Джейкоб отшатнулся, словно получил коленом под дых, но уже в следующее не сумел сдержать нервного смешка:
- Ты что, насмотрелся мыльных опер?
Каллен казался невозмутимым:
- У меня четвертая группа крови. У Беллы вторая. У нас не мог родиться ребенок с первой группой крови. У Ренесми твоя кровь.
- Ты себя слышишь, Каллен? У половины населения земного шара первая группа крови, они что, все мои дети?
Каллен не отвечал, со снисходительной улыбкой глядя на Блэка. Наконец усмешка сползла с лица Джейкоба, и Эдвард продолжил:
- Я делал тест на отцовство. Мы с Ренесми не являемся кровными родственниками.
Картинка чужой глянцевой жизни вдруг поблекла и покрылась мелкими трещинками лжи, незаметными постороннему взгляду. Пожалуй, все эти годы боль его одиночества притупляла только уверенность, что Белла счастлива в том мире, который выбрала для себя. Но эта уверенность вдруг осыпалась, как сусальная позолота, и анестезия больше не действовала.
- И давно… давно ты знаешь об этом? – спросил Блэк, с трудом заставляя ворочаться непослушный язык.
- Около семи лет. Когда Ренесми было девять, она упала с лошади и провела несколько дней в больнице. Сначала я решил, что персонал перепутал ее анализы, но когда две независимых лаборатории подтвердили результат, я сделал тест. Я не являюсь биологическим отцом Ренесми, но хорошо знаю свою жену. Других кандидатов нет.
Откровения Каллена словно включили скрытый прожектор, и все события восемнадцатилетней давности вдруг увиделась Джейкобу в иначе – искаженными невидимыми прежде тенями.
- Выходит, Белла использовала нас обоих?! – он расхохотался от бессильной злости. - И ты десять лет кормил чужого кукушонка, подброшенного в твое гнездо? А она врала тебе, врала все эти годы? Боялась, что ты вышвырнешь ее вон из вашего образцово-показательного рая? Но ты оказался само благородство: простил, принял, воспитал как родную… Идеальный герой, мать твою…
Каллен холодно оборвал его истерику:
- Тебя это не касается, Блэк. Сейчас речь идет исключительно о благополучии Ренесми. Если ты способен хоть на какие-то чувства, кроме жажды мести, не разрушай жизнь собственной дочери.
«Собственной дочери» - смысл этих слов вдруг впервые дошел до сознания Джейкоба и он почти физически ощутил гулкий, останавливающий сердце удар в грудь. От него на мгновение заложило уши и потемнело в глазах. А потом мир вдруг обрушился на него яркостью и многообразием красок. Блэку однажды уже приходилось испытывать нечто подобное, когда его, контуженого, отрыли из-под земли после взрыва. И так же, как тогда, вдруг мучительно захотелось жить.
В груди разлилось что-то горячее, неудержимое. Стало до боли легко дышать. Да, он не видел рождения своей дочери, не слышал ее первого крика, не держал на руках крошечный теплый сверток, не вскакивал испуганно посреди ночи, чтобы услышать тихое дыхание… Не учил ее ездить на велике, не смахивал тайком слезы на детских спектаклях… Не психовал, дожидаясь со школьных танцев и первых свиданий… В его жизни не было ничего, что делает мужчину отцом. Но все-таки… Все-таки в этом мире теперь навсегда останется его часть, его плоть и кровь. Живое воплощение его единственной любви. Смел ли он когда-нибудь мечтать о чем-то подобном?
- Я должен поговорить с ней.
- Ты что, не слушал меня, Блэк? – взорвался Эдвард. - Девочка столько пережила за последние несколько дней, а теперь ты собираешься добить ее своими неуместными откровениями?
- Именно потому, что я хочу уберечь ее от еще одного разочарования, мне нужно увидеться с ней.
- Ренесми несовершеннолетняя, а я ее законный представитель, - отрезал Каллен. - Так что сейчас я решаю, каким образом и от чего ее следует оберегать. Я готов компенсировать тебе неудобства, причиненные
моей дочерью, – Каллен достал из внутреннего кармана чековую книжку и небрежно щелкнул шариковой ручкой.
У Джейкоба потемнело в глазах от негодования: так, значит, вся эта трогательная исповедь была всего лишь наскоро придуманным представлением? Циничной манипуляцией?
- Пошел вон, - прошипел он. – Думаешь, все на свете можешь купить? Забирай свой мусор и убирайся отсюда!
Каллен холодно улыбнулся и изящным движением холеных пальцев оторвал чек по перфорации.
