роксана полезла на подоконник, чертыхаясь и отдирая платье от фигурных мраморных розочек на раме, но тут многострадальная дверь наконец поддалась и в комнату влетела разъяренная Эдвин, за ней по пятам - Кларисса Нотт, Катон, Люциус, ещё какие-то люди...
- НЕ СМЕЙ! - завизжала мать.
Уже приготовившись прыгать, Роксана всё же оглянулась.
Зубы оскалены, кулаки сжаты. Глаза отливают хищным янтарным цветом.
Любящая, заботливая мать.
Последний взгляд - на брата, белого как полотно и Роксана прыгнула, оставив позади яростный вопль матери, крики гостей и весь этот отвратительный дом...

Падение было похоже на прыжок на канате - все подхватывается, ветер бьет в лицо, безотчетный ужас, а затем что-то резко дергает вверх, все снова подхватывается и под конец - обидный шлепок в снег.
- Бежим, бежим, бежим! - закричал Сириус, хватая её в охапку и поднимая - в следующий же миг в то место, куда упала Роксана, ударило заклинание, подняв фонтан снега и грязи. Тут же высоко в небе раздался оглушительный хлопок - ночь радостно хохотала фейерверками. Потому что эльфам было приказано дать залп ровно в полночь, в честь помолвки наследника Ноттов. И они ещё не знали, что наследник остался без невесты. Так или иначе, небо рвалось на части, снег плевался в это небо, кто-то что-то кричал, Эдвин Малфой хлестала палочкой, но две небольшие фигурки, целые и невредимые. Бежали и захлебывались смехом, так, как это могут только семнадцатилетние...
Отлетев на безопасное расстояние, Сириус посадил мотоцикл в каком-то лесу. Неукротимый нервный смех всё ещё распирал грудь. Заглушив мотор, Сириус обернулся к Роксане.
- Ты как? Порядок? - он сам не мог понять, чему они до сих пор смеются.
- Х-холодно... - процокотела она, выдыхая клочки рваного смеха.
Немного успокоившись, Сириус протянул руку и убрал с её лица прядку...
Глаза Роксаны горели, лицо разрумянилось от холода.
Желание опустилось на Сириуса тихо и сокрушительно, точно лавина.
Он даже не понял, в какой момент они набросились друг на друга: Роксана прерывисто вздохнула, а уже через секунду они целовались, жадно тиская и сминая друг друга. Руки Сириуса лихорадочно спустили с Роксаны белье и в следующий миг он уже был в ней, без прелюдий и игр.
Хриплые, отчаянные вскрики.
Первобытный танец на холодном, неустойчивом мотоцикле.
Черт возьми...
Ни на одной постели Сириусу ещё не было так хорошо...

* * *

Через час после того, как они вылетели из леса, бензин пошел на убыль. Надо было срочно снижаться. Сириус приземлился прямо посреди какой-то диковинной торговой площади. Ну как, приземлился...мотоцикл с ревом влетел на площадь и лихо пронесся вдоль рядов, распугивая людей и внося разруху. А когда мотор окончательно заглох и ребята огляделись, увидели, что опустевший бак занес их прямиком на знаменитую Ярмарку Фей, ради товаров которой многие волшебники ехали с других концов страны.

