- Молодые люди, я не могу позволить вам увидеть пациентку!
- Мы просто хотим убедиться, что она в порядке.
- Доктор Патани, позвольте нам поговорить с ней.
- Исключено! Абсолютно исключено! Нам нелегко далось стабилизировать ее психологическое состояние, за последние сутки мы пережили два кризиса. Мы смогли удержать пациентку от грани, еще можем надеяться на ее скорое восстановление. Но любой внешний раздражитель может сыграть против нас.
- Я не какой-то раздражитель, я ее брат, а это ее жених! Мы не причиним ей вреда, она нас знает!
- Я вас прекрасно понимаю, но ваша сестра выбрала обратиться к нам за помощью. Сейчас идет борьба, настоящая борьба за здоровье ее психики, если вы не помешаете нам, то прошедший ночной срыв можно считать последним. Дальше нам предстоит тяжелая совместная работа. Позвольте нам ей помочь, ведь именно за этим она и обратилась.
- И вы помогаете ей, заточив в палате и усыпив ее?
- Алекс, подожди. Доктор Патани, когда мы сможем ее увидеть? Когда нам можно будет приехать?
- Действие препаратов закончится к обеду, и тогда я смогу с ней поговорить. Как только ваша сестра и невеста попросит, мы сразу позвоним вам и пригласим на встречу. А пока что запаситесь терпением. Мы не обещаем, что процесс будет быстрым.


Наверно, я где-то минуту следила за одиноким дворником, убиравшим снег на частной территории реабилитационного центра. Четкие ритмичные движения уже немолодого мужчины лет пятидесяти действовали на меня гипнотически и успокаивающе. Переведя взгляд от вида из затемненного окна с панорамным остеклением, я еще минуту наблюдала за мигающими часами, стоящими на высоком стеллаже с книгами.

- Думаю, нам стоит представиться друг другу. Меня зовут Доктор Амрита Патани, я буду твоим консультантом в период пребывания в нашей клинике.

Она сидела передо мной в небольшом темно-зеленом кресле, закинув ногу на ногу и держа в руках тонкую записную книжку формата А4. Женщина сорока лет с яркими индийскими чертами лица, темно-карими глазами, черными бровями и черными гладкими волосами, аккуратно убранными в низкий пучок, была одета в темно-синий костюм с юбкой и черные туфли на небольшом каблуке. Яркая круглая брошь, приколотая на правом лацкане пиджака, привлекла мое внимание. Я снова отвлеклась на минуту, рассматривая крупный красный камень в окружении маленьких самоцветов до той поры, пока доктор не продолжила беседу.

- Так как наша клиника обеспечивает полную конфиденциальность данных пациентов, я бы хотела узнать, как мне стоит тебя называть.
- Б… Бекка, - вырвалось у меня.
- Что ж, хорошо, Бекка. Приятно познакомиться, - она мягко улыбнулась мне, на что я смогла лишь кивнуть. – Как твое самочувствие? Головная боль, тошнота?
- Все очень… ватное. Будто бы мысли просеивают через марлю. Я не могу… Я не могу, - слова никак не подбирались для этого предложения, - не могу вспомнить детали вчерашнего дня.
- Это пройдет к концу дня, больше ты не будешь принимать эти препараты, - доктор что-то записала в своей тетради, а затем продолжила разговор. – Тебя хотели увидеть двое молодых людей, мы можем назначить им встречу, если ты хочешь.
- Не хочу, - прошептала я, - пока что я не хочу их видеть. Я не готова их видеть.
- Хорошо, но ты должна знать, что мы не держим тебя здесь взаперти, у нас есть часы приема для родственников и друзей. Как только ты скажешь, мы позвоним им.

В ответ я смогла лишь кивнуть, избегая пронзительного взгляда доктора Патани.