- …И еще столько же, чтобы ты держался подальше от
своей дочери, - веско добавил он и, поставив размашистую подпись, оторвал следующий чек. Как будто с тихим треском вырвал Ренесми из жизни Джейкоба. Обе бумажки опавшими листьями опустились в изножье кровати.
Блэк сорвал с себя паутину капельниц и в бессильной ярости метнулся с постели, но качающееся звездное небо вдруг заслонило собой надменную физиономию Каллена. Джейкоб потерял равновесие и повалился на пол, в полете зацепив стул для посетителей. Ругательства, не успевшие сорваться с его языка, утонули в гудящей обморочной мути, сквозь которую до ускользающего сознания донесся далекий голос: «Желаю скорейшего восстановления… Я напишу благодарственное письмо твоему начальству…» Или Блэку это только почудилось.
Очнулся он на полу – искаженная перспективой серая сетка кафеля чуть покачивалась перед глазами и таяла в полумраке под кроватью. За дверью слышались уверенные удаляющиеся шаги – должно быть, обморок длился всего несколько секунд, и Каллен еще не успел далеко уйти. Джейкоб осторожно – чтобы снова не отключиться – приподнялся на локтях, подождал, пока стихнет шум в голове и медленно сел, опершись спиной на прикроватную тумбочку.
Звездное небо сделало еще одну попытку поглотить безликий интерьер больничной палаты, но Джейкоб зажмурился и как можно ниже опустил голову, собираясь с силами для финального рывка. Нужно было вернуться в постель, пока кто-нибудь не застал его здесь в таком глупом и беспомощном виде.
Кто-нибудь. Белла.
Она была здесь, в этом здании, всего в нескольких метрах… Хотел ли Джейк увидеть ее? Да, черт подери! Или… Черт подери, нет?.. В конце концов, за последние восемнадцать лет их с Беллой параллельные вселенные ни разу не подходили друг к другу так близко.
Когда в коридоре послышался уверенный стук каблуков, Джейкоб уже сумел остановить кружение звезд у себя перед глазами. Но, как он ни сопротивлялся, отчаянная надежда все-таки успела обжечь ему душу, прежде чем женский силуэт показался за матовым стеклом двери.
Накинув простыню на свои нелепые голые ноги, Джейкоб медленно и глубоко вдохнул, пытаясь унять взбесившееся сердце - если бы пару минут назад во время своего показательного полета он не сорвал с себя датчики, приборы уже взорвались бы, измеряя его бешеный пульс. От вдоха до выдоха прошла целая вечность оглушительной тишины, наконец, дверная ручка дернулась вниз, дверь распахнулась и в палату вошла… Леа Клируотер. Джейкоб шумно выдохнул, испытывая одновременно разочарование и… облегчение.
- Привет, Малыш Джей.
- Что ты здесь… делаешь? – опешил он.
- Одежду твою принесла.
Леа остановилась на пороге и огляделась. Тщательно прорисованная бровь насмешливо выгнулась, как только ее внимательный взгляд скользнул по опрокинутому штативу, осколкам разбитого флакона и опасно повисшему на краю тумбочки контейнеру с больничным ужином. Леа поставила принесенный пакет на стул для посетителей, сделала несколько осторожных шагов, стараясь ни на что не наступить блестящими красными сапогами на умопомрачительных каблуках.
- Сочувствую, - кончиком алого ногтя приоткрыв контейнер, она демонстративно поморщилась.- На таких харчах трудно не впасть в бешенство. Ничего, это поправимо, - она закрыла крышку и отправила казенный ужин в мусорную корзину.
Джейкоб мысленно выругался. По его мнению содержимое контейнера пахло не так уж и плохо, а отсутствие завтрака и обеда делало Блэка все более и более непривередливым. Леа уверенно сняла с тумбочки столешницу, которая оказалась легким пластиковым столиком, и водрузила Джейкобу на колени, прикрытые больничной простыней.
- Какого черта?.. - возмутился он.
Леа небрежным движением скинула с плеча ручку своей объемистой сумки, и вытащила из нее блестящий термопакет.
- Крем-суп, печеные овощи и стейк средней прожарки, - прокомментировала она. - Годится?
- Еда… э-э-м… отравлена? – недоверчиво спросил Джейкоб, вдыхая соблазнительные запахи и сглатывая слюну.
- Не в этот раз, - усмехнулась Леа.
- Тогда с чего вдруг такая забота?
- Могу унести обратно, - Леа пожала плечами и с серьезным выражением лица повернулась, словно и правда собиралась забрать принесенный провиант.
- Э-э-э, не надо, - энергично запротестовал Джейкоб. - Мне все нравится. Просто неожиданно. Спасибо.
