После этой ночи, несмотря на сгущающиеся над ним грозовые тучи, Эдвард чувствовал странное спокойствие и уверенность. Убежденность в собственной правоте делала его мудрее и сдержаннее. Больше никаких горячих порывов, лишь невозмутимое хладнокровие и трезвый расчет. Ему есть за что бороться, и пока Избранная спит, утомленная его ласками, он предпримет дополнительные меры для ее защиты.
Неохотно выпустив из своих объятий спящую девушку, он заботливо поправил простыню, прикрывая наготу. Запечатлел на лбу осторожный поцелуй, мысленно обещая себе вернуться к ее пробуждению. И бесшумно выскользнул из комнаты.
Не успел далеко отойти от своих апартаментов, как в коридоре наткнулся на Эсме. Он-то знал, что эта встреча была неслучайна, еще вчера, когда все вернулись с Совета, ему показалось, что мачеха хочет с ним поговорить. И даже подозревал, о чем именно, поэтому намеренно ее избегал.
– Как Белла? – участливо поинтересовалась она. – Освоилась?
С Эсме, как и с другими членами семьи, у него были очень сдержанные отношения. В детстве он часто бегал к ней со своими маленькими проблемками, она была единственной, кто готов был его хотя бы выслушать. Но как только немного подрос, стал решать свои уже взрослые проблемы сам. Да, по привычке принимал ее ненавязчивое участие, так было удобно, она взяла на себя все заботы об его быте, оформлении и содержании в порядке личных апартаментов. Даже в выборе одежды полагался на ее вкус, он привык просто доставать все, что нужно, из шкафа.
Но эта ее молчаливая услужливость часто вызывала раздражение. Эсме была тенью. Бессловесной тенью отца. Всегда старалась угодить в первую очередь ему, а потом уже учитывать желания сыновей. Никогда не осмеливалась перечить Карлайлу, если тот жестко отчитывал своих детей за малейшие провинности, лишь предпринимала попытки как-то успокоить и подбодрить их после. В детстве Эдвард, безусловно, нуждался хоть в чьих-то утешениях, но теперь они были ему противны.
Претило, что Эсме боготворит отца, тогда как он сам относится к ней более чем прохладно. С его точки зрения, это было проявлением слабости. Но кто знает, может именно в этом и сила женщины?
– Спасибо, все в порядке, – вежливо поблагодарил, и не стерпел, чтобы не съязвить: – Если не считать того обстоятельства, что ее удерживают здесь насильно, то больше никаких проблем нет.
Конечно, тут Эсме просто не могла с ним согласиться, это ведь сам Карлайл распорядился, что Избранная его сына должна стать пленницей в замке Калленов. А решения главы клана не подлежат сомнению, их нужно беспрекословно выполнять.
– Эдвард, – мягко заговорила женщина, – правильно, что ты хочешь ее оградить. Но подумай сам… разве это не прекрасно, родить малыша любимому мужчине? Каждая женщина об этом мечтает, и Белла – не исключение. Если бы я только могла родить… быть вам с Эмметом настоящей матерью…
Ни он сам, ни его брат никогда не называли ее мамой. Скорей всего, это было влияние Эммета, потому что сам Эдвард свою настоящую мать не знал. Постоянные напоминания, что Эсме заняла не свое место, таки сыграли свою роль, чувства к мачехе переросли из первоначальной детской привязанности в потребительское отношение.
И все-таки отец по-своему любил жену и требовал, чтобы все члены клана признавали Эсме как хозяйку, относились к ней почтительно и с уважением. Она была единственной, на ком он никогда открыто не срывался. Во всяком случае, в присутствии других, за то, что происходило за закрытыми дверями, Эдвард ручаться не мог. Он знал их историю в общих чертах, что Элизабет, их с Эмметом мать, появилась уже, когда Карлайл и Эсме были вместе достаточно долгое время. И сочувствовал мачехе, наверняка ей было больно видеть рядом с мужем другую.
Но это не давало ей права вмешиваться в их с Беллой отношения. Тем более Эсме скорей всего делала это по прямой указке Карлайла.
– Ты нам не мать, Эсме, – отрезал он. И добавил, уже более мягко: – Спасибо за заботу о Белле, но я буду сам решать ее судьбу.
Вздрогнув от его резких слов, она отшатнулась в сторону, уступая дорогу.
– Поинтересуйся хотя бы, чего хочет сама Белла, – тихо донеслось ему вслед.
