Не обращая внимания на неодобрительные взгляды косившихся на нас редких прохожих, мы с Дюпуи избивали друг друга, вкладывая в удары личную неприязнь и накопившийся гнев.
— Остановитесь! – как гром прозвучало такое обычное слово, произнесенное… Марией.
От неожиданности мы с Дюпуи на несколько секунд замерли подобно изваяниям.
В наступивших сумерках появление женщины казалось сверхъестественным. Блеклый свет фонарей лишь усугублял это ощущение. Она находилась на расстоянии футов тридцати, но «Остановитесь!» эхом витало в ушах, будто было произнесено вблизи.
— Вот решилась составить тебе компанию, Ламонт, – подойдя, сказала Мария, совершенно не удивленная нашим внешним видом и тем «занятием», за которым застала нас. Переведя взгляд с Дюпуи на меня, протянула для приветствия руку. – Добрый вечер, Эдгар.
От звучания женского голоса сделалось не то томительно больно, не то безумно приятно. От взгляда словно сотканных из янтарных огней магнетической красоты глаз обдало волнением.
— Добрый вечер, – отозвался я, в ответном жесте пожав тонкую кисть, на мгновения дольше задержав в своей ладони.

Оглядев Эдгара, я с облегчением тихо выдохнула, констатировав разбитые в кровь губы и костяшки на руках как незначительные физические повреждения. За те секунды, пожимая его руку и соображая – как и что сказать, меня настигло чувство, будто все счастье планеты сконцентрировалось между мной и Эдгаром. В его загоревшихся волнением синих глазах, в ласкавшем слух приятном голосе. А ведь рядом стоял Дюпуи. Собравшись с силами, я вытянула пальцы из горячей ладони Эдгара и отступила на шаг назад.

Дюпуи поправил на себе одежду и, почтительно склонившись над рукой Марии, поцеловал. Да так искусно изобразил на лице пристыженность, что даже я не сумел бы обозлиться на него, сложись иная ситуация и будь я не я.
— С минуты на минуту прибудет полиция. Не думаю, что у кого-то из нас имеется желание общаться со стражами порядка, – сказала женщина, коснувшись плеча Дюпуи, тем самым призвав его выпрямиться.
— Вернемся домой, дорогая? – задав вопрос Марии, Дюпуи окинул меня взглядом триумфатора.
— Возвращайся один, – ответила женщина, вдребезги разбив торжествующий настрой француза.
— Отойдем? На два слова, милая, – досадливо произнес он и демонстративно отошел в сторону.
— Мы не все обговорили? – отозвалась она, неохотно подойдя к нему.

Не желая быть невольным слушателем, Эдгар вознамерился уйти, но я мысленно остановила его, рассчитывая, что разговор с Дюпуи будет недолгим и Эдгар не успеет осмыслить, что не по собственной воле не ушел. Я полагалась на это, поскольку в последнее время ему немало необычного случилось прочувствовать и узнать.

— Мария, я люблю тебя сильнее, чем ты не любишь меня. Однако всякий раз, видя его рядом с тобой, – Дюпуи кивнул в сторону Эдгара, – начинаю тебя ненавидеть. Это нестерпимо. Хотя бы при Фаррелле ты соизволишь блюсти приличия по отношению ко мне?
— Ответ очевиден. Не думаешь же ты иначе? – твердо, строго произнесла я.
— Я не в состоянии осознанно думать в такие моменты, – нотки обреченности прозвучали в голосе Дюпуи.
— Складывается впечатление, что повторение слова «ненависть» лишь подпитывает твою ненависть. Тебе бы определиться: ненавидишь ты меня больше, чем любишь, или наоборот.
— Насмехаешься? – округлив глаза, мужчина нервно передернул плечами.
— Нисколько.
— Послушай, забудь обо всем, что я прежде днем сказал. Был не в себе. Прости меня. Вернемся домой, попытаемся поговорить спокойно, – предложил он, стараясь быть искренним.
— Не все на сегодня озвучил? Отсутствует желание говорить с тобой.
— Эх, Мария… Что ж, тогда моя очередь жалить, – ненадолго проявившаяся душевность Дюпуи мгновенно сменилась привычным апломбом.
— Окажешь мне услугу.
— Я? Каким же образом? – насмешливо спросил он.
— Письмо, – коротко ответила я.
— Разумеется, узнала из моих мыслей?! Посмотрим, кто кого.
— Угрожать – это, конечно, самое естественное в твоей ситуации.
— Занавес поднят, спектакль начинается.
— Памятуй о судьбе переоценивших себя троянцев.
— Меня минует их участь.
— Чрезмерно самоуверенное мнение. Иди домой, Ламонт. Иди, – сказала я, не позволив мужчине отвести взгляд от своих глаз и принудив его подчиниться.
— Да, – рассеянно согласился Дюпуи, невольно поддавшись вперед.
Застегнув пуговицы пальто, он, ссутулившись, повернулся ко мне спиной и неспешным ходом стал удаляться по аллее в глубь парка. Смягчив взгляд, я подошла к Эдгару.
— Рад видеть тебя. Я ждал, – оживленно проговорил он, его губы тронула улыбка.
— Прошел лишь день, – я улыбнулась в ответ.

