Глава 84

Эдвард идет, опираясь на выломанную палку. Из оружия он оставил при себе только нож и пистолет. Я тоже бросила часть боеприпасов на месте нашей ночевки. Мои силы, ничем не подкрепляемые, кроме присутствия мистера Садиста и его бодрого вида, начинают таять. Днем Эдвард показал мне какой-то куст, усыпанный мелкими черными ягодами, и сказал, что их можно есть. Горькие, с привкусом старых носков, они тем не менее отлично утоляли жажду и голод. Съев, сколько влезло в бунтующий желудок, я набрала несколько горстей и завернула их в остатки пиджака. С тех пор прошло несколько часов, и голод возвращается – его тяжелые шаги отдаются в желудке крупной дрожью и злобным урчанием. Вместе с голодом появляются и первые симптомы отчаянья. Я еще не плачу и не бьюсь в истерике, но близка к этому, даже ближе, чем на своем выпускном. А ведь тогда на мне было розовое платье, сшитое лично Рене и украшенное красными рюшами и кружевами (завернутая в яркую ткань, с туго перетянутой талией, я напоминала, скорее, лампу в борделе, чем выпускницу школы).

- Замри, - Эдвард берет меня за руку, вынуждая остановиться. Автомат с размаху ударяет по спине, и я едва не падаю на присыпанную гнилыми листьями и мелкими ветками землю.
- Что? Они нас нашли?

Первое, что приходит в голову, мысли о подручных Виктории. О довольных ухмылках на их лицах и заряженных пистолетах. Но Эдвард, хоть и выглядит настороженным, не спешит прятаться, бросаясь в ближайшие кусты и открывая стрельбу.
- Нет, но впереди кто-то есть. Несколько человек. Возможно, они вышли на прогулку по лесу. Слышишь смех?

Но я не слышу ничего, кроме грохота собственного пульса в ушах. Покачав головой, смотрю на Эдварда, жду его решения. Неизвестно, как поведут себя эти люди и не вызовут ли сразу полицию. А может быть, они убегут. Достаточно только посмотреть на меня, чтобы лишиться и здорового сна, и здорового рассудка. И способности зачать детей.

- Оставь автомат, и пойдем к ним.

Секунду поколебавшись, я тем не менее отшвыриваю тяжелую МК-16. За пару дней я успела привыкнуть к оружию и тому чувству защищенности, что оно дает. С пустыми руками я сама себе кажусь голой среди толпы любопытных наблюдателей. С другой стороны, человек, выскочивший из кустов, не вызывает доверия. А человек, выскочивший ко всему прочему с автоматом, вызывает лишь желание сдать его властям. Я ведь все равно не собираюсь стрелять ни в кого, кроме Виктории и членов ее банды. Так что все правильно, оружие нужно оставить.

Ветер тревожно шумит в начавших облетать кронах, когда я пытаюсь засыпать свою поклажу листвой. Мало будет хорошего, если сразу после нашего появления кто-нибудь найдет в лесу автомат.
- Готова к выходу? - Эдвард кривит губы в попытке улыбнуться. Неужели он в самом деле дошел до того, что пытается меня подбодрить?

Сглотнув вязкую слюну, я киваю. Готова или нет, но тянуть нет смысла. Эдвард надевает чистый спортивный костюм мертвого бандита. Мне достаются его кроссовки. Как парочка влюбленных, взявшись за руки, мы осторожно идем среди деревьев, ориентируясь на звуки чужих веселых голосов. Очень скоро я могу различить отдельные слова и выкрики, а также слышу взрывы легкомысленного задорного хохота. Еще до того, как мы выходим на поляну, я ясно представляю себе образ незнакомцев. Это молодые люди, двое или трое парней со своими подружками. Они отмечают какой-то праздник и судя по всему далеко не трезвы. В их голосах, смазывая звуки, поет спиртное. Запах крепкого алкоголя подтверждает мои подозрения. Нам повезло наткнуться на группу пьяных подростков. Сидя вокруг костра, парни и девушки передают друг другу ароматный косяк. Вышедших из леса оборванцев первой замечает миниатюрная блондинка, сидящая на корточках и шевелящая палкой почти прогоревшие поленья. Открыв рот, она толкает ближнего парня.