- Бекка, для того, чтобы твое пребывание здесь принесло свои плоды, мы должны разобраться, что привело тебя к нам. У нас будут личные консультации каждый день по полтора часа до обеда, и вечерняя встреча для подведения итогов дня. В центре проходят сессии арт-терапии, музыкальные часы, занятия по йоге, и есть танцевальный класс. Ты можешь выходить в наш парк на прогулки и пользоваться общей библиотекой. Мы строго запрещаем курение и распитие алкоголя на территории нашего центра, а также никаких мобильных телефонов и интернета.

Она говорила медленно и успокаивающе, с легкой улыбкой и широко раскрытыми глазами. Я чувствовала, как невольно начинала доверять доктору Патани, и это немного пугало меня.

- Бекка, что привело тебя в наш центр? Почему ты сама решила обратиться к нам?

Я думала, назвать причину моего нервного срыва будет очень просто, даже очевидно, но сделав вдох, я сразу осеклась. Откинувшись на мягкие подушки светло-серого дивана, я отвела взгляд от женщины, и в замешательстве прошептала.

- Я… Я не знаю.
- Ты не знаешь причину? Это было внезапно?
- Нет, я просто не знаю, с чего начать, - пожала я плечами. – Все кажется сложнее, чем я… представляла.
- Тогда расскажи мне все с самого начала, - удовлетворенно кивнула доктор.
- Я родилась в Филадельфии в тысяча девятьсот девяносто…
- Нет, Бекка, с нужного для нас начала, - остановила меня Патани.
- Нужное начало… - задумалась я, вновь переведя взгляд на вид за окном, где дворника уже не было видно. – Все началось в мой день рождения. Семья моего парня, можно сказать, убила моего младшего брата.


Часовня больницы Форкса представляла собой маленькое помещение три на три метра с двумя лавками и небольшой статуэткой Девы Марии с младенцем Иисусом, стоящей на обычном столе, покрытом зеленой бархатной тканью. За статуэткой висел скромный деревянный крест с распятием, а под ним стояла небольшая электрическая лампадка. Я сидела на коленях на старом протертом ковролине между двумя скамейками, положив голову на сидение одной из них, и не отрывала свой взгляд от лица Марии. В голове звучал лишь один вопрос: «За что?»

- Ты слишком жесток, ты забираешь у меня последнего… Прошу тебя, не делай этого. Оставь мне его, иначе… Иначе… Я не смогу. Не будет смысла.

Я плакала. Плакала без рыданий, без всхлипов, без истерики, только со слезами. От страха и гнева грудь сковало в тиски, не позволявшие лишний раз глубоко вздохнуть или протяжно выдохнуть. Я не могла остановить эти бесконечные слезы, оставлявшие длинные мокрые дорожки на моем лице уже два часа к ряду.

Я не прокручивала в голове произошедшее, не воссоздавала вечер шаг за шагом, не пыталась обозначить тот момент, который сыграл против нас. Я не смотрела на свои джинсы, которые обрели грязно-бордовый оттенок из-за ужасающего количества крови, и не просчитывала в голове те минуты, когда сердце Алекса не билось.

Я сидела и смотрела на маленькую белую статуэтку, задавая один и тот же вопрос: «За что?».

- Операция закончилась, тебе нужно поговорить с Карлайлом, Белла.

Эдвард стоял в дверях часовни, не пытаясь подойти ко мне или успокоить меня. Но я все это время чувствовала тяжелый взгляд на своей спине, из-за которого грудная клетка еще сильнее сжималась в тиски.

Они встретили меня у входа в реанимацию всем составом. Карлайл стоял вместе со вторым хирургом больницы и не отрывал своего взгляда от сына, следующего за мной. Все молчали, не решаясь начать разговор.

- Я могу увидеть Алекса? – прервала я молчание, сводившее меня с ума.
- Мисс Свон, нам надо вас предупредить, что… - начал второй хирург, но я, находясь на грани истерики, прервала его.
- Потом. Все потом, сейчас я хочу увидеть брата. Проведите меня к нему.
- Белла, сначала нам надо обсудить…
- Нет, - мой голос звучал обессиленно и глухо, - я не хочу ничего обсуждать. Я хочу увидеть брата. Все остальное потом.
- Я отведу ее, Стив, - кивнул второму хирургу Карлайл, - можешь идти.