— Не предполагал, что мы сегодня встретимся.
— Ты уже многое узнал обо мне.
— Однако, что из всего того не вымысел… не зна-…
Запнувшись, я прекратил говорить, поскольку подбежавший парень лет пятнадцати пнул меня в бок и, поинтересовавшись «Эдгар Фаррелл, это вы что ли?», вложил в мою руку конверт.
— От кого письмо? – спросил я парня, который, не ответив, тотчас умчался прочь.
— А вот и послание, – заметила Мария.
Я повертел в пальцах врученный конверт без указания адресата и отправителя.
— Тебе известно от кого оно?
— Прочти письмо, Эдгар.
— После прочту, – сказал я, сунув конверт в карман брюк. – А сейчас… Не могу не спросить…
— Нам предстоит долгий разговор, но не сейчас и не здесь. Я приду к тебе, – Мария прервала меня и посмотрела на подошедшего к нам человека.
— Добрый вечер, – прищелкнув каблуками и отдав честь, ко мне обратился констебль, с подозрением оглядев сверху донизу. – Вы в затруднительном положении?
— Отнюдь нет. Просто невнимательный водитель обрызгал на трамвайной остановке, – как можно убедительнее солгал я, пояснив причину своего далекого от безупречной чистоты внешнего вида.
— Необходима помощь?
— Нет, благодарю.
— Точно? – настаивал блюститель порядка.
— Точнее не бывает, – уверил я его.
— Не смею задерживать, – вновь отдав честь, констебль степенно проследовал далее.

Обернувшись, я не увидел Марии. Она ушла, не дождавшись окончания нашего с констеблем разговора. Не желая возвращаться домой, я отправился в ресторан поблизости Лландафф-Филдс парка. Позвонив Филиппу и оповестив друга о своем местонахождении, отдал гардеробщику пальто, сам же устремился в туалетную комнату приводить свой внешний вид в какой-никакой порядок. Я умылся, максимально возможно очистил одежду от следов крови и грязи, снял разорванный от плеча до локтя пиджак, сжал его в ладони и осмотрел себя в зеркале.

Остальное исправит время.

Осведомившись у метрдотеля, свободен ли небольшой зал, в котором мы с друзьями обычно ужинали, я получил утвердительный ответ и проследовал за метрдотелем в интересовавший меня зал. Открыв передо мной дверь, метрдотель учтиво кивнул и удалился. Комфорт и уютный интерьер с роскошной мебелью и предметами искусствами располагали к спокойному времяпрепровождению – это то, что мне сейчас было крайне необходимо. Лишь только я непринужденно устроился на одном из диванов, как вошел официант. Я сделал заказ и, в ожидании Филиппа решив скоротать время за чтением, вынул из кармана брюк конверт, вскрыл его и извлек письмо. Прежде чем прочесть, отметил про себя, что оно было написано нарочито измененным почерком и без подписи.

«Фаррелл, пользуясь анонимной возможностью, спешу уведомить, что начало масштабного противостояния положено. Надеюсь, нижеизложенное тебя сразит или хотя бы искалечит. Итак, внимание!
Во-первых, у интересующей тебя особы имеется двое детей.
Во-вторых, это мальчик и девочка.
В-третьих, им по двенадцать лет.
В-четвертых, они находятся в тайном месте на краю света.
В-пятых, они плоды любви или плоды насилия…
В-шестых, задайся вопросом, почему известная особа скрыла от тебя сие знаменательное событие.
В-седьмых, с удовольствием станцую на ваших могилах после того, как вы уничтожите друг друга испепеляющим непрощением. Да будет так!»

Я дважды прочел треклятое письмо, но прочитанное, насыщенное невообразимыми новостями и пропитанное язвительной ненавистью, никак не укладывалось в голове. Единственное, в чем не пришлось сомневаться, так это в авторе письменного шедевра. Автор был безошибочно определен. Завладевшая мною тихая ярость насадила воспоминание о некогда проложенной смертельной дороге – убийстве капитана Керка. Теперь Дюпуи? Почему нет?.. Еще немного и я буду вполне готов следовать зловещему зову.

О чем я думаю? По-видимому, помешательство передается воздушно-капельным путем. Господи, помоги мне разобраться, иначе я умом тронусь.

