В предыдущей части:

Конечно, Эдвард пока не готов переварить все, что случилось вчера, но мне было необходимо сбросить с груди еще один камень, иначе он просто раздавил бы меня. Пришлось сделать еще один глубокий вдох.

Вот и настал момент истины.

- Эдвард… то, что Джеймс рассказал тебе обо мне…

- Белла, я ухожу…

______________________________________________________________________________________

BPOV

- Белла, я ухожу, - произнес он так быстро, что я едва успела зафиксировать его слова в своем мозгу. Мне отчаянно захотелось, чтобы я поняла все неправильно.

- О, конечно, иди. Возвращайся в пентхаус, отдохни немного… прими душ… поешь чего-нибудь…

Он прервал меня:
- Я не собираюсь возвращаться в пентхаус, Белла. Никогда. – Он отклонился назад, опираясь на спинку стула и проводя рукой по лбу. – Неужели, ты, правда, думаешь, что я ВООБЩЕ КОГДА-НИБУДЬ снова смогу переступить порог этого места, помня о том, что там произошло… - он говорил так тихо, что я с трудом могла расслышать его. – И зная, что могло быть еще хуже?

Я согласно кивнула.

- Да… конечно, нам лучше туда не возвращаться. Мы подыщем что-нибудь другое… неважно где, лишь бы вместе.

- Белла… я… - он замолчал, и я перестала дышать, ожидая, что он скажет.

Еще когда я только проснулась и увидела его здесь, я уже осознавала, что он скажет. Но мне было необходимо услышать эти слова от него, чтобы, наконец, перестать обманывать себя. От ожидания в груди свело все мышцы, и я начала задыхаться, будучи физически не в состоянии даже сделать вдох.

- Белла, я думаю, будет лучше… если мы какое-то время проведем вдали друг от друга.

О, Боже!

Вот и он. Окончательный вердикт. Джеймс хорошо подготовился к слушанию моего дела. Сыграв роль свидетеля-эксперта, он привел неоспоримое доказательство, и теперь Эдвард вынес свой приговор.

Каждая фибра моей души громко умоляла бороться за него, попробовать изменить ход его мыслей, изо всех сил прокричать ему, что если он уйдет, то я не выживу. Мысли неслись бешеным потоком, пока мозг отчаянно пытался найти аргументы, которые могли бы изменить его решение.

- Эдвард, пожалуйста… мое прошлое – оно в прошлом. Ты же ЗНАЕШЬ, что я больше не та, что прежде.

- Белла, дело не в этом.

- О, так значит, тебя не смущает то, о чем вчера рассказал Джеймс?

- Нет… То есть, да… В смысле, я все понимаю. Белла, после всего, что ты пережила… Господи, я ни в коем случае тебя не осуждаю, я виню во всем его. Всякий раз, когда я об этом думаю, мне хочется перевернуть всю больницу верх дном, чтобы найти его и закончить начатое.

Его напряжение было физически ощутимо. Оно исходило от него лучами, доходя до меня, и от этого внутри все переворачивалось.

Я теряла его.

- Эдвард, я понимаю, что от всей этой ситуации становится жутко, как в аду, но, пожалуйста, позволь мне помочь тебе.

- Ты не можешь.

- Ну почему ты так думаешь? Мы с тобой - две половинки, Эдвард, ты сам это говорил. Просто останься со мной, и мы вместе через это пройдем. Я знаю, что мы сможем.

Он медленно помотал головой.
- Я в этом сомневаюсь…

Мои мумифицированные руки дернулись, когда меня вдруг охватил секундный импульс врезать ему по щекам, чтобы привести в чувство. Он закрывался от меня, все больше и больше погружаясь в пропасть из чувства вины и ненависти к самому себе. Уж я то хорошо понимала, что с ним происходит. Я могла бы написать книгу об этом. Я там была, жила на дне этой пропасти, дышала ее воздухом. Слишком долго я позволяла ей медленно уничтожать себя и не допущу, чтобы Эдвард пережил то же самое. Пока будет существовать хоть малейший шанс уберечь его от этого, я буду бороться.

