Глава 57. Голубка. Она
Мы расположились прямо на полу. Я сидела к Эдварду спиной. Он бережно поддерживал меня за плечи и ласково поглаживал по голове, холодя своим дыхание волосы у меня на макушке. Мы разговаривали уже больше получаса. Вернее, говорил в основном папа, а я слушала. Все это время мой взгляд был устремлен в огромное, от пола до потолка, окно, через которое в библиотеку проникали тусклые лучи зимнего солнца. Я прямо физически чувствовала, как на меня снисходит странное умиротворение, несмотря на то, что слова папы зачастую вызывали не самые приятные воспоминания и ассоциации.
- Как любой отец, я всегда стремился уберечь тебя от страданий. С самого твоего рождения я готов был поменять землю и небо местами, только чтобы тебе было хорошо, - тихо говорил Эдвард. – Знаешь, каким я видел твое будущее? Оно лежало передо мной словно открытая книга. В ней были главы твоих дней рождений, твоих увлечений, твоих друзей. Фортепиано, рисование, школа, университет, стремительный карьерный рост в той области, которую ты сама для себя выберешь. Когда ты родилась, я ни секунды не сомневался, что смогу создать для тебя такую жизнь. Полную, насыщенную, радостную. Которая будет течь спокойно и размеренно, в любви и достатке и в окружении людей, которые заботятся о тебе и превыше всего ставят твое счастье.
На мгновение Эдвард замолчал, будто ждал, что я скажу что-то в ответ. Но я оставалась безмолвной и недвижимой, поэтому он продолжил:
- Ты знаешь, что твои отношения с Джейком всегда пугали меня? – папа усмехнулся и легонько поцеловал меня в макушку. – Именно пугали. Я хорошо отношусь к Джейку. Я ценю его дружбу, его преданность и честность, но, Боже, я не был готов отдать тебя ему чуть ли не с пеленок. А он именно этого и хотел, при этом методично и четко добиваясь поставленной цели. Мне же казалось, что проводя так много времени с ним, отгораживаясь от остального мира, ты упускаешь что-то другое, более важное. Что ты не знаешь другой жизни. Что ты слишком рано взрослеешь. Но ты была такая упрямая! Разве тебя можно было переубедить? Ты всегда все делала по своему усмотрению, с самого детства.
Неожиданно для самой себя я улыбнулась. В последней фразе Эдварда за легкой иронией я отчетливо уловила отеческую гордость. И мне вдруг стало тепло и приятно на душе, а перед глазами промелькнули несколько сцен из далекого детства, когда я, упертая и уверенная в своей непогрешимости, спорила с папой из-за какой-нибудь безделицы, отвоевывая себе чуточку больше свободы, авантюрности и уступок с его стороны.
- А потом у тебя появился Дэниэл, - продолжил папа после короткой паузы. – Он был как раз из той новой жизни, которой я одновременно и желал для тебя и страшился. Когда ты в первый раз призналась мне, что увлечена им, я почти ликовал. Я подумал: «Какое счастье! Несси не зациклена на Джейке. Она смотрит на мир. Она ищет в нем себя». Но я быстро понял, что с моей стороны это была преждевременная радость, замешанная на непередаваемой глупости. Знаешь почему? Потому что Дэниэл всего за несколько дней изменил тебя до неузнаваемости. Ты вернулась из Гштаада совершенно другая. Я даже сначала не мог понять, в чем разница: во взгляде ли, в котором поселилась тоска и совсем недетская осознанность, или в поведении, из которого исчезла вся спонтанность и фееричность, или в том, что ты вдруг стала серьезная и замкнутая … Но я вдруг открыл для себя шокирующую истину: ты уже не моя маленькая дочурка, а влюбленная девушка. И я не могу ничего изменить.
- Ты и не мог. Никто не мог, - шепнула я.
Слова Эдварда все глубже и глубже погружали меня в прошлое, но удивительно, воспоминания о событиях того, изменившего всю мою жизнь, Рождества и нового года не вызывали острой боли, как случалось раньше. Сейчас это была просто ностальгия по ушедшим временам… До того, как жизнь заставила меня снять свои розовые очки.