- Я зашла попрощаться, – буднично сказала Леа. Порывшись в недрах своей сумки, она вытащила ключ на знакомом брелоке в виде волчьей головы и бросила его Джейкобу. Метко. Прямо в ладонь, которую он едва успел инстинктивно раскрыть. – Твой байк. Сет пригнал сегодня из Порт-Анжелеса. А там, в пакете, твоя одежда.
Она развернулась на своих нереальных каблуках и пошла к выходу.
- Постой, как попрощаться? – Джейкоб перестал жевать. - Ты уезжаешь? Как, куда? Подожди, давай, я отвезу тебя?
- Я большая девочка, Малыш Джей, и сама могу о себе позаботиться, - Леа обернулась на пороге, и в ее улыбке на этот раз не было ни высокомерия, ни насмешки. Это было…неожиданно.
- Леа! – Джейкоб хотел встать, но не знал, куда переставить столик с едой. – Ты… Ну, то есть… Оставь хотя бы свой телефон!
- Нет. Не хочу ждать твоего звонка. Потому что ты все равно не позвонишь. Пока, Малыш Джей, береги себя. О, да, чуть не забыла! – Тонкий кончик смоляной брови насмешливо дернулся вверх: - Ты не в тройке лучших. Ты лучший.
Когда ее звонкие шаги стихли в коридоре, Джейкоб, не чувствуя вкуса, принялся есть остывающее мясо. Его не покидало ощущение, что жизнь как-то отклонилась от привычной оси, а сам он потерял свое обычное место в этом неуловимо изменившемся мире.
***
Даже выстиранные, штаны все еще хранили терпкий аромат духов Леа, правда, сейчас он совсем не казался отвратительным. Неуместным на мужских потрепанных штанах с оторванным карманом – это да, но не отвратительным. Он напоминал о Леа и был очень похожим на нее: одновременно пряным и свежим, навязчивым и… незабываемым. Джейк невольно улыбнулся. Он обещал возместить причиненный ущерб, но названия духов не запомнил, а пустого флакона в уцелевшем кармане уже, разумеется, не было. Вся надежда теперь на Рэйчел: уж она-то со своим обостренным беременностью обонянием наверняка сумеет идентифицировать запах. В крайнем случае подключит свою обширную женскую агентурную сеть – кто-нибудь обязательно опознает.
Блэк стянул завязанную на спине казенную сорочку и оделся. Голова еще кружилась во время резких движений, но подвигов Джейк не планировал. Он всего лишь собирался до наступления ночи поговорить с шефом – вдруг ему известны какие-то обстоятельства, о которых Каллен просто не посчитал нужным распространяться? К тому же у Чарли Свона могло быть свое мнение относительно Алека Вольтури и Джейкоб очень надеялся, что мнение это совпадет с его собственным: подонок должен быть наказан. Так или иначе.
Несмотря на поздний час, в коридоре этого крыла было довольно многолюдно: медперсонал деловито сновал из палаты в палату с вечерними назначениями; какой-то старичок с шахматной доской подмышкой шаркал в направлении комнаты отдыха; толпилась группа поддержки с тучей воздушных шаров; двое подростков, похожих друг на друга, как братья, катили к дверям, ведущим в больничный сквер, мужчину в инвалидном кресле – вероятно, на прогулку. На Джейкоба никто не обратил внимания, так что он без приключений добрался до лифта и поднялся на третий этаж в стерильную тишину послеоперационного блока. Но до шефа дойти не успел, услышав из-за приоткрытой двери знакомый голос:
- …Глупенькая моя девочка!..
Сердце болезненно дернулось, в глазах замельтешили черные мушки, и Джейкобу пришлось опереться на стену, чтобы снова не потерять равновесие. Джейкоб считал, что готов ко всему, что события прошедших восемнадцати лет и – особенно! – последних часов закалили его, но один только этот голос оказался способен превратить его в глупого мальчишку, раздавленного предательством и надеждой.
Солгал Каллен, или нет, но в это мгновение Джейкоб вдруг с мучительной отчетливостью осознал, что за приоткрытой больничной дверью, всего в нескольких шагах, находятся два самых дорогих ему человека. Они могли бы быть его семьей. Однако Белла решила иначе, и он стал чужим для них обеих. Джейк хотел бы войти к ним сейчас, обнять… но не мог. И уйти тоже не мог. Так и стоял, уткнувшись в шершавую стену липким от испарины лбом, судорожно глотая неумелые всхлипы, чтобы не обнаружить себя.
