Часть 45. Сгореть от пламени любви, не страшно
(от лица Эсми)
Страхи есть у каждого. Они сидят глубоко внутри и словно ждут своего часа, что бы подло вылезти в момент наивысшего счастья, и прошептать в самое ухо, что ты можешь потерять это счастье в любой момент, тут же насильно окунув в омут невыносимого ужаса. И ты внезапно понимаешь, что не можешь дышать, что горло, словно в тисках, а в голове картины, одна ужасней другой, но с одним единственным мотивом – горем от потери. Тот, кто ничего не боится – врет, стараясь казаться сильнее, чем есть на самом деле. Говорят, что сила мысли ужасная вещь, способная обрести реальность, и не нужно думать о плохом. И ведь все стараются не думать. Но иногда в самый неподходящий момент, время словно замирает и мир останавливает свое движение, когда в голову проникают мысли, что это счастье может разбиться вдребезги и не важно по какой причине. В такие минуты ты медленно умираешь, и мир умирает вместе с тобой. Бросая все дела, ты мчишься к своему любимому, что бы лишний раз убедиться, что он есть, и что все только что пережитое, не более чем иллюзия, подсказанная страхом. И все же начало положено. Дальше от подобного страха не отделаться.
Черный. Эсми пугал этот цвет. Даже если добавить другие краски, он все равно будет напоминать о себе как вечный спутник страха. Черный цвет в глазах Карлайла поселил страх внутри неё. Но она молчала, давая мужу выговориться, только лишь гладила его по плечу, готовая в любой момент сказать ему, как сильно он ошибается, прося у неё прощение за трусость. Она теперь слишком хорошо знала, что такое запах человека, и как трудно от него отказаться. Ты не сбежал, любимый, а все правильно сделал. Целый месяц сдерживать своего демона, а потом набраться сил, что бы уйти, это не признак трусости, а огромного мужества. Потому что если бы ты все же попрощался со мной, я бы сделала тебе только хуже. И мне не за что тебя прощать. Тебе нужно было уйти, что бы потом вернуться и сделать меня на веки своей. Все это и многое другое, Эсми собиралась сказать ему, как только он закончит. И если не получится убедить его в этом сейчас, что ж, она не ограничена во времени. По этому она повернула голову и нежно стала целовать его плечо, чувствуя в себе силы, что бы изгнать всех его демонов. Но вот произошел тот момент, когда Эсми полностью впустила в себя смысл его слов. Ужас парализовал её и лишил способности говорить. Она смотрела перед собой ничего не видящим взглядом, а в голове звучали его слова…… « много раз пытался убить себя». Эсми видела Карлайла, его неподвижное лицо, глаза, в которых навсегда застыл янтарь, губы которые уже никогда не одарят её улыбкой, наполненной любовью. Она больше не услышит его бархатный голос….Эсми стремительно дернулась в его сторону, когда почувствовала, что он выпускает её из объятий, и тут же снова оказалась у него в плену. Карлайл так еще никогда не целовал её. С мучительной страстью сминая её губы, как будто бы это был их последний поцелуй. И её состояние было точно такое же. Эсми запустила пальцы в его волосы, еще крепче прижимаясь к его губам, а телом к его телу. Страх от его слов породил первобытное безумие, и она уже слабо могла контролировать себя. Да и нужно ли было?
- Я почувствую горечь, если я, - Эсми сделал ударение на «я», - перестану видеть в твоих глазах любовь, а ты по каким - то причинам не сможешь от меня уйти. А если тебя не будет со мной рядом, то и меня не будет. Любимый мой… я умоляю тебя….. ты ведь помнишь конец моей клятвы? Так вот сейчас я бы сказала по - другому. Не во имя нашего счастья, или же меня. А во имя себя. Потому что от тебя завишу я и мы. Её лицо изменилось и приобрело какое-то странное выражение. Решимость, смешанная с жгучим желанием. Она сможет спасти его от этой твари, что сидит в нем и не даёт покоя, и пусть на это уйдет вечность. Потянувшись к его губам, она уже сама уложила своего мужа на песок. Взяв его руку, она прикоснулась губами к его пальцам, а затем поцеловала и саму ладонь. Распустив волосы, Эсми склонилась над ним.
