В этот тяжелый вечер мне никого не хотелось видеть. Я обессилено брела по коридору и автоматически зашла какую-то пустую комнату. Через стенку слева слышались взволнованные голоса мадам Элен, Сесиль, Перовского и его супруги. Видимо, семейные разборки все еще не утихли и за последние пятнадцать минут разгорались все с большей и большей силой. В темноте я с огромным трудом нащупала какую-то кровать и обессилено повалилась на шелковое покрывало. Мрак в моем убежище давал возможность расслабиться, прикрыть глаза и дать своим чувствам волю. Слезы лились непрерывным потоком по щекам, и все из-за того, что слишком поздно вспомнила об угрозе Времени. Здесь, в темноте как будто наяву я чувствовала присутствие этой сущности, и страх закрался ледяными щупальцами в мою душу. Слишком тяжелым оказалось пребывание в девятнадцатом веке, и чересчур высокую цену заплатила я за возможность свободно разгуливать в прошлом. Чтобы как-то отвлечься, я вскочила с кровати и не без труда распахнула тяжелые створки окна. В лицо пахнул холодный влажный воздух, пахнущий прелой землей и прибитыми дождем листьями. Затем меня окатил с ног до головы ледяной поры ветра, словно зарываясь в мое платье. Тело моментально сжалось от холода, немного отрезвляя меня. Слезы на щеках тут же высохли. Комната постепенно наполнялась холодным осенним ветром, но окно я так и не закрыла. Мои ноги едва держали меня, от пережитых за день потрясений, что я вновь обессилено, повалилась на покрывало широкой кровати. Как-то незаметно для себя, я провалилась в гнетущий мрачный сон. Время в этот раз не показывалось и не мучило меня своими указаниями, но вместо ожидаемого облегчения в мою голову закрались странные предположения, и главное из них было то, что эта сущность, пожалуй, уже знает, что уже скоро я получу Часы Времени, а это значит…

Страшную догадку я с отвращением отбросила как ядовитую змею и с особым остервенением попыталась переключиться на что-то позитивное. Какой-то неясный шум окончательно разбудил меня. Я тихонько сползла с кровати и осторожно пробралась к дверям. Чувство тревоги не покидало меня, нарастая с каждой секундой. Я осторожно приоткрыла тяжелую дубовую дверь и буквально застыла от леденящей мою душу картины. Дородный дворецкий и доктор переносили на руках князя Баринского, словно ребенка из комнаты, где он принимал в соседнюю ко мне комнату. Лицо Дэниэля еще более побледнело, глаза запали, рот приоткрыт в ужасной гримасе боли, а взгляд горяченных глаз смотрел сквозь меня. В этот самый момент я окончательно осознала, что Баринский обречен и страшное предупреждение Времени исполнилось. Судорожно зажав рот ладошкой, чтобы из груди не вырвался пронзительный крик боли и страдания, мое тело застыло как изваяние, а глаза проводили мужчин до самых дверей другой комнаты. С тяжелым сердцем я тихо закрыла дверь и прислонилась к косяку спиной. Ледяной ужас, острое чувство потери, и бесконечная боль накрыли меня, словно широким душным плащом.

Несколько шагов по стеночке – все, на что я была способна. В коридоре послышались торопливые шаги, шелест платьев и приглушенные взволнованные голоса. Несколько раз торопливо пробегала горничная, выполняя указания доктора. Затем послышались торопливые грузные шаги дворецкого. В этот момент я осознавала, что мне нужно было бежать к Дэниэлю и быть с ним, но к моему ужасу не могла даже с места сдвинуться. Я зажмурилась и попыталась передвинуть свое тело, но мои ноги занемели, не в силах сделать хотя бы шаг. Сердце колотилось в груди с бешеным ритмом, судорожно трепыхаясь в грудной клетке. Несколько глубоких вдохов нисколько не помогли мне.

