***
- Ну, что, деточка, как твои дела?
Кэз, приняв позу эмбриона, сидел на матрасе и следил за Дином, словно крыска, из темного угла. Верно, удачное сравнение возникло у охотника: рыльце бледное, носастое, волосишки светлые и глазенки сверкают в полумраке красным огоньком. Функцию Казимир тоже выполнял соответствующую. Однако крыска, хоть и сидела в клетке хворая и некормленая, но уже немного осмелела, принюхивалась, прислушивалась, шевелила усами и, не переставая, заглядывала своим тюремщикам в глаза.
- Pocałuj mnie w dupę, - улыбнулся Кэз.
- Переведи, - сухо ответил Дин, кладя на стол мачете, и садясь на стул.
- Все хорошо, говорю.
- Оптимист, - иронически заметил охотник. – Раз все зашибись, то можно и поболтать. Есть минутка?
- Да, конечно. Мне сесть за стол?
Дина чуть не разобрал смех. Но какой-то очень нерадостный, раздраженный и желчный был этот смех.
- Нет, будь так добр, засунь свою любезность куда-нибудь в карман, чтоб я ее не видел, - сказал Дин, холодно улыбаясь. – Не знаю, как наш выросший в пробирке друг, с которым вы сюсюкаетесь, как две старшеклассницы, но я-то тебя насквозь вижу. Ты – лживая змея. Но я хочу поболтать не об этом.
Казимир явно насторожился. Вернее, маленький вампирчик насторожился сильнее обычного. Наверняка, он постоянно пребывал в напряжении, не зная, чем в конце концов увенчается его сидение в аккуратном, по-медицински чистом подвале, который док оборудовал кроватью (со свежим постельным бельем, между прочим), пластмассовым легким столиком (для безопасности), такими же стульями, стопкой журналов и биотуалетом. На Дина, по крайней мере, именно эта Нортоновская предусмотрительность, совершенно искренняя и пропитанная уважением к подопытному образцу, наводила жуть. Даже подташнивало слегка – все равно, что комната для казней через смертельную инъекцию. Сколько ж док будет эту комнату драить после того, как клыкастому хмырьку придется снести голову? Или он думает, что зверушка как-нибудь сама рассосется, когда в ней отпадет надобность? Нет, Эл, конечно, не дурак, и сей вопрос, похоже, мучил его больше всех остальных. Только план у Эла явно отсутствовал.
Дин кашлянул.
- Не хочу травмировать твою нежную психику записью последнего разговора твоего дружка с тобой, - произнес Дин. – Поэтому по пунктам.
Кэз сжал губы и еще дальше сдвинулся в угол кровати.
- Что он искал в библиотеке?
- Книгу какую-то, - буркнул вампир, насупившись и отворачивая лицо от охотника. – Откуда я знаю?
- Надо же! Оказывается, я информирован лучше тебя, хотя разговор вел ты, а я его только подслушал на хреновом МР3 файле, - иронически заметил Дин. – Я даже знаю, как эта книга называется. А ты, выходит, совсем делами своего дружка не интересовался?
- У Кристиана были свои капризы. Я их все не помню, - стоял на своем Казимир.
- Кларисс, я хотел твои нервы поберечь, ведь тебе еще с доктором Лектером общаться. Но если ты не хочешь по-хорошему, то буду пытать, - Дин постарался произнести свою угрозу с душераздирающей будничностью. - Я уверен, что ты расколешься сразу, как только увидишь мою серебряную клизму на шесть персон. Однако оно тебе нужно – на нее смотреть? Зрелище не из приятных. Ты только не думай, что Эл здесь главный, и что он тебя спасет. У него свое ведомство, у нас – свое. К твоему несчастью, ты проходишь главным свидетелем по обоим делам. Итак, еще раз: для чего Кристиану твоему понадобилась книга мертвых?
- Перед девицей похвастаться, - опять буркнул Кэз.
- То есть, каприз был не его, а девицын на самом деле? – уточнил Винчестер. - Какая такая девица?
- Одна из наших.
- Вампирша, что ли? – переспросил Дин. - Имя?
- Брюнхильд.
- Шутки здесь будешь шутить?
- Нет, она немка.
- Фамилия?
- Не знаю.
- Когда познакомились?
- Недели три назад. Она сама к нам в баре подсела.
- И как она? Ничего? – ухмыльнулся старший Винчестер.