- …Я так испугалась, - ответила матери Несси. - То есть сначала я злилась. Очень сильно злилась. На то, что вы вмешиваетесь в мою жизнь. Что вам наплевать на меня, на мои чувства, - Ренесми говорила тихо, и Джейкоб невольно прислушался, чтобы не пропустить ни единого слова. Голос девочки действовал на него целительно: она была жива, она, черт возьми, просто БЫЛА, и все остальное вдруг стало неважным, даже их невероятное, но все-таки возможное кровное родство...
- Милая, дети часто сердятся на своих родителей, - сказала Белла. – Им кажется, что родители делают что-то им назло. Это случается даже в самых счастливых семьях. Но любые разногласия можно обсудить и найти решение, которое устроит обе стороны. Зачем же сразу идти на такие крайности, Ренесми? Ведь ты же чуть не лишила нас с папой возможности что-то исправить… - в голосе Беллы было больше сожаления, чем упреков.
- Постой… так ты думаешь, я это сделала нарочно? – в слабом, бесцветном голосе Ренесми задрожало возмущение, ей не хватало дыхания: - Нет…Нет! Да, я сердилась на… не важно... Все, все предали меня… Мне было так плохо, так тошно… А потом еще эта тетрадка. Я не должна была читать, знаю. Но так вышло… Я не сразу поняла. В это не возможно было поверить, но зато все объясняло, и я почувствовала себя такой дурой!
- Какая тетрадка, Несси? – настороженно переспросила Белла. Джейкоба это тоже чрезвычайно интересовало, однако Ренесми продолжала исступленно шептать, словно не услышала вопроса:
- …Не помню, как я разбила это чертово окно. Сначала было даже не больно... Только очень много крови. Никак не останавливалась, все текла и текла. Надо было позвонить в службу спасения, но сотовый я где-то потеряла, а у деда телефон внизу, и...
Подслушивать было неловко, к тому же в коридоре в любую минуту мог появиться кто-то из медперсонала, или, чего доброго, сам счастливый отец семейства, и тогда Блэк снова будет выглядеть идиотом, да еще перед Беллой и Ренесми. Он уже собрался тихо ретироваться к лифту, но его собственное имя, прозвучавшее из уст Беллы, намертво приклеило его подошвы к полу:
- А где был Джейкоб? Разве он был не с тобой? – возмущенно перебила Белла.
- Я… прогнала его, мне было так стыдно.
- Стыдно? Он с тобой что-то делал? - в голосе Беллы звенела плохо скрытая тревога. - Что он сделал, Ренесми?
Джейкоб вспыхнул, понимая, как близко к истине подобралась в своих догадках Белла. Сейчас все, что едва не произошло между ним и Ренесми, казалось не просто неправильным, а мерзким.
- Ничего он не делал. Он все еще любит тебя, а я… Я такая дура! Миссис Адли сказала, что это он привез меня в больницу. И дал свою кровь, чтобы я выжила. После всего, что я наговорила, он все равно спасал меня… Он такой хороший… А я… дура… такая дура… - Несси всхлипнула.
Джейкоб до боли, до побелевших костяшек сжал кулаки, чтобы удержать вопль ликования – эти слова Ренесми были ценнее всей его крови, всех его органов, включая потрепанную шкуру. «Девочка моя маленькая», - растроганно подумал он и в носу предательски защипало.
- Тише, милая, все позади, - нараспев приговаривала Белла, успокаивая разволновавшуюся дочь.
- Мамочка, ты можешь позвать его? – спросила Ренесми и Джейкоб уже схватился за дверную ручку, но Белла вдруг холодно ответила:
- Не думаю, что это хорошая идея.
- Мне очень надо! Пожалуйста!
- Ты еще слишком слаба, чтобы принимать гостей, - Белла была непреклонна.
- Тогда передай записку! Передашь? Пожалуйста! Найди мне карандаш и бумажку, вот там планшет, оторви уголок. Миссис Адли простит, я объясню ей…
Цокнули каблуки, и на несколько мгновений за дверью воцарилась тишина. Джейкоб представил, как Несси пытается писать правой рукой, и невольно улыбнулся.
- Ты ведь найдешь его? Миссис Адли сказала, что он еще здесь, в больнице.
- Хорошо, милая. Только успокойся, тебе нельзя так волноваться. Рука не болит?
- Немного.
- Я позову кого-нибудь сделать укол.
Возможно, кнопка вызова персонала не сработала, потому что почти сразу дверь распахнулась, едва не ударив Джейкоба по лбу. На какое-то мгновение они с Беллой замерли по разные стороны двери, не видя друг друга, а потом она уверенно пошла по коридору прочь. Легкая волна дурманящих духов – все тех же! – снова попыталась отшвырнуть его в прошлое, но растаяла с первым же выдохом.