Эдвард на мгновение замер, но не обернулся. Слова мачехи заставили задуматься. Он уже говорил Белле, что не будет ее обращать, и девушка тогда не стала ему возражать. Или просто испугалась? Хотя мыслимо ли, чтобы человек добровольно согласился стать вампиром, причем таким извращенным способом? Наверняка всех Избранных силой принуждали пройти через мучительную процедуру ритуала. Хотя Элис говорила, что выбрала свой путь сама. И теперь горько сожалеет об этом.
Нет, не может Белла такого для себя желать, определенно Эсме пытается сбить его с толку, выполняя распоряжение отца. Сделав такой вывод, он выкинул слова мачехи из головы, возвращаясь к более насущным проблемам.

Первым делом он заглянул в компьютерный центр, где трудились все его подчиненные, пытаясь достать компромат на Волтури. Даже Джаспер склонился над креслом Элис, опираясь руками на спинку и сосредоточенно изучая ряды цифр на экране монитора, за которым работала девушка.
Эдвард предупреждающе махнул рукой, показывая всем, чтобы на него не обращали внимания.
– Какие новости? – коротко поинтересовался он, подойдя к своему лучшему аналитику.
Джаспер вытянулся по струнке, уступая ему место. Эдвард не видел его со времени побега Беллы, но сейчас не время копаться в старых обидах, и он решил пока закрыть глаза на проделки этой сладкой парочки.
– Ничего существенного, – пожала плечами Элис, не отрываясь от монитора. – Но есть зацепка, Джаспер узнал, что недавно Деметрий заказывал для себя, отца и какой-то женщины новые документы, есть вероятность, что найдутся какие-то сделки или счета, открытые на эти имена.
Эдвард хотел было ей ответить, но дверь широко распахнулась, и на пороге возник Эммет. Прислонившись к косяку, скрестил руки на груди. Окинул презрительным взглядом компьютерный центр, он всегда выказывал некоторое пренебрежение к той кропотливой сидячей работе, которую выполняла команда Эдварда. И при этом без зазрения совести пользовался ее результатами.
– Не надоело штаны просиживать? – насмешливо обратился он к Эдварду. – У нас с тобой осталось незавершенное дело.
Сейчас глупо обострять конфликт и наживать нового врага в лице родного брата. Если бы вчера знал побудительную причину его ненависти, то повел бы себя по-другому, не устраивал бы бессмысленных разборок. А теперь, когда Эммет откровенно вызывал на бой, отказаться не было возможности. Но это не значит, что нельзя сыграть по собственным правилам, обернув ситуацию себе на пользу.
– К твоим услугам, – холодно улыбнулся ему Эдвард. – Только место выбираю я.
Эммет не стал спорить, даже лишних вопросов не задал, ему было абсолютно все равно, где, лишь бы разрешить их вчерашнее столкновение по-мужски. Отпустив вместо прощания пару привычных колкостей в адрес аналитиков, вразвалочку двинулся следом.
Они вышли из замка, миновали опоясывающее его кольцо фонтанов, свернули с главной аллеи вглубь парка. Ухоженная часть владений быстро закончилась, и дальше на много миль простирался первозданный лес. Он тоже являлся частной территорией, и никто не смел здесь разгуливать.
Первые лучи рассвета уже несмело пробивались сквозь густую хвою, рассеивая ночную мглу, разделяя пространство на полосы, чередующие зоны светлого и темного времени суток. Природа просыпалась, тянулась к теплому солнцу, наполняясь красками и негромким щебетом птиц.
Вскоре перед ними раскинулся овальной формы котлован, сформировавшийся естественным образом. Подземные воды вымыли внутренние пустоты, и почва просела, образуя углубление величиной с футбольное поле. В детстве братья часто сюда наведывались, подземные пещеры, уходящие вглубь на несколько километров, лабиринты узких ходов – идеальные условия для развлечений маленьких вампиров.

Выбор места был не случаен, именно здесь Эммет когда-то спас младшего брата. Эдвард, тогда еще совсем маленький, неосторожно упал в один из провалов, и сверху его присыпало обрушившимися камнями. Если бы он был человеком, то его бы раздавило на месте. Но сильный вампирский организм боролся, восстанавливая органы после полученных серьезных повреждений. Наверное, это было самым жутким впечатлением детства – замкнутое пространство каменной ловушки, а сверху давит пласт горной породы. Он даже кричать не мог, задыхаясь от нехватки воздуха. И лишь отдаленный голос брата служил той тоненькой ниточкой, которая удерживала его в сознании.
