Перед нами лежал белый-белый снег. Замерзшее русло реки было надежно укрыто толстым покрывалом, лишь кое-где пересеченным пунктиром цепочек заячьих и лосиных следов.
- Если поднажмем, то еще до сумерек будем в Доусоне, - бросил я Сиду, моему напарнику, подъехавшему и остановившемуся рядом со мной. Пар, вырывающийся изо рта, замораживался на лету, и казалось, что это слова повисают звенящими льдинками в застывшем воздухе.
- Да, - согласился мой напарник и сплюнул. Плевок опустился на снег колким твердым комочком. Шестьдесят ниже нуля – не редкость на Аляске в разгар зимы.
Сид прикрикнул на усталых собак, и те послушно налегли на постромки упряжки, сдвигая с места нагруженные сани.
Через три часа мы уже сидели в жарко натопленном салуне, наслаждаясь теплом разожженного камина, и сжимали в руках третью по счету чашку с кофе, щедро сдобренного виски. Замерзшее тело постепенно согревалось, в желудке мирно покоилась порция бобов с солониной, окружающий мир приходил в норму.
Сид заметил знакомых, подсел к ним и занялся тем, чем обычно занимаются старые, давно не видевшиеся друзья – обменивался новостями. За соседним столом раздался громкий хохот – там травили байки золотоискатели.
- А вот я что еще слышал, - зычным голосом сообщил один из них. – Помните Рона Маккензи? Ну рыжий такой, здоровый парень? У него еще два напарника было – Кид и Джек… Так вот, он пару недель назад вернулся в Доусон, весь белый, и все время бормочет невероятные вещи…
Я откинулся назад, на бревенчатую стену салуна. Тепло, еда и виски разморили меня, и я провалился в странное состояние – не то сон, не то явь, некую полудрему, затуманившее мое сознание. Голос рассказчика затягивал меня в сплетаемую паутину истории, и я уже не понимал, слушаю ли я ее или сам участвую в ней…
***
- Я видел их, - раздался в темноте хриплый шепот. Я подбросил в печку еще одну чурку и повернулся к топчану, умело сколоченному из неотесанных досок.
- Ты очнулся, Кид, - облегченно выдохнул я, обращаясь к своему другу и одновременно компаньону-старателю.
- Я видел их, Джек, - повторил он губами, запекшимися от лихорадки, сжигающей его уже два дня, блеснув темными глазами из-под кучи меховых одеял.
- Кого? – спросил я, зачерпывая из котелка горячий бульон и подсаживаясь к нему.
- Девушек. Прекрасных девушек, с распущенными волосами, в прозрачных платьях, босых. Они играли в снегу. Джек, у них были янтарные глаза! - он вцепился в мою руку, расплескивая бульон из кружки мне на колени. Я выругался.
- Черт, Кид, осторожно! Забудь про этих девиц. Это все твой бред. Ты два дня пропадал на охоте, а потом рухнул на пороге хижины, весь в лихорадке. Ты просто бредишь. На вот, лучше хлебни горяченького и выспись. Завтра тебе уже станет легче.
- Нет, Джек, я видел их. Они звали меня с собой. Они ласкали меня! - не унимался Кид, но, тем не менее, приподнялся и забрал у меня кружку. – Я как сейчас вижу их, танцующих на поляне. Две девушки, с бледной кожей и янтарными глазами, одна со светлыми волосами, другая с темными. Они смеются и кидаются снегом друг в друга.
- Кид, - вздохнул я. – Бассейн Юкона, знаешь ли, безлюдное и суровое место. Ты не хуже меня знаешь, что вокруг на сотни миль ни одной живой души, разве что индейцы забредут в поисках лосей. Но ни у одной скво я не видел светлых волос, и в минус пятьдесят по Цельсию никто в здравом уме не будет ходить нагишом по снегу.
Это было чистой правдой. Золотая лихорадка Клондайка еще не началась. Приисковые поселки Сороковая Миля и Серкт представляли из себя только несколько бревенчатых хижин, и женщин в них не наблюдалось. Золото совсем недавно открыли на Аляске, и лишь немногие смельчаки отважились перевалить через перевал Чилкут и заняться золотоискательством.
- Ты прав, Джек, - Кид обессилено рухнул на меховую постель. – Это бред. Но, черт побери, я прямо сейчас чувствую их холодные объятия!
Кид провалился в беспокойный сон. Я еще некоторое время просидел около раскаленной докрасна, гудящей печки, слушая завывания ветра за затянутым промасленной бумагой окном.