Эта ярмарка напоминала очень маленький и тесный передвижной цирк, вылинявший, скрипучий и старый, но всё ещё бодрый и полный жизни. Тут можно было встретить ведьм-домохозяек, безработных эльфов, гоблинов, простых людей и уважаемых алхимиков. Деревья, между которыми теснились фургончики торговцев, кто-то украсил бумажными фонариками и гирляндами. Всюду горели костры, лампадки и керосиновые фонари, во воздуху привольно носились стаи пикси фей-светляков, которых тут же можно было найти на каком-нибудь прилавке в банке, для красоты, или засахаренными.
Каких только фургончиков здесь не было! Кузнечные мастерские гоблинов, брякающие и звякающие, выпечка и вино безработных эльфов, аптечные товары, маленький бестиарий с настоящей мантикорой, единорогом и гарпиями. Особое внимание привлекала пышная клумба на колесах, цветущая и благоухающая, несмотря на холод - фургончик нимфы Мары. На прилавке стояли баночки с алмазной пылью и густым пахучим медом, аккуратными стопочками лежали брикетики пчелиного воска, мерцали флаконы с пыльцой. Широкое окошко было увешано пучками лаванды, валерианы, перечной мяты и аконита, а также целыми связками сверкающих волос единорога и перьев феникса. Снег вокруг фургончика растаял - из земли прямо на глазах лезла колючая весенняя трава и пробивались цветы. Миловидная нимфа Мара в венке из полевых цветов и осенних листьев, шумно ругалась с аптекарем, своим главным конкурентом, который посмел подкатить свой фургончик слишком близко к ней и и теперь переманивал покупателей.
В самом центре ярмарки расположилась сцена - подгнившая, покосившаяся и старая, с заплатанными старыми кулисами из алого бархата, грязными фонариками и выцветшими афишами. На скрипучих досках этой сцены волшебники устраивали дуэли, а иноземные укротители демонстрировали чудеса дрессировки, заставляя мантикор стоять на задних ногах.
На небольшом отдалении от шума и криков расположился живописный табор. Цыганские фургончики вампиров, расписанные яркими красками, увешанные коврами, фонариками и беззаботно выставленными напоказ предметами быта, сгрудились в непроницаемой тени елей, словно маленькое государство. Здесь кипела своя, особенная жизнь. Вампиры в цветастых платках и шалях поверх белоснежных кружевных блуз и роскошных платьев, сидели на коврах, в снегу, пили домашнее вино, курили волшебные травы, смеялись и играли на самых разных музыкальных инструментах, причудливо смешивая восточные флейты с игрой на гитаре.

Пока Сириус договаривался с главой табора насчет ночлега и бензина, Роксана боком сидела на неподвижном мотоцикле, поджав ноги, и мелкими глотками прихлебывала огневиски, закутавшись в необъятную кожаную куртку.
«Вот и всё», отстранено думала она, невидяще глядя на кипящую вокруг жизнь. «Прежняя жизнь закончилась. Больше у меня ничего нет. Нет дома. Нет семьи. Нет палочки. Нет даже одежды, только это драное платье и пара побрякушек, которые я, получается, украла. Вот и всё, что осталось от Роксаны Эдвин Малфой».
Она сделала ещё глоток и взглянула на Сириуса. Он все ещё беседовал с вампирским бароном, тучным мужчиной в алой мантии, кружевной блузе и полосатом платке, концы которого по-королевским лежали на унизанных кольцами руках.
Словно почувствовав её взгляд, Блэк оглянулся и подмигнул. Быстро, сурово, без тени улыбки, как раз в тот момент, когда мимо него пробежала стайка смеющихся детишек.
А на Роксану вдруг накатила волна такой пронзительной нежности, что горло сдавил спазм.
Он забрал её из дома, лишил семьи и будущего.
Но сейчас, когда она сидела на его заглохшем мотоцикле, в тонком рваном платье и с бутылкой огневиски в руке, любила Блэка так, что становилось страшно.
Именно он всегда оказывался рядом, когда жизнь толкала её в пропасть. Именно он хватал её, грубо, бесцеремонно и заставлял жить.
Это неправда, что у неё нет ничего.
У неё есть Сириус.
А у него - она.
Двое никому ненужных изгнанников. Может быть это судьба, что они оказались сегодня здесь? Роксана вдруг подумала, как бы это было здорово остаться на этой ярмарке навсегда. Кочевать по миру, быть свободными и вечно юными, без денег, без положения... безо всяких обязательств. Разве это не есть самое большое счастье?