Восемнадцать лет назад эта женщина забрала у него всего несколько капель спермы, а лишила целой жизни - с семейными ужинами и походами в горы на уик-энд, с утренними поцелуями и вечерними сказками, со школьными концертами и домиками на деревьях. Пока Джейкоб пытался сбежать от себя, пока в кого-то стрелял и кого-то вытаскивал из-под обстрелов, пока заливал собственной кровью чужую выжженную землю и гнил от ран в полевых госпиталях, эту жизнь за него прожил совсем другой человек. И пусть она никогда не принадлежала Джейкобу, но у него не было даже шанса попробовать. Осознание этой потери застало его врасплох, от боли стало нечем дышать – легкие схлопнулись, стиснули сердце, неспособное больше биться.
Была ли она виновата? Нет, не была, она всего лишь хотела быть счастливой, и поступала так, как считала нужным. И какая-то часть его сознания принимала это как данность в то время как обкраденная душа разрывалась на части от несправедливости и бессилия.
Встречаться со старшими Калленами у Блэка не было никакого желания. Во всяком случае, до тех пор, пока не узнает у Эмбри о результатах обыска в доме Чарли Свона, не поговорит с шефом и не определится со своими планами относительно мерзавца Вольтури. Джейкоб придержал открытую дверь, чтобы остаться незамеченным, если Белла оглянется. Но она не оглянулась. Торопливо цокая каблуками по больничному кафелю, она скомкала и выкинула в сердцах маленькую бумажку – полученную от дочери записку. Было совершенно очевидно, что разыскивать Джейкоба она не собирается.
Но это больше не имело значения. Он уже был здесь. Ему было важно увидеть Ренесми живой, убедиться в том, что она в порядке, или скоро будет, дать понять ей, что обещанная им дружба сильнее любой, даже самой двусмысленной неловкости. В конце концов просто посмотреть на ее улыбку, чтобы стереть из своей памяти образ сломанной куклы на заднем сиденье автомобиля. Поэтому Джейкоб не позволил двери закрыться.
За окном полыхал рыжий закат, расплавленной медью втекая в пустую, безликую палату через раздвинутые жалюзи, и золотил блестящий ободок наушников, который перехватывал разметавшиеся по подушке каштановые волосы – Несси слушала музыку, совсем как два дня назад, когда он застал ее танцующей в лучах солнечного света на собственной кухне… Но за эти два дня успела промчаться целая жизнь, и теперь это была словно совсем другая девушка. Да и сам Блэк, похоже, стал другим.
Словно почувствовав его взгляд, Ренесми повернула голову к двери. Уголки бледных губ неуверенно дернулись, безучастные глаза влажно заблестели. Здоровой рукой она сдернула с головы наушники и прошептала почти беззвучно:
- Офицер Джей?
- Все хорошо, Несс. Теперь все будет хорошо, - ответил он тихо, не в силах сдержать счастливую улыбку. – Я приду позже. Поправляйся!
Джейкоб шагнул назад и прикрыл за собой дверь, но стоило ему развернуться, как он буквально уткнулся носом в плюшевый лоб гигантского игрушечного медведя. За медведем стоял Эдвард Каллен со связкой воздушных шаров.
«Ну да, как же без голливудских спецэффектов!» - не без зависти подумал Джейк, у него-то самого даже мысли опять не возникло порадовать больную девочку какой-нибудь приятной мелочью. Каллен - совсем другое дело, он всегда умел пустить пыли в глаза и произвести впечатление.
Цивилизованные люди извинились бы и отступили в сторону, давая друг другу пройти, но ни Блэк, ни Каллен не были сейчас цивилизованными людьми – каждый из них готов был защищать собственные ценности.
- Я велел держаться тебе подальше от Ренесми, - прошипел Эдвард.
- А я не обещал тебе этого, - ответил Джейкоб сквозь зубы, едва сдерживая ярость
- Ты думаешь, я шучу, Блэк? – Эдвард схватил Джейкоба за грудки и тряхнул. Туча воздушных шаров поплыла вверх и распласталась под потолком. В глазах у Блэка потемнело – не то от проклятой слабости, не то от злости. Он сделал полшага назад, чтобы не потерять равновесие, и отточенным до автоматизма движением стряхнул с себя холеную руку Каллена.
- За этой дверью твоя дочь, - сказал он. – Наши старые счеты не должны мешать ее выздоровлению.
- Здесь я решаю, что мешает ее выздоровлению. Убирайся отсюда и не вынуждай меня идти на крайние меры!