Утром пурга стихла, значительно потеплело – по моим ощущениям, было никак не ниже двадцати пяти. Даже выглянуло солнце. Киду стало лучше, он смог встать с койки и взять на себя стряпню и кормежку собак. Я договорился, что оставлю его на весь день – надо было поохотиться. Мы застряли в этой хибаре, поджидая еще одного нашего компаньона. До его приезда оставалось не меньше недели, а запасы еды подходили к концу.
Охота складывалась на редкость неудачно. Пробродив весь день по лесу, я подбил лишь куропатку. Складывалось ощущение, что что-то распугало всех животных в округе. Близились сумерки, когда я нашел нечто странное. На небольшой полянке в лесу лежала лосиная туша, полностью обескровленная, при этом на девственно-белом снегу не видно было ни одного багрового пятна. Я озадаченно оглядел некогда могучее животное. На его шее виднелись две небольшие ранки, но вот кто и чем нанес их, я не знал. Больше всего это походило на укус, однако кто мог сделать это? В памяти начали всплывать смутные воспоминания об индейских сказаниях о бледных людях, пьющих кровь, но я всегда считал это сказкой. Я постарался рассмотреть в тусклом сумеречном свете следы нападавшего, но и здесь потерпел неудачу. Все было утоптано, ничего мало-мальски знакомого я не различил. Мало того, к полянке подходила только одна цепочка следов – моих собственных. Тому, кто выпил всю кровь, надо было улететь, чтобы исчезнуть с полянки. Я поежился, отрезая кусок туши и укладывая его в заплечный мешок. Не знаю, кто это был, но я не хотел бы встретиться с ним.
Я спешил домой, предвкушая горячий ужин и неспешную беседу с Кидом. Меня ждал неприятный сюрприз. Хижина была пуста. Огонь в печи давно погас, дверь с тоскливым скрипом раскачивалась под порывами ветра. Кид исчез. От него остались лишь следы на снегу, уходившие в лес.
- Кид! – отчаянно заорал я, бросая мешок на землю и кидаясь за ним. Найти друга я не смог. Стремительно наступающая темнота скрыла отпечатки. Через несколько сотен ярдов я окончательно потерял след и вынужден был вернуться в пустую хижину.
Раньше одиночество никогда не пугало меня. Я несколько месяцев жил совсем один, пока не встретился с Кидом, и с тех пор мы не расставались. Этим вечером, когда я сидел один, слушая завывания ветра за бревенчатыми стенами, мне было жутковато. Всю ночь мне чудились странные стоны, крики и периодический вой собак.
Утром я не досчитался одного пса. Остальные собаки были встревожены и все время поворачивались в сторону леса, глухо рыча. На снегу вокруг дома я обнаружил странные следы. Больше всего они были похожи на отпечатки босой женской ножки, причем вдавались в снег очень неглубоко, несмотря на то, что он был рыхлый, и мои ноги прямо-таки увязали в нем. Следы заканчивались перед деревьями, дальше шел нетронутый снежный покров.
«Я видел их, Джек», - вспомнил я слова Кида.
- Что за чертовщина здесь творится? – вслух поинтересовался я. Ответа, естественно, не последовало, если только таковым не считать звонкий девичий смех.
– Кто здесь? – ругая сам себя за глупость, заорал я. Собаки тоже забеспокоились, вскочив на лапы и залаяв. Я кое-как успокоил их, бросил по вяленому лососю и занялся обычными делами – сварил кофе, разогрел вчерашние бобы. Погода позволяла сегодня поработать на прииске, и я был этому очень рад – мне хотелось занять и руки, и голову, чтобы не думать постоянно обо всей этой сверхъестественной ерунде. Процесс шел бодро, я продолбил шурф на солидную глубину, предварительно прогрев землю костром, и нашел в земле небольшой самородок. Ничто и никто не мешал мне, и все смутные мысли улетучились из головы. Домой я возвращался почти радостный, втайне надеясь, что мне все привиделось, и Кид ждет меня с горячей едой.
Я не досчитался еще одной собаки, и дома никого не было. Три оставшихся пса забились за угол дома, дрожали и были явно испуганными. Всю ночь я просидел с заряженным карабином, усиленно прислушиваясь ко всем звукам, доносившимся снаружи. Несколько раз странные шорохи настораживали меня, я выходил наружу, освещая керосинкой пространство перед домом, но там не было никого, кроме собак, так и жмущихся к стене. Только на рассвете я забылся коротким тяжелым сном. Вырвало из него меня собачье взвизгивание, резко оборвавшееся, словно кто-то зажал собаке морду. Наспех накинув парку, я выскочил за дверь с карабином в руках и опешил. Ни одной собаки не было. Пропали все. Ни следов борьбы, ни крови на снегу – только опять странные следы босых женских ног.