- Хочешь ужнать свою пшучьбу, кжасавица?
Роксана вздрогнула и открыла глаза. Перед ней стояла знойно-красивая вампирша не первой молодости, вся закутанная в теплые цветные шали. В ушах у неё сверкали золотые кольца, горячие черные кудри рассыпались по беззаботно выставленной напоказ груди, глаза цвета крепкого чая разглядывали Роксану ак, словно она была особенно аппетитным куском горячего вишневого пирога.
- Всего пара кжапель кжови, милая моя, - вкрадчиво шепелявила вампирша, ненавязчиво подступая все ближе и ближе. Роксана поймала себя на том, что не может пошевелиться. - И я ужнаю о тебе всё: что было, что будет...ну же, пожадуй Розалин...
Роксана попятилась и уже хотела было выкрикнуть "Проваливай!", но язык странно одеревенел и припал к нёбу, так что наружу вырвалось лишь бессвязное мычание. А в следующий миг веки налились сладкой сонной тяжестью, рука, сжимающая бутылку, ослабела...
- Эй, Рожалин, ну-ка оставь девощку в покое!
Как будто кто-то щелкнул пальцами и наваждение пропало. Роксана успела только увидеть, как подол юбки неизвестной исчезает за фургончиком, как перед ней из ниоткуда появился Сириус и бесцеремонно похлопал её по щеке.
- ...эй, слышишь меня? Как ты?
Роксана сонно улыбнулась Сириусу, который был дивно хорош собой в этом черном пальто с высоким воротом и пролепетала:
- Нр-льноо...
- Я смотрю, тебе тут весело? - усмехнулся он, отобрав у неё бутылку, в которой стало на треть меньше янтарной жидкости.
Роксана вместо ответа просто привалилась к Сириусу - голова кружилась так, будто она не ела несколько суток. Рука неприятно саднила - поднеся её к глазам, Роксана увидела две аккуратные круглые дырочки.
- Успела-таки, - проворчал Сириус, оглядев укус.
- Она укусила меня?! - возмущению Роксаны не было предела, но язык все ещё не слушался и прозвучало это скорее озадаченно, чем возмущенно. Она, конечно, слышала, что именно этим вампиры и живут - предсказание будущего по капле крови. Но не зря говорят, что этим только дай укусить - досуха высосут! Раньше это казалось забавнее!
- Пжостите мою дощщь, - виновато склонил голову плотный черноволосый, наблюдающий за их беседой с почтительного расстояния. На нем была не по месту пышная алая мантия, подвязанная цветастым шелковым платком вокруг груди и плеч. Под мантией белела ослепительная рубашка. Пальцы, шею и уши незнакомца украшало золото. Приглядевшись, Роксана. увидела клыки, мелькающие в черной бороде. - Обещаю, вас болщще никто не пжобеспокоит, Фужгон ваш на всю нощщь. Моя жена о вас пшозаботится.

Он ушел, а вместо него пришла женщина, пышногрудая и статная, в разноцветном платье, меховой накидке, нескольких вязаных шалях и с длинной, карамельного цвета косой. За подол её юбки цеплялась целая свора маленьких детей, один из них сидел в специальной сумке на спине. В крепких натруженных руках женщины дымилась большая кружка.
- Вот, милые, держите, - улыбнулась она, протягивая кружку Сириусу.
Самый мелкий вампиреныш дернул мать за юбку и она тут же взяла его на руки.
- Это ваш согжеет и не дашт заболечь. Вы, люди, такие хжупкие!
Сириус улыбнулся ей так, как улыбался всем женщинам, а затем подозрительно принюхался к зелью.
- Что это? - перепугалась Роксана, увидев, как брезгливо поморщился Сириус. - Это же не...
- Боджопежчовое зелье, милая, по моему жешепту. Вещь миж покупает его у наш. Но, если угодно, могу пжинести вам и кжовь.
Роксана затрясла головой и вампирша снова рассмеялась.
- Если я вам пжонадоблюсь, пожовите Мажту. То есть меня. А пока отдыхайте. Добжо пжожаловать на Яжмажку Фшей.