- Пошел ты к черту, Каллен, - отмахнулся Блэк и направился к Чарли Свону – поскольку конструктивно обсудить вопрос безопасности Ренесми можно было только с ним.
***
«Переговорная», как почему-то называли в участке комнату для допросов, больше напоминал аквариум, который от общего кабинета детективов отделяли только опущенные серые жалюзи. Никаких зеркальных стекол, которые так любят показывать в фильмах, только красный глазок видеокамеры под потолком – как напоминание о том, что любое сказанное Блэком слово может быть использовано против него.
Несмотря на нудный гул вентиляции в «переговорной» было душно. Под мышками синей рубашки Сандерса расползались темные пятна пота, и Джейкоб подумал, что на его собственной, вероятно, красуется нечто подобное. Допрос затянулся. Последние полчаса детектив водил его по кругу, заметно раздражаясь от того, что раз за разом получал одни и те же ответы.
Сидеть по эту сторону голого стола было непривычно, и, глядя на горящий индикатор работающей видеокамеры, Блэк не мог избавиться от ощущения, что на его лбу дрожит точно такая же ярко-алая точка оптического прицела.
Джейк постарался расслабить плечи и положил на столешницу руки. Он то и дело забывался и скрещивал их на груди, пытаясь защититься от бестактных вопросов Сандерса, но всякий раз одергивал себя и снова принимал позу человека, которому нечего скрывать. Он действительно ничего не скрывал. Или почти ничего: усилием воли он заставил себя так глубоко зарыть в закоулках памяти постыдную сцену в душе, что сам уже был готов принять все произошедшее между ним и Несси за игру своего больного воображения. Это помогало держать изощренную фантазию Сандерса на безопасной дистанции от Ренесми Каллен.
Со слов Чарли Свона Джейкоб знал, что Каллены не сделали официальных заявлений, публично назвав ситуацию «цепочкой роковых случайностей», но пройдохе-Сандерсу, безусловно, события не казались такими уж случайными. Он полагал, что ранение шефа полиции и попытка суицида его внучки связаны злым умыслом офицера Блэка и любыми способами старался притянуть в качестве мотива личную месть.
- Ты только не дай ему шанс отойти от фактов, - говорил Джейку мистер Свон накануне. После краткого доклада Блэка он некоторое время хмурился и покусывал кончик отросших усов. – Иначе получишь «неполное соответствие», а мне сейчас как никогда нужны твои глаза, уши и мозги, чтобы добраться до этого говнюка.
Джейкоб не смог удержать довольной улыбки – шеф его не разочаровал и даже будучи прикованным к больничной койке оставался сильным союзником в деле торжества справедливости.
- Нам совсем не обязательно дожидаться, когда этот Вольтури снова влезет в доверие Несси, - горячо заговорил Блэк. – Для начала я могу отработать тему с «дурью», возможно, этого хватит, чтобы закрыть урода…
- Ох, только не пори горячку, Джейк. Тут все нужно сделать грамотно, чтобы не спугнуть мерзавца, а прижать наверняка... - мистер Свон вдруг задумался и задумчиво поскреб подбородок, заросший пегой щетиной. - Вольтури… Что-то знакомое, где-то я уже встречал эту фамилию… Раздобудь-ка мне все-таки телефон, я попробую кое-куда позвонить…
- Есть, сэр, - шутливо отсалютовал Джейкоб и собрался уходить, но вопрос шефа подкосил его, как брошенный в спину камень.
- Ты знал, что Ренесми твоя дочь?
Джейкоб растерянно обернулся:
- Шеф? Вы же это не всерьез? Каллен на ходу сочинил эту сказочку, чтобы я держался подальше от Ренесми. Вот и все…
- Она не сказала тебе?
- Кто? Белла? Разумеется, нет! Да и что тут рассказывать?.. Стоп! Ну-ка, ну-ка, мистер Свон! Что вам известно об этом?
- Фактов у меня нет. Но уши я бы тебе надрал с удовольствием, несмотря на истекший срок давности. Черт возьми, я в тебе был уверен, как в себе самом! А ты, значит, предал мое доверие и вовсю крутил шашни с моей дочерью…
- Это было всего один раз. В ту ночь, после которой Белла сбежала из Форкса. – Джейкоб горько усмехнулся: - Похоже, я был так плох, что она не смогла оставаться со мной в одном городе.
- Черт побери, парень, что же ты такого натворил, что она очертя голову выскочила за этого сноба Каллена?