А Эммет, сам еще ребенок, трудился, разгребая завал руками, упорно пробираясь к цели. Прошло несколько часов, прежде чем он откопал брата, который уже едва дышал. Вытащил дрожащего от страха малыша, прижал к себе, успокаивая. А потом, тайно, опасаясь гнева отца, отнес на руках в ближайший городок, где оглушил человека, чтобы Эдвард, напившись крови, мог восстановить свои силы. Тот мужчина умер, потому как маленькому раненому вампиру не хватило выдержки вовремя остановиться. Спрятать тело – главную улику против себя – они не догадались.
Тогда им обоим досталось от Карлайла, и за игры в опасном месте, и за неосторожную кормежку, ведь братьям строжайше запрещалось охотиться на людей самим. Глава клана прочитал им длинную лекцию о послушании, благоразумии и ответственности за свои поступки, а потом велел посадить собственных детей на цепь в темнице для преступников, где они три дня просидели в полной изоляции, без пищи.
Впоследствии им запретили приходить сюда. Это не значит, что братья послушались, все равно пробирались к котловану тайком, когда отца не было в замке.

Эдвард обернулся, втайне надеясь, что и Эммет сейчас вспоминает тот самый случай. Но брат не выражал никаких эмоций, лишь брезгливо рассматривал неровное дно котлована. От повышенной влажности камни покрылись мхом, везде валялись проморенные бревна. Посередине образовался островок, окруженный водой. Несколько молодых сосен плотно умостились на нем, прижимаясь друг к другу, словно боялись намочить свои корни. Кое-где с краев котлована срывались небольшие ручьи, все это собиралось в единый поток и устремлялось вниз, в узкие ходы, ведущие глубоко под землю.
Эдвард начал спускаться, цепляясь за выступы камней и торчащие корни деревьев. Недовольно пробурчав что-то себе под нос, Эммет последовал его примеру.
Выбрав более-менее сухой участок, братья стянули с себя пиджаки и приготовились к схватке.
– Ну что? Начнем? – нетерпеливо поинтересовался Эммет, поигрывая кулаками.
Они стали обходить друг друга по кругу, примериваясь. Старший агрессивно, с вызовом, намеренный атаковать, младший – более спокойно и расчетливо, больше настроенный на оборону.
Эммет первым нанес удар, его кулак вылетел вперед, прямо в челюсть брата, но тот ловко его блокировал и отскочил в сторону. Разозленный неудачей, Эммет нападал снова и снова, но Эдвард, более легкий и маневренный, каждый раз уворачивался, иногда даже успевал достать брата своим кулаком. Во время одного из выпадов перехватил его руку, заводя ее назад, дернул на себя, прижимаясь к спине противника. Они на мгновение замерли, переводя сбитое дыхание, готовясь к продолжению схватки.
– Я все знаю, – кинул брату из-за спины, – про тебя и Рене.
– И что? – тот рывком высвободился из захвата, уходя в сторону.
– Никто не виноват, Эммет, – примирительно проговорил Эдвард, не выпуская его из поля зрения. – И Белла тут ни при чем.
– Ничего ты не знаешь, – он снова озлобленно выбросил руку вперед, пытаясь схватить противника за шею.
Эдвард метнулся в сторону, уходя от захвата, и, перехватив руку старшего брата, дернул на себя.
– Так расскажи! – уловив момент, когда Эммет по инерции стал заваливаться вперед, локтем нанес удар в основание шеи.
Тот отлетел на камни, под струи срывающейся с края котлована воды. И тут же быстро вскочил, отряхиваясь, одновременно подхватывая валяющийся рядом ствол поваленного деревца.
– Нечего рассказывать, – огрызнулся Эммет, играючи перекидывая бревно в руках, и добавил: – все в прошлом.
– Помнишь наши тренировки? – Эдвард, не спуская с него глаз, поддел ногой такое же бревнышко, так, что оно взлетело в воздух, и ловко его перехватил.
В этом месте был своеобразный микроклимат, придающий поваленным стволам молоденьких сосен, пролежавшим долгое время в воде, особую прочность. Маленькие вампиры выбирали бревна потоньше, используя их как шесты, старший учил младшего владеть этим грозным, как им в то время казалось, оружием. Конечно, тогда преимущество было на стороне Эммета, но теперь они стали равными противниками.
– Решил впасть в детство? – усмехнулся брат, перехватывая импровизированный шест обеими руками. И стал, наступая, ловко крутить им, заставляя выписывать концами круги, подобные тем, что совершают лопасти ветряной мельницы. – Я же говорю, что у тебя проблемы с головой.