На прииск я взял с собой ружье, положив его так, чтобы мог схватить его в любой момент. Вокруг было абсолютное дикое безмолвие. Я спиной чувствовал на себе чей-то взгляд, но, когда оглядывался, вокруг был все тот же тихий безлюдный лес. Не качалась ни одна ветка, не хрустел снег под ногами загадочной незнакомки, стояла гулкая тишина, давящая на виски, нарушаемая только стуком заступа по промерзлой земле. Страх все глубже проникал в мое сердце. После пяти лет жизни на Аляске, в этом глухом, неизведанном краю, я был уверен, что ничего не боюсь, но сейчас я нервничал и дергался, как изнеженная барышня. Когда я в очередной раз отложил заступ в сторону и настороженно прислушался, моих ушей опять достиг призрачный женский смех.
«Там было две девушки, Джек», - опять вспомнил я слова Кида.
- Кто здесь?! – заорал я, подхватывая ружье и стреляя в воздух. – Кто здесь, выйди и покажись?! – Молчание было мне ответом. Ничего. Полная тишина. Только с тихим шорохом сыпался снег с еловых веток, потревоженный звуковой волной. Я продолжил работу, но без особого успеха. Заступ вылетал из рук, пару раз я задевал по собственным ногам, постоянно озираясь в поисках источника пристального взгляда, сверлящего меня между лопаток. В конце концов я сдался и вернулся домой – там мне казалось безопаснее. У меня начала закрадываться предательская мыслишка – не дожидаться Маккензи, а уходить в поселок одному. Сотня миль на лыжах не так пугала, как возможность встретиться лицом к лицу с неизвестностью в виде призрачных девушек.
«Успокойся», - сказал я сам себе. – «Это все глупые суеверия, вампиров не существует, и нечего сильному крепкому мужчине верить в них». Однако вид пустого пространства перед домом, где обычно лежали собаки, больно царапнул по сердцу.
С наступлением темноты я впервые в жизни подпер толстым колом дверь изнутри, сел поближе к натопленной печке и, сжимая карабин в руках, настороженно прислушивался, не сводя глаз с двери. Как и следовало ожидать, ничего не происходило, тишину нарушало лишь мое тяжелое дыхание и треск поленьев в печке. Несколько часов бесплодного ожидания неизвестно чего привели к тому, что с меня понемногу спадало напряжение, и около полуночи я начал задремывать, откинувшись на стену.
- Дже-е-ек, - позвал меня мелодичный женский голос.
Я подскочил, хватая карабин, и ошалело огляделся. В хижине, тускло освещаемой отблесками угасающего огня, на первый взгляд никого не было. На второй, впрочем, тоже.
- Джек, ну что же ты так боишься? – позвал другой голос, не менее музыкальный. – Мы не кусаемся. – Девушки расхохотались. Их смех был похож на звяканье льдинок в стакане с виски.
Дрожь пробежала по моей спине. Внутри все сжалось от страха. Я совершенно точно знал, что ближайшая женщина живет в Доусоне, в полутора сотнях миль отсюда. У меня начались галлюцинации? Или предания старых индейцев были правдой, и вампиры существуют?
Вот сейчас я начал жалеть, что уже много лет не носил на шее крест. Сев на пол, я прижал колени к груди, зажал голову руками и начал тихо молиться. Забытые слова сами собой всплывали в памяти.
Our Father, who art in heaven
hallowed be thy Name,
thy kingdom come,
thy will be done,
on earth as it is in heaven… *
- Джек, это не поможет, - рассмеялся первый голос. – Смотри, Кейт, он молится. Джек, - опять обратилась ко мне девушка, - На нас не действует ни чеснок, ни крест, ни святая вода. Не бойся, Джек. Мы не тронем тебя. Честное вампирское слово.
Я продолжал повторять молитву, изо всех сил стараясь не вслушиваться.
- Джек, открой дверь, - умоляюще попросил второй голос. – Нехорошо заставлять мерзнуть дам, пусть и незнакомых, - и оба голоса опять залились смехом, словно это была шутка, понятная только посвященным. Мне же было совершенно не смешно.
Я не трогался с места, непрерывно повторяя молитву и сжавшись в комок. Меня колотила нервная дрожь, сердце готово было выскочить из груди, настолько сильно оно билось.
- Фи, Джек, какой ты негостеприимный, - разочарованно протянула Кейт, судя по голосу. – Ну и ладно, как хочешь.