Едва с зельем было покончено, добрая вампирша, имя которой на самом деле было Марта, а не Мажта, появилась снова и принесла Роксане чан горячей воды, а также еду и целый ворох чистой, теплой одежды. Пока Роксана мылась и переодевалась, выяснилось, что табор Марты прибыл сюда из Польши. Долгое время они кочевали по всей Европе, пока к ним однажды не явился странный человек со страшным, наполовину змеиным, наполовину человеческим, одновременно безобразным и прекрасным лицом, и не предложил встать на свою сторону.
- Стжашный человек, - говорила Марта, наливая в чашку бульон. У неё был очень большой и комфортный фургон с множеством уютных подушек и ковров, ламп и сверкающих амулетов. Роксана за ширмой натягивала новую одежду, а вампирша-Розалин сидела рядом с матерью и фанатично перешивала под себя платье Роксаны. - Он пжедлагал нам делать стжашные вещи. Мы хочь и вампжижи, но не делаем людям зла пжосто ради забавы. Мы жешили уехать. Яжмажка Фшей такое место, где никто не будет чебя искать и охотится. Ждесь можно бычь свободными.
Роксана переоделась и вышла из-за ширмы. Теперь-то она чувсвовала себя уютнее. На ней был широченный и очень теплый свитер крупной вязки, простые голубые джинсы, великоватые, но вполне удобные и надежные зимние сапоги до колен. Рукава были слишком длинными и Роксана закатала их до локтя. Марта, которая в этот момент убирала воду, вдруг схватила Роксану за запястье.
- Тебя кушал вампиж, девощка? - спросила она. Роксана немного поколебалась, но потом честно рассказала ей про Мирона. Почему-то эта женщина вызывала у неё доверие. Под конец истории Марта посмотрела на неё уже не с жалостью, как смотрела до сих пор, а с уважением. И изрекла очень важным голосом.
- Мижон был славный юножша. Я жнала его когда-то. Его гжуппа еждила с нами по миру и давала маленькие консерты. Можешь не боячься гулячь по яжмажке, Жакшана. Больше чебя никто не пше-тжонет.

И Роксана действительно пошла гулять. Точнее, отправилась на поиски Сириуса, который отправился на поиски бензина для мотоцикла. Уйти далеко он не мог, всю Яармарку можно было обойти минут за пятнадцать - и вскоре Роксана действительно нашла его в одном из фургончиков. Сириус стоял в небольшой кучке зевак и жадно наблюдал за тем, как какому-то невозмутимому узкоглазому волшебнику делают татуировку китайского Огненного Шара на спине. По мере того, как двигалась волшебная палочка художника, дракончик оживал, шевелился и разевал пасть, выпуская струи пламени.
- Пойдем! - увидев Роксану, Сириус взял её за руку и потянул за собой.
- Куда? - полюбопытствовала Роксана, хотя на самом деле, ей было безразлично. После того, что случилось сегодня, она была согласна идти за Сириусом куда угодно.
Он привел её к небольшому фургончику, за прилавком которого возился тучный низенький волшебник, с бородой как у Санта-Клауса. Учитывая место, в котором они очутились, Роксана нисколько не удивилась бы, если бы он им и оказался, однако, вместо игрушек фургончик оказался забит узенькими длинными коробками. А поверх окошка тянулась кривая самодельная вывеска, на которой было написано всего одно слово: «Грегорович».
- Ищете хорошую волшебную палочку, а? Вам как, подлиннее или потолще? - спросил продавец с сильным восточным акцентом и пренахально подмигнул Роксане.
Сириус бросил на прилавок мешочек и мастер моментально перешел на любезный тон.
- У меня только самые лучшие товары, - Грегорович покачал толстым как сосиска пальцем и полез под прилавок. Удивительно, как с такими ручищами он вообще ухитрялся делать палочки. Кряхтя, продавец вытащил несколько неряшливых пыльных коробочек и выложил на прилавок. - Давайте начнем с этих, - продавец довольно крякнул и погладил пушистую бороду. - Как вас зовут, мисс?
- Роксана, - она переглянулась с Сириусом и решила не добавлять фамилию. Теперь у неё нет фамилии и нет семьи.
- Превосходно, мисс Роксана! Прошу вас: осина, русалочья чешуя, десять и три четверти дюйма. Пробуйте!