Правый конец бревна спикировал точно в висок Эдварда, в последний момент успевшего отразить молниеносный удар. Их шесты с треском скрестились в воздухе.
– А хочешь, я расскажу, как все было? – предложил он, сдерживая напор брата своим бревном. – Ты украл Рене против воли, не смог сдержаться, зову Избранной невозможно противостоять. Сделал своей пленницей, имел ее без остановки, забывая, что она всего лишь хрупкий человек. И часто пил ее кровь, доводя женщину до изнеможения!
– Неправда! – рыкнул Эммет, отбивая шест противника в сторону. – Я ни к чему ее не принуждал, она была со мной по собственной воле!
И тут же пошел в атаку, нанося быстрые рубящие удары, от которых Эдвард еле успевал отбиваться, вращая шест с характерным свистом. Да и самому приходилось вертеться, словно волчок, едва успевая отражать град ударов, который на него сыпался.
Они несколько раз побывали под холодными струями небольших водопадов, стекающих со свода пещеры, ноги скользили на покрытых мхом влажных камнях, мокрая и грязная одежда неприятно липла к телу. По округе разносились гулкие звуки от скрещивания палок и глухие – от ударов тел о каменные стены. Эдвард хоть и имел меньший вес, чем брат, и уступал ему в силе, но брал своей ловкостью и проворством.
В какой-то момент, отклоняясь от атаки, оступился и начал заваливаться назад. Взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, чем брат тут же и воспользовался, ткнув концом своего бревна в незащищенную грудь.
Упав, Эдвард почувствовал, как в спину больно врезался острый камень, но подняться не смог, так как шест противника крепко прижал его к земле. Воздух со свистом вырвался из легких, конец бревна давил на грудь, затрудняя дыхание, он едва сдержал болезненный рык.
– А потом вмешался отец, – с трудом прохрипел, надеясь отвлечь брата разговором.
– Карлайл? – искренне удивился Эммет, – с чего ты взял? Он даже про нее не знал!
Изловчившись, Эдвард сделал подсечку, одновременно ударяя противника в плечо своим шестом. Брат пошатнулся, на мгновение ослабляя давление. Эдвард, перехватив его бревно и сталкивая с себя, быстро перекатился, потащив за собой Эммета, который с глухим звуком рухнул лицом вниз на то место, где только что лежал брат.
Отбросив свой шест, Эдвард прыгнул сверху на успевшего перевернуться на спину противника, теперь братья вдвоем оказались на земле, старший внизу, прижатый бревном, а младший сверху. Оба тяжело дышали, сверля друг друга гневными взглядами.
– Это ты так думаешь, – победно усмехнулся Эдвард, – наш отец знал все.
Эммет дернулся, пытаясь ударить головой в лицо брата. Уворачиваясь от удара, Эдвард ослабил хватку, чем противник тут же и воспользовался, перекатился, меняя их местами. Теперь младший лежал на лопатках, прижатый к земле бревном и весом старшего.
– Дом, в котором я ее прятал, сгорел, – заговорил Эммет, нависая над ним. – А она просто исчезла. Я был в ярости, искал ее, готовый разнести весь мир. А потом произошло что-то странное, как будто кто-то вмешался в мой разум, вырывая ее оттуда с корнем, и мне стало все равно.
Во время этой речи Эдвард, нащупав рукой камень, стукнул им брата по голове. Удар прошел по касательной, сильных повреждений он таким образом не нанес, Эммет успел отклониться, но на мгновение потерял ориентацию. Этого вполне хватило, чтобы спросить громилу с себя. Вскакивая на ноги, успел подхватить свой шест. Одновременно подскочил и противник, братья кинулись друг на друга, снова сталкиваясь в яростном поединке.
– И знаешь, если к этому причастен отец… – воспользовавшись секундной передышкой, заговорил Эммет. – Я ему даже благодарен. Он прав, Избранная делала меня зависимым. А сейчас… сейчас никто и ничто не заставит меня проявить слабость.
И опять их шесты скрестились в очередном раунде схватки. Эдвард вкладывал все силы в оборону, защищаясь от яростного натиска, ведь целью этого боя была вовсе не физическая победа, ему хотелось привлечь брата на свою сторону.
А Эммет уверенно теснил его в угол котлована. Когда отступать уже было некуда, сильным ударом ноги выбил у него из рук бревно. И, не давая опомниться, сделал шестом подсечку, заставляя рухнуть на камни. Но добивать поверженного противника не спешил, отлично понимая, что противник бился не в полную силу.
– Помоги мне, – попросил Эдвард, оставшись безоружным.