- Ты летала вокруг него, словно мотылек, вокруг лампы, - с ноткой печали в голосе произнес Эдвард. - Ты светилась. Ты искрилась. Когда ты видела его – для тебя переставало иметь значение все иное. Когда ты слышала его – ты пропускала мимо ушей все пустое. Когда я наблюдал, как вы разговариваете, как смотрите и тянетесь к друг другу, я понимал, что становлюсь свидетелем того, что называют роковой любовью. Не настоящей, а именно роковой. Судьбоносной, если хочешь, - Эдвард вздохнул и подтянул меня чуть ближе к себе. – Я чувствовал себя совершенно беспомощным, наблюдая, насколько вы зависимы друг от друга. Насколько ты зависима от него. Но разве я мог что-то поделать? Ты была так счастлива. Ты вспыхивала, как лампочка, как только ты слышала его голос. Ты никогда не улыбалась так, как ты улыбалась, находясь рядом с ним. И ты никогда не забывала о себе настолько, насколько ты делала это, находясь рядом с ним. Я уже тогда знал, что если что-то плохое случится между вами, ты никогда не сможешь оправиться от этой потери.
Секунд на тридцать в библиотеке воцарилась тишина. Я медленно осмысливала то, что рассказывал папа. Он, видимо, обдумывал продолжение. Полуденное солнце засветило еще ярче, и я увидела, как в полоске света, которая проникала в помещение сквозь приоткрытые портьеры, заплясали мелкие точки пыли.
«Ты никогда не сможешь оправиться от этой потери».
Слова были просты и понятны, но, Боже мой, при этом настолько точны. Никогда. Никогда – это слишком мало, чтобы описать всю тяжесть моей потери. Ведь для меня это значило не только потерю любви. Нет. Это значило и потерю огромной и жизненно важной части себя…
- Когда Дэниэл укусил тебя, я знал, что в этом есть и моя вина, - сказал, наконец, папа. - Потому что подсознательно я всегда ожидал, что что-то подобное произойдет. Ты хотела его слишком сильно. Но, Боже, он хотел тебя в тысячу раз сильнее! Я чувствовал его почти первобытную потребность в тебе, его голод, его страсть, его временами жуткое обожание… Но ты была так счастлива, все вокруг были так счастливы, Элис была спокойна, так что мне начало казаться, что у меня паранойя…
- Господи, ты не виноват! – перебила я папу. - Разве кто-нибудь может быть виноват в любви? Ты ничего не мог поделать, ты знаешь это. Ты сам сказал, я хотела Дэниэла слишком сильно, - я печально усмехнулась, удобнее устраиваясь в объятиях Эдварда. – И мне пришлось набить немало шишек, прежде чем я поняла – то чего я хочу просто невозможно…
- То время, когда ты скиталась по свету в поисках Дэниэла, было самым худшим в моей жизни. Мы все тут сходили с ума. Я тысячу раз был готов броситься за тобой вдогонку, привезти тебя силой, если потребуется, но я понимал – это ничего не изменит. Ты будешь с ним, если не физически, то мысленно. Ты будешь страдать, изводить себя, медленно, но верно затухать… Он не отпустит тебя, пока ты сама не отпустишь его. Поэтому я не вмешался. После Вольтерры, видя с каким трудом ты выбираешься из кошмара, которым обернулись ваши отношения, я поклялся себе, что больше не допущу ничего подобного. Я лучше запру тебя дома, но не позволю, чтобы в твою жизнь вошел другой парень. Поэтому, когда так неожиданно появился Алек… Я негодовал! Здесь было все – и опасение за твое душевное состояние, и страх потерять тебя и ненависть к Вольтури. Несси, я был одержим идеей устранить Алека из твоей жизни. Я чувствовал, что он может стать для тебя таким же фатальным, как и Дэниэл. И я готов был продать душу дьяволу, только чтобы не допустить этого. Поэтому, когда Дэниэл впервые обратился ко мне – лишь в мыслях, я сразу ухватился за эту возможность. Я отдавал себе отчет, что его присутствие причинит тебе новую боль, но перед лицом другой боли, которую мне казалось, обязательно причинит тебе Алек, я готов был пойти на это.