- Эдвард, прекрати. Я понимаю, что с тобой происходит. Все, что тебе надо сейчас сделать – это просто остановиться. – Мой голос постепенно становился громче из-за усиливающегося страха потерять его. – Как ты вообще можешь так говорить? После всего, что мы пережили, с чем мы справились вместе? Почему ты так уверен, что в этой ситуации мы ничего не сможем сделать, даже вдвоем?

Он нервно обхватил лицо руками, потирая виски. Когда он заговорил, его голос звучал грубо и был пропитан гневом.

- Потому что меньше суток назад я чуть не убил человека голыми руками, а потом чуть было не убил женщину, которую люблю! Вот почему я так уверен!

- Эдвард, ничего подобного не случилось, и ты это знаешь! Ты не хотел причинять мне боль, это был несчастный случай. И вообще, со мной полный порядок. Пара синяков, да порезов, и все… - тут он громко усмехнулся. - И я сомневаюсь, что ты убил бы Джеймса. Ты бы сумел остановиться, Эдвард, я уверена.

Он дернул плечами и потер переносицу. Когда он посмотрел на меня, то по холоду в его глазах я поняла, что он принял какое-то решение.

- Ты ошибаешься, Белла, - он говорил тихо, однако уверенность в его голосе нещадно била меня по мозгам, словно молотком. – Если бы ты не попыталась меня остановить, я бы стал убийцей.

- Эдвард…

Но он и ухом не повел, словно я ничего не сказала. Наоборот, решимость в его голосе только усилилась.

- Это факт, Белла. Я хотел его убить. Убить и искупаться в его крови. И до сих пор этого хочу. Ты можешь себе представить, каково такое ощущать?

Что-то его вообще не в ту степь понесло! Или он так шутит?

- Вообще-то, да, Эдвард, могу. Или ты забыл, почему я оказалась на улице?

Он опустил взгляд.

- Ты забыл, что я чуть было не убила Фила его собственной бейсбольной битой и сбежала, точь-в-точь как ты сейчас? И мы оба знаем, как хорошо все в итоге закончилось.

Я зажмурилась, пытаясь не задумываться о том, что он сейчас чувствует.

- Чего ты добьешься своим уходом, Эдвард, а? Конечно, кроме того, что пустишь нас обоих по третьему кругу ада! Объясни мне, ради Бога, как ты собираешься справляться с этим один? Прямо по полочкам разложи, мне интересно!

Он резко поднялся с места, и металлические ножки тяжелого больничного стула царапнули по полу, издав громкий, неприятный скрип.

- Да не знаю я, Белла!

Он подошел к двери и поставил руки по обеим сторонам проема.

- Я не могу сейчас ответить на все эти вопросы. Я больше не знаю, кто я и что я. Именно поэтому мне нужно уйти.

Отчаяние охватило меня. Я начала цепляться за каждую мало-мальски значительную причину, которая только приходила в голову. Он хочет помучиться от чувства вины? Ладно. Я сделаю так, что собственная совесть затрахает его до мозга костей, если только это удержит его рядом со мной.

- Итак, что дальше? Ты только что решил, что тебе «нужно время», и считаешь, что я не должна тебе мешать? Ты просто выйдешь отсюда и отправишься в свой маленький уютный мирок, в котором от всей души будешь жалеть самого себя, пока я валяюсь тут, изображая гребаного монстра из голдвин-майерского фильма (прим. переводчика: MGM – Metro-Goldwyn-Mayer)? Да как ты можешь?

- Белла, я не в состоянии сейчас обсуждать это с тобой…

- Ах, ты сейчас не в состоянии! Ну, прости меня, такую эгоистку. Скажи, а когда будет более подходящее время, чтобы я могла уговорить своего ебанутого бойфренда не бросать меня? Завтра подойдет, Эдвард? Или, может, подождем, пока все это дерьмо, о котором ты не хочешь говорить, превратится в стену боли и непонимания, которая окружит нас со всех сторон и будет настолько толстая и высокая, что мы никогда не сможем выбраться из нее. Вот ТОГДА будет вовремя, правда?!

Он обернулся, чтобы посмотреть на меня. Все его внутренние мучения отражались на лице.