Алекс лежал в отдельной палате реанимации. Вокруг его кровати была расставлена различная медицинская аппаратура, мониторы издавали громкие ритмичные сигналы. Размеренный звук сердцебиения брата позволил мне выдохнуть с облегчением, но вот трубка в его гортани и аппарат искусственной вентиляции легких вызвал новую волну паники.

Я аккуратно взяла Алекса за руку, стараясь не задеть полторы дюжины проводов и трубок, ведущих к его телу, и легонько сжала его пальцы.

- Когда он очнется?

Пальцы брата были холодными и мягкими, к каждой его руке была подсоединена капельница, но он его кожа была настолько бледная, что я не видела вен.

- Белла, во время операции у Алекса вновь остановилось сердце, - осторожно продолжил Эдвард, пытаясь скрыть горечь в своем голосе, - но в этот раз это продлилось дольше.
- Эдвард, - остановил сына Карлайл, а затем сделал вдох и продолжил, - Алекс не реагировал на наши манипуляции шесть минут, когда же мы запустили его сердце, мы не увидели реакции мозга.
- Я спрашивала вас, когда он очнется, - прошептала я, не в силах отвезти взгляд от бледного, безжизненного лица брата.
- Его мозг умер, - закончил Карлайл. – Мне жаль… Алекс не очнется.

Руки Эдварда аккуратно сжали мои плечи и подтянули к его груди, но я не отпускала холодную ладонь брата.

- Вы не правы, - помотала я головой, - он не умер. Он не мог умереть, он еще слишком молод, чтобы умереть…

Я смотрела достаточно много фильмов и сериалов про докторов, чтобы понимать значение фразу «его мозг умер». Я помню, как всегда думала про героев этих передач, что они глупцы, ведь доктор сделал все, что мог, но такова жизнь. Надо смириться и не требовать невозможного. Но оказавшись на месте этих героев, я лишь почувствовала, как волна отчаяния захлестывала меня с головой.

- Ему всего шестнадцать лет… У него вся жизнь впереди, - тихо и размеренно говорила я, не в силах сдержать дрожание голоса. – Ему надо поступить в колледж, выбрать специальность, ведь он никак не может определиться. Потом он заведет собаку, как всегда и мечтал, купит раритетный мустанг и переедет в даунтаун Филадельфии. Он не может умереть, это невозможно! - Качала я головой и зажмуривалась из-за нового потока слез.
- Белла, мне очень жаль, - шептал Эдвард.
- Нет, - отрицала я. – Нет, ты не прав. Вы не правы!
- Мне очень жаль, - продолжал он, все сильнее прижимая меня к себе.
- Но вот же он! - Взвыла я, опрокидывая голову назад. – Вот он лежит, он дышит… Он не может… Нет… Сделай что-нибудь, Эдвард! - Мотала я головой, понимая, что проигрываю горю, которое все быстрее и быстрее забирает мою надежду. - Прошу тебя, сделай что-нибудь!
- Мы ничего не можем сделать, Белла, - голосом, полным сочувствия, ответил Карлайл.

Я так и стояла, придерживаемая Эдвардом и прижатая к его груди. Слезы все так и стекали по моим щекам, но я не замечала этого. Я вообще ничего не замечала. Я застыла. Впала в ступор, замерла. Я не пыталась придумать никакого решения, не прокручивала в голове варианты, которые можно предпринять, не выискивала пути отступления. Я не давала горю распространиться, ведь это значило потерять надежду. Смириться.

Я просто стояла и смотрела на лицо своего младшего брата, которое в ярком синем свете больничной палаты казалось осунувшимся и ужасно бледным.