Они оба знали, о какой именно помощи идет речь. Более того, поглощенные разговором, даже дрались как-то механически, скорее создавая фон для напряженной беседы.
– Помочь тебе? – удивился Эммет, – с чего бы это? Где ты был, когда у меня была похожая проблема? Ты тогда даже не заметил, что со мной что-то происходит. Так что не жди невозможного.
А ведь он прав, Эдвард тогда просто не заметил, что происходило с братом. Потому как ему это было не интересно. Даже когда тот исчез, не стал вникать, что послужило причиной. Впереди была вечность и уверенность, что брат рано или поздно вернется. И чем он отличается от отца, если сам такой же равнодушный к проблемам близких?
– Тогда просто не мешай, – тихо проговорил, глядя прямо в глаза.
Он спокойно ждал, не предпринимая никаких действий. Брат тоже не спешил нападать снова, ярость на его лице сменилась более спокойным, отстраненным выражением. Протянув Эдварду конец своего шеста, дав тому ухватиться за него, дернул на себя, помогая встать.
– Я ее не трону, – Эммет легко переломил свое бревно об колено, и отбросил концы далеко в стороны. – Но мой тебе совет, сделай, как велит отец. В клане появится еще один истинный вампир, а про нее ты забудешь. Поверь, так будет лучше, и в первую очередь для тебя самого.
Эдвард какое-то время наблюдал, как брат ловко карабкается по откосу, выбираясь из котлована. Союзника он так и не приобрел, но на одного врага все-таки стало меньше.
.
Разговор с Эмметом кое-что прояснил, но в тоже время вызвал новые вопросы. Как он остался жив, если его связь с Рене разорвана? Причина в том, что Избранная брата оказалась бракованной, или здесь сыграли роль другие обстоятельства? И почему Рене тронулась рассудком, тогда как ее вампир находится в добром здравии?
Прояснить ситуацию могла только Элис. Легка на помине, как только Эдвард о ней подумал, завибрировал мобильный. Текст полученного от нее сообщения был крайне лаконичным, но многообещающим: «Есть новости».
Наскоро приняв душ и переодевшись, он хотел было направиться в компьютерный центр, но не смог удержаться от искушения. Присел на кровать, позволяя себе несколько мгновений задержаться, чтобы полюбоваться на спящую Беллу.
Девушка спала обнаженной, лишь прикрывшись тонкой шелковой простыней, еще более подчеркивающей все волнительные изгибы ее тела. Совсем по-детски свернулась калачиком, подтянув под себя ноги и обняв руками подушку. Губы приоткрыты, ресницы слегка подрагивают при каждом вдохе, волосы раскиданы, несколько прядей упали на лицо.
Казалось бы, обыкновенная человеческая женщина, слабая и уязвимая, но ее образ проник внутрь него, под кожу, или даже глубже. Хотя нет, он всегда присутствовал в нем, где-то в потаенных недрах сознания, вплетенный в его разум древней могущественной силой. И просто ждал своего часа, чтобы вырваться наружу, заполнить собой все помыслы и желания.
Белла зашевелила губами и чему-то улыбнулась во сне, так счастливо и искренне, что даже задумался, а видел ли он хоть раз у нее такую улыбку. И даже ощутил легкий укол ревности, ему она никогда так не улыбалась.
Нестерпимо захотелось узнать, что же ей такое снится. Связан ли этот сон с ним, а вдруг кто-то другой делает ее такой счастливой и безмятежной? Он осторожно завладел изящной ручкой, склонился, прижимая теплую ладошку к своей щеке. Зажмурился, пытаясь поймать хотя бы отголоски видения, как тогда, когда пытался до нее мысленно достучаться.
– Белла, – осторожно окликнул про себя, – впусти меня…
И как будто зацепил край ее сознания, словно тоненькую ниточку, легко потянув за которую, стал постепенно раскручивать весь клубок.

Сначала был лишь плотный, густой туман. Уже знакомое ему небытие, в котором увязают, растворяются запахи и звуки, а время замедляется, безжалостно стирая грань между мгновениями.
Казалось бы, вокруг нет ничего, кроме клубящегося белесого марева. Но неосязаемый, улавливаемый на уровне подсознания зов служит безошибочным ориентиром. ОНА здесь, в этом тумане, ждет его, искушает и манит, это дивное притяжение невозможно с чем-либо спутать.
Вскоре до него доносится тихий смех, причудливо переплетающийся с ласковым плеском волн. Он устремляется на звук, пытаясь отыскать его источник. Перемещается с трудом, под ногами словно зыбучие пески, затягивающие и мешающие.
