- Как правило, вампиры долго не живут в одном месте и не собираются семьями, - наконец, начал Эдвард рассказ. - Так много человеческих жертв очень трудно скрыть. Исключение составляют лишь две семьи. Мы и еще один клан на севере. Их зовут Денали. Белла, мы отказались от человеческой крови...
Я непроизвольно сжала его руку. - Ты хочешь сказать, что не хочешь крови? – Медленно произнесла я, думая лишь о том, как бы заставить голос звучать ровнее, не позволяя Эдварду ощутить охватившее меня волнение.
- Нет, Белла, - Эдвард печально посмотрел на меня, очередной раз напрасно извиняясь за собственную сущность. - Жажда - это инстинкт. Я не могу от неё отказаться; это не в моих силах. Но за много лет я научился ее контролировать.
«Научился бороться сам с собой», - подумала я, наклоняясь вперёд. Луна мимолётно выглянула из-за почти неподвижных облаков, на секунду озаряя своим серебристым светом, идеальные черты его лица, словно напоминая мне, рядом с кем я нахожусь. - Ты не нападаешь на людей? – я потянула его руку на себя, он, не сопротивляясь, поддался моему движению и поднял свою ладонь выше.
- Нет, – быстро ответил он.
- И охотишься только на животных, – мои слова вовсе не были вопросом. Постепенно я осознавала, что пытался мне сказать Эдвард, в чём он хотел меня разубедить. Я разглядывала его сильные, по-мужски красивые руки, так нежно и бережно обхватившее мои тонкие пальцы.
- Да, - снова подтвердил он.
- И вся твоя семья разделяет твои взгляды?
- Да, Белла, мы в шутку называем себя вегетарианцами. Люди не входят в наш рацион, зато, что касается животных, то в нашем распоряжении огромный выбор.
Я посмотрела на него и наткнулась на серьёзный, без капли юмора взгляд янтарных глаз. Эдвард провёл целый день, уверенный в том, что после моих вчерашних расспросов я считаю его жестоким монстром, существующим за счёт людских жизней? Как странно, эта мысль мне так ни разу за весь день и не пришла в голову. Я думала вовсе о другом, и, пока он не заговорил об этом, даже не вспоминала о его недавних односложных ответах. Мне захотелось прикоснуться к его губам, но я просто сжала его ладонь, и наши пальцы вновь переплелись.
- И на кого вы охотитесь?
- Как правило, на хищников. Эммет и Джаспер предпочитают медведей. Кровь хищников более насыщена и даже в чём-то приближена к человеческой.
- А кого предпочитаешь ты? – спросила я, кажется, уже догадываясь, какой будет ответ.
- Эмм… - он отвёл взгляд, вглядываясь в сгустившуюся темноту деревьев. – Я предпочитаю горных львов…и…пум…
Моё предположение оказалось верным, я улыбнулась, и Эдвард ответил мне своей печальной улыбкой. Так, всё, больше никакой грусти, никаких недопониманий, никаких недосказанностей.
- Ммм… а кого предпочитает Элис?
- Элис? – казалось, мне удалось, вывести его из своего сосредоточенного меланхоличного настроения. – Элис тоже предпочитает пум и пантер.
- Понятно, вы близки даже в этом. Тебе повезло с сестрой.
- Да, - он рассмеялся, соглашаясь со мной, и, подумав, добавил, - я передам ей, что тебе понравилось постельное бельё.
Я выгнула бровь и рассмеялась, он присоединился ко мне. Его палец нежно поглаживал моё запястье, я глубоко вздохнула, чувствуя, как ускоряется моё сердцебиение от простого, еле ощутимого касания.
Его глаза блеснули. Видимо, он чувствовал перемену в моём состоянии. Господи, да он наверняка слышит, как «ухает» моё сердце. От этих мыслей оно забилось ещё сильнее. Пытаясь привести в норму свой, вырвавшийся из-под контроля, пульс, я ещё раз глубоко вдохнула чистый бодрящий ночной воздух. Пьянящее состояние от близости Эдварда постепенно сменялось спокойствием, сердце, видимо, решило взять передышку и вошло в свой привычный ритм.
- Эдвард, почему?
- Что почему? - удивился он, и я смутилась своему вопросу.