Почему-то вспомнился его старый плюшевый еж, который был верным спутником Алекса в больницах лет так до десяти. Серый ёж, которым играл еще мой папа в своем детстве, был передан сначала мне, не вызвав особого восторга, а затем его предложили Алексу, который беспричинно влюбился в игрушку. В последние годы своей активной жизни еж выглядел как бывший узник одного из лагеря военнопленных: бесформенным, потерявшим часть своего поролона, потому что соседская собака один раз утащила его в свою будку, замызганным и с одним глазом. Но Алекс его обожал. Обожал до безумия. Даже при переезде в Форкс он взял его с собой и спрятал в шкафу.

«Надо принести ежа. Алекс посмеется, когда увидит его».

- Белла, я понимаю, какой это удар для тебя, - аккуратно продолжил Карлайл, - я не тороплю, но обязан предупредить, что нужно будет подписать бумаги для отключения аппаратов.
- Все будет хорошо, - прошептал мне Эдвард.
- Мы дадим тебе время попрощаться, но утром приедут коронеры…
- Убирайтесь… - выдохнула я.
- Белла, - руки Эдварда еще сильнее прижали меня к его груди.
- Я не буду ничего подписывать.
- Пожалуйста, послушай. Карлайл лишь хочет помочь.
- Вы достаточно помогли. А теперь пошли вон. Оба! – Я вырвалась из объятий Каллена и развернулась к отцу и сыну. – Это все вы… Во всем виноваты вы! - Выплюнула я.
- Я знаю, Белла, я знаю… - с лица Эдварда исчезла маска заботы и сосредоточенности, оставив на его лице мученическое выражение.
- Ничего ты не знаешь! Разве я тебя не просила утихомирить свою сестру? Разве я не говорила, что не хочу никакого праздника? Разве вы не обещали мне, что все будет хорошо?
- Я знаю, Белла. Прости…
- Не смей! Не смейте просить прощения! – каждое слово, каждую букву я наполняла одолевшей меня ненавистью. – Вы и ваша гребанная семейка! Убирайтесь! Пошли вон! Не смейте приближаться к моей семье! – я попыталась оттолкнуть Каллена, но он и не шелохнулся, лишь крепко зажмурил глаза. – Ты даже не смог защитить одного человека, который мне дорог! Ты дал своему чертовому брату-убийце добраться до нас!
- Белла, это ужасающая ошибка! Джаспер раскаивается! – Карлайл встал рядом с сыном.
- Пошли вы нахер со своим раскаянием! Со своим вегетарианством и своими принципами! Уходите! – я продолжала толкать Эдварда. – Не смейте мне угрожать, что вы отключите его! Я не позволю!
- Белла, его не вернуть… - Эдвард взял мои руки и прижал к своей груди. – Мы ничего не можем сделать. Алекса больше нет…

Видела ли я до этого человека, сгорающего заживо? Его лицо? Глаза?

В тот день он стоял прямо передо мной, и я со злорадством наблюдала за его мучениями.

- Уходи, - выдохнула я, спустя несколько секунд молчания. – Я больше не хочу тебя видеть.

Крупная дрожь пробила меня, стоило только произнести эти слова. Закусив губу, я отвернулась от Эдварда, переведя взгляд на белую стену палаты. Он безмолвно наклонился ко мне и поцеловал в лоб. Боль сковало сердце будто скобами.

Когда же дверь палаты тихо закрылась, оставив меня один на один с монотонными сигналами датчиков, я почувствовала, что во мне что-то надломилось. Наверно, так и разбилось мое сердце.

Я просто стояла посреди комнаты, не в силах остановить слезы и повернуться к больничной койке брата. Я продолжала так стоять до тех пор, пока ощущала холод на своих ладонях, оставшийся от хватки Эдварда. Я была в ужасе от себя. От своего удовлетворения его страданием, от сказанных мною слов. Но я бы ни за что не взяла их назад. Я была готова повторить их еще тысячу раз, только бы этот убивающий меня изнутри сгусток отчаяния испарился.

Затем я, наконец, повернулась к Алексу, который все в том же свете люминесцентных ламп выглядел ужасающе бледным. И тогда я начала вспоминать, что же именно случилось в доме Калленов.