Кэз неопределенно покривил губы, мол, даже и не знает, что сказать, и что ему вообще все равно. Дину подумалось, что ранее чертовскую привлекательность своего дружка флейтист расписывал с воодушевлением, достойным гораздо лучшей точки приложения.
- И что ей было нужно от вас? – спросит Дин.
- Ничего, просто пообщаться… - пожал плечами вампир. - Ну, они потом с Крисом стали спать, но она ему говорила, что это просто по-дружески, - Дин опять с трудом сдержал скептический смешок. – А так она кого-то разыскивала все время. Ну, своего любовника …
- И давно она его разыскивала?
- Лет двадцать.
- Сколько?! – поразился Дин.
- Лет двадцать, - повторил Кэз.
- Да, я понял…
Винчестер кашлянул. Что в вампирах могло показаться симпатичным, так это их лебединая привязанность друг к другу, если уж тем выпадало сильно влюбиться. Может, потому, что они оставались навсегда молодыми, красивыми и горячими, им удавалось так долго сосуществовать? От других охотников Дину приходилось временами слышать что-то наподобие: «И как они не озверевают друг от друга за столько-то лет?» Дин помалкивал. Как не озверевают друг от друга вампиры, он все равно понятия не имел. А рассуждать о предмете более общо - нефиг с кем попало! Потому и помалкивал, хотя мог бы кое-что порассказать…Однако интересная история вырисовывалась.
- Значит, говоришь, разыскивала любовника… - проговорил Дин, вглядываясь в Аланову лабораторную крыску. Что-то подсказывало старшему, что Кэз эту Брюнхильд не вполне долюбливает. Данное обстоятельство могло сыграть на пользу. – И что же с ним случилось?
- Пропал.
- Когда и где?
- Сэр, я, по-моему, сказал, что она спала не со мной, а с Кристианом. Подробности спрашивайте у него… ах, да! Вы же его убили! – обиженно съязвил Кэз.
- Поменьше ерничай, - спокойно отозвался Дин, - побольше напрягай память. Эл говорит, у тебя эти… мнемонические функции укрепились, когда ты в кровососы заделался. Стихи, кстати, учить не пробовал? – Кэз посмотрел на него с явным непониманием. – Проехали… Значит, не знаешь?
- Нет. Знаю, что, хрен его знает.
- В начале 90-х, получается? – не обращая внимания, продолжил размышлять вслух Дин.
Кэз тут почему-то скептически хихикнул.
- Как бы не пораньше. Крис мне говорил, что она очень нервная, потому, что ей кажется, что он живой. То есть, сначала, вскоре после того, как он исчез, у нее появилась уверенность, что его убили. Ну... у нас такое бывает. Я тоже сразу понял, когда… - Кэз оборвал себя и потер лицо скованными руками. – Короче, мы все чувствуем. А быть человеком – это все равно, что вечно сидеть в темном бункере, - нехорошая тут у Дина возникла ассоциация, прямо скажем. - Люди нечего не чувствуют, в сущности, - мстительно заключил вампир.
- Ладно, ладно, кончай агитировать! – слегка прикрикнул на вампира Дин. – И так все мозги у народа от вашей пропаганды набекрень съехали.
- Вы так рассуждаете, сэр, только потому, что этого лишены. Люди постоянно лицемерят. Например, какой-нибудь работяга говорит, что счастье не в дорогой тачке, замке или поездке на Мальдивы. Но он всю жизнь будет впахивать ради того, чтобы купить себе дешевую тачку, сделать в своем старом доме дешевый ремонт и свозить жену хотя бы в Бат, чтобы не тратиться на авиабилеты.
Так, все, Дину этот разговор начал надоедать, потому как жизнь в Беверли Хиллз его занимала меньше, чем… он даже не знал, с чем сравнить, настолько мало трогала Дина данная тема. Поэтому старший Винчестер глухо рыкнул:
- Кэз, я тебе врежу, если ты не заткнешься. Отвечай на вопрос: что там за странность была?
- Ну… - Кэз нахохлился, обидевшись, потом пробурчал. - Ну, у нее якобы через хренову тучу лет вдруг появилось ощущение, что он не умер.
- В эфир опять вышел? Может, с Мальдив вернулся? – усмехнулся старший Винчестер. – Или с Аляски?