- Боюсь, у меня нет ответа на ваш вопрос, сэр. Но замуж она выскочила раньше, чем дала мне шанс что-то натворить. Поэтому вряд ли я могу быть биологическим отцом Ренесми. Каллен придумал это, чтобы я не пудрил девочке мозги. Он не верит в дружбу между нами, считает, я использую ее, чтобы отомстить Белле.
- А ты используешь? – жестко спросил мистер Свон.
Джейкоб выпрямился, не моргнув, выдержал испытующий взгляд шефа и коротко ответил:
- Нет, сэр.
- Я уверен, что она твоя дочь, Джейк! - сказал Чарли, от волнения приподняв голову от подушки. - Достаточно было увидеть вас вместе, чтобы это стало очевидно! Брови, губы, мимика… Даже форма ногтей! Проклятье, Джейк! ты бывший разведчик, как тебе удалось не заметить этого! Неужели у тебя ни разу не возникло чувство, что ты смотришься в зеркало?
Джейкоб молчал, пораженный сказанным. Он искал в Ренесми сходство с матерью и изо всех сил старался не замечать разрушающие его черты. Неуловимо знакомые. Свои собственные.
- Едва ли это что-то меняет, мистер Свон, - сказал он не слишком вежливо и, не попрощавшись, вышел.
Теперь Джейкоб обливался потом под прицелом камеры наблюдения и цепких серых глаз детектива Сандерса, закапывая как можно глубже в своей голове все, что могло бы разжечь его интерес к пикантным обстоятельствам этого дела.
- И последнее, - сказал Сандерс, выкладывая на стол потрепанную тетрадь с темными пятнами на зеленой клеенчатой обложке. - Мистер Блэк, вы знаете, что это?
Это была обычная старая тетрадь, сшитая из нескольких блоков – когда-то учителя в старшей школе требовали, чтобы студенты писали конспекты по основным дисциплинам именно в таких. Считалось, что прилежно собирая весь учебный материал в одном месте, они облегчают себе подготовку к экзаменам. Правда, Джейкобу никогда не хватало организованности вести записи как положено – он то и дело забывал свои тетради дома, вырывал из них листочки, чтобы записать лекцию по другим предметам, или, задумавшись, разрисовывал целые развороты вымышленными батальными сценами. Одним словом, готовиться к экзаменам Блэку, как правило, приходилось по конспектам Беллы, вот поэтому он хорошо помнил эти ее дешевые тетради из Уолмарта, исписанные мелким угловатым почерком.
- Школьная тетрадь, полагаю, - ответил Джейкоб. - Белла… Изабелла Свон пользовалась такими на уроках лет двадцать назад.
- Почему вы решили, что это ее тетрадь?
- Кроме того, что основная тема нашей беседы – травмы, полученные членами семьи Изабеллы Каллен, урожденной Свон? - усмехнулся Джейкоб и тут же понял, что усмешка получилась вызывающей. Он сменил тон на нейтральный и попытался исправить ситуацию: – Когда мы учились в школе, только у Беллы… Изабеллы были такие простые тетради без всяких этих девичьих штучек на обложках. Зато у нее были самые полные конспекты, которые не раз спасали меня от провала и переэкзаменовки... А какое отношение это имеет к делу Ренесми Каллен?
- Скажите, когда вы видели эту тетрадь последний раз? – спросил Сандерс, проигнорировав вопрос Джейкоба.
- Конкретно эту? Полагаю, лет восемнадцать-двадцать назад, в зависимости от того, какой это был курс. Вы позволите?
Сандерс многозначительно дернул бровями и кивнул.
Джейкоб небрежно провел пальцем по боковому обрезу тетрадного блока – в средней школе они с Беллой часто рисовали на полях забавных человечков и заставляли их оживать, быстро перелистывая страницы. Но у этой тетради не было полей, строчки заканчивались почти у самого края – в выпускных классах находились дела поважнее тетрадной анимации…
Дешевая бумага пожелтела, листы переворачивались с легким шорохом, и наконец распахнулись, словно крылья обессиленной птицы, обнажив несколько раз обведенную дату:
Февраль 13, 2000.
И никаких других заголовков. Догадка прострелила Джейкоба от кончиков пальцев до макушки: в руках у него был личный дневник Изабеллы Свон, хранящий тайны восемнадцатилетней давности и раскрывшийся на записи, сделанной накануне Дня Святого Валентина. Дня, который стал началом конца их школьной лав-стори.
Сандерс выжидающе молчал. Джейкоб поднял глаза и встретил его взгляд - такой внимательный, словно красная точка оптического прицела действительно плясала у Джейка на лбу. Дураку было ясно, что детектива интересует не столько ответ на заданный вопрос, сколько реакция Блэка.