- Регина, какого тебе еще? - парень в синей куртке и заляпанных грязью джинсах, не глядя, отмахивается от своей подружки.
- Глянь, а то меня, кажется, забрало.

Проследив за направлением изящной вытянутой руки, юный любитель природы впадает в замешательство. Посидев пару мгновений с задумчивым видом, он встает и идет в нашу сторону. Я крепче стискиваю ладонь Эдварда, пытаясь сохранять спокойствие. Найти силы в его надежном уверенном рукопожатии. Очевидно, что реакция обкуренных детей на нас будет далеко не адекватной. Впрочем, неизвестно, какой она вообще будет. Тут возможны варианты от танцев у костра до снятия скальпа.

Остановившись так близко, что я чувствую сладковатый запах травы, парень протягивает руку. Его кисть неуверенно замирает в паре дюймов от моей рваной грязной рубахи.

- Можно потрогать? - голос звучит хрипло, но в нем больше любопытства, чем испуга. В почти осмысленном взгляде тянутся прозрачными полосами тумана остатки наркотического опьянения.
Молча киваю. Сквозь тонкую ткань блузки ощущаю, как сухая горячая ладонь движется вдоль моей руки, ощупывая ее, то ли в надежде подтвердить реальность, то ли прогнать кошмарные видения. Неловкие пальцы больно впиваются в плечо и наконец отпускают.

- Вроде настоящая, - повернувшись к своим друзьям, так, словно бы нас с мистером Садистом тут и не было, выносит вердикт подросток. Реакция компании более чем сдержанная. Единственное, волнующее их, это то, что мы помешали им досмолить косяк. Первый испуг и недоверие сменяются раздражением.

- Мы заблудились, - говорю я. Слова беспомощно повисают среди белых клубов древесного дыма и запахов осеннего разложения природы. - Вы не могли бы дать нам воды?

Поднимается еще один из парней. Маленького роста, с торчащими в стороны ушами и смешным, похожим на сливу, носом. Несмотря на невзрачную внешность, нетрудно понять, что именно он лидер этой группы. Он держится, как маленький вождь перед своим племенем. Слабые волны власти расходятся в стороны, когда он уверенно расправляет плечи и вскидывает голову.
- Джон, - он представляется, не протягивая руки, и ждет нашего ответа.

- Эдвард, а это – Белла. Мы плохо знаем ваши места, первый раз здесь, - Эдвард четко выговаривает каждое слово. Голос его звучит тихо, но уверенно, таким вполне можно убедить. - Несколько дней не можем найти дорогу. Мы очень устали и давно не ели. Будем благодарны, если вы нам поможете.
- Ну ладно, - Джон едва скользит мутным взглядом по Эдварду. Кажется, до того как приняться за косяк, эти подростки успели принять еще какой-то дряни, и их мозги не в состоянии вырваться из мира иллюзий к жестокой реальности. Несмотря на то что они смогли убедиться в нашей материальности, мы продолжаем оставаться для них осколками бреда. Героями наркотических грез.

Осторожно устроившись у костра и принимая бутылку минеральной воды из рук голубоглазой, немного заторможенной девушки, я пытаюсь представить себе, что нам делать дальше. Эдвард, сделав несколько глотков, приступает к расспросам. Оказывается, вся компания – Элиза, Регина, Фени, Глен, Джон и Эрик (тот самый, что лапал меня) – проводит остатки лета у родственников Джона. Судя по их словам, ферма дядюшки Мэтью и тети Пэт – это маленькое отделение ада в штате Вашингтон. Любой, кто сможет не сойти с ума за неделю, должен получить миллион долларов.

- Здесь вообще нечем заняться, - вздыхает Регина.
- Ничего, кроме долбаных полей и кур, - поясняет Элиза.
- Ни одного клуба и приличного салона красоты, - поддерживает подруг Фени, и в ее голубых глазах закипают настоящие слезы.

Эдвард соглашается, замечает, что сбежал подростком из дома. Умело направляя разговор, он вызывает к себе симпатию, и вскоре атмосфера у костра становится такой же непринужденной, как до нашего прихода. Косяк вновь идет по кругу, звучат глупые шутки, появляются банки с пивом. Я молча жую протянутый Элизой бутерброд с беконом и свежими томатами. Я так давно не ела, что меня трясет от удовольствия и я готова проглотить даже пропитанную жиром и ароматным запахом бумагу, в которую еда была завернута. Сама себе я напоминаю оголодавшего за долгую зиму хищника и поражаюсь тому, как тонок слой цивилизации, что скрывает наше первобытное я.

