Глава 11

На следующий день во время приема у доктора Бирса я решил переговорить и с ним. Виктория сегодня ко мне не заходила, но я хотел быть готов к любому повороту, и совет друга был необходим.

- Что она сделала?! – поднял брови Райли Бирс, тут же забыв о предыдущей теме нашей беседы.

- Пыталась склонить меня к близости, - мрачно повторил я. – Сказала, что мы встречались.

Шумно вытолкнув воздух через нос, Райли отложил ручку и закрыл руками лицо, потирая глаза. Он выглядел разозленным.

- Ты что-нибудь знаешь об этом? – настаивал я.

- Прости, Эдвард, я ничем не могу помочь, - развел мужчина руками в жесте крайней досады, избегая смотреть в мою сторону. Возникло чувство, что он злится и на меня тоже. – Понятия не имею, было ли между вами что-то. Могло и быть.

- Ты не знаешь этого точно, но не исключаешь вероятности, что я и она могли заниматься этим прямо на работе?!

Хотелось бы услышать что-то иное, но все свидетели моего забытого прошлого в один голос твердили, что я был не слишком чистоплотным в связях. Одна лишь Элис сказала, что я не знакомил родных со своими девушками, однако по ее словам я был скрытым в плане интимных отношений, так что она могла просто не знать всего. Может, я потому и не приводил любовниц домой, что серьезным отношениям предпочитал такие вот мимолетные и необременительные интрижки на работе…

Райли выдохнул – это был звук чистого раздражения.

- Виктория девушка любвеобильная, в клинике работает давно, - пожал он плечами. - Сплетни об ее многочисленных романах разлетаются как горячие пирожки: многие из нас пали жертвами ее очарования, и останавливаться она не собирается. Я только прошу, чтобы эти недобросовестные истории не выходили за пределы кабинетов…

- Ты меня прости, - понизил голос я, наклонившись вперед, - но почему бы нам ее просто не уволить?

Райли посмотрел на меня как на умалишенного:

- Во-первых, она превосходный секретарь, - вздохнул он. - За время отсутствия двух основных руководителей всю работу с документами взяла на себя, не допустила ни единой ошибки и другим не позволила что-то забыть. Без нее тут давно все полетело бы в тартарары. Что касается дел компании, тут она очень внимательна, дотошна и ответственна. Во-вторых, - Райли заговорил тише, секретничая, - Виктория умна и предприимчива – знает о некоторых из врачей такое, о чем точно не стоит рассказывать журналистам. А если ее уволить – сам понимаешь, опасная информация ненадолго останется тайной. Не отмоемся, пресса жадна до подобных сплетен.

- Хочешь сказать, что клиника замешана в каких-то махинациях? – с отвращением воскликнул я.

- Мы не первое и не последнее медицинское учреждение, кто сталкивается с подобными проблемами. Не все операции проходят успешно, - перечислял доктор Бирс, загибая пальцы с недовольным видом, обиженный моим гнусным предположением. – Клиентов нужно как-то успокоить, и чаще всего помогают деньги. К нам обращаются звёзды, желающие сохранить анонимность во что бы то ни стало. Не нужно приравнивать пластическую хирургию к преступной организации! Но да, иногда нам приходится обходить закон…

- Ясно, - неохотно кивнул я, признавая правоту Райли: Виктория знает слишком много о делишках компании и избавиться от нее будет трудно. Да и надо ли? Если она столько на себя взвалила, после ее ухода вся система может в одночасье рухнуть, что невыгодно клинике ни с какой стороны.

- И в-третьих, - оказалось, что Райли не закончил, и я удивленно поднял на него глаза, - Виктория приходится то ли дальней родственницей Карлайлу, то ли дочерью подруги его жены, - словом, твой отец принял ее на работу по протекции кого-то близкого. К тому же тяжелобольного человека, насколько я знаю, потому что Виктория не раз рассказывала, как нелегко ухаживать за лежачим, потому ей многое прощалось за эти годы. Ее просто нужно периодически ставить на место, и тогда она приходит в себя.

