Глава 21 – Двигаясь дальше. Часть 2

EPOV

- Белла, прости.

- Я не верю тебе.

- Что ты подразумеваешь под "я не верю тебе"?

- Я что, блядь, попугай? Я говорю о том, что не считаю твои слова искренними, кретин.

- И как же я должен доказать тебе свою искренность?

- Ладно, ты мог бы прекратить, черт возьми, защищаться и подумать о ком-нибудь кроме себя. Это было бы уже что-то. А сейчас попробуй еще раз или я уйду.

- Заткнись, нахер, - раздраженно проговорил я, проводя рукой по волосам. Я медленно вздохнул и попытался успокоиться. – Белла… мне очень жаль.

- Уже лучше. О чем ты жалеешь?

- Ты, блядь, ЗНАЕШЬ, о чем я жалею.

- Да, хорошо, но может, я просто хочу услышать, что ты скажешь. Неужели я о многом прошу?

- Почему ты все чертовски усложняешь?

- Потому что это ДОЛЖНО БЫТЬ сложно, Эдвард! Ты на самом деле считаешь, что это полузадроченое извинение заставит меня простить тебя? Охуеть, невероятно!

- Ладно, просто помолчи. Ты меня просто бесишь уже.

- Я бешу ТЕБЯ? Охренеть.

Я встал и сжал кулаки.
- Слушай, это не работает. Это не помогает, и мне очень жаль, но я не могу представить, что шестидесяти пятифутовый неандерталец является женщиной, которую я люблю, так что свали нахер.

Эммет тоже поднялся.
- Ну а теперь ты злишься. - Он скрестил руки на массивной груди. – Это не работает, тупая задница, потому что ты даже не пытаешься.

- Я пытаюсь. Просто действительно не вижу результатов!

- Все дело в том, что тебе сначала нужно простить себя, а потом извиниться перед человеком, который нуждается в тебе. Хочешь сказать, что ты чертовски эгоистичен для подобного?

- Нет, но я не понимаю, нахер репетировать счастливое будущее, которое, скорее всего, никогда не наступит.

- Тогда какого черта мы пытаемся что-то изменить, Эдвард? Почему бы не бросить все к чертовой матери и позволить Белле жить своей жизнью?

- Может, именно это мне и стоит сделать!

- Ох, блядь. Если ты этого хочешь, то поступай, как знаешь. Мне, мать твою, терпения не хватит убеждать тебя, чтобы ты держался за единственное в этой жизни, что могло бы спасти тебя.

Я плюхнулся в кресло и зажал переносицу. Я ненавидел тот факт, что он прав. Она была единственной благодаря кому я еще существовал, хранил проблеск надежды, но был до чертиков напуган тем, что если вернусь к ней, то приговорю к пожизненному заключению со своими закидонами. Я, блядь, разрывался между вариантом сесть в самолет и вернуться к ней, обнять ее и целовать, пока она не забудет о моем отвратительном поведении и не простит меня, и вариантом выбрать избушку посреди леса, где я буду счастливо жить со своими двумя котами – Чмом и Тормозом – пока все не забудут о Мудаке Эдварде Каллене. Будем надеяться, что я не начну писать манифесты.

О, черт, могу поспорить, что Сумасшедший может написать охуенный манифест.

Эммет впился в меня взглядом.
- Ну, так что? Ты сдаешься?

Я посмотрел на пол, неспособный встретить его неодобрительный пристальный взгляд.

Вздохнув, он подошел к холодильнику, достал две банки кока-колы и передал одну мне, прежде чем открыть свою, сделать глоток и выпустить наружу яйцевзрывающую отрыжку.

- Так, слушай, я разочарован, - сказал он, опускаясь в соседнее кресло. – Я действительно думал, что смогу помочь тебе, но если ты хочешь сдаться, то, что я могу сделать? Честно говоря, это даже облегчит мне жизнь.

Я, нахмурившись, посмотрел на него и открыл свою банку.
- Облегчит?