Почувствовав приближение тошноты, облизываю пальцы и с сожалением откладываю остатки еды. Если съем все сразу, может стать плохо. Сытое тепло растекается по измученному телу. Костер весело трещит возле моих ног, навевая мысли об уютной комнате с огромной кроватью. Веки становятся тяжелыми, и я с трудом удерживаю глаза открытыми. После череды дней ужасного напряжения я наконец-то расслабляюсь. Хотя, по сути, ничего, кроме моего полного желудка, не изменилось. В любой момент нас могут выследить люди Виктории. В любой момент мы можем получить пулю в спину или голову. Тем не менее в беззаботной компании накурившихся парней и девушек я чувствую себя спокойно, словно мой разум так же пребывает под защитой наркотиков и алкоголя.

Заметив мое состояние и поняв, что я вот-вот свалюсь, Эдвард напоминает подросткам, что нам нужно выбраться к людям. Затушив костер и собрав банки, компания, как яркая стая птиц, снимается с места и сквозь редкий подлесок направляется к дороге. Черное полотно асфальта после нескольких дней, проведенных среди растений и деревьев, кажется обрывом фантазии. Наступая на него, я с трудом могу поверить своим органам чувств и тому, что мои ноги не проходят сквозь твердое полотно, как сквозь толщу воды. Но асфальт остается асфальтом. На обочине припаркован черный «эксплорер». Предложение Эдварда сесть за руль ни у кого не вызывает возражений. Я сажусь рядом, парни занимают задние сиденья, девушки садятся им на коленях – милая деревенская романтика.

В голове проносится одинокая мысль: что будет, если нас остановит патруль. У Эдварда нет прав, сидящие сзади подростки пьяны, никто не пристегнут, и число пассажиров явно превышает количество мест. Мысль появляется и растворяется в тяжелых волнах усталости. Ровный гул сильного мотора, шорох колес по дорожному полотну, тихое пение ветра за окном. Закрыв глаза, я проваливаюсь в тяжелый и глубокий сон, просыпаясь только к наступлению темноты. Смотрю на то, как багровое солнце готовится спикировать на низкие верхушки елей, темной толпой стоящих по обеим сторонам дороги. Минут пять мне требуется на то, чтобы преодолеть скованность и боль в одеревеневших мышцах. Еще пара минут уходит на ориентацию в пространстве. События прошедших дней с трудом выстраиваются в законченную цепочку.

- Мы все еще не приехали? - спрашиваю у Эдварда. Пожав плечами, он бросает короткий взгляд за спину, туда, где спят сраженные алкоголем и прочей дрянью подростки.
- Пришлось несколько раз возвращаться, чтобы свернуть в нужную сторону. Дальше, если верить им, дорога должна идти прямо. Скоро мы будем на месте.

Отыскав под мешаниной рук и ног бутылку с минеральной водой, жадно припадаю к горлышку, не обращая внимания на оставленные чьими-то губами липкие следы. Глотки воды, словно камни, падают в желудок. После того как жажда утолена, мои мысли проясняются.
- Эдвард, ты устал. Я могу сесть за руль.

Сначала мне кажется, что он осмысливает мое предложение, но когда мистер Садист начинает говорить, то кажется мне уже совсем другое. Его слова заставляют меня дрожать.
- Посмотри. Поэтому я и не хочу больше заниматься наркотиками.
Его руки крепко держат руль, а взгляд впивается в дорогу, словно желая пробить слой асфальта и устроить аварию.

- Ты можешь манипулировать людьми, убивать их и пытать, но это должны быть равные тебе противники. Недопустимо, чтобы на той стороне – напротив тебя – стояли дети. Нельзя отбирать жизнь у тех, кто сознательно ей не распоряжается.