- Господи Белла, да неужели ты не понимаешь? Я пытаюсь быть ХОРОШИМ парнем. Пытаюсь НЕ причинить тебе боль! ПОЭТОМУ я ухожу. Я не могу находиться здесь и постоянно ОЩУЩАТЬ свою ярость и ненависть, потому что боюсь, что в один прекрасный день меня это доведет до крайности, понимаешь? Если я останусь здесь и буду видеть тебя, мой мозг взорвется от картинок, которые все время будут возникать у меня в голове. Джеймс, засунувший член в твой рот. Или бесчисленное количество мужиков, которые трахают тебя или которых трахаешь ты. Или я сам, проламывающий череп Джеймсу и превращающий его лицо в кровавое месиво, когда мне просто снесло крышу от одной мысли о том, что он с тобой сделал и что заставил сделать тебя для него. И при всем этом от меня самого толку как от козла молока, потому что неважно, как сильно я люблю тебя и как сильно хочу, чтобы мы через все это прошли. Я бы очень хотел сказать, чтобы все это дерьмо не имело значения, и чтобы мы справились, и все было бы как раньше, но это было бы неправдой. Потому что, блядь, это ИМЕЕТ значение, и ничего теперь НЕ БУДЕТ так, как раньше, потому что мы с тобой уже не те, какими были до того, как вся эта хрень произошла! И ты, считая меня паршивым ублюдком лишь за то, что я хочу уйти от тебя, на самом деле не имеешь НИ МАЛЕЙШЕГО представления о том, насколько я действительно отвратителен. Иначе ты УМОЛЯЛА бы меня уйти и больше никогда в твоей жизни не появляться.

Он в исступлении провел пальцами по волосам, а слова продолжали сыпаться из него.

- Ты не слышала о том, что я пользовался каждым удобным случаем, чтобы трахнуть своих фанаток, не глядя ни на их возраст, ни на семейное положение. Ты не знаешь, что однажды я накачал наркотиками четырех несовершеннолетних, а потом с отвращением и одновременно удовольствием наблюдал, как они трахают меня и друг друга. Ничего не знаешь о тех временах, когда я просыпался в луже собственной блевотины после недели одной сплошной попойки вперемешку с наркотиками; когда я сам себе был настолько противен, что не мог смотреть на собственное отражение в зеркале. И я так сильно презирал себя, что единственным способом справиться с мучениями от осознания собственной ничтожности для меня было снова и снова напиваться и накачиваться наркотой, убегая от действительности! Ты даже не предполагаешь, что вчера был не первый раз, когда мое истинное внутреннее я - этот неистовый Безумец – проявило себя. И мне страшно до чертиков рассказывать тебе все это, потому что ты больше никогда не сможешь видеть во мне того, кого видела раньше. Но сейчас мне просто необходимо, чтобы ты знала, каким животным я могу быть, и поняла, наконец, почему я ухожу. Поэтому еще ты должна знать, что и задатки убийцы, которые вчера во мне проявились во время буйной расправы с Джеймсом, дали о себе знать не в первый раз. Год назад я чуть не убил одного человека – бармена в Аризоне. За то, что из благих намерений этот отец троих детей имел смелость перестать наливать мне текилу, когда я находился под кайфом. Неужели, для тебя в порядке вещей любить человека, который способен на такое, Белла? Потому что, если это так, то мне, блядь, за тебя реально стремно!

Он пристально на меня смотрел, и я знала, что весь шок, который я испытала от того, что он сказал, отражался на моем лице. Я всегда думала, что у Эдварда стандартное прошлое избалованной рок-звезды, живущей в свое удовольствие – обычный сюжет для сериала, вроде «Правдивой голливудской истории». Я и представить себе не могла, что действительность окажется настолько пугающей и даже отталкивающей.

Он понимающе кивнул, прочитав разочарование в моих глазах.

- Ха, ну теперь-то ты понимаешь? – Эдвард буквально швырнул мне в лицо эти слова. – Теперь ты знаешь, на что я способен, и я прекрасно вижу, что ты об этом думаешь. Поэтому перестань, блядь, твердить мне, что мы с этим справимся, Белла. Мы с тобой жили в стране фантазий, которую вместе создавали друг для друга, скрывая все, чего стыдимся, и, надеясь, что наши скелеты никогда не вылезут из шкафов, чтобы куснуть нас за задницы. И что же? Они-таки вылезли! И если бы ты смогла хотя бы минуту побыть честной с самой собой, то не втирала бы мне сейчас, что мои вчерашние действия не вызывают у тебя желания блевануть. Потому что, если ты, увидев меня с такой стороны, не испытываешь никакого отвращения ко мне, значит, ты вовсе не та, за которую я тебя принимал.