- Пап, это глупо, Алек и я… - я перевела дыхание, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить Эдварду свои чувства. Я осознанно отбросила часть его рассказа о Дэниэле – все, что связано с ним было чересчур сложно и туманно и мало поддавалось объяснению и анализу, и ухватилась за идею показать папе бессмысленность его опасений касательно Алека. – У нас никогда не было ничего похожего на то, что было у меня с Дэниэлом. Я знаю, тебе сложно принять его, но видит Бог, за все то время, что я знаю его, он не сделал мне ничего плохого. Напротив, он помог мне снова поверить в себя. Он помог мне снова научиться радоваться жизни. Но самое главное, я знаю, что я тоже многому научила его. Я привнесла в его жизнь то, чего он был лишен. Я показала ему тепло, добро, ласку. Это был двусторонний обмен, понимаешь? Наши отношения основаны на дружбе, а не на нездоровой страсти.
- Ты такая наивная, Ренесми, - воскликнул Эдвард. – Если бы Алек мог, он бы увез тебя в Вольтерру. Он бы забрал тебя от нас! И не спорь, - добавил он, видя, что я уже открыла рот, чтобы возразить. – Я знаю это наверняка, потому что Алек разговаривал об этом с Аро.
- Откуда ты знаешь? – встрепенулась я.
- Элис видела, - коротко бросил он.
- О чем конкретно они разговаривали?
- О том, что когда все закончится, он хочет привезти тебя в Вольтерру. И он просил Аро обеспечить твою безопасность.
- Закончится «что»? – ухватилась я за сказанное папой. Почему-то мне казалось, что это связано с отъездом Алека неведомо куда.
- Я не могу сказать тебе. И прежде чем ты будешь возражать, пойми, что это не мой секрет! Я дал слово, что останусь в стороне от всего этого.
Я вздохнула. Думала, как выудить из папы нужную мне информацию, но быстро поняла, что все бессмысленно. Когда папа давал слово, он его держал. Спорить и упрашивать его в таком случае было бесполезно. Его понятия о чести и обещании были такими же древними, как и… Будем честны, как и он сам.
- Хорошо, - пробормотала я, не скрывая недовольства. Но постаралась извлечь для себя максимум полезного из этого откровенного разговора, поэтому спросила еще кое-что: - Я помню, в прошлый раз ты сказал мне, что Алеку ничего не угрожает. Это все еще так?
- Он будет в порядке.
Конечно, меня не удовлетворили эти слова, но у меня не было выбора, кроме как принять их. Папа сказал, что Алек в безопасности. Сам Алек убеждал меня, что он в безопасности. И пусть какое-то шестое чувство убеждало меня, что не все так просто, я решила не изводить себя понапрасну, надеясь, что мой друг, как и обещал, вернется в Лондон в самое ближайшее время…
Я немного поерзала, удобнее устраиваясь в кольце рук папы. Я подумала, что наш разговор был каким-то обрывочным, но мне уже давно не было так комфортно в его присутствии как сейчас. Все-таки, порой очень важно остановиться и признать, что родные – это самое дорогое, что у тебя есть. Тратить жизнь на недомолвки и ссоры просто глупо…
На этот раз Эдвард не спешил продолжить разговор, поэтому, взвесив все за и против, я решилась задать вопрос, который давно меня мучил. В конце концов, лучше выяснить все раз и навсегда, правда?
- Пап, скажи мне, как он смог убедить тебя принять в этом участие? – шепотом спросила я. – Я ведь правильно понимаю: это была идея Дэниэла?
- Лишь отчасти, - спустя секундное колебание ответил он. – Он хотел воспользоваться своим даром против Алека. Но было поздно. И я предложил ему поговорить с тобой.
- Неужели ты всерьез думал, что Дэниэл сможет уговорить меня прекратить любое общение с Алеком? – недоумевая, спросила я.
- Я думал, что он сможет напомнить тебе о том, что Вольтури – враги. Что, увидев его, ты поймешь, что прошло слишком мало времени, чтобы начинать новые отношения.
- Боже…
Я отстранилась от папы и развернулась так, чтобы посмотреть ему в глаза.