Представляя себе наркоманов, я каждый раз создавала в подсознании образ каких-то грязных мужиков в рваной одежде. Но теперь я вспоминаю Бри. Ее едва сформировавшееся тело с выпирающими костями, покрытое пергаментной ломкой кожей. Она, по сути, и есть ребенок, но даже она старше этих парней и девушек, которые спят, прижавшись друг к другу, на заднем сиденье. И этого не избежать. Если я стану торговать коксом, то откуда мне знать, что какая-нибудь Мэгги или Ким из Вашингтона не втянет своим детским носиком рыхлые дорожки. Я невольно стану той, кто убьет Джона, сделает из Глена растение, а Рика, возможно, отправит на десяток лет в Райкерс¹. Я могу говорить себе, что просто не знала, но это ведь не отменяет правды, не делает ее более чистой. Я могу притворяться, но нельзя это делать бесконечно. Я должна буду согласиться и на это тоже.

- Так хотел мой отец. И разве все вокруг не говорили мне, что я его разочаровала и не оправдала ожиданий. Что я совсем не та дочь, которую он хотел бы. Когда же я готова ступить на его путь, пойти вперед, ты начинаешь подбрасывать мне новые сомнения.
- Я ведь говорил тебе, принимая важные решения в своей жизни, ты должна знать все, учитывать любые аспекты. Нельзя двигаться вперед, закрыв один глаз и пропуская половину истины.
- И что я должна предпринять? Я не могу стоять, не могу идти дальше.

- Ты не должна идти в ту сторону, куда тебя толкают чужие ожидания. Первый шаг – это тронуться с места, второй – найти новый путь.
В соответствии с моими ожиданиями тетушка Пэт оказывается низенькой опрятной женщиной лет пятидесяти с собранными в хвост тусклыми волосами и мягким добродушным лицом. Однако дядюшка Джона мало смахивает на фермера. Высокий и сильный, он тем не менее отличается от простого работяги, связанного с землей. Мощные руки и обветренная кожа дополняются прямой осанкой и жестким взглядом. Ему достаточно несколько секунд посмотреть на Эдварда, чтобы понять, какая угроза скрывается за безвредным и сильно помятым фасадом. Сжав губы, он отрывисто здоровается. Потом устроив Джону трепку, прогоняет подростков в их комнаты и запрещает выходить до того, как он поговорит с каждым. Пэт тоже уходит, судя по грохоту кастрюль и ножей, она принимается за готовку ужина.

- Кто вы такие? – «дядюшка» не скрывает своего к нам презрения и ясно дает понять, что не намерен терпеть в своем доме странных незнакомцев.
- Я Белла. Эдвард. Мы несколько дней назад заблудились.

- Неужели? - он открывает буфет и наливает полный стакан бордовой пряно пахнущей настойки. - Отправились в лес без компаса и мобильного телефона? Без всех этих современных навигаторов, да? Захотели, наверное, стать ближе к природе.

Я вижу, что Эдвард едва держится на ногах. Ему снова становится хуже. После тяжелого дня ему требуется отдых, а его раны нужно обработать и заново перевязать.
- На нас напал кабан или кто это был, я не знаю. Он был похож на свинью, но гораздо больше и совсем черный. Убегая, мы потеряли телефоны, а компас остался в машине. Мы никогда до этого не забирались в такую глушь и поэтому совершенно не понимали, куда нужно идти. Мы несколько дней ходили по лесу и искали людей.

- Должно быть, неудобно ходить в обуви на три размера больше? - продолжая насмехаться и неспешно потягивать свой напиток, фермер задает очередной вопрос. Его внимательность и настороженность нравятся мне все меньше.

- Я перепутала обувь, когда мы собирались. Взяла кроссовки своего парня, но это лучше, чем идти по лесу в туфлях.

- Вы, наверное, здорово устали, - наконец голос его смягчается, в нем проскальзывают нотки участия. – Я не стану вас сильно задерживать, ответьте только на один вопрос.
И тут я понимаю, что самое поганое этот тип приберег напоследок и сейчас он, как бильярдный шар в лузу, коронным ударом загонит нас в угол.

- В кого вы стреляли и где ваше оружие? Учтите, я служил в армии и легко узнаю следы от приклада, такие, как на вашем плече, Белла.

_______________
1 Райкерс (англ. Rikers Island) — остров-тюрьма в проливе Ист-Ривер, относящийся к городу Нью-Йорку, районам Куинс и Бронкс.



Автор: Bad_Day_48; бета: tatyana-gr