Страх сжимал мое сердце своими ледяными щупальцами. Я знала, что одна в этом мире и никто не в силах мне помочь. Моя душа разрывалась на тысячи мелких кусочков, и каждая частичка этой души всегда стремилась домой. Что-то во мне надломилось, и не было сил бороться снова. Ногти острыми краями впивались в ладони, а мозг отказывался верить в то, что происходило со мной последнее время. Гнетущий ужас лег на мои плечи. Я тяжело сползла спиной по стене. Тихо зашелестел шелк платья. Уже неважно было то, к чему я шла все это долгое время.

Рыдания рвались из груди, а слезы тихо катились по щекам. Холодное и беспросветное отчаяние накатывало волнами и мне на мгновение показалось, что я захлебывалась в этих волнах соленой водой. Но это были всего лишь слезы. Я закрыла ладонями глаза и тихо ждала, пока волны страха отступят, и я обрету столь долгожданное облегчение.

За стеной слышалась суета, тихие стоны и женский плач. Я сидела и нервно прислушивалась ко всему, что происходило в соседней комнате. Из открытого окна все тянуло холодом рано наступившей осени. Оно было приоткрыто и бархатные шторы колыхались от сквозняка. Я невольно поежилась, попыталась приподняться на ноги, но запутавшись в длинной юбке, вновь повалилась на пушистый ковер. Послышались шаги, затем дверь в комнату, где я сидела, распахнулась. На пороге комнаты стояла Сесиль, освещенная неровным дрожащим огоньком свечи. Ее круглое личико было бледным и под огромными глазами залегли тени. Я быстро вытерла щеки и уставилась на вошедшую девушку.

- Гэйби, он хочет видеть тебя, - ее голос был тих и дрожал от едва сдерживаемых рыданий.

В глубине ее больших глаз затаилась такая печаль и сострадание, что мне вновь стало больно в районе сердца. Я вскочила, чувствуя, как в груди колотилось сердце, и пульс был просто бешеным. На негнущихся ногах мне пришлось послушно идти за Сесиль. Ее платье шуршало, а огонек свечи колебался, грозя потухнуть вовсе. Дверь в соседнюю комнату распахнулась, и в нос ударил резкий запах медикаментов и антисептиков.

Мои глаза моментально нашли любимого. Баринский был без халата и прикрыт одеялом до пояса. Практически вся грудь была перевязана, и впервые за этот долгий вечер мне по-настоящему стало страшно. Дэниэль умирает, а яничегошеньки не могу с этим поделать. Впервые за все время, проведенное в этой эпохе, мне было абсолютно все равно, кроме князя. Закрытые глаза, бледное осунувшееся лицо и бескровные губы – зрелище было жалким. Я с тревогой смотрела на родное мне лицо, и боль утраты пронзила меня. Уже сейчас я понимала, что этот мужчина обречен. Одного взгляда было достаточно понять, что он умрет. Даже не верилось, что передо мной лежал тот красивый и цветущий молодой мужчина, который ураганом ворвался в мою жизнь и перевернул ее с ног на голову. Обольстительный, умный, благородный, сдержанный и вместе с этим безумно страстный - именно таким он был до этого ужасного случая. Я прикусила губу, а на глазах вновь закипали слезы. Вспомнилась наша последняя встреча на диком пляже.

- Она пришла, князь Дэниэль, - тихо прошептала Сесиль и подвела меня к постели умирающего.

Восковые веки Дэниэля дрогнули, и карие глаза остановились на мне. Его взгляд горел истинной любовью. Бледные губы приоткрылись и тяжелый вздох вырвался.

- Эля, - прошептал он так тихо, что мне пришлось напрягать слух, чтобы услышать его. – Мне очень жаль, что так вышло. Я … я … я… люблю вас и не хочу чтобы вы были несчастны. И поэтому…

Умирающий замялся и что-то нашарил у себя под подушкой. Он извлек на свет божий позолоченные часы на цепочке. Мой взгляд был прикован к этим часам. Они матово поблескивали в свете свечи, сверкая гравировкой.