Он тяжело дышал, метая из глаз в меня молнии.

Я видела: он уже приготовился к тому, что я сейчас начну все отрицать. Скажу, что он ошибается. Что я видела вещи и пострашнее, чем его вчерашняя расправа над Джеймсом, когда он практически превратил его в кровавое нечто. Но он прекрасно знал, что это было бы ложью. Потому что, на самом деле, это очень страшно. Но дело даже не в этом, а в том, что, осознавая, что мой любимый мужчина способен на такую жестокость, я невольно вспоминаю Фила, избивающего меня и мою мать. Часть меня призывала бежать от Эдварда как можно дальше, пока он не обратил свою жестокость на меня. Другая часть тихо сжалась в комочек, понимая, что если он уйдет – вернее, когда он уйдет – это будет больнее, чем если бы он переломал каждую косточку в моем теле.

Уставившись в пол, я слышала его сбивчивое дыхание.

- Ну, так что, Белла, - тихо спросил он, - ты до сих пор уверена, что вместе мы сможем через это пройти?

Я встретила его взгляд.

- Если я скажу «да», ты останешься?

Он покачал головой, а по моему сердцу побежали трещины, раскалывая его на части.

- Тогда зачем спрашиваешь? – слова прозвучали намного резче, чем мне того хотелось.

Я вздохнула и попыталась унять эмоции.

Ну ладно, это я как-нибудь переживу. Ему нужно время? Без проблем. Возможно, мне тоже будет полезно немного побыть одной, чтобы переварить все, о чем он мне сегодня рассказал. Нам просто нужно объективно оценить ситуацию, и тогда мы сумеем вернуться в нормальное русло. Через несколько дней (ну, может, недель или чуть больше) мы будем все это вспоминать и смеяться над тем, какими были глупыми. И все у нас будет хорошо.

Я и сама видела, что эти рассуждения высосаны из пальца, но мне было крайне необходимо хоть чем-нибудь подкрепить свою надежду, иначе меня тут же поглотил бы ужас, который начал медленно обступать меня со всех сторон.

- Куда ты поедешь? – тихо спросила я.

- К родителям… в Сиэттл. Проведу там несколько дней, затем отправлюсь в Сан-Франциско - промо-тур начнется оттуда. Элис внесла некоторые изменения, чтобы выделить мне несколько дней на… выздоровление.

Несколько дней с родителями? Всего лишь? Ну, это ничего. Я смогу потерпеть несколько дней.

- Окей… ладно… хорошо. Проведешь пару дней с родителями, а потом встретимся сразу в Сан-Франциско…

- Белла, тебе нужно поправиться, а для этого понадобится некоторое время…

- Я буду в порядке, Эдвард. Надо, чтобы рядом с тобой кто-нибудь был.

- Элис собирается отправить Бри.

До меня даже не сразу дошло, что он сказал.
- Что?

Он смотрел на меня, но ничего не говорил.

- Эдвард, Бри вынесет тебе мозг еще раньше, чем ты выйдешь из самолета.

- Белла…

- Нет, серьезно, эта девка реально напрягает тебя…

- Белла…

- Я убила не одну неделю на подготовку к этой поездке, Эдвард. Она совершенно не в курсе, что к чему. К тому же, мы договаривались, что эта будет НАША поездка. Ты будешь показывать мне разные штуки, которые я никогда не видела…

- Белла! – он с такой силой ударил по передвижному столику рядом с моей кроватью, что стакан с водой перевернулся, и тонкая струйка полилась на пол.

Я взглянула в его глаза. Они были холодными, как лед.
- Белла, я не хочу, чтобы ты ехала со мной.

Я закусила губу, пытаясь справиться с охватившей меня паникой, которая усиливалась с каждым мгновением.

Я… ему… не нужна?