- Пап, я никогда не думала об отношениях с Алеком. Никаких других, кроме дружеских. А все, чего ты добился возвращением Дэниэла – это моей новой боли, страхов и растерянности, - тихо произнесла я. Я видела, что Эдварду не по себе от этих слов, но мне важно было выговориться, важно было, чтобы он понял. – Он делает со мной невообразимые вещи. С моим сердцем, с моей головой, понимаешь? Я не могу здраво мыслить, когда он рядом. Он заполняет меня всю без остатка так, что не остается ничего другого. Я будто его спутник – верчусь вокруг него без возможности изменить орбиту. Если бы только ты знал, каково это…, - я коснулась руками своего живота, в инстинктивном жесте защиты. – Прямо здесь, видишь, невесомость, всякий раз когда он рядом. И я ничего не могу с этим поделать. Я ненавижу это. Я ненавижу его и себя. Но я ничего не могу поделать, - я сокрушенно покачала головой, чувствуя, как на глаза набегают слезы.
О Боже… Я закрыла лицо ладонями, только не это. Еще в Вольтерре я обещала себе, что Дэниэл больше никогда не станет причиной моих слез. И я не собиралась нарушать это обещание. Только не сейчас, когда я прошла уже такой длинный путь к выздоровлению…
- Мне нет оправдания, - услышала я печальный голос Эдварда, а в следующее мгновение его руки обхватили меня и прижали к себе, так что я уткнулась лицом в его грудь. – Я никогда не желал этого. Я думал, что все, что я делаю – лучшее для тебя. Для твоего благополучия и здоровья. Все казалось так просто: Дэниэл убедит тебя оставить Алека, а потом уйдет.
- Ты в самом деле верил, что он уйдет? – прошептала я.
- Да, - коротко ответил Эдвард. – Ты же знаешь, он пустил меня в свою голову. Тогда он был готов уйти.
- Мне кажется, он никогда не уйдет… - почти обреченно вздохнула я, отстраняясь от папы. И в этом коротком предложении заключался огромный для меня смысл.
Никогда не уйдет. Никогда не оставит меня в покое. Никогда не исчезнет из моих мыслей. Никогда не сотрет свой запах. Никогда не уничтожит воспоминания. Никогда не даст мне забыть…
– Но я, все же, не понимаю, - тихо произнесла я. Остался еще один вопрос, который изводил меня. Вопрос, ответ на который я никак не могла вычислить. – Если ты так обеспокоен моей безопасностью, как ты мог позволить Дэниэлу приблизиться ко мне так близко после всего того, что произошло?
- Если бы я не был уверен, что он больше не тронет тебя, я бы ни за что не подпустил его к тебе, - четко выговаривая каждое слово, отчеканил Эдвард.
- Но как ты мог знать? – настаивала я.
- Я увидел в его мыслях себя, - прошептал Эдвард.
Я уставилась на папу во все глаза. Я не понимала. Может быть, он ошибся? Неправильно выразился? Имел в виду что-то другое? Потому что, то, что он сказал, было бессмысленно. Между папой и Дэниэлом нет ничего общего! И никогда не будет. Потому что папа – любящий, заботливый и превыше всего ставящий интересы других, тогда как Дэниэл… Нужно ли повторять, каким эгоистом всегда был Дэниэл?
- Пап, - прошептала я. Я видела, что ему очень нелегко далось предыдущее признание, поэтому я положила ладонь ему на щеку и заглянула в глаза. – Пап, прошу тебя, не говори так.
- Это правда, Ренесми. Я увидел в его мыслях себя. Того себя, который мучился неизвестностью, находясь вдали от любимой. Того себя, который был готов умереть, узнав, что любимой нет в живых. Того себя, который уже прошел все круги ада, и больше никогда бы не сделал ничего, что в какой-то мере причинило бы боль любимой, - папа приподнял голову, и наши глаза встретились. Мне стало не по себе, от того тяжелого и грустного взгляда, которым смотрел на меня Эдвард. Он медленно вдохнул, а потом, словно открывая мне страшную тайну, произнес:– Зная, каково это – потерять тебя, он сделает все, чтобы защитить тебя.
На мгновение я лишилась дара речи.
- Он не может защитить меня от себя… - прошептала я. – А он и есть самая большая опасность.
- Я знаю. И он это знает тоже. Боже, Несси, прости.
- Тебе не за что просить прощения, - я печально покачала головой.
- Есть. Если ты позволишь мне все исправить…
- О нет! – я подняла глаза на папу и, чувствуя гораздо меньше уверенности, чем вкладывала в свои слова, произнесла: - Прошу тебя, держись от Дэниэла подальше. Я справлюсь с этим сама.