– Никому тебя не отдам, - прошептала она в его полураскрытые губы, имея в виду его страх и боль.
Её язык скользнул по губам мужа, очертил их идеальную форму, а затем встретился с его языком, проникая все глубже, гладя, лаская, и в этот момент Эсми не громко застонала, чувствуя, как они сплелись в единое целое, поглаживая друг друга. Рука скользнула по плечам, вниз, к груди, ощущая под пальцами маленький сосок. Она нежно слегка коснулась его, понимая, что большее удовольствие доставит Карлайлу, если коснется его губами. Но пока она была не в силах отпустить их, по этому руки продолжили своё путешествие. Все ниже и ниже, пока не добрались до такой не нужной ткани. Эсми немного замерла, а потом осмелев скользнула под неё. Ни капли стыда не возникло от собственных мыслей. С ним она хотела быть разной, что бы отдать ему то наслаждение, которое он подарил ей недавно. Она сжала его напрягшееся естество, чувствуя под ладонью бархат, и слыша, как песок скрипит в его руках. Эсми начала гладить его, сжимать, и отпускать, оторвавшись от губ и касаясь неистовыми поцелуями его шеи, словно залечивая несуществующие шрамы, которые она нанесла ему год назад. Жаркая дорожка спустилась на сильную грудь, и Эсми провела языком по плоскому соску, затем коснулась губами и снова языком, слегка дразня, а затем прикусила его. Все так же пробуя на вкус его тело, она постепенно перемещалась к другому, чувствуя на языке тугой бугорок, с радостью ощущая моментальный отклик его тела. Брюки очень мешали, так что настала пора избавиться от них, и кроме того, ей хотелось увидеть Карлайла обнаженным в лучах солнца, и от этой мысли внизу живота сладко заныло. Прекратив на время ласкать его, Эсми стала стягивать с него брюки, и Карлайл пошевелился помогая ей. И вот он засиял на солнце в своей возбуждающей наготе. Эсми уже видела его обнаженным, но таким никогда. Карлайл был прекрасен. Он был Богом. Начавшийся прибой, накрывал его тело пенящимися волнами, но ничто не смогло затмить блеска тысяч бриллиантов. Эсми задохнулась от восхищения, и снова коснулась его плоти, проводя рукой вверх и вниз. Действуя по наитию, и помня все, что делал Карлайл этой ночью, она поняла, что может сделать тоже самое с ним и, склонив голову, провела кончиком языка по совершенному торсу, ощущая на нем соль, скользнула в ямку пупка, а затем, спустившись ниже, провела языком по всей длине его напрягшегося естества. Оторвав от него взгляд, посмотрев горящими от страсти глазами в его глаза, и улыбнувшись, Эсми перекинула через него ногу. Очень медленно, удивляясь самой себе от куда взялась эта чувственная раскованность, она подняла подол сарафана и стянула его с себя, тряхнув волосами и одарив его счастливой улыбкой предвкушения. Наклонившись к Карлайлу и целуя его, она коснулась своей обнаженной грудью его груди, и слегка провела по ней, словно рисуя узор, и ощущая на своих сосках прохладу воды. И в этот момент, когда их тела соприкоснулись, её охватило дикое, безумное желание опять ощутить его внутри. Сейчас, немедленно. Поцелуи стали жестче, ненасытней, руки Карлайла требовательней. И ждать уже было невыносимо. Выпрямившись Эсми, взяла его руки, и одну поднесла к своим губам, опять касаясь каждого пальца нежным поцелуем, потерлась щекой о его другую ладонь, и только затем, приподняв бедра, стала медленно опускаться, растягивая удовольствие, чувствуя, как он заполняет её собой. Она провела его руками по своей шее, груди, вниз по талии, бедрам, и в этот момент сделала ими круговой оборот, максимально глубже впуская его в себя. Из горла вырвался новый стон. Страсть, ждущая удовлетворения и сладкая медлительность, волнами прокатывались по её телу, и она положила руки Карлайла себе на грудь, начиная движение, раз за разом ощущая его в себе полнее и полнее. Его руки творили с ней, что-то невообразимое, оставляя на коже горячие отпечатки, заставляя её выгинать спину от безудержной страсти. Эсми прикрыв от восторга глаза и набирая темп, откинулась назад, упираясь руками о песок, чувствуя, как руки Карлайла крепко сжали её бедра. Она закусила губу, что бы не закричать, когда особенно мощный и импульс пронзил её тело. И все же это не получилось. Стон возбуждения вырвался наружу, и Эсми откинула голову назад, начиная все быстрее и быстрее двигать бедрами. А потом она почувствовала его губы на своей шее, и поняла сквозь чувственный туман, что он поднялся к ней. Не прекращая движений, Эсми начала играть с мочкой его уха, слегка оттягивая её зубками, и тут же проводя по ней язычком.