Но он упрямо двигается к цели, не обращая внимания на воображаемые помехи. Постепенно туман становится менее концентрированным, и вот уже невдалеке проступают контуры скал, обступивших небольшой пляж. Картинка принимает все более разборчивые очертания, проявляются цвета, и он уже различает фигурку, расположившуюся на золотистом песке у самой кромки воды.
Сердце привычно замирает, когда узнает ее, свою Избранную. Обнаженная, она сидит к нему вполоборота, прямо в полосе прибоя. Мокрые волосы облепили упругое тело, украсили нежное лицо причудливыми завитками.
И… она не одна в этом раю? Ребенок? Маленький комочек, копошащийся рядом, с настырной жаждой познания колотящий ручкой по прибрежной волне. Вот он тянется к Избранной, пытаясь схватить за нос, и она со звонким смехом ловко уклоняется от пухлых пальчиков. Малыш напряженно сопит, выражая свое недовольство, но не сдается, старается, норовя добраться теперь уже до ее волос. Наконец, захватывает в кулачок тонкую прядь и, издав победный клич, дергает на себя. Девушка наклоняется, снова смеется, осторожно высвобождаясь из его захвата. Чуть отодвигается в сторону, дразня и играя. Малыш, потеряв равновесие, хлюпается в воду, и она ловко подхватывает его, заботливо поглаживает по спине, пока он откашливается.
Чувствуется, как ей хорошо с этим ребенком, будто малыш – центр ее мироздания, она даже не замечает, что происходит вокруг. Не видит, что Эдвард уже какое-то время стоит совсем рядом, не в силах отвести глаз от представшего перед ним зрелища. Острый укол ревности, разочарование – вот что сейчас испытывает. Ведь это не он причина ее тихой радости. Почему этому неуклюжему существу достается то, что предназначено ему?
– Белла, – требовательно окликает, желая завладеть ее вниманием.
Слишком медленно девушка оборачивается на звук его голоса. На мгновение в карих глазах мелькает удивление, брови недоуменно сходятся к переносице. Но тут же лицо озаряет шаловливая улыбка. Она грациозно поднимается и с малышом на руках направляется к нему.
Хочется кинуться навстречу, но он стоит, не в силах сдвинуться с места, как будто придавленный таинственной силой. Что-то важное, какая-то догадка крутится в мыслях, но Эдвард никак не может уловить ее суть, завороженный плавностью движений Избранной. С удивлением отмечая, что она изменилась, стала более умиротворенной, женственной, и в то же время появилась твердость и уверенность в себе, словно наполнилась таинственной внутренней силой. Чем же вызвана такая метаморфоза?
Приблизившись, она останавливается. Малыш, развернувшись у нее на руках, сосредоточенно его рассматривает, широко распахнутые карие, как и у нее, глазенки настороженны и внимательны. Неожиданно Избранная протягивает ребенка ему.
Она хочет, чтобы он его взял? Зачем? Эта идея кажется абсурдной, Эдвард невольно пятится, ведь понятия не имеет, как его держать и что вообще делать с младенцем.
Избранная снисходительно улыбается, делает шаг к нему, продолжая удерживать ребенка на вытянутых руках. В глазах плещутся озорные искорки, а сама она вся сияет от счастья, которое струится мягким светом, расходится теплыми ласковыми лучами, согревая все вокруг.
Он недоуменно смотрит на маленькое существо. И не решается принять. Нет, он не боится, просто не понимает, зачем? И уже трудно скрывать нарастающее раздражение, ведь ребенок – досадная помеха, это райское место идеально только для них двоих. Но вдруг малыш сам протягивает к нему свои пухлые, в складочках, пальчики. Неуверенно, словно соглашаясь, так и быть, познакомиться поближе, раз уж им пришлось здесь встретиться.
А Эдвард все еще недоумевает, не в силах сообразить, откуда этот ребенок взялся и зачем вообще нужен.
– Не бойся, – подбадривает Избранная, нежность в ее голосе звенит и вибрирует, сливаясь с негромким шепотом ласкающей берег волны, – возьми его…
Словно загипнотизированный, он подхватывает малыша под ручки, осторожно, контролируя свою силу, опасаясь раздавить, причинить вред хрупкому тельцу. Поднимает над собой, чтобы получше рассмотреть. Долго, очень долго они напряженно глазеют друг на друга, изучая и оценивая. Круглая мордашка, обрамленная рыженькими кудряшками, смешно сведенные к переносице тонкие бровки, пухлые чуть приоткрытые губки. И глазища, огромные, на пол лица, блестящие, полные жадного любопытства.