Он закинул ноги на журнальный столик.
- Ну, да. В смысле, нам бы пришлось свернуть охеренные кучи дерьма, чтобы Белла простила тебя. Ну, а после того, как Элис сказала мне, что Белла тусила с тем горячим и весьма симпатичным актерчиком, я всерьез засомневался в своих возможностях свести вас вместе, дети мои.

Я саркастически рассмеялся.
- Горячий и симпатичный актерчик? Роб? Ты серьезно?

Он посмотрел на меня так, словно у меня появился третий глаз.
- А ты серьезно? Ты хоть видел этого парня?

Я подумал о Робе. Можно еще согласиться, что он немного милый и долговязый, но я едва могу назвать его "горячим".

- Что ты пытаешься этим сказать? – спросил я осторожно, осознавая, как участилось мое сердцебиение и поднялось давление, создавая шум в голове.

Эммет поднял руку.
- Слушай, я не знаю Беллу, поэтому, по правде, не могу сказать, как она реагирует на такое количество секса, находящегося рядом каждый день. Но, честно, если бы я решил перейти в команду геев и должен был выбрать одного парня на земле для членоглотательства на всю оставшуюся жизнь, то это бы был он. Он охеренно ебабельный.

Я сильнее сжал челюсть и услышал, как заскрипели зубы.
- У Беллы нет никаких чувств к Робу.

Эммет приподнял брови.
- Правда? Вау. Она тогда единственная такая женщина на земле. Господи, я слышал, что парень может заставить женщину кончить одним только взглядом.

В голове стало слишком шумно, и мысленное представление Роба, уставившегося на Беллу, пока не заставит ее кончить, ни хуя не помогало.

- Эммет, заткнись, мать твою.

- Ладно, хорошо. Я знаю, что тебе, наверное, тяжело думать о них вместе.

- Я НЕ думаю о них вместе, - выплюнул я, пытаясь заставить звучать это правдой.

Он сочувственно кивнул. Что заставило меня захотеть разбить что-нибудь.

- Хорошо, - подвел итог он. – Наверное, это и к лучшему.

Я потер глаза и попытался успокоить пульс. Я определенно НЕ думал об их странной химии и о том, как они обсуждали идиотский “Монти Пайтон”, пока она не начала хихикать, как сумасшедшая, наглотавшаяся веселящего газа.

Нет. Вообще об этом не думаю.

Я почувствовал, как слишком знакомая ярость пузыриться где-то на заднем плане, и я не собирался позволить вырваться ей наружу.

Очевидно, у Эммета были другие планы.

- Я имею в виду, если бы ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО думал о них, то, скорее всего, начал бы злиться, правильно? – спросил он беспечно. – В смысле, представляя, как он держит Беллу, успокаивает ее, когда она плачет у него на груди о том, какой ты ублюдок и сколько боли причинил ей. - Я сделал глоток своего напитка и попытался блокировать его голос. – Он, скорее всего, гладит ее по волосам, выводит нежные круги на спине, когда она обнимает его за шею. А потом она смотрит на него, и он вытирает большим пальцем ее слезы. Его глаза темнеют от желания, когда он видит ее потребности и одиночество.

Не слушаю, не слушаю. И, конечно же, не представляю приводящую в бешенство картину, как, сукин сын, Великобританец и моя женщина лапают друг друга. Блядь!

- Она просит поцеловать ее, чтобы снова почувствовать себя любимой, заблокировать боль, которую оставил ее парень-долбоеб, а он скажет, что не может сделать это, потому что она все еще любит тебя. А Белла тогда ответит: “В жопу Эдварда. Он бросил меня. Его здесь нет, а ты есть”.

Он прав, Каллен. Ты бросил ее. Почему бы ей не получить утешения с кем угодно?