- Но Ренесми, ты сама говорила…
Я подняла ладошку и прижала ее к губам папы, заставляя его прервать свою речь.
- Обещаешь, что не будешь вмешиваться, пока я не попрошу? – тихо, но твердо спросила я.
Нехотя Эдвард медленно кивнул.
- Спасибо. Я буду в порядке.
Интересно, если часто повторять эту фразу, можно поверить в ее смысл?

Было около двух дня. Сразу после того, как между нами с папой не осталось больше невыясненных вопросов, я рассказала ему про утренний разговор с Суви, и он, конечно, позволил мне поехать к подруге.
Обратно в город мама с папой отвозили меня вместе. Большого семейного примирения, как это себе представляла Белла, не вышло, но я была рада, что разговор с папой состоялся. Сейчас этого было достаточно. С Элис я поговорю позже. С Роуз… Ну, я все же не уверена, что нам есть что обсуждать.
Родители высадили меня у подъездной аллеи к общежитию. Когда я прощалась с ними, то мне бросилось в глаза насколько более расслабленно и спокойно выглядит Белла, и насколько более радостным выглядит Эдвард. Даже думать о том, что из-за меня они чуть было не отдалились друг от друга было неприятно. Я искренне надеялась, что они смогут поговорить сегодня, чтобы и между ними не было никаких недомолвок, горечи и секретов.
- Я люблю вас, - несколько смущенно пробормотала я, обнимая каждого из них по очереди. А потом забрала с заднего сиденья машины свой пакет с подарком для Суви и выскочила на улицу.
Комната Суви, то есть, та самая комната, в которой и я жила большую часть прошлого года, располагалась на втором этаже. Минуя старенькую вахтершу миссис Джонс, я быстро поднялась по лестнице. В кампусе было тихо, но совершенно отчетливо пахло алкоголем – очевидно, что все студенты, которые на каникулах остались в Лондоне отсыпались после рождественских кутежей. Я тихо постучала в дверь комнаты, где раньше жила. Никакой реакции. Я постучала еще раз. Когда и во второй раз мне никто не ответил, я толкнула дверь, и она к моему удивлению отворилась.
- Суви! Ты здесь? – позвала я, входя и закрывая за собой дверь.
Первое, что бросилось мне в глаза в комнате – это гора вещей и раскрытый чемодан на полу. А уже потом я услышала звук льющейся воды из ванной.
- Суви, ты там? – громче крикнула я.
- Несс, ты приехала! – послышался радостный визг из-за двери ванной. Через секунду воду выключили, а буквально через две дверь распахнулась, и Суви в банном халате и с тюрбаном из полотенца на голове выскочила мне на встречу.
- Привет, - она обняла меня и чмокнула в щеку.
- Привет. Что с тобой? Откуда такая активность? – поинтересовалась я, с улыбкой глядя на подругу. Она казалась чересчур веселой. Такой, что на мгновение мне даже показалось, что веселость наигранная.
Суви театрально закатила глаза и, на ходу срывая с головы полотенце и начиная промакивать волосы, затараторила:
- Ничего не успеваю. Рейс скоро. Сумка не собрана. Я не собрана. Голова кругом. О! – она всплеснула руками, бросила полотенце на кровать, подбежала к тумбочке и вытащила из нее сверток. А потом, все так же улыбаясь, подошла с ним ко мне. – С Рождеством!
Она вложила сверток мне в руки.
- Спасибо, зайка, - пробормотала я, и подала ей пакет с подарком, который я выбрала для нее. – Это тебе.
На мгновение мы замерли в нерешительности, а потом переглянулись и, одновременно усмехнувшись, принялись за дело.
- О, Боже мой, только не говори мне… - пробормотала Суви, когда открыла пакет и заглянула внутрь. – Несс! Это же Chanel!
- Винтажный Chanel, - поправила я, зная страсть подруги к прошлому, и искренне радуясь, глядя, с каким благоговением она достает из пакета маленькую сумочку на цепочке. – Это из круизной коллекции десятилетней давности.
- Мамма миа! – воскликнула Суви, на несколько секунд буквально стискивая меня в объятиях. – Обожаю тебя!