Малыш не выдерживает первым, чуть качает головкой и расплывается в широкой искренней улыбке, обнажая два едва обозначившихся верхних клыка. Почти сразу же, засмущавшись, засовывает в беззубый ротик всю свою ладошку целиком. И так сладко начинает ее грызть, как будто нет лакомства вкуснее.
И словно внутри что-то сдвинулось, лопнула какая-то заслонка, выпуская из плена целый шквал бурлящих чувств. Это их ребенок. Маленький, беззащитный, улыбающийся такой наивной открытой улыбкой. Столь непривычно и пронзительно, ощущать в руках продолжение тебя самого.
Пораженный собственным открытием, он внимательно всматривается, узнавая в маленьком личике до боли знакомые черты. Но как только попытался осознать, что это ему дает и как с этим жить, действительность вокруг прогнулась, заколебалась, и руки поймали пустоту. Ребенок исчез, растворился в воздухе, как будто его и не было вовсе.
– Неет! – надрывный крик Избранной словно разрывает пространство пополам.
Ужасный гул зарождается где-то за пределами видимости, неумолимо надвигаясь и нарастая, все вокруг приходит в движение. Вибрирует земля под ногами, расходясь изломами трещин, дрожат скалы, осыпаясь грудой камней.
Неприступные утесы складываются на глазах, словно карточный домик, океанская гладь встает на дыбы, поднимаясь волной разрушительного цунами. Он бросается к Избранной, но между ними разверзается земля, неумолимо их разделяя.
Разогнавшись, Эдвард прыгает через образовавшуюся пропасть. Но лавина воды сбивает его, откидывая обратно на камни, накрывает с головой, погружая в темную пучину.
– Рукопись… – Последним, что он услышал, был скрипучий голос колдуна, отчетливо прозвучавший в его голове. – Ты не получишь все это, пока не выполнишь свое обещание!

Он очнулся, задыхаясь от нехватки воздуха. Как и в предыдущих мысленных контактах, видение было настолько явственным, что тело дрожало, все еще ощущая сокрушающую мощь воды и свою полную против нее беспомощность. Накатило чувство невосполнимой утраты, настолько острое, что внутри все сжалось от болезненной тоски. Как будто потерял нечто важное, но никак не мог понять, что именно.
В это же время проснулась и Белла. Резко села, беспомощно оглядываясь по сторонам. Ее дыхание было тяжелым, словно от быстрого бега, как будто за ней кто-то гнался, на лбу выступили бисеринки холодного пота, а в карих глазах застыл ужас.
Несмотря на встревоженный вид девушки, Эдвард почувствовал облегчение. Она здесь, рядом, и пусть ее колотит от пережитого во сне потрясения, но физически с ней все в порядке, и ничто не сможет их разлучить.
– Ребенок! – выдохнула она, все еще находясь под впечатлением от увиденного. – Наш сын… он пропал!
– Я знаю. – Мягко притянув девушку к себе, прижал к груди, успокаивающе скользя ладонью по волосам. – Не волнуйся, милая, это всего лишь сон!
Она тихонько всхлипнула, уткнувшись лицом ему в плечо. И крепко стиснула кулачками его рубашку, словно боялась, что он тоже может исчезнуть. Да и Эдварду, по правде говоря, было не по себе, не то чтобы испугался угроз колдуна, но когда происходит что-то, выходящее за пределы разумного, невольно становится жутко.
Белла немного отстранилась, пристально заглядывая в его глаза, причем рубашку из кулачков так и не выпустила.
– Ты… – начала она срывающимся от волнения голосом, словно боялась произнести это вслух, – тоже это видел?
– Да, – просто подтвердил Эдвард.
Она не сильно удивилась, лишь понимающе кивнула, очевидно, принимая уже все эти странности связи между вампиром и его Избранной как данность. И снова прижалась поближе.
Какое-то время они так и сидели, обнявшись, и молчали, ведь сейчас слова были лишними. Вроде как ничего не произошло, но как будто общее воображаемое горе объединило их, сплотив еще больше. Так приятно было осознать, что она ищет у него защиты и успокоения, больше не боится расслабиться в его руках и разделить с ним свои страхи.
В тоже время он чувствовал, что девушку беспокоит увиденное, и она хочет с ним об этом поговорить. Но как мог, оттягивал этот момент, просто наслаждаясь такими редкими мгновениями близости, жадно отпечатывая в памяти хрупкую нежность прижавшегося к нему тела, каждый ее тихий вдох, каждое робкое биение сердца.