Когда и как она оказалась лежащей на песке, она не заметила. И вот уже Карлайл склонялся над ней, дотягиваясь куда только можно своими ищущими губами. Она мяла плечи мужа и металась под ним, шепча его имя почти в беспамятстве от его поцелуев, и сама ласкала его губами, каждый сантиметр его умопомрачительного тела, который был ей доступен. Нежно царапая спину, Эсми спустилась к его ягодицам, провела по ним ладонями и слегка сжала их, словно пытаясь направить его еще больше в самую свою середину, которая уже пылала от его движений в её теле. Крепко обхватив его за талию ногами, она приподнимала бедра, двигаясь с ним в такт, стараясь как можно полнее соединяться с ним. Волны уже во всю накрывали их, поцелуи смешивались с водой, которая пенилась и шипела, и можно было подумать, что это происходит от их раскаленных от страсти тел, которые уже дрожали предчувствуя скорую развязку.
- Я люблю тебя, - простонала Эсми, водя ладонями по его спине, бедрам, ягодицам, зарываясь пальцами в его мокрые, чудесно пахнущие волосы, подставляя свою грудь под его поцелуи, получая дикое удольствие, когда его губы смыкались на ней.
- Я люблю тебя, - шептала она, прижимаясь к его груди, уже не понимая, на каком свете находится.
- Я люблю тебя, - задыхаясь от страсти, срывающимся голосом бормотала Эсми, лаская его грудь, плечи, встречая сладкие и мощные вторжения своего мужа, и раскрываясь им на встречу. Они пронизывали каждый нерв, каждую клетку, скручиваясь тугой пружиной внутри.
- Я люблю тебя, - закричала Эсми, выгиная спину, и содрогаясь всем телом, которое сотрясали набегающие одна за другой волны экстаза. Вспышка, яркий свет, волна чудовищного облегчения, распрямляющая пружину, и вот она затихшая лежит, слегка подрагивая, в объятьях своего мужа, не в силах выпустить его из себя.

Часть 46. Окунаясь в волны любви.
(от лица Карлайла )
Я любил, я точно теперь это понял. Мысль, как гром среди ясного неба, просто сейчас прошибла мой мозг. Я не имел прав что-то сейчас говорить Эсми. Ведь это можно было бы посчитать игрой на ее чувства ко мне. Нет, я ни в коем случае не хотел давить на жену, вызывать у нее жалость. Признаваясь во всем этом, я хотел лишь показать то, что было у меня в сердце. Мой страх потери. Это как фобия у ребенка или же уже у взрослого человека. Кто-то боится закрытых пространств или же пауков, а у меня был один страх. Страх потери этой женщины. Именно Эсми теперь была моим смыслом жизни, и какая же будет жизнь в дальнейшем, если этот смысл просто исчезнет? Жизни просто не будет. И сейчас, когда я попробовал этот вкус полного дыхания, сладости губ, нежности прикосновения, когда, наконец, смог поднять голову, встать с колен, чтобы быть достойным своей жены, я просто не смогу смириться с изменениями, приобретенными от потери.