- Я рада, что ты рада, - смеясь, сказала я, развязывая ленточку и разворачивая бумагу, в которую Суви упаковала мой подарок. – Как только увидела эту сумку, сразу поняла, что хочу, чтобы она была… Суви, это прекрасно! – выдохнула я, когда мне на руку упала тоненькая серебряная цепочка с кулончиком в виде голубки.
- Правда? - с нескрываемым волнением в голосе, произнесла она.
- Конечно! Ты сама…? – я осторожно, будто боясь причинить вред искусно вырезанной голубке, провела пальчиком по ее крылышкам.
- Да. Почти месяц корпела. Мой преподаватель по литью говорил, что мне ни за что не сделать ее такой, как я задумала, - она улыбнулась. – Но, ты же знаешь, я настырна.
У меня не было слов, чтобы отблагодарить Суви. И мой собственный подарок вдруг показался мне банальным, по сравнению с тем, что она сделала сама своими руками. Я знала, что она взяла дополнительный курс в колледже, но я понятия не имела, что она уже достигла таких высот в ювелирном деле.
- Не знаю даже, почему, но мне было важно подарить тебе это как можно скорее, - прошептала Суви, забирая цепочку из моих рук и надевая ее на меня. - Голубка означает мир и дружбу. А ты моя лучшая подруга, Ренесми.
- Сув… - прошептала я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы радости. Я отложила пакет и сверток и обняла ее. – Ты тоже моя самая лучшая подруга.
- Ну вот, - жалобно всхлипнула она, крепко обнимая меня. – Теперь у меня раскраснеются глаза и нос.
Я засмеялась, отстраняясь от нее.
- Спасибо, Суви, - я подняла руку и сжала в ладони голубку. - Это самый лучший подарок. Он всегда будет напоминать мне, что у меня есть ты.
- Так и есть, - Суви разжала мою ладошку и взяла в пальчики кулон. А потом повернула его обратной стороной, где мелким красивым каллиграфическим почерком были выведены инициалы «С» и «Р».
Теперь настала моя очередь всхлипывать.
- Ты нарочно заставляешь меня расплакаться? – протянула я, еще раз обнимая подругу.
Когда мы, наконец, вдоволь навосхищались своими подарками, и Суви подошла к зеркалу, чтобы расчесать мокрые волосы, она спросила:
- А где ты была все утро? Я звонила тебе миллион раз.
- А… Я просто телефон оставила в другом месте, - уклончиво ответила я, тут же чувствуя укол совести за свою невынужденную ложь. К счастью, Суви, кажется, не придала значения моей уловке. Она сосредоточенно распутывала расческой свои белокурые волосы, но что-то в ее поведении насторожило меня.
- Все в порядке? – осторожно произнесла я, прикидывая, могла ли она знать, что я что-то утаиваю от нее.
- Мне кажется, вчера случилось что-то ужасное, - со вздохом ответила она после секундного колебания.
- В смысле? – я почувствовала, как мое сердце забилось чуть быстрее.
- Мне кажется, я совершила бооооольшую глупость, - произнесла она напряженно, а потом, видя, что я ее не понимаю, пояснила. – Помнишь того блондина с танцпола?
Я кивнула.
- Утром я выпроваживала его за дверь.
- Он спал здесь? – воскликнула я прежде, чем мне удалось замаскировать шок в своем голосе. И я даже не успела почувствовать облегчение от того, что говоря о «чем-то ужасном», Суви не имела в виду меня и Дэниэла, как неприглядная сторона всей ситуации открылась для меня. Сколько себя помню, Суви была очень осмотрительна во всем, что касалось интимных отношений. Точнее, она так боготворила Джейми, что никогда даже не смотрела ни на каких других парней. Было сложно представить, что она могла вот так запросто привести кого-то совершенно незнакомого к себе…
- Самое ужасное, что я совершенно не помню, как он сюда попал, - сокрушенно вздохнула Суви, безжалостно терзая расческой волосы. – Честно говоря, я вообще мало что помню со вчерашнего вечера. После того, как мы выпили в твоей комнате, все как в тумане.