- Почему ты не пьёшь человеческой крови, если ты хочешь её, почему не нападаешь на людей? - спросила я, отчётливо понимая, что от его ответа ничего не изменится. Ещё вчера ночью я была готова принять его как убийцу, и меня это не смущало. "Почему?" - удивилась я сама себе. Наверное, потому, что подсознанием я чувствовала: любому поступку Эдварда есть своё оправдание. Но какое оправдание есть тому, кто забирает человеческую жизнь? Здесь моя логика зашла в тупик. И, скорее всего, я предпочла закрыть на это глаза,
- Белла, - вопрос действительно шокировал его, - я сказала, что не охочусь на людей, а ты просишь меня объяснить тебе почему? Мне казалось, что ты должна почувствовать облегчения, осознав, что рядом с тобой находится хищник не во всём его проявлении. Я не умоляю присутствия монстра в себе, но за прошедшие годы я нашёл с ним компромисс, я смирился и он... затих. Но появилась ты, и снова разбудила его...
- И воспоминания, - закончила я. - Эдвард, мне должно быть жаль, но мне не жаль. Я встретила тебя и я благодарна за это судьбе. Я рада, что ты вампир, если бы ты им не был, мы бы никогда так и не встретились. Ты бы уже не существовал. Ты бы прожил жизнь с какой-то другой женщиной, - я почувствовала лёгкий укол боли, - я знаю, ты сделал бы её счастливой, ты не можешь иначе, ... и я бы завидовала ей... Боже, я уже ей завидую.. этой несуществующей женщине, - обречённо прошептала я. - Так что, Эдвард, я ужасная эгоистка. Я благодарна тому, кто обратил тебя в вампира. Люблю тебя и принимаю таким, какой ты есть. И если есть что-то, что заставляет тебя отказаться от своей сущности, а для вампира, человеческая кровь - именно часть сущности, я хочу знать, почему ты это делаешь. Но мне мало принять тебя таким, какой ты есть, я хочу понять тебя...
За время моего небольшого монолога, Эдвард несколько раз порывался прервать меня, но я начинала говорить так быстро, чтобы он не успел вставить ни слова. Теперь, когда я закончила и переводила дыхание, он задумчиво молчал, подбирая слова.
– Белла, сейчас я хочу, чтобы ты послушала меня. Мне необходимо, чтобы ты знала… чтобы ты поняла…
И он заговорил. О себе, о своей человеческой жизни и затем о том, как Карлайл обратил его в вампира.
Он не делал пауз, не замирал, задумавшись. Иногда, Эдвард говорил так, будто иронизировал сам над собой, над своей приобретённой сущностью, над своими способностями, вовсе не нужными ему.
Я внимательно слушала, спокойно поглаживая ему руку и неосознанно кивая, соглашаясь с его видением собственной прошлой жизни. Я пропускала её через себя, я проживала его прошедшие дни вместе с ним.
Я видела мальчишку, которым он был: наивного и идеалистичного, я видела растерянного новообращённого вампира, не осознавшего ещё всех масштабов трагедии, произошедшей с ним, наконец, я видела перед собой мужчину, которым он стал, мужчину, которого я полюбила: уверенного и сдержанного, преданного семье и подкупающего своей искренностью и надёжностью.
Где-то на середине разговора он переместился, взяв меня на руки и усадив к себе на колени, опустился в кресло, и я слушала его рассказ, прижавшись к нему, чувствуя, что сейчас моя близость необходима ему, как никогда. Воображение живо дорисовывало то, что он не досказывал мне. Иногда всё во мне сжималось, но не от страха, - от сочувствия, от боли, которую я забирала на себя. Он всё говорил, словно искупая свою вину, словно благодаря тому, что он выговорится передо мной, вывернет свою душу, свои потаённые страхи, свою печаль, боль и безысходность минувшего, он получит право быть со мной, не оглядываясь назад, прося у судьбы взаймы.
Сопереживая ему, я любила его ещё больше, ещё сильнее, когда мне и так казалось, что любовь нельзя почувствовать, нельзя поставить в рамки, эти рамки рухнули, преграды исчезли. А были ли они? Возможно, их видел только Эдвард. Он мудрее меня, он прошёл через то, что я не могу себе представить, он "выжил", но он потерял простую веру в простые вещи. Я надеялась вернуть её ему. Показать своим примером, что принять человека таким, какой он есть - естественно для любого.
Слушая, как он боролся с собой и с обжигающей жаждой, которой подчинялось всё в его мире, я поставила себя на его место и ужаснулась. Как он смог вынести это? Как он смог разбить свои мечты и продолжить спокойно смотреть на мир? Теперь, я поняла его. Я совершенно искренне поняла его доводы, пробивающиеся до меня сквозь его меняющий силу шёпот.
- Скажи, - спросила я, когда Эдвард закончил рассказывать о том, как первый раз почувствовал жажду, услышал, как бежит кровь по венам человека, как красной пеленой затягивает глаза, как все чувства превращаются в одно - в жажду, и как всё вокруг подчиняется одному - утолить эту жажду, - Эдвард, то, что ты сейчас описал... Это то же, что ты испытываешь, находясь рядом со мной?
