Глава 60. Даже больше. Он
Было тяжело смотреть, как она уезжает. Как увеличивается расстояние до машины, унося ее дальше и дальше от меня. Как тоньше и незаметнее становится ее запах, развеиваясь в ночи. И как уходит, испаряется из воздуха, то звенящее, сладостное и искрящееся напряжение, напоминая мне, что вместе с ним исчезла и она тоже, а я снова остался один. Но тяжелее всего было понимать, что на этот раз я сам отпустил ее. По собственной воле. Хотя больше всего на свете мне хотелось прижать ее к себе и никогда не разжимать объятий.
Вы же понимаете, каких невероятных усилий мне стоило устоять перед Ренесми этой ночью. Перед ее слабостью. Перед ее выносящей мозг сексуальностью. Перед ее красотой. Дерзостью. Очарованием. Перед ее нуждой во мне. Перед желанием, которое так явно читалось в ее огромных глазах, когда она провокационно смотрела на меня возле гардероба. И самое главное – перед приглашением разделить с ней эту пьяную ночь, которое было отчетливо написано на ее лице, когда я усаживал ее в машину.
Мысль о том, что сегодня ночью Ренесми не оттолкнула бы меня, что бы я ни предложил ей, была одновременно и приятной и мучительной. Приятной – потому что мне всегда доставляло самое утонченное удовольствие понимать, что Ренесми не так безразлична ко мне, как она пытается демонстрировать. Мучительной – потому что я упустил свой, может быть единственный шанс быть с ней. Но я понимал, что повел бы себя как последний негодяй, если бы пошел на поводу у своих инстинктов и воспользовался ее слабостью и доверчивостью, вызванными парами алкоголя. Утром она бы не простила мне этого. И я бы сам тоже не простил.
Какая ирония судьбы. Первый вечер с момента моего приезда в Лондон я решил посвятить только себе. Отложить на время изматывающие размышления о Ренесми и нашем запутанном настоящем, прекратить просчет ходов в нашей игре в кошки-мышки, чтобы провести время в свое удовольствие в компании некогда очень близкого друга. Но судьба, словно нарочно, вновь свела нас вместе и спутала все планы. То ли в насмешку, то ли в наказание, то ли в благословение. Разве разберешь?
Когда такси с Ренесми и Джеммой скрылось из виду, оставив после себя лишь свежую снежную колею на дороге, я какое-то время еще стоял неподвижно, засунув руки в карманы джинсов, чувствуя себя в полной растерянности и не понимая, что делать дальше. Вернуться в клуб к другу? Но мои мысли сейчас заняты только ей. Пойти домой? Но мысли о ней не отпустят меня и в одиночестве. Куда податься? Где искать спасения? Как отвлечься?
Сигнал машины, которой я мешал проехать, прервал мои сумбурные размышления. Я отошел в сторону, потом вдруг неожиданно для самого себя достал телефон. Я недолго колебался прежде, чем найти в телефонной книге номер. Больше всего мне сейчас хотелось услышать ласковый и тихий голос Ренесми. Но я позвонил Белле.
- Дэниэл? – произнесла она в трубку, и я на расстоянии многих километров почувствовал, что она напряглась от моего звонка. А как же иначе? Конечно, мама Ренесми ожидает какой-нибудь гадости или подвоха с моей стороны. И я не могу винить ее в этом.
- Просто хотел предупредить, что Ренесми едет домой на такси, - произнес я спокойно. - Она немного перебрала с алкоголем.
- Она пьяная? – с недоверием в голосе переспросила Белла.
- А что, всесильный Эдвард не в курсе? – парировал я.
- Он еще на охоте, - растерянно ответила она.
- Ну, вот и отлично. Меньше истерик – лучше, – пробормотал я, намекая на всем известную склонность Эдварда к драматизму любой ситуации, связанной с его драгоценной дочерью. – Я посадил Ренесми и ее подругу Джемму в такси. Сейчас они уже на пути в Грейшотт. Волноваться не о чем.
- А как ты оказался там?
- Невероятная случайность, - ответил я со смешком, ковыряя носком ботинка грязноватый снег.