- Это личный дневник Изабеллы Свон, и я вижу его первый раз, - сказал он, тщательно подбирая слова. - Могу я спросить, как он у вас оказался? Изабелла дала вам разрешение на приобщение его к делу? – почему-то вдруг стало противно от мысли, что Сандерс прикасался своими потными пальцами к страницам, которым Белла доверяла свои сокровенные мысли, – как будто этот старый интриган сквозь годы подглядывал за неопытной школьницей.
- Это вещественное доказательство, - ответил Сандерс, явно испытывая удовольствие от того, что невозмутимость Блэка сменилась сдерживаемым, но все же заметным раздражением. – И вам ничто не показалось странным, мистер Блэк?
- Кроме того, что такая личная вещь попала вам в руки, - нет.
- Даже пятна крови?
«Крови? – подумал Джейкоб, захлопнув тетрадь.– Проклятье, как я сразу об этом не догадался! Сентиментальный идиот!»
Происхождение темных пятен на обложке не вызывало никакого сомнения, и профессионалу стоило в первую очередь обратить на них внимание, а не предаваться лирике. Досадуя на себя, Блэк еще раз перелистал тетрадь – испачкана обложка и последняя из исписанных страниц, вероятно, именно она была открыта в тот момент…
- Вы нашли это в доме Чарли Свона при обыске? – Джейкоб требовательно посмотрел Сандерсу в глаза. – Полагаете, Ренесми прочитала дневник своей матери в ту ночь, когда… случилась трагедия?
- Я абсолютно уверен в этом.
- Выходит, она прочитала что-то… - начал Блэк и осекся. Разрозненные куски головоломки вдруг сложились в единое целое, и Джейкоба прошиб холодный пот: а вдруг Каллен не соврал, и Несси догадалась, что пыталась соблазнить… своего биологического отца?
- Вы что-то хотели сказать, мистер Блэк? – вкрадчиво поинтересовался детектив.
На Джейкоба вдруг накатило ледяное спокойствие.
- То, что вы теперь можете использовать против меня, - ответил он. - Впрочем, вы же наверняка читали, так вам ли не знать, какая именно информация привела Ренесми Каллен к нервному срыву. Готов спорить, что последняя запись датирована двадцать пятым июня.
Двадцать четвертого июня двухтысячного года в старшей школе Форкса состоялся впускной бал. А двадцать пятого июня рухнул мир Джейкоба Блэка. Такое не забывается.
Сандерс кивнул и откинулся на спинку стула, не сводя со своего визави заинтересованного взгляда:
- Да, для юной мисс Каллен стало ударом узнать, что она занималась сексом с любовником собственной матери. Вам придется сдать анализы, мистер Блэк.
- Я не занимался сексом с Ренесми Каллен, - автоматически пробормотал Джейкоб. Он знал, что результаты анализов разочаруют Сандерса, но в остальном ход его мыслей был верен: Несси, прочитав дневник матери, почувствовала себя преданной третий раз. И не имело значения, что это предательство случилось задолго до ее рождения, и, вполне возможно, даже стало его причиной.
- Расслабьтесь, мистер Блэк, - с самодовольной ухмылкой сказал Сандерс. – Семья Каллен отказалась выдвигать обвинение, так что вам придется иметь дело исключительно с собственной совестью. Не хотите ознакомиться?
Сандерс небрежно распахнул тетрадь и подтолкнул к Блэку.
Это был дневник Беллы Свон, в котором она написала о том, что не посчитала нужным рассказать своему самому верному другу. Тем не менее, навсегда покидая отцовский дом, она потратила несколько минут на то, чтобы сделать последнюю запись. Может быть это была попытка что-то объяснить? Потрепанная тетрадь в клеенчатой обложке хранила ответы, которые Джейкоб мучительно искал все эти годы. Наверное, он имел право их знать. Но больше не хотел.
Блэк стиснул зубы так, что они едва не раскрошились у него во рту, и отвернулся. Однако беглый взгляд, которым он успел скользнуть по странице, зацепил одну единственную строчку, написанную знакомым угловатым почерком. И эта строчка огненными буквами отпечаталась на его сердце и теперь пылала там, прожигая ребра, мышцы, кожу – видная всем и каждому, как неоновая вывеска:
«…Это был лучший день в моей жизни и худшая ночь…» Восемнадцать лет Джейкоб думал, что самое ужасное с ним уже произошло. Он ошибался. Теперь ему нужно было только одно – поскорее добраться домой и напиться до беспамятства, если уж нельзя умереть от унижения.
...вы можете стать членом элитной группы сайта с расширенными возможностями и привилегиями, подав заявку на перевод в 
0