- Не зависит, - буркнул Казимир. - Либо человек есть, либо его нет. Я, может, не могу определить его местоположение, но я знаю, что он живой. Вот у нее типа сначала было ощущение, что его нет, а потом он постепенно… ну, да, как бы в эфире появился.
- И чего думаешь по этому поводу?
- Что она сдвинулась, - равнодушно пожал плечами флейтист.
- Да ладно!
- Я это и Крису говорил.
«Верно, говорил…» - отметил про себя Дин. Наверное, не врал, поскольку в том предсмертном разговоре вампир как будто согласился с Казимиром, что вызов духов – это ерунда. Вампиры, не верящие в сверхъестественное… И после этого крыска смеет попрекать человека, что он, мол, ничего вокруг себя не видит и не чувствует. Даже странно как-то.
- Дай, угадаю, - предложил Винчечтер, - для чего ей понадобилась книга: она хотела позвонить в адскую справочную Чистилища и спросить у секретаря, благополучно ли добрался… как его?
- Поня-ятия не имею, как его звали! Она всегда говорила «ОН». А с книгой – небось… Так и собиралась. Я в эту хрень все равно не верю. И Крис тоже не верил… Зачем его туда вообще понесло? – как-то едва ли не плаксиво прокудахтал Казимир и отвернулся к стене.
- А ей самой, кстати, что, слабо было библиотеку грабануть?
- Нет, ей слабо было египетские закорючки читать.
- Понятно… Где ее искать?
- Вы хотите, чтобы я своих сдал? – поразился Кэз.
Дин пожал плечами.
- Угу. Типа того.
Кэз нервно хихикнул, правомерно подозревая подвох.
- А если я не скажу?
- Я пожму мужественную когтистую лапу первому вампиру, который ничего не скажет после того, что я с ним сделаю.
Дин не знал, как у него это получилось, но в глазенках подопытного образца отразился такой ужас, что старший сам едва не испугался. Будто отрикошетило. Вроде, ничего особенного Дин Казимиру не сказал, неужели тот по одной Винчестеровской роже прочел все, что охотник мог сделать с потусторонней тварью?
- Она все равно уже сбежала, - процедил Кэз сквозь зубы. - Я ее последний раз видел за два дня до… до Криса.
- Где она живет? – повторил Дин.
- В Сохо, в гостинице какой-то… не знаю названия. Где-то там номер снимала…
- Она блондинка? Брюнетка?
- Блондика. Кукольная такая, среднего роста, с фигурой.
- Красится сильно?
Кэз опять удивился.
- Да нет, как все, наверное…
- Ну, что ж ладно. Договорим чуть позже. Приятного дня!
Вампир с выражением "Чего-чего?!" посмотрел на то, как Дин без малейшей на то видимой причины прервал допрос, вскочил с места, сунул мачете в ножны, махнул ему на прощание и поднялся по лестнице, ведшей из подвала к укрепленной двери на первый этаж. Отперев дверь, старший Винчестер выскользнул из вампирского VIP узилища. Прислушался.
«Чувак, неужели ты думаешь, я скрип полов под твоими ботинками не узнаю?» - подумал Дин, запирая дверь.

***
- Гиббонс! Гиббонс! Гиббонс! Давай! Давай!
- Вали кембриджскую плесень!!!
Эрик стоял на носу панта с шестом в руках. Вымокший до нитки Эндрю Гиббнос раскачивал лодку. Рядом, по правому и по левому борту держались еще два панта. В левом надрывались трое однокурсников Брайана Сорренто, такие же мокрые, но менее сосредоточенные, чем Гиббонс, раздувавший ноздри и методично переваливавшийся с одного борта на другой. Музыкальным сопровождением к процессу служил грохот катавшихся по дну выпитых бутылок. Справа, встав в полный рост, орал Брайан, холеный, красивый и дорого одетый. Тут же рядом с ним сидел Сэмми. Он, пожалуй, единственный не оглашал окрестности истошными воплями. Вместо того он смущенно хихикал, периодически прикладываясь к пиву, и непременно зачем-то заглядывал внутрь бутылки после каждого глотка. Эрик люто ненавидел моменты, когда Сэмми был пьян. Несмотря на то, что из семерых он вел себя приличнее всех (куда приличнее самого Эрика) на него было противнее всего смотреть. Возможно потому, что Стентсон уже тогда начал замечать, что Сэмми пьет как-то по-другому, не как все. Напиваясь, он окончательно забирался в свой невидимый прозрачный пузырь и смотрел оттуда на окружающих плавающим, странным взглядом. Однако взгляд этот Эрик все чаще замечал у Сэмми даже в самые обычные дни.