Снова наступила тишина.
Я ждал. Прошло полчаса. Ничего. Ни голосов, ни странных звуков, ни шорохов. Прошло еще полчаса.
Я подобрал карабин, осторожно убрал кол, подпирающий дверь и выглянул наружу.
Моим глазам предстало незабываемое зрелище. Ночь выдалась ясной, в небе ярко сияла огромная полная луна, и в ее свете на мерцающем снегу танцевали две невероятно красивых полураздетых девушки. На обеих было нечто вроде полупрозрачного свободного короткого платья, обнажающего тонкие руки, стройные ноги и большую часть пышной груди, и это в минус тридцать по Цельсию! Их бледная кожа отбрасывала еле заметные искры под лунным светом, распущенные волосы – светлые у одной и темные у другой - развевались под порывами резкого ветра, которого они, казалось, не замечали! Я стоял на пороге в парке всего пару минут, и уже чувствовал, как нос начинает покалывать, а руки, держащие карабин, неметь. Босые ноги девушек легко двигались по снегу, чуть приминая его.
- Таня, он все-таки вышел к нам, - ослепительно улыбнулась брюнетка, останавливаясь и отбрасывая на спину рассыпавшиеся волосы грациозным жестом.
- Иди к нам, Джек. Обещаю, мы тебя не укусим, - музыкально пропела светловолосая красавица.
Они прекратили танцевать и умоляюще смотрели на меня глазами странного янтарного цвета.
«Джек, у них были янтарные глаза», - вспомнил я слова Кида.
- Где Кид? Что вы сделали с ним? – хрипло спросил я.
- Кид? – удивилась Кейт. – А, твой друг? Ничего. Он решил у нас погостить. Видишь ли, одиноким девушкам так скучно в этой глуши, вот мы и пользуемся любой возможностью, чтобы пообщаться с горячим мужчиной. Не сердись на нас, - умоляюще попросила она.
- Джек, ну посмотри на нас! Что могут сделать две хрупкие девушки с таким крепким парнем, как ты? А вот ты, Джек, можешь многое…, - она соблазнительно облизнула пухлые губы красным язычком. Нежный голос тягучей мелодией вливался в мои уши, гипнотизирующий взгляд золотых глаз подавлял волю и заглушал слова рассудка, который орал в глубине сознания: «Уходи! Убирайся отсюда!»
- Дже-е-ек, - мурлыкнула Таня, приспуская с точеного плечика сначала одну бретельку платья, потом вторую. Легкое одеяние лужицей собралось у ее ног, открывая моему взору стройное тело с узкой талией, пышной грудью и крутыми бедрами.
Карабин выпал из моих рук. Не отрывая глаз от чудесного видения я медленно двинулся вперед. Ледяные губы прикоснулись к моей щеке. Не менее холодные руки обняли и повлекли за собой.
- Пойдем, Джек, пойдем, - шептали мне на ухо тихие сладкие голоса в промежутках между поцелуями, уводя меня в глубь леса.
****
- Мэтт, - меня грубо трясут за плечо.
- А? Что? – Я вздрагиваю, выплывая в реальность и пытаясь избавиться от нервной дрожи.
- Так вот, через три дня с запасом продовольствия вернулся Рон Маккензи, - заканчивает свою историю рассказчик. - Он обнаружил опустевшую хижину, потухший несколько дней назад огонь в печке и карабин, валяющийся на пороге. И никаких следов. Прошедший накануне сильный снегопад засыпал все.
Воцаряется мрачное молчание. Наконец кто-то решается нарушить его.
- И вы верите в это, парни?
- Глухие места… Все возможно, - неуверенно отвечает рассказчик.
- Мэтт, пойдем, - еще раз трясет меня за плечо Сид. – Я договорился, нам продали пятьдесят фунтов муки, надо забрать. Да очнись же! Ты что, поверил в эти сказки?
- Надо так надо…
Я встаю, потягиваюсь, разминая затекшие мускулы, и неохотно направляюсь к двери, все еще под впечатлением от сна… или не сна? В лицо нам ударяет поток морозного воздуха. Глаза мгновенно слезятся, и некоторое время я двигаюсь вслепую, ориентируясь с помощью зрительной памяти.
- Мэтт…- севшим голосом окликает меня напарник. – Ты тоже это видишь?
Прямо перед нами на ровном снегу тянутся две цепочки следов. Отпечатки босых женских ножек. Я еще раз протираю глаза, надеясь, что мне это чудится. И с каждой минутой всё менее чёткими становятся следы на снегу…
***************************************************
* Молитва Отче Наш.