– Ты так против ребенка… – шепнула Белла ему в плечо, прерывая воцарившуюся между ними комфортную тишину. – Только потому, что для тебя неприемлемы требования отца?
Ребенок. Он постарался изгнать из памяти привидевшийся образ, но это оказалось не так просто, подсознание играло с ним, раз за разом возвращая круглое личико и смущенную беззубую улыбку. Нет, такого не должно произойти.
– Причем тут отец? – не понял он, – я не допущу, чтобы ты стала вампиром!
– А если… – она на мгновение запнулась, не зная, как правильно сформулировать свою мысль. – Если я хочу быть такой, как ты?
– Белла, есть одна особенность… – Эдвард помедлил, подбирая более мягкие слова, не желая сильно ее ранить. – После твоего полного обращения заклятие перестанет действовать, нас уже не будет так тянуть друг к другу.
– Это неправда! – возмутилась девушка. – Дело вовсе не в заклятии! Мы же видели будущее! В этом видении я испытывала к тебе такие же сильные чувства! А что чувствовал ты? Скажи!
Он задумался, пытаясь вспомнить свои ощущения. Бесспорно, его тянуло к ней, так же сильно, как и в реальности. Но если судить по возрасту малыша, то обращение Избранной еще не завершилось, она как раз находилась в переходном состоянии, уже не совсем человек, но еще и не вампир.
А что будет потом, когда в ней не останется ничего человеческого?
– Это всего лишь сон! – снова повторил он, так и не ответив на ее вопрос.
– Мы не узнаем наверняка, если не попробуем! – упрямо возразила она.
Эдвард отстранился так резко, что она чуть не опрокинулась назад на подушку. Перед глазами заплясали неровные строчки на латыни, описание ритуала из той самой рукописи, которую очень хочет заполучить колдун. Да он просто не сможет сделать такое с Беллой!
– Это очень болезненная и неприятная процедура! – вспылил он. – Нет, нет и еще раз нет!
Но Белла не испугалась такой резкости, придвинулась поближе, легонько коснулась, скользнула пальчиками по щеке, привлекая его внимание.
– Жизнь рождается из страданий,– тихо заговорила, глядя прямо ему в глаза, – все мы приходим на этот свет в муках, меня не пугает боль.
От ее слов внутри волнительно защемило, он на мгновение позволил себе представить, как это могло бы быть – Белла рядом с ним не несколько десятков лет отпущенной ей человеческой жизни, а весь отведенный ему вампирский срок.
– Пожалуйста…– тихо шепнула она, безошибочно подметив его сомнения, – я так хочу, чтобы у нас с тобой был малыш… ты же видел его… он такой славный… и похож на тебя…
– Ты не знаешь, о чем просишь! – Эдвард уже с трудом сдерживался, кляня себя за то, что поддался глупым мечтам. – Это будет хищник! Опасный зверь, жаждущий человеческой крови!
– Но ты же не такой… – привела последний аргумент она.
– Я такой, Белла, – с горечью ответил он, – именно такой. И давай не будем больше об этом.
Губы девушки задрожали, в глазах заблестели слезы. Она излишне поспешно отвернулась, пряча от него лицо, снова легла, с головой укрывшись простыней. Черт, Белла обиделась, он чувствовал, какую боль причинил своими резкими словами.
В действительности и сам уже не был так уверен в собственной правоте. Это видение стало для него настоящим откровением. Если раньше для Эдварда их возможный ребенок был не более, чем абстрактностью, то теперь, после того как подержал его на руках… и Белла рядом с малышом выглядела такой счастливой… А он бы наверное хотел, чтобы так было: они втроем, он, Белла и ребенок где-нибудь на необитаемом острове…
Но последние слова колдуна настораживали, как этот мерзкий старикашка умудряется управлять их видениями? Умеет ли Зеддикус вмешиваться в настоящую реальность, или же его сил хватает лишь на то, чтобы насылать такие вот устрашающие галлюцинации?
Мало ему неприятностей, так еще и потусторонние силы не хотят оставить его в покое. Он непременно должен выпутаться из сложившегося положения. И, может быть, когда все уладится, спокойно подумает о просьбе Беллы. И о ребенке.

---

Под спойлером иллюстрации к главе, огромное спасибо их замечательному автору Лене helencapricorne. Леночка, спасибо тебе также и за помощь в описании боя.

Дорогие читатели, не забываем благодарить мою незаменимую помощницу Ингу dasik за помощь в редактировании и идейную поддержку.

ФОРУМ