Глава 61
от лица Розали

За последние сорок восемь часов ничего не изменилось. Я всё ещё была словно под наркозом, а Эммет находился со мной.
Он сидел у моих ног и гладил их.
Такой большой, такой красивый, и безумно сильный. Я лежала и вот уже на протяжении трех часов смотрела на него, изучая каждую линию его лица и тела. И даже разглядела много того, чего раньше не замечала. Например: эту маленькую родинку на шее или эти милые ямочки на щечках даже когда он не смеётся, или то, что цвет его волос со временем потемнел, больше походя на черные, или что у него такие озорные глаза, в которых столько искренности.
- Эммет. Эм, - позвала я его.
Он посмотрел на меня с невероятной заботой.
- Что? - его голос был серьёзным, мне это вовсе не нравилось. Да, не спорю, когда-то я только и мечтала, добиться от него серьезности, но теперь я поняла, что это не то. Пусть он всё также заразительно улыбается и пусть в его медовых глазах поигрывают бесенята. Мой большой и озорной медведь.
Эммет, видимо, ждал моего вопроса, я закусила губу. То о чём я хотела его сейчас спросить… я раньше даже и не думала об этом.
- Эммет, вот если я была бы человеком… Ты любил бы меня?
Я видела, как Эммет напрягся, явно не понимая, чего я от него хочу.
- Причём тут это? - недоверчиво спросил он.
- Ну, просто ответь.
- Да. Я любил бы тебя в любом обличии, даже если бы ты была оборотнем или медведицей.
Меня это немного рассмешило, но с оборотнем он явно перегнул палку. Я поморщилась.
- А если бы я могла умереть, чтобы ты делал? - я выжидающе ждала его реакции. Мне на миг даже показалось, что он меня сейчас сам убьёт.
- Ну же, - я подталкивала его к ответу.
Он вздохнул и закрыл глаза.
- Розали, я даже не хочу об этом думать, - тихо признался он.
- Почему?
- Потому, что я боюсь! Боюсь тебя потерять, потому, что только ты – смысл моей жизни, потому что если тебя вдруг не станет… - в этом месте его голос сорвался.
Он закрыл лицо ладонями.
- Если не будет тебя, мне просто незачем дальше жить, - произнес он с такой уверенностью, что мне стало плохо.
Я приподнялась и погладила его по лицу.
- Я всегда буду тебя любить, всегда. - В этом я была уверенна на все сто процентов, даже больше.
Эммет поцеловал меня в лоб и прошептал:
- И всегда будешь со мной?.. - Я не поняла, было ли это вопросом, но в ответе на него я не была полностью уверенна. Нет, он и есть моя жизнь, но Дилос тоже часть моей жизни, без которой я просто не могу жить.
Я покрепче обняла его и прижалась к его каменной груди.
- Я всегда, всегда буду любить только тебя.

Спустя несколько дней, я более-менее пришла в себя. И могла уже не так остро реагировать на всё, но Джаспер и все остальные всё же боялись моей внезапной истерики, которая просто неожиданно появлялась во мне. Раньше, я даже не предполагала, что у вампиров они вообще могут быть.
Мне разрешили поведать моего малыша.
Когда я вошла в кабинет отца, то просто престала дышать от ужаса.
Все эти трубки нескончаемо тянулись по всему периметру, это многочисленное оборудование, которое без конца пищало, при каждом движении.
Малыш спал. Я слышала, как быстро бьется его сердце, которое готово словно вырваться из груди. Его неровный пульс, высокое давление и очень, очень бледное лицо… Мне стало по-настоящему страшно, я прижалась к Эммету и спрятала свое лицо на его груди.
- Пойдем, - он повернул меня в сторону двери.
- Нет. Я хочу побыть с ним, - я посмотрела на маленькое тельце.
- Роуз, нам надо уйти.
- Нет и нет. Я останусь. - Я ринулась к малышу. Мне так хотелось прижать его к себе, и чтобы он произнес своим ангельским голосочком: «Мама…»
Только я хотела дотронуться до него, Эммет дернул меня за рукав.
- Нельзя. Он… в коме… - он тихо, совсем тихо, даже до моего слуха прошептал последнее слово. Мне показалось, что я просто оглохла в этот момент, и это было бы даже к лучшему.
- Что? - я пристально посмотрела на него.
- Он в коме.
- Как так? А? Как? Почему я не знаю? - я хотела кричать, но вместо этого я просто охрипла.
- Он в коме уже как четыре дня. - Эммет произнес это так, будто сам в этом виноват.
- А почему я не знала? Почему?!
- Карлайл всё сделает. - Эммет прижал меня к себе.
Я поняла, почему они не пускали меня сюда, к малышу. Почему отмалчивались, когда я спрашивала о нём. Потому что ответ был мучительно прост, мой малыш умирает.

Глава 62.
от лица Розали.