Но ему ведь всего лишь нужно немного времени, правда? Я готова дать ему это время. Разве этого недостаточно?

Я заговорила медленно, пытаясь не дать обдавшему меня холодом пониманию проникнуть в сознание сквозь хлипкий барьер из отчаяния и нежелания принимать действительность.

- Эдвард, когда ты говорил, что нам нужно провести какое-то время отдельно друг от друга, я думала, что ты имеешь в виду два-три дня, чтобы улеглись эмоции, и можно было бы спокойно взглянуть на ситуацию.

Голос дрожал и срывался от переполнявших меня эмоций. Я проглотила ком в горле.

- Промо-тур длится почти месяц.

Он не отрывал глаз от пола.

- Я знаю.

Боже!

Последняя надежда, что ему просто нужно немного времени, рассыпалась на миллион маленьких кусочков. И моя душа тоже – словно меня прямо изнутри искромсали остро отточенной бритвой.

Дело тут вовсе не во «времени», а совершенно в другом. Неужели это происходит со мной на самом деле!

- И что будет, когда этот месяц закончится? – прошептала я, даже не скрывая, что на самом деле не хочу слышать его ответ.

Он смотрел на капли воды, медленно падающие на холодный пол.
- Не знаю.

Я тоже стала смотреть на капельки воды, так напоминающие слезы. Каждая капля, словно под тяжестью свинца падала вниз и разбивалась о беспощадный пол. Я стиснула зубы, чтобы внутренний вопль души не вырвался наружу, унеся с собой последние остатки разума.

Я посмотрела на него. Брови сдвинуты, немного прикрывая огни, отплясывающие в его глазах бешеный танец, а губы плотно сжаты в тонкую полоску. Весь его вид говорил о том, что мне следует приготовиться к неизбежному и разрушительному удару, который нацелен на мое сердце.

Я попыталась унять мелкую дрожь, охватившую все тело, но когда заговорила, голос все равно звучал неровно.

- Эдвард, ведь этот месяц вдали от меня нужен тебе вовсе не для того, чтобы просто побыть одному?

Его грудь тяжело поднималась и опускалась. Меня охватил животный страх, а внутри все перевернулось, когда я силой заставила себя озвучить очевидное.

- Эдвард… этот месяц значит для тебя… порвать со мной.

Эдвард задышал чаще и так сильно вцепился в спинку кровати, что костяшки пальцев побелели. Он стиснул зубы, и лицо его исказилось от боли.

Я подавила растущий во мне гнев, лишь неистово шепча, умоляя его.

- Эдвард, пожалуйста… скажи, что я не права. Скажи, что это не то, чего ты хочешь… Пожалуйста.

Он поднес руку к глазам, со злостью вытирая их.
- Белла, не делай этого…

- А я и не делаю ничего, Эдвард, - я закричала от горя. – Я лишь сижу здесь, вся изрезанная и беспомощная, а в это время мужчина, которого я люблю, вдруг решает, что маловато причинил мне боли, и поэтому принимается резать мое разбитое сердце тонкими ломтиками, чтобы уж точно быть уверенным, что мне по-настоящему больно.

Он вонзился в меня взглядом, и я чуть не застонала, увидев боль, смятение, чувство вины и отвращение к самому себе в его глазах. Эдвард отвел взгляд, и мое сердце заболело, словно я сама испытывала все его чувства.

Блядь, как мне хотелось выбить эту дурь из него. Вырвать все эти гнилые мысли, отравляющие его сбитый с толку мозг. Уничтожить гребаного демона, который поселился у него внутри и заставил его чувствовать себя менее восхитительным, менее красивым и… чужим для меня.

Он повернулся, и внезапно мое отчаяние вырвалось наружу, превратившись в истерику.

Мне необходимо было дать выход эмоциям.

Я скорчилась на кровати, пытаясь вытянуть отяжелевшие руки и спуститься на холодный пол. Потеряв равновесие, я полетела вниз. Почувствовав на себе руки Эдварда, поставившего меня на ноги, я резко вырвалась.

- Не трогай меня, мать твою! – в ярости завопила я так, что он попятился от неожиданности. – Ты сделал свой выбор относительно нас, Эдвард, и у тебя больше нет права прикасаться ко мне!