Я готов был твердить, что угодно Эсми. Слова любви или слова раскаянья. И чтобы не вылетало из моих уст, это шло бы только от самого сердца. Если бы мы были людьми, и я мог слышать, как бьется ее сердце, то может быть, я лучше понял, что Эсми сейчас чувствовала, от моих признаний. Хотя, мне не нужны были слова, уже давно. Я научился понимать эту женщину интуитивно. Это произошло в тот момент, когда она меня не оттолкнула. Там в моём кабинете, стоя на коленях, давая себе клятву, быть рядом, чтобы не случилось.
-Эс,- я выдыхал ее имя, с каждым новым вздохом, с каждым ее словом. Перебить не дать ей закончить этих слов. Не дать зайти еще дальше. Я никогда не потребует от этой женщины что-то кроме любви. Да и любовь силой я брать не будет. Одно я могу обещать точно: бороться до конца, пытаясь не причинить боль той, которую я люблю. Не быть похожим на ее прошлое, показав, что в мире существует что-то лучшее, чем я сам могу дать, - никогда…слышишь! Никогда любимая,- отчаянье в голосе, неимоверное и непостижимое. Никогда,…никогда, я не посмотрю на нее с холодом во взгляде. Никогда не притронусь к ней, причинив боль. Никогда на ее теле не появится следа кроме как от моих поцелуев. Никогда я не подниму на нее голоса, сказав грубых слов. Только любовь, что зародилась в моих глазах десять лет назад и нежность, которую Эсми дала ей подарить в эту ночь.
Я смотрел в ее глаза, с каким-то трудом не утопая в них. Я чувствовал себя в них как в открытом море, как в океане, что сейчас омывал берег, на котором мы лежали:
-Никогда,- тихо повторил я, когда наши губы разомкнулись. Я поддался рукам жены, и теперь лежал на писке, утопая в его тепле. Но даже если бы меня уложили на раскалленый уголь, я чувствовал бы только руки Эсми, прикосновение которых вызывало жгучее желание. Желание. Страсть. Я ее так хотел, что описать словами это просто было не возможно. Да и как можно описать то, что творилось внутри. В моем теле. И это могла вызвать только она. Моя жена. Сейчас, когда я имел возможность прикасаться к ее телу. И не только руками. Когда я смог в полной мере насладиться ею, я, наверное, в кое-то веки мог понять других мужчин, которые так смотрели на мою женщину. Да, она была моя и, я готов был убить любого, если бы, хоть одним пальцем, кто-нибудь посмел к ней прикоснуться, и не дай Бог, причинить ей боль. Но я смог понять...
Я слегка приподнял голову от песка, следуя за лицом Эсми, полностью отдаваясь ее ласкам, ее поцелую, ее играм. Запустив руки в ее волосы, я нежно провел ими к ее шеи, спускаясь к спине, и не выпуская ее из моих объятий, не выпуская их, ее же плена, который она создала, начав этот поцелуй. Впившись в ее губы, поцелуем, умирающего, я затаил дыхания, поддаваясь на каждую ласку жены. Так, наверное, человек припадает к бутылки с водой в пустыне. Я целовал, самые божественные губы на свете. Целовал и целовал, каждую секунду, все больше и больше углубляя поцелуй. Вы, наверное, подумаете, сколько мы можем так целоваться? Бесконечно. Так же как и мои руки могут до бесконечности блуждать по этому бархату, который я ощущал под своими ладонями.