Он взял мою руку и вложил в мою дрожащую ладонь Часы Времени… Даже не верилось до конца, что наконец-то они оказались в моих руках. Я покачнулась от слабости, но все-таки нашла в себе силы стоять дальше.

- Я догадался, что они ваши, и посему отдаю их вам в руки.

Он слабо улыбнулся и прибавил тихим шепотом. Я наклонилась к его губам, ловя каждый вздох и звук.

- Я познал в некотором роде тайну, тайну сих часов, но до конца не мог понять, что такое возможно…

В моей душе поселился арктический холод при мысли, что Баринский каким-то образом навредил Часам и теперь они не работают.

В этот миг, что-то в его груди булькнуло, раздался хрип и его голос оборвался. Дэниэль закашлялся, на его белых, как полотно губах проступила кровь. Она же была и на повязке, прикрывающей рану на груди.

- Прощайте, Эля… Я люблю вас…

- Прощайте, Дэниэль, - огонек свечи размылся от слез, стоящих в глазах. – Я…

Его красивое тело дернулось в предсмертной агонии, я легла на него и обняла его тело, мечтая облегчить его боль и унять дрожь. С губ сорвался последний вздох. Я оторвалась от тела Дэниэля и медленно поднялась на руки. Из полуоткрытых век на меня смотрели его застывшие карие глаза, а чувственные губы хранили знакомую мне кривую усмешку. Как во сне я вернулась в покинутую пять минут назад комнату. Мои ноги путались в длинной юбке и не желали двигаться. Каждый шаг отдавался болью в моем теле и израненной душе.

«А я так и не сказала, что люблю его…» - мелькнула запоздалая мысль, а в горле образовался комок.

Слезы застыли в глазах, а затем и вовсе высохли. Окончательное осознание потери Дэниэля подкосило меня. Мои колени подогнулись, и я в очередной раз повалилась ничком на пушистый ковер. Что-то металлически звякнуло и с удивлением, как будто заново, обнаружила зажатую в руке цепочку и болтающиеся на ней Часы.

Я сосредоточенно принялась рассматривать их. Свет одинокой свечи играл бликами на гладкой поверхности крышки. Даже мне как-то не верилось, что они наконец-то в моих руках и я смогу вернуться в свое время. Но, как, ни странно, особой радости от этого я не испытывала. Вскоре абсолютная пустота засосала меня. Все дальнейшие события я словно наблюдала со стороны. Будто моя душа и тело отделились друг от друга и существовали отдельно. Отчаянно хотелось домой, принять долгожданную ванную и привести свои чувства в порядок. Словно создать видимость того, что у меня все просто замечательно, игнорируя черную воронку в душе, затягивающую буквально все эмоции. Интересно, а я смогу жить без Дэниэля?

Я находилась будто во сне, когда карета Миллеров привезла меня к их киевскому дому. В карете со мной сидела угрюмая Сесиль, которая все не решалась что-либо сказать утешительное, а также Перовский со своей супругой. Муж и жена устало откинулись на спинку сидения и прикрыли глаза. В карете повисло напряженное молчание, у всех были на лицах маски скорби и непереносимой боли. Сесиль нежно обнимала меня за плечи и своей молчаливой поддержкой пыталась всячески подбодрить меня. За это я была очень ей благодарна. Мадам Элен осталась помочь княгине и княжне Баринских в их горе.

Вот наконец-то показался огромный дом Миллеров, высившийся громадой, посреди, густого парка. В темных окнах особняка не горел свет, я тупо сидела на своем месте и безо всяких эмоций смотрела на дом. Перед невидящими глазами промелькнула иная картина – золотисто-бежевая спальня и бледный Дэниэль с закрытыми глазами на огромной кровати с кровавым пологом.

«Дэниэль умер…» - монотонным голосом напомнило мне мое подсознание, и острая боль пронзила мое сердце.