Я, конечно, не был детективом, но в копилке моих подозрений прибавилось еще два: родственная связь Виктории и Карлайла могла привести к конфликту – девушка вполне способна была возжелать часть наследства. А на тяжелобольного члена семьи наверняка требовались большие материальные затраты.

- Виктория нуждается в деньгах, - задумчиво пробормотал я.

- Не стоит за нее беспокоиться, она хорошо зарабатывает, - осадил меня Райли, словно почуял, какое направление приняли мои мысли. – Просто такие шикарные женщины, как она, жить привыкли на полную катушку, не оглядываясь на кошелек. Салоны красоты, наряды от знаменитых кутюрье и ювелирные изделия стоят немалых вложений. И уж поверь, Виктория находит способы пополнения своего раздутого бюджета – многие мужчины готовы платить, лишь бы она принадлежала только им.

Все вышесказанное создало в моем воображении полную картину: женщина, привыкшая тратить на себя кучу денег и ни в чем себе не отказывать, имеющая за пазухой невыясненную связь с главой компании и груз в виде тяжелобольного, требующего финансового ухода родственника, вполне может оказаться в положении, когда способна будет на что угодно, даже на воровство и на убийство, лишь бы добыть необходимую сумму. В списке подозреваемых она заняла теперь почетное первое место.

После беседы с Райли я предпринял еще одну попытку дозвониться до Беллы. Вежливая дежурная медсестра, отвечающая на ресепшене, уже запомнившая мой голос, со вздохом сообщила, что Изабелла Свон занята, даже не сделав попытки позвать ее.

Я нахмурился: выглядела вся эта ситуация уже странной. Если раньше я был уверен, что всем просто плевать на стажера, чтобы тратить на него время, то теперь меня вдруг осенило неприятным пониманием, что Белла сама не желает со мной разговаривать. Иначе как объяснить, что я уже два месяца не мог застать ее у телефона? Причем даже тогда, когда обещал позвонить в определенный день и час, например, в ее обеденный перерыв, когда она имела возможность официально отлучиться с работы.

Что за ерунда? Разве может она так со мной поступить? По какой причине она отказывается от общения с мужчиной, сотню раз сказавшим, что любит ее, и к которому испытывает ответные чувства? В то, что наша любовь было ложью, я ни на грамм не верил. В то, что она не желает проявить даже элементарную вежливость, тоже.

Я долго ломал голову, пока не осознал простую вещь, о которой следовало догадаться гораздо раньше, чуть ли не в момент расставания: Белле больно, причем настолько, что разлука кажется невыносимой. Девушка не верила, что мы когда-нибудь снова встретимся и сможем быть вместе, и предпочла вычеркнуть меня из своего сердца раз и навсегда, - чистый перелом заживает лучше, чем трещина. Белла предпочла полный разрыв слабой надежде на почти невозможное воссоединение.

Я зарычал, с досадой уронив лицо в ладони и сжав кожу пальцами. Какой же я идиот, потерял столько времени! Вместо того чтобы доказать свою любовь и верность делом.

Безысходность способствует изобретательности решений. Удивительно, что я не додумался до этого раньше: вместо того чтобы вылавливать избегающую разговора Беллу, я позвонил ее наставнице – Альбе Гонсалес, по совместительству и моему лечащему врачу. Объяснил свой звонок необходимостью получить выписку о лечении, и меня с ней соединили.

Низкий голос Альбы вызвал воспоминания о том, как мы вместе с Беллой ходили по больничным коридорам, держась за руки. Заглядывали в палату Джаспера и раскрывали тайны друг друга. А затем возвращались домой, в ее странную, незаконно занятую квартиру, чтобы любить друг друга без оглядки на наше темное прошлое и туманное будущее.