За полчаса Роксана перепробовала наверное два десятка палочек и под конец уже даже начала сердиться на Сириуса за то, что он привел её сюда и разбередил душевные раны. Видимо, ей не суждено найти для себя новую палочку - слишком уж хороша была старая.
В итоге она так расстроилась, что решила выбрать любую - лишь бы только эти двое (Сириус и продавец) отстали от неё наконец. И тут - вот оно! Соприкоснувшись с очередным деревом, ладонь вдруг потеплела. Не глядя на продавца, Роксана рассекла воздух и повертела палочку в руках. Эта кардинально отличалась от предыдущей: светлая, испещренная узорами, безо всякой рукоятки. Очень похожа на палочку Сириуса, только более покладистая и спокойная. Роксана так увлеклась испытаниями новой палочки, что совсем забыла про торговца и опомнилась только когда зазвенели монеты в мешке Сириуса.
Пока она развлекалась эти двое завели какой-то мудреный спор о палочках.
- ...так говорил Джерейнт Олливандер, а он....
- Это глупое суеверие, - отрезал Сириус, выложив на прилавок деньги. - Идем, Роксана, - он взял Роксану под локоть, но она заупрямилась:
- Стой. Нет. Забери это, - она сгребла с прилавка монеты, выхватив их прямо из-под носа у Грегоровича, и сунула Сириусу в руку. - Я сама заплачу!
- Чего? - Сириус даже усмехнулся.
- Мы договаривались об этом, Блэк. Я не твоя подружка, я в состоянии сама за себя заплатить!
- Да? - насмешливо выгнул бровь Сириус. - Интересно, чем? Не заметил, чтобы ты прихватила сейф, когда мы сбегали!
- Этим! - Роксана хлопнула по прилавку фамильной сережкой.
Сириус вздернул бровь и уважительно улыбнулся, вскинув на Роксану взгляд. Лицо продавца попросту вытянулось.
- Б-боюсь, мне придется продать свой фургон и ещё два соседних, чтобы отсчитать вам сдачу, мисс, - пролепетал он.
- Лучше купите себе ещё два фургона, - посоветовала Роксана. - Или три.
Они ушли. Оглянувшись, Роксана увидела, что продавец все ещё смотрит им вслед, высунувшись из своего фургона.
- О каком суеверии он говорил? - спросила она, по пути накладывая пустяковые заклинания на все подряд. Нимфа заругалась, когда пирамидка баночек взлетела в воздух, вампир-торговец гиппогрифами схватился за голову, когда его любимцы выкрасились в разные цвета.
- Ерунда, - отмахнулся Сириус.
- Я даже не знаю, из чего она изготовлена и что у неё внутри.
- Перо гиппогрифа, кипарис, тринадцать дюймов, - проворчал Сириус. Похоже, он все ещё был недоволен тем, что Роксана заплатила за себя сама.
Она поймала его за руку. Остановила.
Поцеловала, так крепко, что Блэк на секунду ошалел.
- Не жалей, пожалуйста, что ты увез меня оттуда, - прошептала она. После поцелуя пар изо рта валил в два раза больше. - Я не собираюсь виснуть у тебя на шее. Не надо меня жалеть и платить за меня. Может я теперь и сама по себе, но я справлюсь! Всё будет как прежде, понимаешь? Это ничего не значит.
Долгие несколько секунд Сириус просто смотрел на неё, словно что-то прикидывал в уме, и улыбался, немного снисходительно и насмешливо.
А затем вдруг взял её за подбородок и легонько погладил синяк на её щеке большим пальцем.
Роксана фыркнула. Сириус возобновил шаг и обнял её за шею, притягивая поближе.
У фургона татуировщика он приостановился и вытянул голову, с любопытством заглядывая в окно. Роксана тоже встала.
Великолепный огненный шар на спине азиата вовсю извивался и изрыгал языки нарисованного пламени. Сириус хмыкнул и чуть качнул головой. Он определенно хотел и себе что-то такое.
Роксана внимательно посмотрела на него.
- Мне нужна бумага, - заявила она и потянула Сириуса за рукав. - Ты тоже пригодишься. Идем!