Мой день в школе ничем не отличался от предыдущих: я ходила на занятия, болтала о пустяках с друзьями и ничем не привлекала внимание к себе. И никто не догадывался, что у меня был день рождения.

Для меня восемнадцатилетие означало лишь наплыв новых обязанностей и ответственности, и праздновать я это совершенно не хотела. Даже наоборот, я была совсем не против залечь под одеяло на весь день и не высовывать своего носа до наступления четырнадцатого сентября. Я даже надумывала уехать в Канаду денька на два-три, где меня бы не нашли юристы компании.

Но нет… Элис решила устроить сюрприз и организовала вечеринку, на которую пригласила и Алекса, обещав мне, что это будут простые милые посиделки, где все смогут подарить мне подарки, а я задую свои восемнадцать свечек на торте. Алекс был вне себя от радости, он хотел увидеть логово вампиров, которые и не догадывались, что их потрясающий дом кто-то так называл. Эдвард же был в предвкушении праздника в мою честь, ведь он считал, что моя жизнь стала очень опасной и ненормальной с приходом его семьи. Исходя из того, что эта вечеринка делала счастливыми сразу двух близких мне людей, я нацепила на себя улыбку и вошла в буйно обставленную цветами и столами с десертами светлую гостиную Эсми.

Вечеринка продлилась от силы минут семь, может десять. Веселье закончилось ровно в тот момент, когда я порезала палец, открывая подарочный конверт от Алекса, в котором по традиции должна была лежать самая страшная открытка из супермаркета и десять баксов.

Всего одна капля крови появилась на моем указательном пальце, которая даже не успела упасть на белый ковер Эсми. Брат понял все быстрее меня и, выпалив емкое «Fuck», притянул меня к себе. Дальше я увидела безумные глаза Джаспера и фигуру Эдварда, оттолкнувшего меня и Алекса в сторону, прямо на стеклянные столы с капкейками.

От удара, пришедшегося на спину, у меня перехватило дыхание, но затем я почувствовала, как левую руку прожгло резкой болью. Когда я смогла сесть, Эммет и Розали уже выталкивали Джаспера на улицу. В шоке я уставилась на свою левую руку, усеянную кровоточащими порезами. Затем я перевела взгляд на Алекса, который лежал по правую руку от меня и захлебывался кровью.

Рядом с ним уже сидел Карлайл и одной рукой сдавливал рану на его шее, из которой очень быстро набегала лужа крови. Другой же рукой Карлайл нажимал на его живот, где расползалось огромное алое пятно.

Они были очень быстрыми, все они. За секунду я оказалась на переднем сидении мерседеса, за рулем которого был Эдвард. Через еще одну секунду на заднем ряду Эсми вставляла Алексу иглу для переливания крови, а Карлайл заматывал его шею тугим бинтом, не решаясь зашивать в движении. Эдвард вел машину на пределе ее возможной скорости, но за десять минут дороги у Алекса дважды останавливалось сердце, и Карлайл начинал прямой массаж.

В больнице их уже ждала команда хирургии, меня же проводили в сестринскую, чтобы зашить порезы. Когда же Эдвард вывел меня из кабинета и подхватил за здоровую руку, чтобы отвести к операционным, я рывком освободила ладонь и ушла в часовню – туда, где он бы не стал со мной разговаривать.

Но что в часовне, что в отдельной палате в моей голове звучал все тот же вопрос: «За что?».

Я не могла допустить и мысли потерять Алекса, только не его. Он мой единственный якорь в этом мире, удерживающий на грани реальности, заставляющий считаться со Вселенной. Если бы не брат, я бы давно утонула в своих иллюзиях и мечтах, провалившись с головой в чувства и эмоции. Забота о нем, ответственность и желание его защитить каждый день напоминали мне, кто я, заставляли делать и вести себя именно так, как говорит мне моя природа. Без него я больше не была бы той Беллой.