- Стентсон! Сука! – ревел Брайан. – Если ты сейчас же не спрыгнешь, я тебя сам утоплю! Я же против тебя ставил! А я очень не люблю проигрывать! Прыгай, сволочь!
- Брайан, у меня сейчас руки освободятся, я молнию расстегну и покажу, где бы я ж-желал тебя видеть, - огрызался Эрик весьма агрессивно.
- Чего-чего? – щурился Брайан.
- Сорренто, он тебя только что на…й послал! – желчным голосом подсказали с соседней лодки, после чего взрыв гогота потряс пустынную реку.
- Стентсон, пожалеешь! Такое оскорбление ты можешь смыть только водой из вот этой самой долбаной реки! Не выпендривайся, Стентсон! Делай, что тебе говорят!
- Брайан, а какого х-хера ты ставил против меня? – рыкнул Эрик, едва не поскользнувшись на залитой водою доске. Переругивание с Брайаном его сильно отвлекало от основной задачи. Впрочем, оно в той же степени отвлекало и противника, потому как Эндрю Гиббонс время от времени переставал качаться, чтобы поржать вместе с остальными.
- Потому что я не могу ставить против моего лучшего друга! – объявил Сорренто. – В воду, сукин ты сын! В воду! Эндрю, давай соберись, твою мать!
- Вот, говнюк… - рыкнул Стентсон.
- Сэмми, навались-ка на левый борт! – отдал приказ Брайан, а сам опустился на колени, дотянулся до Эрикова панта и изо всех сил надавил на борт лодки. – Получай!
- Сорренто, аккуратней! – крикнул Эндрю.
Пант зачерпнул воды, а Эрик слетел с носа и с громким плеском и руганью свалился в воду. Свист, развязные пьяные вопли, истерический хохот и долгие, несмолкающие аплодисменты ознаменовали его падение. Эрик вынырнул, отплевываясь и неприязненно морщась, потому что вода была довольно холодная и не весьма чистая. У Стентсона в колледже висело предупреждение о том, что несколько человек подхватили кишечную палочку, после пантинга на реке Кэм. И ничто не заставляло предполагать, что Оксфорд чем-то уступает Кембриджу в плане количества инфекции на объем воды в реке Червелл. Кишечной палочки Эрик, правда, не очень боялся, но все равно испытывал чувство гадливости.
- Спасибо! Спасибо! – отрывисто отвечал Стетсон, держась за Брайанову лодку. – Я хочу поблагодарить тех, кто сделал мой позор возможным. Мою семью, папу, маму и канарейку Генриха Восьмого. Но прежде всего моего любимого брата Брайана и маленького Сэмми. Я вас всех люблю, с-сволочи!
Говоря это он продвигался вдоль борта. Подобравшись к середине, Эрик заметил вдруг с нехорошей улыбкой:
- Брайни, мне кажется, теперь вы двое совершенно не вписываетесь в нашу компанию.
- Это чей-то? – хихикнул Сорренто. – Мы все одинаково бухие.
- Да, но вы – сухие и чистые, а мы – мокрые и грязные. Диссонанс, однако! Получается, что ты нас использовал для своего развлечения.
- Так, Стентсон! Ты этого не сделаешь! Я тебе приказываю, убери руки от моей лодки! – зашипел Сорренто. – Если ты это сделаешь, я тебя урою! Клянусь! У меня здесь камера, телефон и костюм за штуку фунтов!
- Ты его купил в «Ти-Кей Максе» с семидесятипроцентной скидкой.
- Закрой рот! – сверкнул глазами Брайан.
- Укуси меня, - Эрик громко клацнул зубами и погрузился под воду.
