На кладбище холодно. Сероватый снег засыпает серые могилы под серым январским небом. Здесь не найти ни проблеска яркого цвета... кроме тех, что Лора принесла контрабандой. Они спрятаны за слоем непривлекательного картона, и теперь, глядя на надгробье, Лора не уверена, что стоит разрушать это укрытие. Коробка греет руки, словно внутри горят тысячи свечей. Ещё в ней пахнет корицей и кукурузой, слышна музыка и мистер Пипило в своём бордовом сюртуке зазывает прохожих, расписывая все чудеса, что ждут их внутри шатра. В коробке её личный бродячий цирк.
Лора помнит, как увидела его впервые. Помнит все детали: пасмурное небо за окном, дрожь, которая, как обычно, пробежала по позвоночнику, стоило ей услышать мамины шаги. Запах сирени и рома, тяжёлое биение сердца и изящные руки, обвитые тонкими браслетами. Как не сразу поняла, чего от неё ждут, когда на столе перед ней возникло это разноцветие. Бредившая цирком, Лора молча смотрела на игрушку, не веря, что та для неё. Она помнит и раздражённый вздох мамы, и её резкое: “Ну и что ты уставилась, дурында? Это тебе”. Лучшее мгновение в её жизни.
Она знает каждую деталь цирка и любит все до единой. Даже лицо мамы – та, совсем как настоящая, легко танцует на канате под самым куполом. Даже своё лицо. Она тоже есть там, стоит у клетки с тиграми, поигрывая плёткой. Взрослая, уверенная в себе, удивительно похожая на отражение, которое теперь Лора видит в зеркале. Только так гордо выпрямить спину у неё не получается. Не в этом ли была мамина задумка? Ненавидевшая разговоры о мечтах дочери, издевавшаяся каждый раз, стоило той заикнуться о дрессировке... Неужели этот королевский подарок создан только для того, чтобы ежедневно напоминать: счастье – не для тебя?
Передёрнув плечами, Лора сжимает губы. Стараясь не думать о ржавчине и гнили, что разрушат её цирк, она достаёт тот и ставит прямо на снег и грязь, на мамин прах, прикрытый недостаточным слоем земли. Ей кажется, та слишком близко, и тошнотворный запах сирени и рома призраком щекочет ноздри. - Подавись, - шепчет она и повторяет, всё громче и громче, пока не срывается на крик: - Подавись! Эхо её отчаяния запутывается в яркости цирка, звенит в тонком металле, не может найти путь на свободу. “Давись, давись, давись”, - издевается игрушка, и Лора, вскрикнув, отшатывается, когда фигурка мамы поднимает голову. Смотрит прямо ей в глаза. Подмигивает. И удаляется своей танцующей походкой, так преобразившей неуклюжее тело её дочери.
Запах ржачины уже кажется привычным. Лора улыбается – не может иначе. Стоит, гордо выпрямив спину – поясница отдаёт фантомной болью. Поигрывает плёткой – в глазах тигров стоит непреходящий ужас. Старается не сойти с ума. Кажется, не справляется.
Пахнет корицей и кукурузой. Детский смех ласкает слух, проходящие мимо мужчины кидают на Лору многозначительные взгляды, и та благосклонно им кивает. “Только три дня для вас выступает лучший цирк в мире!” - кричит мистер Пипило. “Не упустите возможность увидеть обворожительную повелительницу тигров!” Звенят монеты. - Ты молодец, - кричит ей мама откуда-то из-под купола, где, как и всегда, парит, срывая аплодисменты. - Ты всё сделала, как нужно, Лора! Это ли не счастье?
Источник: https://twilightrussia.ru/forum/308-10919-1 |