- И затем Секси-глазки утверждали бы, что это не правильно – быть им вместе. Но прежде чем он сможет остановить себя, он поцелует ее и схватит за задницу, когда она обхватит его ногами за талию. И ему нравится это, потому что он всегда хотел ее, а теперь у него есть реальный шанс любить ее так, как она того заслуживает, ведь он просто ждал за кулисами твоей лажи. Потом они срывают друг с друга одежду и трахаются прямо на обеденном столе, пока Белла не кончает, громко выкрикивая его имя: “ОХ, БЛЯДЬ, ДА… РОБ, ДА!”

- ЧЛЕНОСОС! – проревел я, вскакивая с кресла и сжимая банку с колой так сильно, что содержимое вылилось на пол. Бросив смятый алюминий в сторону стола, я направился к двери.

Прежде чем я понял, что произошло, Эммет схватил меня за плечо и развернул лицом к себе.

- И куда, черт побери, ты направляешься?

- Я возвращаюсь в ЛА, чтобы прицепить Паттинсона наручниками к голодному питбулю, надрессированному нападать на его, крадущий девушек, член. И отправлю Беллу в гребанный женский монастырь, где ни один мужик к ней не притронется!

Я коснулся пальцами дверной ручки, прежде чем появилась рука Эммета, схватившая меня за запястье и выкручивая мою руку за спину, а лицом прижимая к деревянной двери.

- Ай! Что за хуйня? – взревел я.

- Ладно, а теперь успокойся, Красавчик.

Я начал сопротивляться, но мое лицо еще сильнее прижалось к двери.
- Не смей, мать твою, успокаивать меня, большая задница, - выплюнул я сквозь прижатые к двери губы. – Это ты убедил меня, что они трахаются на обеденном столе, так что отпусти меня… НЕМЕДЛЕННО!

- А что, если не отпущу, а? Что ты собираешься тогда делать, гомосек? Я буду счастлив провести еще один урок по надиранию задницы.

Он отпустил меня, и я развернулся, становясь лицом к нему и расправляя плечи, готовясь к драке.
- Да, ладно, видимо на это раз не будет эффекта удивления противника.

Он громко рассмеялся.
- Если ты думаешь, что меня нужно удивить, чтобы набить твою жалкую задницу, то ты еще глупее, чем кажешься.

- Сильные слова, верзила.

- Докажи обратное, Солнышко.

Я сделал выпад, уверенный в том, что мой меньший рост и скорость дадут мне больше преимущества в этот раз. Я был абсолютно неправ. Он легко выкрутился из моего захвата и со всей силы ударил своей ручищей мне в грудь, благодаря чему я с грохотом упал на спину.

Застонав от боли, я проговорил: - Ладно, значит… Думаю, можно сказать – ничья?

Эммет усмехнулся и поднял меня на ноги. Я потер грудь и застонал.

- Хорошо, - сказал он спокойно. – Можешь отправлять своего внутреннего нахала обратно в будку.

- Сумасшедшего, вообще-то.

- Не важно. Слушай, я просто наебал тебя насчет Роба и Беллы, но было просто необходимо доказать тебе, что за нее стоит бороться.

- Я ЗНАЮ, что за нее стоит бороться. Я только не уверен, что я тот, кто должен бороться. Она заслуживает большего.

- А с какого хрена ты решаешь, что она заслуживает, а что нет, а? Не думаешь ли ты, что ей стоит самой решить, кому отдать свое сердце, да и по всем отчетам она выбрала почему-то твою жалкую задницу. Ты когда-нибудь вообще задумывался над тем, чтобы спросить себя, чего же хочет она… потому что независимо от того, насколько недостойным ты считаешь себя, могу поспорить, что она чувствует себя такой же недостойной тебя.

- Что? С какого хера ей чувствовать себя недостойной?

- О Боже, Милашка, ты действительно гребаный чурбан? Что произошло за день, прежде чем ты бросил ее? Что ты узнал, о чем она не хотела рассказывать?

- Что, ты имеешь в виду ее прошлое?

- Эм, да.