Погрузившись, он в полнейшей темноте нащупал ногами мелкое дно, прицелился, надеясь не врезаться головой в дно панта, и со всей силой оттолкнулся. Сделав рывок и преодолевая тягучее сопротивление воды, он вынырнул из пучины и обрушился, как Моби Дик, на борт ялика. Пониклые ивы, омывавшие косы в реке Червелл, вздрогнули от тех слов, которые вспороли тишину летней оксфордской ночи, когда Брайан Сорренто не смог отстоять свое судно и рухнул за борт вместе с Сэмом. Сама лодка не перевернулась, но подпрыгнула с такой силой, что у Эрика на секунду вспыхнула испуганная мысль, как бы сейчас кого-нибудь не убило одним метким ударом. Отлегло, когда рядом раздалось Сэмово «Бли-ин!», а потом Брайан зловеще и очень сдержанно прогудел:
- Стентсон, вот это уже был перебор. Теперь ты покойник.
Фраза его звучала не то, чтобы серьезно… но и совсем не в шутку. Стентсон в ответ показал Брайану два пальца и поплыл к берегу. Что-то совсем перестало его забавлять это приключение. Если говорить точнее, Эрик готов был рвать и метать. То ли алкоголь так действовал? Стентсон давно уже заметил, что при больших дозах хватало какой-нибудь не слишком значительной причины, чтобы испортить ему настроение. А от испорченного настроения было рукой подать до агрессии. Эрик не мог разобраться, что его взбесило более всего: Брайанова развязность, скверные слова, которые Старший воодушевленно разметывал вокруг себя, как разозленный гиппопотам разметывает вокруг себя навоз, эта его заява про «лучшего друга», Сэмово амебное перетекание по лодке и его стеклянные глаза или же весь антураж, взятый в совокупности. Эрик чувствовал, что каждый раз, когда он взглядывал на Сэмми – не на Брайана – все внутри у него переворачивалось тоскливой мутью.
Выбравшись на берег, Стентсон пошел по лужайке, выжимая зачем-то край водолазки. Это было совершенно ненужное занятие, потому что попахивающая тиной вода все равно лилась с него потоками.
- Так, падла лабораторная! Ну-ка стоять! К ноге! Разговаривать будем! - Брайан вывалился из реки и пошел вслед за ним, сбросив по дороге испорченный к чертовой матери пиджак. – Все видели, я тебя как человека просил этого не делать!!! – взревел Сорренто своим глубоким благородным голосом. – Так какого, мать твою, ты, паскуда, мне это устроил? У меня завтра в девять часов собеседование в компании, где я мог бы зарабатывать такие деньги, которых ты никогда в жизни не увидишь! Но у меня теперь нет ни мобилы, ни того костюма, в котором я должен был там появиться! Мне что, им говорить, что я сотовый утопил в ванной?! Меня там будут по каждой долбаной запонке оценивать, козлина!
- А перегарный выхлоп там корпоративной нормой предписывается? Ну, судя по тому, как ты сегодня готовился… - процедил Эрик, отводя глаза и поворачиваясь, чтобы идти дальше, потому что чувствовал, что его прорвет, если он подержит этот, с позволения сказать, разговор. Брайан преградил ему дорогу.
- Нет, я тебе все-таки вмажу, - принял решение Сорренто и толкнул его в грудь.
- Руки! – рявкнул Эрик.
- Пошел ты!
Снова удар в плечи. Брайан тогда еще занимался боксом, и бороться с ним по правилам Эрику было крайне затруднительно из-за значительной разницы в росте и весе. Он мог его только вырубить каким-нибудь очень нехорошим ударом, и тогда бы Сорренто точно не попал назавтра на собеседование. Еще один тычок, и Старший, видимо, хотел захватить Эрика за шею сгибом локтя и повалить на землю. Стентсон почувствовал, что лимит его терпения исчерпан, схватил Брайана за горло и вжал в кожу короткие, но крайне острые ногти, которые собирался привести в человеческий вид еще накануне, но как-то руки не дошли. Брайан замер, пытаясь держать его на расстоянии. Эрик смотрел брату в глаза, шумно дыша, слегка оскалив зубы, и не мог заставить себя отпустить его.
- У-у-у! Девочки! Девочки! Брейк! – Брайановы однокурсники причалили и соскочили на берег, готовясь их разнимать. – Расходитесь!
- Стоять! – рявкнул Брайан несколько сдавленно. – Не вздумайте лезть!
- Парни…
- Я сказал! Отошли все!
Все отошли. Брайан и Эрик стояли сцепившись. Сколько это продолжалось: минуту, две или пять, трудно было определить. Брайан старался не шевелиться, потому что каждый раз чувствовал, что Эриковы пальцы сжимаются сильнее, а ногти почти прокалывают кожу. Чудовище очень тихо рычало рыком, который шел, казалось, откуда-то из груди. Спустя некоторое время Эрик перестал скалиться и сглотнул, а Брайан попробовал аккуратно, почти даже ласково потрепать его по плечу.