Я гневно испепеляла его взглядом, и все страхи, боль, обида от предательства полетели из моего рта в бешеном, пропитанном ядом потоке слов.

- Да пошел ты, Эдвард! – закричала я. – Если ты считаешь, что нам не за что бороться, то иди на хрен! Я не могу в одиночку спасать наши отношения. Я люблю тебя, и я сама ЗНАЮ, что дерьма накопилось столько, что нам придется разгребать его лопатами. Но раз ты не в состоянии хотя бы пару секунд подумать головой, а не жопой, и понять, что сейчас ты выбрасываешь из своей жизни лучшее, что могло с тобой случиться, значит, ты достоин лишь того, чтобы киснуть в болоте собственных страданий. Надеюсь, ты там утонешь, к чертовой матери! Не можешь, как взрослый человек, адекватно воспринимать проблемы? Что ж, тогда вали! Убегай! Идиот, ты слишком тупой, чтобы понять, что бежишь от самого себя! Я знаю. Я через все это прошла!

Он сделал глубокий вздох и посмотрел на меня.
- Белла, пожалуйста… не надо….

Но я уже не могла остановиться. Я обрушила на него весь поток своих хаотичных и бессвязных мыслей, отчаянно желая возненавидеть его как можно сильнее и сделать ему как можно больнее, до того как он закроет дверь, оставив меня здесь одну, опустошенную и уничтоженную.

- Чего не надо, Эдвард? – зло спросила я. - Мне не надо исходить говном из-за того, что тебе хочется поездить по стране, и, будучи свободным мужчиной, вволю пошляться по каким-нибудь провинциальным бабам, пытаясь «найти себя»? Да в рот мне ноги! Ничего ты не найдешь, Эдвард, даже если будешь очень глубоко рыться своим членом в вагинах девочек из подтанцовки!

Его ресницы затрепетали, и он закрыл глаза.

Вот так, ублюдок! Больно, да? Если у меня получиться заставить тебя испытать хотя бы миллионную часть той боли, которую ты причинил мне, то уже хорошо.

Он снова открыл глаза, без слов умоляя меня остановиться. Не обращая на это никакого внимания, я озвучила самую нелепую и отвратительную мысль, которая только могла прийти мне на ум.

- А мне что прикажешь в это время делать? – неистово выкрикнула я. - По-твоему, я должна тупо просиживать здесь свою пятую точку и чахнуть по тебе? А если я встречу кого-нибудь другого, пока тебя не будет? Что тогда, Эдвард?

Его лицо исказилось от боли, однако он не отвел взгляд.
- Я надеюсь, что встретишь, Белла. Я очень на это надеюсь.

Я чуть не взорвалась от ярости. Слезы хлынули из глаз ручьем, пока я смотрела на моего любимого мужчину, пытающегося справиться с болью, которую я ему причиняла.

Охваченная паникой, я стала мысленно умолять его.

Пожалуйста, Эдвард… пожалуйста, скажи, что ты передумал. Останься со мной. Борись за нас. Не уходи.

Он медленно выдохнул. Все, сейчас он уйдет.
- Я позвоню.

Я расхохоталась, совсем не беспокоясь о том, что веду себя как пришибленная истеричка.

- Ты…ты, блядь, мне… ПОЗВОНИШЬ? И это все, что ты хочешь сказать? Что ты мне ПОЗВОНИШЬ?

От охвативших меня рыданий и новой волны боли, организм перестал слушаться, и речь получалась сбивчивой и прерывистой.

- Это все, на что я могу рассчитывать… после всего, что мы друг для друга сделали? Я тебе поражаюсь! Моя душа разорвана на мелкие клочья, а ты… ты мне позвонишь? Господи… Эдвард…

Мне хотелось подбежать к нему, как следует врезать, поцеловать, вырвать из его памяти все события, которые произошли за последние сутки, силой заставить его остаться и любить меня. Но вместо этого, я лишь горько рыдала и даже не могла поднять руки, чтобы закрыть лицо.

- Белла, мне очень жаль…

Я рухнула на пол, мои монстрообразные руки безжизненно повисли по бокам. Все мое счастье вытекало из меня вместе с неконтролируемыми слезами и соплями. Я медленно подняла голову, чтобы взглянуть на него в последний раз.