- Нет, Белла, - покачал он головой в подтверждение своим словам.
Я почувствовала, что он не договаривает, но, удовлетворившись его отрицанием, лишь прижалась крепче к его широкой груди и поощрила его продолжать. - Что же было потом?
Эдвард вновь продолжил свой рассказ, я уже было решила не перебивать его, как вдруг он произнёс нечто, заставившее меня не просто нарушить своё решение, но и замереть от отчаянья.
- Когда в мое горло горячим потоком впервые хлынула кровь, - произнёс Эдвард, описывая свою первую охоту, - я услышал мысли Карлайла.
- Услышал мысли? - с ужасом воскликнула я. - Ты можешь читать мысли?
Мои мысли, - добавила я про себя, уже начиная осознавать всю безнадёжность собственного положения. - Боже, если бы можно было щёлкнуть пальцами и испариться, я бы сейчас это сделала. О, я никогда, больше никогда не смогу посмотреть ему в глаза. Стоп. Белла, хватит паниковать, - одёрнула я саму себя. - В каждой ситуации есть своя польза, - и только я собралась выявить для себя положительные стороны его способности, как Эдвард разбил мои предположения, успокоив меня.
- Белла, за всю мою жизнь я повстречал всего лишь одного человека, чьи мысли оказались закрыты для меня. Этот человек - ты.
- Ты можешь читать мысли, но не слышишь моих, - удивилась я.
- Да, совершенно верно, - подтвердил он.
- И каково это, слышать чужие мысли...? - задала я вопрос, но, подумав, что сейчас это вовсе не главное, добавила - это мы потом обсудим, хорошо? Сейчас расскажи, что было дальше.
Его голос вновь зазвучал ровно и спокойно, лишь раз, рассказывая о Рано и о своём уходе от Карлайла он сбился, но, помолчав пару секунд, вновь продолжил.
Мне захотелось притянуть его к себе, пожалеть, сказать, что понимаю. И я действительно понимала. Если я человек, как я могу отказаться от своей человечности, от своего образа жизни, от привычек, пристрастий, понятий. Не могу осудить Эдварда, ведь, в итоге, он, на некоторое время, смирившись со своей сущностью, вновь отказался от неё, за сомнительное право жизни среди людей. Эдвард заслуживал быть самим собой, но он боролся с монстром внутри себя… боролся… и победил.
Наконец, он закончил свой рассказ, терпеливо ожидая моего вердикта.
Я откинулась в его руках и прошептала. - Эдвард, я люблю тебя, и этому чувству нет объяснения и нет причин. Я люблю, потому что люблю. И всё. Не ищи их. Я просто знаю, что с тех самых пор, как увидела тебя первый раз, я не могу не думать о тебе. Мне безразлично, кто и что ты. Я знаю, что ты Эдвард. Мой Эдвард, - самонадеянно улыбнулась я и заслужила лёгкий поцелуй своими словами, - Быть с тобой рядом, - вновь зашептала я, – для меня просто необходимо. Ты часть моей жизни. Вернее ты – моя жизнь.
- А ты – моя вечность, - прошептал Эдвард и зарылся лицом в мои волосы, глубоко вдыхая их аромат…
Мы немного посидели молча, и я задала очередной вопрос, оказавшийся из тех, на который не существует простого короткого ответа. - Почему ты вернулся к Карлайлу?
- Белла, - начал он и замолчал на некоторое время, обдумывая, с чего бы начать свой рассказ. - Я вернулся к Карлайлу, потому, что убил женщину, с которой был близок. Я не хотел этого делать.
Эдварда на секунду прикрыл глаза, а потом, распахнув, долгим пронзительно-изучающим взглядом, посмотрел на меня, видимо ожидая, что я сейчас с криками о помощи унесусь прочь от него.
Что ж он опять ошибался. Неужто вера в меня и в мои чувства, в моё доверие так слаба в нём, что он ожидает после каждого признания того, что я отвернусь от него? Я протянула руку и коснулась его губ, молчаливо впитывая в себя его слова, затем заговорила. - Мне очень жаль.
Он снова закрыл глаза и крепче прижал меня к себе. Мне показалось, что я расслышала: "Господи, спасибо".
Сколько мы так просидели, я не знаю. Я размышляла над его рассказом, Эдвард, видимо пытался догадаться, о чём думала я.
Наконец, он встал, бережно опустил меня обратно в кресло, а сам отошёл на пару шагов и запрокинул голову, всматриваясь в небо. - Уже совсем поздно. Тебе надо поспать.
Я медленно поднялась, высвободилась из одеяла, аккуратно опустила его, и сделала шаг к Эдварду. - Я не хочу спать...