Через полчаса они вернулись в фургон. Сириус все время фыркал и сыпал насмешкой, но Роксана была непреклонна и отвечала на все его выпады ледяным молчанием. С таким же молчанием протянула листок с оттиском собачьей лапы волшебнику-художнику и уселась на кушетку.
- Где вы хотите татуировку? - флегматично протянул художник - бородатый, длинноволосый волшебник-битник, чем-то отдаленно смахивающий на Джона Леннона.
Роксана без капли стеснения задрала свитер, приспустила слева пояс джинс и ткнула себя пальцем в живот рядом с выпирающей косточкой.
На этот раз фырканье Сириуса привлекло внимание даже апатичного колдуна.
- Здесь.
- Чем будете расплачиваться? - тем же тоном.
Роксана уже было протянула ему кольцо, но тут вмешался Сириус. Золотой галеон рыбкой мелькнул в воздухе.
- Тут за двоих, - он прислонился к стене фургончика и сложил на груди руки. - Я буду следующим.

Сириус сидел на ступеньках фургона, курил, сосредоточенно выпуская в воздух дым, то изо рта, то из носа и заканчивал рисунок того, что хотел бы увидеть на себе, когда из двери, прихрамывая и потирая живот, вышла Роксана. Глаза её блестели, на щеках выступил румянец, губы были плотно сжаты - в общем, она прилагала все усилия, чтобы не расплакаться и держалась хорошо.
- Следующий, - протянул унылый голос гения из недр фургона.
Сириус быстро свернул листок и встал.
- Не надо тебе мерзнуть тут, - деланно-небрежно бросил он, разминувшись с Роксаной и даже не притронувшись к ней. - Иди в наш фургон, у меня это надолго, я буду делать не одну.
Роксану слегка задело такое его отношение. Она, черт возьми, отпечатала на своем теле его дурацкую лапу, а он даже взглянуть не пожелал. И плевать, что сейчас татуировка заклеена пластырем, все равно, обидно до чертиков!
Напоследок Сириус окинул её всё тем же насмешливым, прохладным взглядом и скрылся в фургоне, а Роксана пошла в сторону табора, припадая на левую ногу.
Свирепо взглянув на мотоцикл, охраняющий вход, она кое-как поднялась по ступеням. Открыла верхнюю часть двери, потом нижнюю, вошла внутрь и заперла дверь.
Взмах чудесной новой палочкой и под потолком фургончика загорелся небольшой керосиновый фонарь, так что сразу стало светлее.
Фургончик весь состоял из ковров и россыпи причудливых узорчатых подушек, вытертых, старых, но ужасно мягких и удобных на вид. В углу лежала пара теплых одеял, оставленная заботливыми руками Марты, а также - корзинка, в которой Роксана обнаружила свежий хлеб, сыр и термос с горячим бульоном. Оказывается, вампиры умеют готовить.

После ужина, всё ещё злая и обиженная, Роксана улеглась спать. Зарывшись в подушки, подумала, что теперь назло Сириусу не будет спать и дождется его возвращения, как провалилась в сон.

Ей снилось, что она снова на приеме в особняке Ноттов. Только её матерью во сне была не Эдвин, а Марта. Во сне Марта убеждала Роксану, что та может спокойно разгуливать по дому, но Роксана боялась встретить Сириуса, боялась, что он укусит её и заставит выйти за себя замуж. В конце-концов Марта вдруг обернулась Эдвин и сама укусила Роксану за живот, да так больно, что Роксана закричала и проснулась.