- Все, все, прости, Йорис. Я переборщил, я пьяный… И ты, кстати, тоже.
Все равно мышцы у чудовища под мокрой одеждой по-прежнему оставались каменными. Эрик никак не отпускал.
- Твое «прости» очень низко котируется, - не своим голосом произнес он. - Тебе извиниться проще, чем насрать где-нибудь в темном углу.
- Вовсе нет. Иногда дня по три ничего не получается, - пошутил Брайан, стараясь улыбнуться. Эрик не реагировал, находясь в каком-то странном ступоре. Он прислушивался к биению Брайанова сердца, которое вдруг уловил довольно отчетливо. Одновременно Стентсон ощущал его пульс на шее, который сначала подскочил, но теперь постепенно замедлялся. Возникла странная полумысль, что он сможет отнять от брата руки, когда у того пульс полностью нормализуется. А сейчас он просто не в состоянии был собой управлять. С какого хрена?
В этот момент сзади зашуршал еле слышно стриженый газонный ковер, кто-то тихо подошел.
- Ты что, дурак?! – прохрипел Брайан, выразительно вращая очами на кого-то.
После этого Эрика ударили по голове. Хрустнуло стекло. Эрик зажмурился, вжался в Брайана… и в общем-то ничего почти не почувствовал, потому как ударили его бутылкой пустой и совсем не по тому месту, куда надо бы.
- Это что сейчас такое было? – спросил Стентсон у Старшего и обернулся. – Кто это сделал?
Сразу стало понятно, что это сделал Сэмми. Он стоял напротив, и вид у него был полуобморочный.
- Обалдел, что ли? – Стентсон поморщился и потер затылок. Тот факт, что у него вдруг как-то безразлично сделалось на душе, говорил о том, что Стентсон находился в почти шоковом состоянии. А потом пополз по внутренностям экзистенциальный ужас. Что он, Эрик, такое творит? И что творит Сэмми? И чем все это когда-нибудь грозит закончиться?
Сэмми молчал, смотря огромными глазами то на Стентсона, то на бутылочное горлышко, оставшееся в его в руке.
- Сэм, знаешь, что… - быстро заговорил Брайан, роясь в карманах своих мокрых брюк. – Вот тебе карточка, иди в колледж сушиться и трезветь. Ты, по-моему, сегодня все рекорды посшибал, если уже шутки перестаешь понимать… Ну, ты даешь, однако, братец! – Брайан довольно натурально рассмеялся, неодобрительно качая головой. Но Эрик знал, что он эту маленькую мизансцену разыгрывает для своих приятелей. - Дойдешь, я надеюсь? – сурово осведомился Брайан.
- Да, я… извините, я пьяный…я пойду. Ребят… спокойной ночи.
В ответ четверо ошарашенных оксфордских студентов промямлили что-то невнятное. «Идиот!» - одними губами сказал Сэму старший Сорренто. Потом он демонстративно, так, чтобы все видели, что все в полном порядке, обнял Эрика за плечи, спрашивая:
- Ну, что, ты живой? Голова цела?
- Все нормально…да, хорошо все, - отвечал Стентсон.
- Ребят, проехали! - продолжал Сорренто. – Сэм – это довольно своеобразий человек, ему вообще много пить нельзя, он чувство юмора сразу теряет, - смеялся Брайан. - А с Йорисом у нас корсиканская любовь: мы можем глотки рвать, а через пять минут… О! Что мы будем вытворять через пять минут в спальне! Верно, крошка?
- Да, пупсик, - с трудом подыграл Стентсон.
- А ты примешь со мной душ?
- Брайан, ну, все уже, хватит!..- Эрик вылез из-под Брайановой тяжеленной и мокрой, как лягушка, лапищи. – Разобрались…

- Ну, Йорис, чему ты удивляешься? – гудел Брайан, разглядывая цветок, нарисованный в пене каппуччино, который ему принесли. – То, что ты опасен, было ясно с самого начала, еще когда ты был совсем мелким. Просто человеку нормальному освоение неосвоенного, разгадывание загадочного и укрощение неукротимого доставляет самую главную радость в его жизни…