Разве могло быть что-то лучше этого? Лучше любви, лучше этой женщины? "Если где-то и существует, что-то божественней, чем Эсми..то пусть кто-то другой наслаждается этим. А, мое божество, вот оно передо мной." Ее рука, которая сейчас скользила сначала по груди, спускаясь все ниже и нижу, заставила опять опустить меня, свою голову на песок. Тихий стон, который сорвался с моих губ, как только моё сокровище забралась своими пальчиками мне под брюки. Я сам не ожидал, что сейчас просто подастся ее ласкам, так легко и не принужденно. Как будто, так и должно быть. Вся эта картина. Мужчина и женщина, на неописуемом по красоте острове, только они, и их любовь, ласки и близость их тел. Руки, так же как и стон, непроизвольно, сейчас просто упали на песок, обессилено пытаясь, ухватится за первое попавшее препятствие, которое давало бы мне шанс удержаться. Я опять поддался вперед, не желая лишаться этого поцелуя, вновь издав тихий стон какой-то безысходности, и теперь я уже просто заскользил своими руками по ее спине, по телу, которое все еще продолжало скрывать ее платье. Это божественное тело, эта кожа, которую я сейчас хотел чувствовать под своими ладонями.
-Эс…,- тихое имя женщины, губы которое сейчас просто обжигали, оставляя за собой следы этих ожогов, которые заставляли возбуждаться с каждым новым прикосновением к моей груди, все больше и больше. Ее рука, которая все еще продолжала ласкать моё природное естество, вызывало еще большее желание, сейчас все бросить и приступить к тому. Ради чего всегда затеваются все ласки.
Сколько же я терпел? Век или два? Сколько времени у меня не было женщин, женщин, которая бы ни одна не сравнилась с моим божеством. Я слегка приподнялся, помогая жене стянуть с себя брюки, хотя тут я бы уже сам их с себя сорвал, так же как и ее платье, которое уже просто начинало меня нервировать. Поддаваясь на ласки жены, я уже успел скользнуть по ее бедрам, задирая подол платья, ощущая, как мои ладони заскользили по шелку ее кожи. Но вот мы замерли. Я только слегка склонил голову набок, снизу вверх смотря на Эсми, на губах сейчас играла улыбка, как и у моего Ангела. И вырывался только один вопрос: чем же она так залюбовалась? Я никогда не считал себя идеалом. Не тело, не душа, не разум. Идеалом была она. Ее лицо, ее губки, которыми она навсегда оставила ожоги на моей груди, на местах, куда когда-то вонзались ее клыки. Секунда или две, а может и три, мы просто любовались друг другом, в полном молчании и тишине, которую нарушил только шум прибоя. Вода накрыла нас почти с головой, но нам это не помешало продолжить начатое.
Я бы не узнал ее, если бы не держал жену в своих объятиях. Она была такой раскованной, и в ее глазах, горело тоже желание, что и у меня сейчас. А, как же я боялся нашей первой ночи. Не зная, как подступиться к этой женщине. Не зная, как доставить ей то удовольствия, которого она заслуживала за свое терпение и за то счастье, что она мне доставляла. Я вошел в нее, без какого-то либо сопротивления, с такой легкостью, как-будто мы прожили вместе уже не один год, как-будто я знал ее тело все эти века. Так же как и сейчас Эсми, вновь пустила меня в себя. Без промедлений или какого-то нежелания. Я тянулся к ней, всем телом, чтобы вновь ощутить на себе прикосновения ее груди, волос, которые слегка щекоча, вновь вызывали только улыбку и стон.
Двигаться с женою в один темп, не сбивая его и не перехватывая инициативы на себя. Дать ей полную волю, отдать ей моё тело в полное владение. Сжимая ее бедра, от желания, от страсти, что сейчас бушевали во мне. Я лишь слегка приподнялся на локтях, сгибая ноги в коленях, чтобы наши тела сейчас оказались еще ближе.