Её одеяло было скомкано и отброшено в сторону. К животу прижималось что-то большое и теплое, а из темноты таращились большие светящие глаза.
Роксана завопила, вскинулась, раскидывая подушки, но тут вдруг зажегся свет и на месте двух светящихся точек появилось лицо Сириуса.
- Эй-эй, это я, успокойся! - закричал он и перехватил её руку с уже занесенной волшебной палочкой. - Это я.
Роксана шумно выдохнула и уронила руку.
- Что ты пытался сделать, извращенец? - пробормотала она, толкнув Сириуса в плечо.
- Сверял, - серьезно сказал Сириус.
- Чт...
Роксана опустила взгляд - пластырь с её живота был сорван и отметина копии когтистой лапы ярко темнела на фоне белой, голубоватой в полумраке, кожи.
- Хотел убедиться, что этот художник сделал всё правильно. Это ведь моя метка, - подобравшись к Роксане на четвереньках, Сириус нагнулся и чмокнул её тату. - Идеально.
Окончательно проснувшись, Роксана села и потерла глаза. Сириус отодвинулся и Роксана увидела, что он весь перебинтован - вся грудь и левая рука.
- Что ты сделал? - заволновалась она.
- Хочешь посмотреть? - Сириус игриво потянул себя за бинты, но Роксана его остановила и сама взялась за узел.
- Тебе никто не говорил, что ты иногда можешь быть редким засранцем, Блэк? - прошипела она.
- Частенько, - небрежно бросил Сириус. Упершись ладонями в пол фургончика и откинув голову назад, он внимательно следил за тем, как Роксана снимает с него повязку.
Роксана торопливо размотала небрежно повязанный бинт, один слой, другой, наконец бинты упали и Роксана уставилась на абсолютно чистую, перечеркнутую знакомыми шрамами грудь Сириуса.
Блэк рассмеялся с хрипотцой.
- На спине, Рокс.
Он повернулся и на Роксану из темноты выскочил рисунок: черный, словно сотканный из мрака, не то пёс, не то демон взбирался по правой лопатке Сириуса и смотрел на Роксану так, словно намеревался броситься. Гибкое тело, лапы сильные, мускулистые, длинный лохматый хвост захлестывает плечо.
Опасный и привлекательный зверь.
Как и сам Сириус.
Роксана провела по красной, немного воспаленной коже пальцем и Сириус зашипел.
- Тебе... идет, - пробормотала она, не понимая, почему штрихи длинной шерсти на плече Блэка так сильно будоражат кровь.
- А вторая? - Роксана тронула было бинты на руке, но Сириус почему-то воспротивился.
- Эту посмотрим позже, - туманно ответил он, придвигаясь ближе.
Роксана хотела было запротестовать, но тут заметила, каким голодным взглядом смотрит на неё Сириус и подумала: это действительно может подождать до утра.
В конце-концов.
Пять дней - это слишком долго.

После они лежали рядом, уставшие и насытившиеся.
Блэк казался совершенно вымотанным и в то же время абсолютно счастливым. На лице юноши расписалась тяжелая, приятная сонливость, даже дымок его сигареты тянулся особенно лениво, даже волосы, упавшие на лицо, казались довольными...
Очень долго они просто лежали и наблюдали друг за другом, безо всяких слов, потому что сейчас они были не нужны. Пальцы Роксаны касались его бровей, носа, губ...
- Мир рушится ко всем чертям, - прошептала она, скользя ноготками по его щеке.
Сириус помолчал немного, пытаясь понять, что именно она имеет в виду: войну, которая, словно невидимый отравленный газ висела в воздухе, семью, которая от неё отреклась, или то, что они здесь, вдвоем, оторваны от всего мира.
- Тебе страшно? - его голос прозвучал как-то необычно-тихо в приглушенном свете лампы и окружении цветастых подушек.
- Нет.
- Тогда в чем дело?
Роксана подложила руку под голову.
- Я не знаю. Я как будто левитирую и не знаю, приземлюсь ли обратно. Что будет дальше, Сириус?
Сириус хмыкнул, глядя на неё снизу-вверх.
- Дальше - не знаю. Честно говоря, мне плевать, что будет дальше, - он перевернулся на спину, закидывая руки за голову. - Но зато я знаю, что сейчас у нас полный бак бензина. А завтра в нашем распоряжении весь этот долбанный свет. И никто не в состоянии запретить нам даже сейчас выйти отсюда и полететь, куда нам захочется...
Его слова проникали в Роксану одно за другим, точно живительный эликсир.
- Понимаешь? В этом и есть свобода, Рокс. Это не левитация. Это полет.