Я стояла перед его больничной кроватью и не соглашалась с будущим, которое мне напророчили Каллены. Я была в растерянности, но не в панике. Мысль, что через пару минут или часов придут доктора, готовые отключить все жизнеобеспечивающие приборы, заставила меня мобилизоваться. Я начала судорожно перебирать возможные варианты в своей голове, но, к сожалению, их было совсем немного.

«Я готова пойти на все, ради него. Даже отдать свою жизнь», - думала я. И тогда меня осенило.

Отдать ему свою жизнь, энергию, свои силы. Я была готова даже на самоуничтожение.

«Мы никогда не спорим со смертью, Белла. Потому что у этих споров всегда слишком высокая цена», - говорила Мари.

Но разве она бы не попыталась бороться? Смогла бы она остаться одной? Совсем одной? Совсем как я?

Я знала ответ. Она смогла бы. Она была сильнее меня, она умела отпускать.

«Но я не могу, я не согласна. Я готова поспорить со Смертью и поставить на кон все, что имею. И будь что будет».


Я проснулась в ужасно неудобной позе, ощущая, как кто-то шевелил пальцами в моей руке. Спина и шея затекли в сгорбленном положении, отчего при выпрямлении я съежилась от закостенелой боли. Косые лучи раннего утреннего солнца проникали в пустоты между жалюзи и светили аккурат мне в глаза, отчего я еще и сощурилась.

Мне понадобились несколько секунд, чтобы понять, где я и почему оказалась на полу в положении сидя, и кто так слабо шевелил своими пальцами в моей ладони.

- Алекс?! – взвизгнула я. – Алекс! О Боже, Алекс!

Я захотела сесть, но мои ноги свело из-за долгого пребывания в одной позе, поэтому я, морщась от судороги, пыталась приподняться на руках.

- Получилось… - в неверии выдохнула я, – у меня получилось!

Алекс, с дыхательной трубкой в горле, окруженный дюжиной проводов и подключенный к нескольким капельницам, ослабленный и бледный, мог пошевелить лишь пальцами в моей руке. Но он был жив. Он был в сознании. Его глаза в беспокойстве метались от моего лица к убранству палаты, задавая немой вопрос: «Что случилось?»

- Ты помнишь, что произошло вчера? Ты помнишь вечеринку? – с надеждой на отрицательный ответ, спросила я.

Брат ненадолго перевел взор на потолок, а затем медленно моргнул. Я молчала, не решаясь рассказать ему правду, но Алекс опередил меня, наградив гневным, ошарашенным взглядом.

- У тебя три раза останавливалось сердце, в последний раз слишком надолго, - шептала я. – Мне сказали, что ты не очнешься, что тебя нужно будет отключить.

Аппаратура, показывающая ритм его сердцебиения, запищала чуть громче, сигнализирующая об увеличении частоты сокращений.

- Но я выгнала их! Я не согласилась бы на это, - попыталась успокоить я брата, но он в привычной для меня манере сощурил глаза. – Я вернула тебя обратно.

У Алекса подскочил пульс, а все мониторы замигали, наводя на меня панику. Я бросилась к выходу из палаты, чтобы позвать врача, но второй хирург, доктор Стивен Сноу, вбежал в палату вместе с бригадой медсестер.

- Он очнулся! – сразу же крикнула я. – Вы ошиблись, он очнулся!
- Белла, покинь палату! – приказал мне доктор Сноу. – Выведите ее!

Две медсестры вытолкнули меня в коридор и усадили на стулья напротив двери. Через пять минут красная лампа над входом в палату погасла, а пронзительный писк внутри вновь превратился в четкий ритм. Доктор Сноу вышел ко мне с самым шокированным выражением лица.

- Мисс Свон, ваш брат очнулся, - то ли спрашивая, то ли утверждая, сказал он. – Это чудо! Ночью и я, и Карлайл проверили его реакции после операции. Я был уверен на сто процентов, что его мозг умер.
- Вы ошиблись, - хрипела я.
- Да, я вижу, - хирург снял свою шапочку и почесал лысую голову. – Удивительно… Первый раз с таким сталкиваюсь. Я искренне прошу прощения за нашу ошибку. Вы вчера были стойким бойцом, я слышал. Вы молодец, мисс Свон, - ухмыльнулся Сноу.
- Вы даже не представляете, чего мне это стоило, - прошептала я.