Движение…еще одно…вдох, и опять движение. Мои руки скользящие по ее спине, которые теперь плотно прижали ее тело, ее грудь к себе. Вырывающий стон жены и мой стон, практически в унисон. Опять какие-то секунды, что сейчас были чистой формальностью в том времени, что было у нас. И вот уже Эсми лежит на песке, а я не выходя из нее не на секунду, прильнул к ее губам. Чуть замедленные движения, смена ритма, только чтобы растянуть эту дистанцию, лишь для того, чтобы подольше побыть в этом мире. В мире, где только я и она. Я склонился над женщиной, одной рукой медленно проводя по ее оголенному животику, в то время как наши губы, не разрывались не на секунду. Слегка оторвав свои губы от губ жены, я стал медленно спускаться поцелуями, к ее подбородку. Я слегка отстранился от Эсми, и посмотрел в ее глаза, что-то говорить, в общем-то, не очень-то и хотелось. Просто я хотел увидеть ее глаза, в которых читалось все, чувство, что жена испытывала. Но вскоре я еще ближе склонился к жене, и лишь слегка коснулся губами ее нижнюю губу, а потом, спускаясь к шеи, стал просто вдыхать ее запах, проводя носом, по коже жены, ее аромат и сладкий привкус всегда заставляли мой разум безумствовать. Руки и губы дарили несравненное ни с чем блаженство. Тело жены трепетало, горело огнем и выгибалось подобно струне при каждом моём прикосновении, как пару мгновений моё тело, поддавалось на все ее ласки. Из ее груди вырвалось тихое урчание, похожее на урчание довольной кошки. Глаза были полузакрыты, но если приглядеться, то можно было заметить, что они подернуты дымкой страсти. Нежные прикосновения моих рук заставляли подчиняться моей воле. Я втянула в себя воздух, смешанный с морским бризом и запахом моей женщины. Я ласкал своими губами ее плечи. Руки медленно легли на ее талию, то спускаясь к бедрам, то вновь поднимаясь к ее животику, который трепыхал от возбуждении, как раненая птичка. Я понимал, что все мои действия, мои движения в ней, которые я не замедлял не на секунду, довольно сильно разжигали внутри жены огонь. Но спешить тушить его, я пока не хотел.
-Моя маленькая,- скользнув еще раз губами по ее груди, играя с ее соском, слегка прикусывая и отпуская, шептал я, совершая еще один толчок, которым сейчас доходил до центра возбуждения женщины. Я на секунду прикрыл глаза, от нахлынувшего возбуждения, которые я уже не мог удерживать внутри себя и из горла уже донесся стон, который больше походил на рык дикого зверя. А, руки быстро скользнули прочь от тела жены, чтобы не дай Бог, не причинить ей вреда. Теперь я уже с силой вцеплялся в песок, который скользил между пальцами, слегка еще увеличивая свой темп. И вот прошло еще мгновение и Эсми, уже забилась в оргазме, а потом и вовсе затихла, да я тоже не стал больше сдерживать в себя. Слегка успокоившись, одна из рук, опять прикоснулась к животику жены, пробегая вдоль впадинки книзу, а потом опять наверх. Я аккуратно отстранился от Эсми, все еще чувствую, как она меня держи в себе. Припав к ее животику, я так и замер, не отрывая своих губ, положив голову на ее грудь, чувствуя, как она дышит, чувствуя ее тепло. Какое-то облегчение, просто накрыло меня с головой. То ли от слов, что я сказал в начале, то ли от того, что жена меня смогла, выслушать не испугавшись, не начав на меня ругаться, не бросив меня на этом береге одного, разбираться в своих проблемах в одиночку. То ли за то, что просто подарила свое тело мне. Тело, которое можно было сравнить с самым дорогим шелком на всем белом свете. И именно я был обладателем его.
Сколько мы так лежали, просто примкнувший друг к другу я не знал. Может быть минуты, может десятки минут. Я лишь слышал ее дыхание, так и не отрывая головы от ее груди, медленно прикасаясь к коже жены своими губами. Но всему приходит конец, и сейчас можно было бы еще так продолжать лежать, но из-аз всех этих безумств, что были ночью и сейчас, я очень проголодался. Я лег на бок, подпирая голову рукой и наблюдая за женой. За любимым лицом, которое было так рядом, ощущая ее дыхание у своих губ:
-спасибо, что не обозвала идиотом из-за моих страхов, и за…за это все, что было сейчас,- тихо прошептал я, пробегая пальчиками по ее щечки, - кстати, на остове довольно много хищников, ты ведь их еще никогда не пробовала. И да, Эсми,…как только ты захочешь от сюда уехать, ты только скажи. У нас дальше по планам Англия.