Я предполагал, что она не поверит мне. Собственно, я бы тоже не поверил. Но Белла в очередной раз удивила меня:
- Спасибо, что позаботился о Ренесми, - с неподдельной искренностью в голосе произнесла она. - И спасибо за звонок.
- Да все в порядке. Не за что, - несколько неловко ответил я. Честно говоря, я не был готов к благодарностям. К чему угодно, только не к этому. Я сразу почувствовал себя виноватым. Не в этой конкретной ситуации, а в целом по жизни. Поэтому, я поспешил прекратить наш разговор: - Мне пора идти, Белла. Пока.
- До свидания, Дэниэл.
Когда в трубке послышались гудки, я решил, что все-таки вернусь в клуб. Понял, что компания Дастина сейчас – это лучший вариант для меня. Если я останусь один, то чего доброго, не выдержу напряжения и желания, и рвану следом за Ренесми в дом Калленов.
Дастин все еще был возле бара. Я удивился, что он один. Обычно, друга нельзя было оставить и на секунду – он сразу примечал в радиусе пары метров симпатичную девушку и сразу же бросался в бой. Но сегодня он был непривычно спокоен и не реагировал на призывные взгляды красоток вокруг. Я знал его уже лет десять – много лет назад отца по работе отправляли в Лондон на два года и мы с мамой переезжали вместе с ним. Я ходил здесь в школу. Дастин был в моем классе, и как раз он и был тем самым другом, с которым я сбегал на крышу, на которую два года назад я приводил Ренесми в нашу первую ночь в Лондоне. После моего отъезда из Британии мы с ним поддерживали самое тесное общение. Я помню, как специально приезжал на его первый взрослый футбольный матч, а он часто был на трибунах во время моих соревнований на сноуборде. Но так как после обращения я ограничил любые контакты с друзьями из прошлого, я не видел друга уже почти два года. И когда сегодня я позвонил ему, он даже не сразу поверил, что это действительно я.
- Я думал, ты уехал, - сказал Дастин, когда я присел на стул рядом с ним.
- Я бы не уехал, не попрощавшись, - ответил я.
- Я видел тебя с девушкой. Очень красивой девушкой, - заговорщически подмигнув, сказал он, подвигая ко мне стакан с виски. – Вы случайно попались мне на глаза, когда выходили из зала.
- Да, - я кивнул головой, не особо желая вдаваться в подробности.
- Подруга?
- Нечто неопределенное, - честно ответил я.
- Не хочешь говорить о ней?
Я задумался. Хотел ли я? Нет. Я хотел выкинуть Ренесми из головы хотя бы на время, но это желание было заранее обречено на провал. С другой стороны, поговорить хоть с кем-то – в этом было приятное разнообразие. Ведь, если быть откровенным, мне уже просто осточертело справляться со всем самому.
- Это бывшая девушка, - делая глоток из стакана с виски, пробормотал я. – Между нами все было очень серьезно, но потом я здорово сглупил и мы расстались.
- Ты хочешь вернуть ее? – проницательно спросил Дастин.
- Не знаю, есть ли у меня шансы, - признался я.
- Это не ответ на мой вопрос, - заметил друг, испытывающее глядя на меня.
- Да, я хочу вернуть ее, - несколько грубовато ответил я.
- Почему?
- Почему? – переспросил я.
- Да, почему ты хочешь вернуть ее?
- Потому что я не могу без нее. Пробовал, думал, что справлюсь, но не выходит. Я хочу быть рядом. Хочу заботиться о ней, хочу делать ее счастливой. Она нужна мне. И я думаю, вернее, надеюсь, что тоже нужен ей.
Дастин, не скрывая изумления, смотрел на меня во все глаза. Потом залпом выпил виски из своего стакана и, поморщившись, произнес:
- Я когда только увидел тебя сегодня, после столь долгого перерыва, сразу понял, что ты переменился. Все не мог понять, в чем дело, а сейчас вижу. Наконец, в твоей жизни появился кто-то, кто заботит тебя больше, чем ты сам.
- Ты стал психологом? – бросил я резковато.
- Я стал отцом, - широко улыбнувшись, ответил он.
- Что?!