- Да мне пофиг на него.

- Ох, правда?

- Да.

- Значит, ты сказал ей, что бесчисленное количество мужиков, которых она трахнула до встречи с тобой, не имеют для тебя значения, и ты все еще ее любишь?

Я замер и вспомнил.

О Боже, нет. Я практически почувствовал запах в палате, когда говорил те ужасные слова.

«Господи, Белла, да неужели ты не понимаешь? Я пытаюсь быть ХОРОШИМ парнем. Пытаюсь НЕ причинить тебе боль! ПОЭТОМУ я ухожу. Я не могу находиться здесь и постоянно ОЩУЩАТЬ свою ярость и ненависть, потому что боюсь, что в один прекрасный день меня это доведет до крайности, понимаешь? Если я останусь здесь и буду видеть тебя, мой мозг взорвется от картинок, которые все время будут возникать у меня в голове. Джеймс, засунувший член в твой рот. Или бесчисленное количество мужиков, которые трахают тебя или которых трахаешь ты. Или я сам, проламывающий череп Джеймсу и превращающий его лицо в кровавое месиво, когда мне просто снесло крышу от одной мысли о том, что он с тобой сделал и что заставил сделать тебя для него...»

Я пытался остаться в вертикальном положении, когда понял, как она могла услышать и интерпретировать мои ужасные, плохо подобранные, слова.

Бог мой, я действительно самый большой мудачище в мире.

- Я не имел в виду, что не смогу справиться с ее прошлым… я только… блядь… я имел в виду… Господи… - Я покачал головой, чтобы попытаться привести мысли в порядок. – Боже! Меня просто взбесило, что столько людей использовали ее, издевались, причиняли ей боль, обманывали, и я ничего не мог с этим поделать, несмотря на то, что это произошло до нашей встречи. Я чувствовал ответственность, словно я подвел ее, и каждый раз, когда я думаю об этом, мне хочется поубивать этих ублюдков и заставить их заплатить за содеянное. Я не мог справиться с чувством, что могу убить каждого из них, а не с тем фактом, что она… Господи. - Я сжал кулаки, когда меня накрыло волной вины. – Черт возьми, Эммет, я считаю ее замечательной. Это просто невероятно, что она столько пережила и остается самым удивительным человеком, которого я когда-либо встречал.

Он посмотрел на меня и кивнул.
- Но это не то, что ты сказал?

Я застонал и потянул себя за волосы.
- Нет.

- А не думаешь, что должен?

- Что?

Он закатил глаза.
- Я сказал: “А не думаешь, что должен?”

Я вспомнил неуклюжий разговор прошлой ночью, и сколько всего я хотел сказать ей, но я остановил готовый вырваться наружу поток слов, испугавшись, что она бросит их мне в лицо.

Я подошел к креслу и сел, подперев голову руками.
- Какой в этом смысл? Она ведь никогда не простит меня, ведь так?

- А теперь послушай меня, Сахарные губки, - проговорил Эммет ободряюще. - Это не конец. У меня бывали времена и похуже, но все ведь хорошо закончилось.

Я с надеждой взглянул на него.
- Правда?

Его лицо вытянулось.
- Ну, нет. То, что ты сделал – охуено херово, но я пытался заставить тебя чувствовать себя лучше.

- Козел.

- От тебя это звучит как комплимент.

- Размечтался. Кто-нибудь говорил тебе, что ты ни хера не помогаешь людям найти спокойствие?

- Все время, пока они не понимают мою сумасшедшую методику, а затем они не могут прекратить повторять, насколько я легендарен.

- Даже представить не могу, что когда-нибудь скажу нечто похожее.

- Дай себе время. Ты немного тормозишь.

- Нанести урон моему эго – это часть твоего гениального плана?

- Нет. Это просто бонус.

Я показал ему фак.

Он хлопнул меня по спине и сел напротив.
- О, сладенький, несчастный и слегка не в своем уме Эдди, и как ты, черт возьми, докатился до такого состояния?

