Чертова Элис и ее злобные приемчики! Часть меня понимала, что она, скорее всего, так повела себя из-за «Королевского Попадалова Эдварда и Роба». Элис просто замечательная сестра и отличный менеджер, но когда нужно забыть и простить, ее кредо «К хренам собачьим это дерьмо, я заставлю их страдать». Она выбрала для меня наивысшую меру наказания, и я был преисполнен решимости не дать ей осуществить свой гнусный план.

Я застонал, когда мой член снова заныл, умоляя меня найти в Беллу и глубоко вонзиться в нее. А потом еще раз. И еще. Мои пальцы сильнее, чем нужно, ударили по клавишам, и я попытался остановить себя, чтобы не выбежать из комнаты и не сделать то, о чем так просит мое тело.

Так, просто дыши. Продолжай играть. И дыши. Ты сможешь сделать это. Ты не какой-то пещерный человек, который полностью подвластен основному инстинкту.

Сумасшедший высунул голову из своей клетки и приподнял бровь. Меня кто-то звал?

Я зажмурился и стал играть Моцарта. Моцарт веселый, счастливый и совсем не сексуальный. Я сосредоточился на живеньком ритме и на нежных контрапунктах и попытался избавиться от стоявшего перед глазами лица Беллы. Ее образы просто наводняли мой разум. Грязная Белла в переулке, где она чуть не прожгла меня своими полыхающими злобой глазищами. Только что принявшая душ Белла; никогда не забуду, как она уничтожала ни в чем неповинный завтрак. Величественная Белла, усмиряющая Кричащих и требующая ответа, хочу ли я трахнуть грудастую официантку.

Я почувствовал, что улыбаюсь, думая об этой невероятной женщине, которая перевернула мою жизнь с ног на голову. Воспоминание того, как Белла лежала подо мной, пока мы занимались любовью, снова проникло в мой мозг. Ее губы были приоткрыты, а волосы рассыпались веером вокруг ее головы. Она двигалась по подушке вверх и вниз, пока я продолжал врезаться в нее, а ее глаза потемнели от страсти и наслаждения.

Сумасшедший открыл клетку и вышел на волю, ухмыляясь как идиот и поглаживая свой член. Давай же, Эдвард…просто расстегни брюки, и мы сможем избавиться от этой раздражающей…пульсации. Я закрыл глаза и застонал, пытаясь урезонить себя. Каллен, если ты коснешься себя, то все кончено. Элис узнает, и прежде чем ты успеешь осознать свое поражение, ты будешь сидеть за столиком и смотреть на пятнадцатилетнюю девчонку с брекетами, у которой такой мерзкий голос, что можно стекло им резать, и которая – можешь не сомневаться в этом – будет целый вечер говорить тебе, какой «ну прост нереально клевый», в то время как ты будешь биться головой об стол и просить случайных прохожих убить тебя.