- Да, я знаю, в это трудно поверить, - он засмеялся. - Но прошло два года с тех пор, как мы виделись в последний раз.
- Ты женат?
Он отрицательно покачал головой.
- Алекса мне отказала. Правда потом согласилась, но тогда она уже была беременная. И мы решили отложить свадьбу, пока не родится ребенок. Когда на свет появилась Кити, мы с Алексой опять расстались. Но сейчас снова вместе. Планируем устроить небольшую свадебную церемонию весной.
- Ого!
- Да, захватывающе, не так ли? – засмеялся Дастин. – Мы с ней совершенно непредсказуемы. Кстати, скажи мне, где ты сейчас обитаешь, чтобы я мог отправить тебе приглашение, если свадьба все-таки состоится.
- Ну, скорее всего я буду в Гштааде.
- Я был там в прошлом феврале. Надеялся встретиться с тобой, но твой телефон не отвечал, дом был закрыт и никто, включая твою маму, мне так и не смог объяснить, где тебя искать.
- Я не был в Гштааде почти два года, - уклончиво сказал я. - Но сейчас вернулся.
- Никто толком не знает, что с тобой приключилось. После того падения на сочинских соревнованиях ты словно сквозь землю провалился. Я слышал всякие слухи. И что у тебя травма, несовместимая с профессиональным спортом, и что ты вообще погиб, - явно надеясь получить объяснения, произнес Дастин.
- Я знаю. Я тоже слышал и читал невероятные истории. Но, ни одна из них не является правдой.
- Да?
- Да, - я передразнил его. – Если честно, мне пришлось уйти из спорта. Я в некотором роде был не в себе.
- Ты болел?
- Ну, в общем, можно и так сказать.
- А сейчас? Ты не думаешь вернуться сейчас?
Я покачал головой.
- Не думаю, что это возможно.
- Да брось, у тебя же такой талант! И насколько я помню, всегда было просто ослиное упорство и желание соревноваться! Если у тебя не было травмы и ты сейчас здоров, не вижу причин, почему ты не можешь вернуться в спорт.
- Я не хочу.
- Ты лжешь. Никогда в это не поверю.
- Я не могу, - поправил себя я.
- Значит, все-таки травма, - прокомментировал Дастин, но видя, что я собираюсь возразить, воскликнул: - Хорошо-хорошо, я не настаиваю, можешь не объяснять. Но скажу тебе честно, я не представляю, что буду делать, когда мне придется завершить свою футбольную карьеру. От скуки я просто умру. Поэтому полагаю, что ты тоже должен начинать умирать.
- У тебя есть дочь. И еще твоя Алекса. Они не дадут тебе скучать, - напомнил я.
- Да, но это все равно не то. Ты же понимаешь, у мужчины должна быть работа. Должно быть любимое дело. Он не может быть постоянно рядом с женской юбкой. Иначе он потеряет себя как личность.
Я молчал. Раньше я думал так же, как Дастин. Да если честно, я и сейчас так думал. Просто достаточно долгое время не позволял себе подобных мыслей. С тех пор, как я покинул Лондон, оставив Ренесми, я скитался-скитался, не оборачиваясь, убегая от прошлого, так что у меня просто не было возможности думать о спорте, сноуборде и о том, что мне делать со своей жизнью. Но своими словами Дастин снова воскресил в памяти те переживания, которые терзали меня в первый год после обращения, когда я наблюдал за успехами Ренесми. Я не ревновал ее, нет, но в такие моменты ее профессионального триумфа, я особенно остро чувствовал свою никчемность. Кроме сноуборда я ни к чему не был пригоден. Я не хотел работать в офисе, как мой приемный отец. Я не мог работать в больнице, как Карлайл или Эдвард. Я не умел ничего, кроме как нестись по заснеженным склонам на борде. Но теперь я не мог заниматься профессионально даже этим.
- Если ты не вернешься в спорт, что ты собираешься делать, Дэниэл? – спросил меня Дастин.
- Я не знаю, Дастин. Пока не знаю.
Словно почувствовав, что задел какую-то болезненную струну в моей душе, друг внезапно улыбнулся и хлопнул меня по плечу, будто старался приободрить. А потом произнес, меняя тему разговора:
- Расскажи мне об этой девушке.