Я сглотнула, чувствуя, что где-то внутри меня зреет чувство вины. Видя, в каком состоянии была Суви после расставания с Джейми, я не должна была позволять ей пить. В крайнем случае, я не должна была бросать ее на празднике одну. А я вместо того, чтобы помочь, когда она нуждалась во мне…
- Ты знаешь, я еще поэтому хочу уехать на время, - между тем сказала Суви, отходя от зеркала и глядя на раскрытый чемодан. – Отвлечься от мыслей от Джейми, выкинуть из головы этого блондина… Фу! – она брезгливо поморщилась и ее тоненькое тело буквально содрогнулось, а ее голос зазвучал так отрешенно, будто в ней что-то сломалось: – Ты видела его? Да он же совершенно не в моем вкусе! Как я только могла…
- Прекрати, Суви, - пробормотала я, вставая с дивана и направляясь к ней. Я положила руки ей на плечи и легонько встряхнула, заставляя ее посмотреть на меня. – Прекрати, - повторила я. – Тебе не в чем винить себя.
- Мне есть в чем себя винить, потому что я ничего не помню. Ни как мы ушли с праздника, ни как добрались сюда. Я понятия не имею, что произошло этой ночью. Я была так накачана спиртным, что совершенно отключилась.
- Он что-то сказал тебе утром?
- Что-то насчет того, что под маской холодной красавицы я настоящая дикарка, - с отвращением выдавливая из себя слова, произнесла Суви.
- Блин… Я не знаю, что сказать.
- Что тут скажешь? Я вела себя как последняя идиотка. Кого я обманывала вчера, говоря, что хочу выбросить Джейми из своей жизни? И как я только могла думать, что какая-то случайная связь поможет мне? – она всхлипнула и замотала головой. – Боже, прости меня, Ренесми. Я не хотела говорить, но чувствую, что не могу не поделиться хоть с кем-то.
- Суви, - я снова легонько встряхнула подругу за плечи. – Я рада, что ты сказала мне. Это ни в коей мере не повлияет на мое отношение к тебе, разве ты не понимаешь? И ты вовсе не идиотка, - грустно прошептала я. – Поверь, я вела себя еще хуже, когда от меня ушел Дэниэл.
Суви невесело рассмеялась.
- Я знаю, что ты не такая, Несс. И что ты вела себя в разы достойнее. Я восхищаюсь тобой, потому что ты бы никогда не позволила Джейми так с собой обойтись. И ты никогда бы не бросилась в постель к первому встречному, просто потому, что ты уважаешь себя. Ты сильная, а я просто… - она снова всхлипнула.
- Суви!
- Прости, просто я… - теперь она заплакала. По-настоящему. Я никогда не видела, чтобы Суви плакала. Так. Я почувствовала, что у меня разрывается сердце от сострадания к ней. Мне ли не знать, как она должна чувствовать себя в такой момент? Ее парень бросил ее, изменил ей, а она продолжает думать о нем…
- Я ненавижу себя за то, что я думаю о нем, - пробормотала она, сквозь слезы. – Я ненавижу себя за то, что назло ему я изменила себе. Я бы никогда не переспала с первым встречным… Никогда раньше… Боже, мне так стыдно, Несс.
- Суви, послушай меня, ты не должна так казнить себя. Просто не должна.
- Ты не понимаешь… - прошептала она. Ее голос звучал приглушенно и дрожал. – Ты не понимаешь… Я чувствую себя так, будто я вся в грязи.
У Суви начиналась настоящая истерика. Едва ли не впервые в жизни я не знала, что сделать и что ей сказать. Я почувствовала, что мне банально не хватает жизненного опыта. Я понятия не имела, как мне достучаться до нее…
А потом, будто на меня снизошло озарение.
Правда за правду, разве не так? Суви было больно и стыдно, но она призналась мне, своей лучшей подруге, в своей слабости. Так почему же мне не признаться ей? Мне ведь также больно и стыдно. Разве она не поймет?
И я решилась. Я глубоко вздохнула, собираясь с духом, и прошептала:
- Ты спросила, где я была сегодня утром. Я ушла от ответа, потому что мне было стыдно признаться тебе, - тихо-тихо произнесла я. – Помнишь, что я рассказывала тебе о своем расставании с Дэниэлом? О том, что он причинил мне боль? Я не говорила тебе, но он изменял мне тоже. Пусть после того, когда ушел от меня, но я тогда не знала этого…
Я почувствовала, как Суви затаила дыхание.
- Всю прошлую ночь я провела с Дэниэлом. И поверь, у меня гораздо больше причин ненавидеть себя, чем у тебя.