Я начал массировать виски, пытаясь ослабить отвратительный глухой стук в голове.
- Разве не ты должен сказать мне это?

- Ну, я мог бы, но сомневаюсь, что ты мне поверишь.

- Попробуй.

- Боюсь, нет, Принцесса. Это именно то, что ты должен осознать сам, иначе ты никогда не изменишься. А я тут для того, чтобы направлять тебя и иногда пинать по заднице, когда ты тупишь, но ты должен копнуть поглубже и спросить себя, почему ты так, блядь, злишься все время?

- Я знаю почему – я злюсь из-за того, что сделал Белле.

- Неправильно.

Я резко взглянул на него.
- Что?

- Господи, Солнышко, может тебе сходить к врачу, да проверить уши? Я сказал: "НЕПРАВИЛЬНО!"

- Что, блядь, значит твое "неправильно"?

- Хм, я думал, что это весьма очевидно. Я имею в виду, что твой ответ является противоположностью правильному. Он был неверным, нереальным, ошибочным, ложным, неточным, неподходящим и охуенно неправильным, – я впился в него взглядом. Он раздражающе улыбнулся. – Послушай, Цветик, в твоей жизни есть модели – повторяющиеся системы – и все эти шаблоны имеют общий знаменатель. Когда ты поймешь, что это, то найдешь решение своих проблем.

- И ты знаешь, что это за фактор?

- Да.

- И когда я найду этот фактор, я перестану все время злиться и начну снова доверять себе, чтобы быть с Беллой?

- Да.

- Но ты не собираешься сказать мне, что это.

- Нет.

- Скотина.

Он снова рассмеялся.
- А пока, мой юный Падаван, тебе нужно научиться прикрывать свою горячую голову. Есть какие-нибудь идеи, как этого достичь?

Я вздохнул.
- Проводить меньше времени с тобой?

- Ты убиваешь меня.

- Хотел бы…

- Ну, а теперь ты пытаешься оскорбить меня.

Я провел руками по волосам и раздраженно вздохнул.
- Послушай, я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сделал.

- Ладно, во-первых, ты должен прекратить прибивать себя к этому огромному старому кресту, который носишь на своих плечах. Ты совершил ошибку. Смирись с этим и иди дальше. Жизнь слишком коротка, чтобы всех ненавидеть, а особенно – себя.

- Ничего себе. Глубоко сказано.

Он прищурился.
- Я невосприимчив к твоему сарказму, моя Отбивнушечка, поэтому заткнись лучше. Во-вторых, тебе нужно найти способ управлять своим гневом или все закончится тем, что он будет управлять тобой. Итак, что тебя успокаивает?

Я думал об этом. Казалось, что я вечность не чувствовал себя действительно спокойным. Последний раз был… о, точно… утром того дня, когда вся моя жизнь пошла под откос. Утром, когда я купил Белле iPod. Утро безумного дня.

Эммет громко щелкнул пальцами.
- Отлично, я понял, что у тебя глубокий мыслительный процесс, потому что твое лицо выглядит так, словно у тебя только что в заднице зонтик раскрыли. Расскажешь? Что тебя успокаивает?

Я вздохнул.
- Белла. Белла меня успокаивает.

- Хорошо, честный ответ. Но так как Беллы здесь нет, может, придумаешь что-то еще?

Я потер лицо ладонями, не желая разговаривать с ним на эту тему.

- Слушай, Сладкая Картофелинка, мне нужно то, с чем я смогу поработать. Что еще тебя успокаивает?

Я покачал головой и громко выдохнул. Блядь. Почему разговор о том, что меня успокаивает, должен быть охуеть каким смущающим?

- Ладно… хм…

Он наклонился вперед, тем самым подгоняя меня.
- Хм, что?

Я приподнял брови.
- Ты знаешь… снимать стресс… эм… ну, ты знаешь?