Мое состояние можно было назвать крайним. Моей истерики не было ни конца, ни края, после того, как я поняла, что моему счастью наступил однозначный конец. Я чувствовала, как потихоньку схожу с ума. Теперь это мне была необходима помощь. Эммету из-за этого, было в тройне тяжелее, за нас троих.
Он заметно похудел, и от его прежнего, веселого настроения и врожденной жизнерадостности не осталось и следа.
Я всё ещё находилась в нашей с ним спальне, время от времени я вставала, чтобы измерить комнату шагами. Ходила, словно лунатик, из одного угла в другой. Охоту я игнорировала, хотя и знала, что это очень плохо сказывается на моем и без того паршивом состоянии.
Элис с Карлайлом приносили мне литрами козий концентрат и кормили меня, как маленькую. От этого мне самой было чертовски не по себе, я привыкла, что все восхищаются моей красотой и стойкостью, моим стальным характером. Я была избалована излишним вниманием, но эта была прежняя Розали Хейл, от которой теперь не осталось ничего, совсем. Эта Розали же была сломана, как тонкая веточка, как тряпичная кукла.
- Роуз, может, сходим на прогулку? Или на охоту или по магазинам? - спросила меня мама. Лишь теперь я поняла, как Эсми мне дорога, что она по настоящему любит и заботится обо мне, как о собственной дочери.
Я в ответ отрицательно покачала головой, на большее я была не способна.
- Детка, тебе надо выходить на свежий воздух. Так ты себе только вредишь. - Эсми пыталась заставить меня выйти из затяжной депрессии.
- Нет. - Я категорически не хотела ничего делать, кроме как умереть.
Дилосу с каждым днем было всё хуже, он слабел на глазах. Хотя больше с того момента я его не видела, меня просто-напросто заперли в этой комнате. Я помню, что сначала я долго истерично смеялась, потому что мне показалось, что эта чья-то злая шутка, что просто надо посмеяться и всё пройдет, что собственно я и делала, хотя и неосознанно. Затем, когда я поняла, что все уже считают меня сумасшедшей, я пришла в себя и просто забилась в углу своей гардеробной, из которой меня волоком вытаскивали Эммет с Джаспером.
Белла и Эдвард вообще боялись заходить ко мне в комнату, после того, как я закатила им скандал на пустом месте и обвинила бедняжку Беллу во всех смертных грехах. Одним словом, я сходила с ума от собственного бессилия.

от лица Эммета.

Я был в ужасе. Любой другой, даже самый страшный ужастик по сравнению с нашей ситуацией казался нелепым, смешным фильмецом. После того, как мы с Карлайлом пошли к доктору, и я собственными ушами услышал, что Дилосу остались считанные дни… Моя голова отказалась, что-либо понимать. Но я знал, что там… в коридоре этой больницы, есть та, которая просто сойдет с ума от горя. Поэтому я не имел право раскисать и подавать виду.
Мы с Карлайлом решили ей ничего не говорить, хотя я так боялся, что Роуз удастся прочесть это по моему лицу, и я натянул на себя гримасу хладнокровия. Отец был не меньше меня расстроен происходящим. Когда я спросил врача, почему эта болезнь не дала о себе знать раньше, ответ был прост: «Так всегда бывает, люди узнаю о своей болезни, только на пороге смерти». И почему это Элис не могла его видеть? Ответ на этот вопрос она даже сама не знала. Да и бывшие родители, не уделяли ребенку достаточно внимания, болезнь была запущенна, а диагноз… Рак крови… белокровие, лейкоциты… Лейкемия - это прозвучало, как приговор. Я не знал, что мне теперь делать, как быть.
Дальше случилось самое страшное: по какой-то причине Розали удалось понять суть дела, пусть даже не до конца. Она ещё не знает, что Дилосу жить осталось меньше, чем три недели. Что с каждым днем его состояние будет стремительно ухудшаться.
После того как у Розали случился нервный срыв после посещения кабинета Карлайла, я знал и чувствовал, что эта плохая идея позволить Роуз пойти к малышу. Я сам когда увидел всё это… эти трубки, кислородные маски и прочее, мне самому хотелось умереть, лишь бы малыш, мой сын, не чувствовал всей этой боли.
Всего какую-то неделю назад он был самым счастливым и беззаботным ребенком… Он был счастлив, Роуз была счастлива, я был счастлив. А теперь… всё это бесследно тает, утекает как песок сквозь пальцы.
Я не мог предположить, хотя должен был догадаться. Её глаза, они были такими пустыми, а её ангельское лицо исказилось от боли и ужаса. И эта нескончаемая депрессия, отчаянные от безумия глаза разжигали во мне ярость. Мои натянутые нервы готовы были в любой момент лопнуть от напряжения. Но я не мог себе этого позволить, ведь на мне сейчас два дорогих мне человека, которых я не могу потерять.