Каждый раз, когда я вспоминала об этом за последние два часа, то сердце екало так, словно узнала я о его смерти впервые. В этот самый момент я окончательно решила вернуться в свое время сегодня сразу же после того, как переступлю порог своих апартаментов, первым делом переоденусь в свою одежду и перенесусь во времени. Хватит с меня этих всех прогулок в прошлом. Я больно прикусила нижнюю губу, стараясь унять дрожь внутри живота.

- Эля, выходите, - как из-за слоя ваты послышался голос Перовского.

Словно очнувшись ото сна, я увидела, что дверца кареты открыта и Станислав галантно держал руку, ожидая, когда мне заблагорассудится вылезти из кареты.

- Эле надобно отдохнуть, - мягко заметила Софья, беря меня под руку с одной стороны, а ее сестра подхватила меня под другую руку.

Обе девушки вели меня так, словно я была тяжелобольной и ходить без посторонней помощи не могла. Мы быстро взошли на крыльцо, пересекли холл и поднялись на второй этаж. Девчонки даже хотели войти в комнату со мной и раздеть, укладывая меня в постель, но мне удалось отослать их и отказаться от помощи. Прихватив с собой большую свечу, я переступила порог комнаты, в которой жила последний месяц. Спальня впервые показалась такой далекой и чужой. Несколько тягостных минут я просидела на кровати, тяжело дыша, словно взбежала без остановки на пятый этаж. В груди колотилось сердце и впервые за этот вечер, окончательно осознала, что Часы Времени у меня. Я недоверчиво разглядывала позолоченный корпус с красивой гравировкой, цепочку интересного плетения. Было слышно тихое тиканье часов, отстукивающих течение времени, на гладком корпусе нервно дрожал блик от огонька свечи, стоящей на одной их тумбочек.

«Дэниэль умер…» - отрешенно подумала я, ощущая привычную для меня боль потери любимого.

Чем дольше я смотрела на Часы, тем страшнее мне становилось, ведь это моя рука держала самую опасную вещь во Вселенной, а мое тело все еще находилось в прошлом. Опасливый холод прогулялся по телу, разгоняя по спине сотни мурашек, когда в комнате вдруг появился сизый туман с белесыми прожилками. Мгла двигалась, словно живая, но бесформенная.

- Эля, что ты медлишь, - просвистел знакомый мне нечеловеческий голос. – Пора возвращаться домой…

- Время?! – это было скорее утверждение, чем вопрос.

Я напряженно вглядывалась в туманное облако, но знакомые очертания тела Времени так и не появлялись.

- Спеши…, - прошелестела бестелесная сущность. – Я помогу тебе попасть сразу к Роману Белову…

Словно сквозняком открылось окно и со свистящим звуком, туман перекочевал на улицу, растворяясь в темном осеннем воздухе. На миг по спине прогулялся холодок страха, и я сжалась в комочек на кровати, пытаясь окончательно прийти в себя. Чтобы прогнать суеверный страх, я решилась действовать. Прожогом кинулась со свечей в примыкающую ко спальне гардеробную. Дрожащими руками я нашла на дне шкафа узелок со своими вещами, затем тщательно разделась, сняла все украшения и, морщась от отвращения, натянула свое несвежее белье из двадцать первого века, а затем грязные мятые джинсы, рубашку и образ дополнили нечищеные туфли на шпильке.

Далее последовало то, о чем я мечтала долгие месяцы пребывания в чужом мне столетии. Уже привычным движением я откинула крышку часов, затем тайная пружина обнажила скрытое табло. Дрожащими пальцами я набрала 27 мая 2009 г и нажала кнопку «старт». Мир передо мной закружился с сумасшедшей скоростью, передо мной возникла черная огромная воронка, и она со свистом надвигалась на меня. Еще секунда и меня поглотил абсолютный мрак, голова закружилась, а перед зажмуренными глазами заплясали разноцветные пятна.