То, что я сотворила ночью, никак не удавалось мне осмыслить днем. Будто по провидению я поняла, как спасти брата. Сидя на коленях и сжимая его руку, я несколько часов проводила ритуал обмена энергии. Как и сотни раз до этого на поляне, я отдавала свою нерастраченную энергию, но в этот раз не забирала ничего взамен. Минута за минутой, час за часом я без слов, без лишних звуков, с неведомым мне ранее терпением наделяла каждую клеточку брата своей силой, истощая собственные ресурсы и доводя себя до бессознательного состояния.

- Следующие несколько часов мы будем проводить тесты с Алексом: проверим состояние его мозга и нейронных реакций, а также сделаем послеоперационные тесты. Думаю, вы можете поехать домой и отдохнуть.
- Я останусь… - начала я, но очень громкий и недовольный возглас прервал меня.
- Белла! – Джулс пересекала реанимационный блок широким шагом с самым воинствующим видом. – Изабелла Свон, мать твою! Почему я узнаю, что мой племянник попал в больницу и чуть не умер от медсестер, а не от тебя?! Где твой телефон? Почему ты не отвечаешь на звонки?!
- Я… Эм… Ты же была во Флориде, - попыталась сообразить я. – И я не знаю, где мой телефон.
- Джулия, - кивнул доктор Сноу, - рад тебя видеть, хорошо бы при других обстоятельствах.
- Стив, расскажи мне, что случилось!

Тогда я и услышала официальную версию произошедшего, которую рассказали Каллены окружающим. Произошел всего-навсего несчастный случай, Алекс и я упали на стеклянные столы на вечеринке в честь моего дня рождения, и если мне повезло, то Алексу нет. Полиция, которая, оказывается, была здесь ночью, взяла показания и у Эдварда, и у Эсми, и даже у Карлайла, решив не беспокоить меня.

- Боже, детка, - Джулс сжала меня в своих объятиях. – Мне так жаль! Я должна была отменить собеседование и приехать к тебе на праздник. Будь я рядом, этого бы не случилось!

Я не смогла ничего ответить своей тете, потому что врать ей мне не хотелось, но при этом я точно знала, что она бы никак не повлияла на случившееся. Никто не смог бы повлиять на случившееся. Это было ужасное стечение обстоятельств, где все пытались защитить меня.

- Детка, поехали, я отвезу тебя домой, - Джулс обняла меня за плечи.
- Я останусь тут, никуда не поеду, - замотала я головой.
- Дорогая, твоя одежда вся в крови, твои волосы в крови и руки в крови, - с жалостью в голосе убеждала меня тетя. – Тебе надо сходить в душ и переодеться. Мы приедем как раз к тому времени, когда врачи проведут нужные тесты.

У меня не было сил сопротивляться Джулс, и я согласилась ехать домой. Да и осмотрев себя, я обнаружила, что светло-синие джинсы были в пятнах темно-бордового цвета, а белый топ превратился в грязно-кирпичный.

Уже в машине, которую Джулс арендовала в аэропорту, я поймала себя на мысли, что Эдварда не было рядом ровно с того момента, как я выгнала его из палаты. Ни он, ни Карлайл не заходили к нам ночью, не были со мной утром, когда прибежала команда докторов и приехала Джулс. И каким-то непонятным образом в больнице оказался доктор Сноу, которого Карлайл отпустил домой.

По дороге до дома я боролась с наступающей паникой, которая все пыталась вырваться наружу. Я успокаивала себя, что Эдвард будет ждать меня дома с моим телефоном или встретит у больницы после обеда. И что он не показался лишь из-за солнца, впервые за месяц появившемся в Форксе.