Я усмехнулся. С одной больной мозоли, друг переступил на другую, еще более болезненную.
- Ее зовут Ренесми.
- Необычное имя.
- Она необычная.
- В этом я не сомневаюсь. Раз уж она смогла увлечь тебя настолько…
- Увлечь? – с моих губ сорвался горький смешок. - Когда мы познакомились, я думал, что она славная и совершенно безобидная, и что я хорошо развлекусь с ней, и на память мне останутся хорошие воспоминания. Но вместо этого, Ренесми прошлась по моей жизни, словно вражеский танк, полностью изменив ее до неузнаваемости.
- Все так плохо?
- И нет и да, - я взболтнул в стакане остатки виски. – Просто… Когда я рядом с ней, я всегда чувствую себя в положении человека, который пытается поймать солнечный зайчик. Отчаянно хочу удержать ее, но она ускользает.
- Я не знаю, какие там у вас отношения, но сегодня я видел вас вместе. И мне вовсе не показалось, что она пытается ускользнуть.
- Сегодня она так напилась, что не стала бы ускользать даже от дьявола, - с грустным смешком сказал я. – В обычной жизни она бежит от меня.
- Так было всегда?
- О нет… Было время, когда она сама догоняла меня. Было время, когда мы были по-настоящему счастливы. Но я наломал дров. Все испортил.
- Изменил? – понимающе пробормотал Дастин.
- И это тоже. Я как бы… Причинял ей боль сразу по всем фронтам. В физическом плане, эмоциональном, моральном.
- Намеренно?
- Да. Думал, что делаю ей одолжение, - объяснил я. – Считал, что без меня ей будет лучше.
- Какой-то психоз, по-моему. Не знаю даже. То ли средневековая жертвенность, то ли совершенно современная глупость с твоей стороны.
- Ага, безумие.
- А что случилось, что ты вновь решил вернуть ее в свою жизнь?
- Ничего не случилось, - я пожал плечами, вспоминая тот момент, когда понял, что чувства не ушли, и я во что бы то ни стало, хочу заслужить прощение Ренесми. – Я приехал в Лондон специально, чтобы увидеть ее выставку, но не сдержался и увидел ее саму. И почти сразу осознал, что мой дом, мое спокойствие, мое счастье, радость, вся моя жизнь – рядом с ней.
- Это любовь, я знаю, - со вздохом произнес Дастин. - Чувствую что-то похожее к Алексе.
Я улыбнулся.
- Кто бы сказал нам пару лет назад, что мы с тобой будем сидеть в клубе, полном длинноногих красоток, и не обращая на них никакого внимания, примемся обсуждать своих возлюбленных, как герои каких-нибудь сентиментальных романов.
- Это точно!
- Но знаешь, что самое ужасное? – тихо пробормотал я, чувствуя внезапную легкость и радость оттого, что я все-таки решился этим вечером встретиться с другом, потому что его компания оказывала на меня прямо-таки целебное воздействие. - После знакомства с Ренесми меня не привлекала ни одна женщина. И я сейчас даже не говорю о влюбленности. Я имею в виду только секс. С тех пор как она вошла в мою жизнь, я по-настоящему не хотел ни одну другую женщину. Я вообще никого не вижу. Смотрю на других и понимаю, что они не Ренесми. Их волосы недостаточно золотые, глаза – недостаточно яркие, улыбка не такая обворожительная, кожа не такая нежная… Понимаешь меня? Она – это все, чего я когда-либо хотел от женщины. Во всех планах. Она для меня все и даже больше.
- Ты говорил ей об этом?
- Она может понять это. По моим поступкам.