- Проваливай. Ты ведь никак не дождешься момента, чтобы уйти, Эдвард, так уёбывай… и не смей, мать твою, мне звонить.

Всю жизнь до встречи с Эдвардом я сдерживала свои эмоции и всегда загоняла боль глубоко внутрь себя, но Эдвард заставил меня поверить, что давать волю чувствам - это безопасно. Он освободил мое запертое за чугунными решетками сердце и залечил на нем все увечья, нанесенные оскорблениями, физической болью, предательством любви и доверия, переживаниями. А теперь он заново вскрыл все старые раны, и они истекали кровью. Словно какое-нибудь опасное заболевание подорвало мою способность контролировать свои эмоции.

Я никак не могла перестать плакать. Все тело сотрясалось от рыданий, и я ничего не могла с этим поделать.

- Неужели ты не можешь просто… прямо сказать, что я тебе не нужна… да еще и собираешься общаться со мной… по телефону. Тебе ли не знать… что из этого выйдет. Если я услышу твой голос, то захочу большего… Я захочу получить все остальное… а ты не сможешь мне этого дать, ведь так?

В окутавшей нас тишине я услышала, как мое сердце разлетелось на мелкие осколки.

- Все или ничего, Эдвард. Ты выбрал второе.

Я продолжала жалобно всхлипывать, а по его прекрасному лицу текли слезы. В его глазах я видела, что он испытывает всю мою боль, усиленную в несколько раз. Глядя на него сквозь слезы, я сама себя презирала за то, что причинила ему боль, но при этом отчаянно желала сделать ему еще больнее.

Я уставилась на свои перевязанные руки, а мой мозг попытался осознать и принять происходящее. Но это было настолько непостижимо, что я лишь в смятении покачала головой.

- Так не должно быть, это неправильно… - я прошептала это сама себе, но знала, что он услышит. – Мы должны были спокойно и хладнокровно рассказать друг другу о своих жизненных ошибках и отнестись к ним с пониманием. Вместе поплакать, поддержать друг друга, заняться любовью, сказать друг другу, что все хорошо. И все действительно будет хорошо, ведь мы вместе, мы влюблены и не можем существовать по отдельности.

Я посмотрела на Эдварда. Его глаза были закрыты, а брови сдвинуты. Грудь вздымалась от сильнейшей боли, мучавшей его изнутри.

- Все должно быть по-другому… или нет?

Он открыл глаза, и, хотя они и блестели от слез, я видела, что мои слова никак не повлияли на его решение.

И я приняла эту боль. Я почувствовала, как она проникает вглубь меня, лишая сил и воли, чтобы я не смогла выкинуть еще какую-нибудь глупость в попытке остановить его.

Он направился к двери. Мое сердце бешено застучало в груди, пытаясь последовать за ним.

- Эдвард… - я едва могла говорить, стараясь справиться с невероятной болью, которая начала постепенно разливаться по всему телу, разъедая каждую клеточку.

Дойдя до дверного проема, он остановился, но не обернулся. Я сделала глубокий вдох и произнесла единственное, что смогла сейчас выговорить:
- Я люблю тебя.

Он несколько раз дернул плечами, и я услышала его тихий голос:
- Я тоже тебя люблю…

А потом… он ушел.

______________________________________________________________________________________

Ну, вот и все… Как видите, наши герои, что называется , «все обсудили», объяснились, однако, результат все равно получился плачевный.

Разумеется, каждый из них по-своему прав. Но, может, все-таки был другой выход из этой ситуации? Ведь от расставания не станет легче ни Эдварду, ни, тем более, Белле. Или станет? Очень может быть! Белла поймет, что ее, как говорится, Бог отвел, а Эдвард приведет нервы в порядок и будет счастлив, что никто по его вине больше не страдает. Все равно ведь любовь до гроба – это миф. Или нет? Давайте представим себя на месте героев. Как бы поступили вы?

Любые предложения, пожелания, предположения, жалобы и сетования мы всегда готовы обсудить с вами на ФОРУМЕ!!!

Перевод: Irenekitty
Редактура: Sirena