В зал вернулся официант. С чинной суетливостью расставив на столе заказанное, пожелал мне приятного вечера и ушел. Я сложил письмо вдвое, вернул его в конверт, отложил конверт в сторону. Налил в стакан виски и только откинулся на спинку дивана, как мое внимание привлекло послышавшееся из-за двери:
— Почему это, собственно, он не уступит нам зал, а?.. Я с девушками и… нас много. Трэвор, Генри!..
Вскинув голову, я увидел следующее: в зал вошел хмельной мужчина с изрядно покрасневшим лицом, за ним вошли две девушки неопределенного возраста, откровенно перестаравшиеся с косметикой и пребывавшие в таком же нетрезвом состоянии, что и мужчина. Устремив взгляды в мое личное пространство, они смотрели рассеянно, часто моргая, пытаясь сфокусироваться. В иной ситуации я бы рассмеялся, настолько комичными выглядели их усилия визуально прицелиться и разглядеть меня. Однако сейчас мне было не до смеха, но я решил понаблюдать за дальнейшим.
— Джед, где же мы теперь будем веселиться? – резонно поинтересовалась одна из девушек.
— Не расстраивайся, наш зал вновь станет нашим, – уверил Джед.
— Кто это не жел-…-лает усту-…-упить м-место? – якобы грозно пробормотал вошедший в зал худощавый мужчина, поддерживавший под локоть девушку.
— Безобразие! – возмущенно пропищала новоприбывшая блондинка.
— Да-да, Кэтти, совершеннейшее безобразие! – синхронно отозвались две другие девушки.
— Трэвор, скажи незнакомцу, чтоб убирался прочь! – обратилась Кэтти к худощавому мужчине.
— Говорю. Ми-…-истер, не мог-…-гли бы… вы… уйти, – протяжно проговорил Трэвор, беспрестанно икая.
— Девушки, оставьте нас на время, пока мы с этим приятным джентльменом будем договариваться, – сказал следующий вошедший, крепкого телосложения мужчина со схожим на лошадиную морду лицом.
— Ну нет, Генри, мы хотим посмотреть, – обиженно засопев, возмутились девушки.
— Милые девушки, будьте послушными, – повторил просьбу Генри.
— Ты мне не указывай, Генри! – взвилась Кэтти.
— Кэтти, Бэтти, Милли, лапочки вы наши, уйдите! – требовательно призвал лапочек к послушанию Джед.
Проговорив нечто невнятное, огорченные девушки нехотя вышли из зала. К слову, девушки были схожи меж собой, как три капли воды. Да и мужчины выглядели будто братьями – лет тридцати, высокие, рыжеволосые, лишь с различной комплекцией тел.
Закрыв за девушками дверь, ко мне обратился Генри, вероятно, ощущавший себя абсолютным хозяином положения:
— Ты нас очень обяжешь, если покинешь наш уютный зал, иначе мы будем вынуждены указать направление.

Окинув взглядом мужскую компанию, я взвешивал: целесообразнее высказаться по всей форме или же без лирических отступлений начать побоище, которое могло бы стать отличным завершением сегодняшнего вечера.

— Н-да, душевно сказано. Видите ли, я несколько рассержен, хотя нет, я очень зол, отчего отсутствует желание потакать вашим хмельным прихотям. Посему не провоцируйте меня.
— Джед, ты слышал? – неподдельно изумился Генри, сунув руки в карманы брюк.
— Ты нам угрожаешь?! – проигнорировав вопрос друга, полюбопытствовал удивленный Джед.
— Я с н-ним сам спра-…-авлюсь, – выпятив грудь вперед, проикал Трэвор.
— Помолчи, – велел ему Генри, закатив глаза.
— Генри, присмотрись к нему… Да его никак уже кто-то отделал?! Определенно, неугомонный джентльмен, – деловито заметил Джед, пристально разглядывая мое лицо.
— Придется его угомонить, – заявил Генри.
— И угом-…-моним, – поддержал друга икающий Трэвор, опершись своим хилым плечом к мощному плечу Генри.
— Умолкни, сказал же тебе! Твой вид и так поощряет к нападению, – оттолкнув от себя Трэвора, пробасил мужчина.
— От ваших глубокомысленных рассуждений веет скукой, – взбешенно сказал я.
Повертев в пальцах стакан с виски, я поднялся и с силой запустил стаканом в стену. Осколки стекла и брызги виски, срикошетив от стены, угодили на Трэвора. Его лицо выразило панику.
— Глотни шампанского, не то еще сознание потеряешь, – поддел я его.
— Ты ч-чего? – проикал отскочивший от стены Трэвор, посмотрев на меня затравленным взглядом.
— С моим другом так не разговаривают, – сквозь стиснутые зубы проговорил Генри.
Схватив нож, мужчина метнул его в меня. Я увернулся, но свистящий полет столового прибора у самого уха не оставил иллюзий касаемо умысла Генри.

Прищурив глаза, трое мужчин исподлобья смотрели на меня и обступали, выказывая намерение перейти в нападение. Истина заплескалась во мне: бить, не проникаясь жалостью, отражать и пропускать удары, причинять и ощущать боль. Через минуту все началось и слилось в едином коме противостояния.

— …Эдгар, оставь и мне кого-то! – с энтузиазмом выкрикнул Филипп, войдя в зал, когда драка была в разгаре. – Прошу простить мою невежливость, джентльмены, но что ж вы все на одного?
Всецело находясь во власти духа борьбы и запале неистовости, мы с Филиппом атаковали, защищались, падали, поднимались и наносили удары в полную силу… Как вдруг меня ударили по голове чем-то увесистым и я ощутил появление в спине инородного предмета. Неутешительная вспышка и… тьма… Очнулся я в автомобиле медицинской помощи. Размытый белый свет пробивался в щели век, принудительно приподнимаемых суетившимся надо мной эскулапом. Второй эскулап в это время делал мне инъекцию, а после совал в мой рот отвратительные трубки…

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~