- Знаешь что, друг? Женщины нифига не понимают по поступкам, - криво усмехнувшись, сказал Дастин. – Ты можешь перезнакомить ее с тысячей своих друзей и своей мамой, ты можешь подарить ей миллион подарков, ты можешь заезжать за ней после работы, встречать, провожать, целовать, но если при этом ты не говоришь «моя девушка», «я люблю тебя», «я хочу быть с тобой всегда», «ты самое дорогое, что у меня есть», она ни за что не оценит всего остального. Женщины любят ушами, мой друг. И прощают ими же. Поэтому не теряйся и не стесняйся. Если хочешь вернуть ее – скажи ей об этом. Скажи все, что ты думаешь и чувствуешь. Это единственный шанс. Я-то знаю. С Алексой только это работает. Она швыряет мои цветы в урну, проходит мимо, когда я заезжаю за ней и Кити, но стоит мне сказать «Я люблю тебя», что-то щелкает в ее голове, и она, по крайней мере, готова меня слушать.
Внезапно Дастин посмотрел на часы и присвистнул.
- Мне пора идти. Обещал забрать Алексу с вечеринки. И уже опаздываю. Удивительно, что она еще не позвонила мне, - друг встал и протянул мне руку. Я тоже встал. Рукопожатие закончилось крепкими объятиями.
- Я был рад встретиться с тобой.
- Я тоже. Дэниэл, блин, не пропадай больше так, хорошо? Звони в любое время. И дай мне знать, если вдруг захочешь прийти на футбол. Я достану тебе билеты в лучший сектор.
- Хорошо.

Позже ночью, я лежал без движения на кровати в своем пустом номере и изо всех сил старался думать о всяких безобидных вещах, но только не о Ренесми. Пытался почти час, потом стал припоминать всякие глупости про нас: наше знакомство, наши ссоры, наши встречи…. Бесполезно, правда? Как бы я ни старался, все мои мысли вертелись где-то рядом с моей златокудрой гарпией и словами, которые сказал мне Дастин.
Что еще я могу сказать Ренесми, чтобы исправить то, что сделал? Я готов на все, действительно готов. Чувствую, что она – смысл моей жизни, что я пойду на все, чтобы быть с ней рядом. Но возможно ли это, в самом деле? Кто может простить то, что сделал я? И если это невозможно, какой смысл находиться здесь, в Лондоне? Не лучше ли мне вернуться в Гштаад, съездить навестить родителей в Штаты, что-то делать со своей жизнью, раз и навсегда оставив Ренесми позади?
Я не находил ответов на свои вопросы. Чувствовал только, что меня смертельно достало это полуподвешенное состояние. Что я устал чувствовать себя загнанным в угол. С одной стороны, я действительно думал, что заслужил все это. Заслужил все даже худшее. Но с другой – нужно было что-то решать, как-то развивать ситуацию и двигаться. Двигаться с мертвой точки. Потому что в нынешней ситуации при нынешнем положении вещей, от неуверенности, недосказанности, непонятности страдал не только я. Я понимал, что и она страдала тоже.
Но разве можно надеяться, что она даст мне еще шанс? После того ужаса… Я вижу, чувствую, что в физическом плане я по-прежнему привлекаю ее. Да что там, она вся горит и искрится в моем присутствии. Но разве она позволит себе еще раз поддаться мне? Я внезапно улыбнулся, вспомнив, с какой отчаянной страстью она сражалась со мной в первый раз. А потом, с какой яростью она сражалась за меня. Не может быть сомнений, что на сей раз она с не меньшей яростью будет сражаться со мной. Даже сильнее, чем в первый раз. Вполне возможно, что на мои слова любви, она может запросто захлопнуть дверь перед моим носом…
За окном забрезжил рассвет. Я встал с кровати и шире раздвинул занавески. Несмелые солнечные лучи начали освещать улицу. Видимо потеплело, потому что с крыш стало капать и машины и ранние пешеходы стали месить подтаявший снег с грязью. Типичнейшая погода для предновогоднего Лондона. Возможно, мне в самом деле пора в Гштаад. Там снег чистый, скрипящий, нетронутый…
Я вздохнул. Смятение в душе росло. У меня не шли из головы слова Дастина: «Если хочешь вернуть ее – скажи ей об этом. Скажи все, что ты думаешь и чувствуешь. Это единственный шанс».
Друг прав. Я должен поехать и увидеться с Несс. Сказать ей честно и открыто все, что я чувствую, и дать ей возможность принять решение. Дать надежду или же отнять ее. Навсегда.