Он нахмурился и нетерпеливо смотрел на меня.
- Если бы я знал, о чем ты говоришь, думаешь, я бы терпел твою многосложную болтовню?

Я раздраженно фыркнул.
- Ты ЗНАЕШЬ… - Я повел сжатым кулаком над своей промежностью.

Он выглядел испуганным.
- Бить людей по яйцам?

- Нет! Господи…

Его лицо расслабилось, когда он понял, о чем я говорю.
- Ох, так ты имеешь в виду мастурбацию?

- Господи, Эммет, да. Мастурбация, понятно?

- Но почему ты просто не сказал? Ласкать себя – это прекрасно, Булочка. Никогда не стыдись этого.

Я застонал и опустил голову на руки.
- Боже, я считаю обсуждение этого с тобой ужасно неудобным.

Он быстро вскочил и начал махать перед моим носом своим огромным пальцем-сосиской.
- Жестко. Мы должны вылечить тебя, и если это значит в подробностях обсуждать как, почему и сколько ты дрочил свой член, тогда именно это мы и будем делать. А теперь ответь, когда ты занимался этим в последний раз?

Я задумался.
- Боже, эм… не знаю… давненько. Думаю, несколько недель назад.

- Случайно, не после инцидента с Джеймсом?

Я громко фыркнул.
- Нет. Определенно, нет.

- Почему нет?

- Господи, Эммет, может мне не хотелось. Может, то, что я почти убил человека голыми руками, а потом бросил свою девушку на стеклянный стол, благодаря чему она порезалась, отрицательно повлияло на мое либидо!

Эммет выставил вперед руки, призывая меня успокоиться.
- Я слышу, что ты говоришь, Лепесточек, но я думаю, что пришло время построить хренов мост и перейти по нему. Если пошлепывание твоей колбаски успокаивает тебя, то пора оседлать жеребца. Я даю тебе домашнее задание, Сладкая Попка, - проговорил он с энтузиазмом. – Для начала ты должен направиться в свою спальню и хорошенько потрахать себя ручкой минут сорок пять, а то и весь час. Как думаешь, сколько раз успеешь за это время?

Я пожал плечами.
- Блядь, я не знаю… четыре? Пять?

Его челюсть оказалась на полу.
- Ты серьезно?

Я нахмурился.
- Да. А что такое?

Он медленно кивнул.
- Ничего. Уважаю, чувак. Хорошо, значит, сделай это. Взорви вершину своего гребаного гнева, а потом позвони Белле и попроси прощения.

Мое сердце бешено заколотилось только от одной этой мысли.
- Что? Нет. Я не могу. Она сказала не звонить ей…

- Но прошлой ночью ты ей позвонил.

- Только потому, что я думал, что она в беде, и, технически, мы разговаривали, потому что она позвонила мне.

- Но вы разговаривали?

- Ну, да, но это было ужасно неловко, и я не смог ей сказать ничего из того, что хотел…

- Именно поэтому ты сейчас пойдешь и подрочишь, ПРЕЖДЕ ЧЕМ позвонить ей. Ты УСПОКОИШЬСЯ, и будем надеяться, станешь красноречивее.

Я глубоко вздохнул и попытался выдохнуть сквозь панику, которая росла во мне.

Что, если она пошлет меня к чертовой матери? Что, если ей уже все равно? О Господи, - что, если она трахалась с РПаттсом на обеденном столе?

- Послушай, Эдвард, - сказал Эммет нежно, и я был ошеломлен тем фактом, что он использовал при обращении мое имя и спокойный голос. – Я знаю, что это чертовски страшно, но если ты хочешь получить шанс, чтобы все наладить с Беллой, то должен сделать это – ты должен позвонить ей и заставить ее понять, что она не сделала ничего плохого – ты ведь понимаешь это, правда? – Я провел рукой по волосам и кивнул. – С тобой все будет в порядке, я обещаю. Знаешь, поездки на тысячи миль начинаются с одного шага. Сделай этот шаг, Эдвард. И ты не пожалеешь об этом.