Но когда я поднялась в свою спальню, то не обнаружила там Эдварда. На аккуратно расправленном одеяле лежал мой телефон и листок, сложенный пополам.

«Алекс поправится. У тебя все будет хорошо.
Я всегда знал, что в один момент ты осознаешь, кто я, и попросишь меня уйти. Я обещал тебе, что исполню эту просьбу. Все будет так, будто бы меня и не было в твоей жизни.
Эдвард».


- То есть он и его семья уехали из города? Потому что ты выгнала его из палаты? – покачала головой доктор Патани.
- Да, ушли по-английски, - кивнула я и вытерла слезы бумажной салфеткой.
- Что ты почувствовала, когда прочитала это письмо? Как отреагировала?
- Я закричала, даже заорала. Моя тетя прибежала ко мне и застала меня в ужасной истерике. Я выпала из реальности где-то на день, даже не помню, как она мыла мне голову и переодевала меня.
- Совсем не помнишь? Или решила не вспоминать? – доктор снова записала что-то в свой блокнот.
- Я не могу это вспоминать. Сразу чувствую, как падаю в бездну.
- Даже сейчас?
- Даже сейчас, - кивнула я. – Прошло уже полгода, и столько всего произошло после моего дня рождения. Но что тогда, что сейчас, этот день я называю худшим в моей жизни.
- Опиши мне свои чувства, когда ты говоришь о расставании с Эдвардом.
- Боль, - выпалила я, - потерянность, горе, бессмысленность и ужасающее чувство предательства.
- Ты обвиняешь Эдварда в предательстве? – с долей удивления посмотрела на меня доктор.
- Не Эдварда, - покачала я головой, - себя.
- Поясни, пожалуйста.
- Я ощущала себя предательницей, я и сейчас себя таковой ощущаю, но тогда эта мысль… Она не давала мне смотреть брату в глаза.
- Брату? Почему?
- Потому, что то отчаяние и горе, которое я пережила в больнице, узнав о возможной смерти брата, не шли ни в какое сравнение с тем, что я испытала после ухода Эдварда. Я думала, что потеряй я брата, я потеряю себя. Но это оказалось не таким жутким вариантом, учитывая, во что я превратилась после расставания с… - я осеклась, посмотрев на доктора, - с моим парнем.

Доктор что-то долго записывала в свой блокнот, пару раз зачеркивая строки. Она чуть было не задала следующий вопрос, но остановила себя, покачав головой. Затем она перевела взгляд на вид из окна, задумчиво постукивая ручкой по подлокотнику.

- Как ты уже сказала, один день ты была в состоянии, которое не хочешь вспоминать, скажем так, ты погрузилась в себя и свои переживания. Но потом, как ты вышла из него?
- Ох, я не хотела из него выходить. Я чувствовала, что могу дни, недели, месяцы тонуть в убивающих меня мыслях. Однако мне не дали, - усмехнулась я. – Реальность и совет директоров оказались настойчивее моего горя, - поджала я губы и развела руками.
- Что это значит, Бекка?
- Что в пятницу той же недели в мой дом вошел финансовый директор компании отца, буквально выволок меня из дома и посадил в самолет до Филадельфии. Я должна была подписать кучу бумаг и перерезать одну красную ленточку.
- Понятно, - доктор Патани снова перевела взгляд в окно. – Как ты думаешь, это помогло тебе справиться с расставанием?
- Поездка и красная ленточка? Ни разу… - горько рассмеялась я. – Но знаете, наверно, именно эту поездку и стоит назвать нужным нам началом, - я обвела взглядом кабинет психотерапевта. – Именно в Филадельфии я познакомилась с ним. Точнее, он сам меня нашел...
- Кто?

Я вяло улыбнулась доктору и, посмотрев в ее темно-карие глаза, устало протянула.

- Вы знаете, доктор… Эта история затянется у нас на несколько сеансов.

___________

Всем привет!
Начало второй части истории положено. Жду ваших комментарием и отзывов на странице Ведьмы.
Очень жду!

Ваш автор!