Я снова кивнул и нервно сглотнул, вставая и направляясь к своей спальне. Господи, я схожу с ума или то, что он сказал мне, имеет какой-то смысл? Я начинаю думать, что Эммет весьма неплохо знает свою работу.

На полпути я остановился, повернулся к человеку-горе и спросил:
- Эммет, эта фраза о поездках – это же философия, да?

Его лицо засветилось.
- Да, чувак. Разве я не говорил тебе, что получил степень магистра в области практической философии и мотивационной терапии? Уупс. Должно быть выскочило из головы.

Я рассмеялся и закрыл за собой дверь. Чтоб меня. У горы есть мозги и чертовски огромные. В конце концов, может ему и виднее, что он делает.

Хорошо, медведище. давай проверим твою теорию и посмотрим, что произойдет. Что я, блядь, теряю?

Я снял футболку и плюхнулся на кровать, расстегивая джинсы и представляя все способы, которыми покажу Белле, как сильно я люблю ее, если когда-нибудь мне повезет настолько, что я получу еще один шанс.

Я думал о том, как приятно чувствовать ее прикосновения, как она успокаивала меня и возбуждала одновременно, как при каждом занятии любовью я чувствовал себя цельным и счастливым. И прежде чем я понял это, моя рука схватила член, двигаясь по нему, пока я фантазировал о присутствии Беллы, ее влажной теплоте, обхватывающей меня.

Я размазал по всей длине несколько капель появившейся спермы, облегчая грубое движение ладони.

Я вспомнил наш первый раз, когда мы с Беллой занимались любовью в нашем гнездышке в Нью-Йорке, и как я практически плакал от радости, найдя свою вторую половинку. Мы подошли друг другу целиком и полностью – словно всегда были двумя половинками одного целого, и некоторая часть меня именно так и считала. Она выкрикивала мое имя, кончая той ночью, и я никогда не был более счастлив, чем в тот восхитительный момент.

Рука сильнее сжалась на члене, и я начала двигаться быстрее, когда изображения Беллы заполнили мою голову – ее губы, ее шея, ее волосы, ее прекрасное тело. Ее сверкающие глаза, когда я был задницей. Ее великолепная улыбка, согревающая меня, когда я мог рассмешить ее. Как она проводила пальцами по моим волосам, когда возбуждалась. Ласковое прикосновение ее нежной ручки, когда она чувствовала, что я волнуюсь.

Тысяча мелочей пронеслась в моей памяти, напоминая о нашей любви, заставляя меня исцелится, чтобы вернуться к ней, чтобы простить себя, чтобы сделать все правильно. Моя рука задвигалась быстрее, тихие стоны начали вырываться из горла, когда я сконцентрировался на своей цели – Белле.

Вспыхивающие изображения объединялись и мерцали, когда я почувствовал взорвавшийся во мне оргазм – ее лицо заполнило мои мысли, а ее имя срывалось с моих губ, пока часть гнева покидала меня. Я часто дышал, пока рассеивались остатки удовольствия, разгоняя туман вины и оставляя изображения прекрасной Беллы, смотрящей на меня с тоской и прощением.

Впервые за долгое время я почувствовал себя чем-то большим – лучшим человеком, которым я хотел стать, а не жестоким животным, которым чувствовал себя. Гнев все еще был во мне, но он немного успокоился, стал более управляемым, полный крошечных отверстий, и в пустотах, оставленных этой неровной структурой, я определенно чувствовал себя… спокойнее.

Первый шаг? Выполнено.
___________________________________________________________

Так-так-так, Солнышко? Сахарные губки? Милашка? Эммет - психотерапевт? О, Боже! Не слишком ли далеко зашел доктор Эммет? Правильные ли указания он дал Эдварду? =)
Буду рада видеть Всех читателей на ФОРУМЕ!!!

Перевод: Bella-Olya
Редактура: Chocolate_Baby