- О, вы тот молодой человек, выживший после выстрела в голову, помню-помню, - узнала меня Альба после моего небольшого экскурса в историю.

- Нет, - сообщила она мне нерадостную весть, - Белла все еще живет на прежнем месте, и я не видела, чтобы она расплачивалась где-то кредитной картой.

Конечно, Альба не могла знать всего, но Элис уже подтверждала эту версию – с кредитки, оставленной ею Белле на расходы, деньги никто не снимал. Белла отвергла нашу финансовую благодарность, и до сих пор нищенствовала, перебиваясь от зарплаты до зарплаты в старом заброшенном доме, где ее могли найти, изнасиловать и убить какие-нибудь залётные бандиты.

Вкратце я изложил Альбе Гонсалес свой план: он включал в себя материальную помощь Белле особым образом, – так, чтобы она не догадалась об этом. Я записал реквизиты больницы в Мехикали, в которой стажировалась Белла, и пообещал перечислить солидный благотворительный взнос. Эти деньги пойдут на нужды больницы с условием, что Изабеллу Свон официально оформят в штат и повысят зарплату до уровня выживаемости и даже больше. Я гарантировал ежемесячные подобные отчисления, если условия существования Беллы улучшатся.

После моего возвращения часть счетов семьи была разморожена за недостаточностью доказательств моей виновности. Семейный адвокат активно взялся за оформление наследства, и хотя на вступление в права после такого громкого дела требовалось время, денег у меня оказалось достаточно, чтобы ими свободно распоряжаться.

Альба с восторгом восприняла мою идею и клятвенно пообещала самолично убедиться, что Белла сняла нормальную квартиру в центре города, прекратила жить впроголодь и даже купила себе личный мобильный телефон. Она относилась к Белле почти как к дочери, и я верил, что на этот раз мои усилия не пропадут даром.

В мечтах я уносился далеко-далеко – туда, где Белла заканчивала медицинский колледж и шла выше, становилась врачом и возвращалась в Америку, не боясь никакого преследования; где я встречал ее в аэропорту с букетом цветов, и мы направлялись ко мне домой, в мою одинокую квартиру, чтобы жить вместе. В моих фантазиях Белла была здоровой, уверенной в себе, успешной женщиной… моей женой.



Это был ошеломительный успех: спустя несколько часов после перевода денег на счет больницы Мехикали в моем кабинете раздался телефонный звонок. Это могла быть полиция, Эсми или Элис – больше некому, - но, к моей безграничной радости, это оказалась сама Белла.

- Привет, - тихо и виновато произнесла она, будто ожидала в ответ гневных упреков.

- Как же я рад наконец-то тебя услышать, детка! – воскликнул я, словно эмоционально незрелый мальчишка, чуть не рухнув с кресла от резкого движения. – Как твои дела?

- М-м, со мной все в порядке, - ответила она сдержанно и добавила настороженно: - Меня повысили до младшей медсестры и официально взяли в штат.

- Это прекрасно! – искренне поздравил я, стараясь изобразить должную долю удивления. – Надеюсь, ты теперь внемлешь голосу разума и снимешь квартиру, чтобы жить хотя бы в относительной безопасности и близости к больнице? Элис не раз докладывала мне, что деньги с карты ты так и не сняла.

Я думал перевести тему, а заодно и узнать больше, но Белла была не из тех, кто легко сдается.

- Мое повышение - твоих рук дело? – ответила она мне вопросом на вопрос, загоняя в угол.

Я не хотел лгать. Но если б сказал правду, разве она приняла бы и этот подарок? Один раз она уже отказалась от моей материальной помощи, и я не собирался наступать на эти грабли дважды.

- Белла, я нахожусь в другой стране, еще и под следствием! Я не настолько влиятелен и всемогущ, чтобы дотянуться до Мехикали. Брось, ты заслужила эту должность трудом и преданностью. Я очень рад за тебя, и поблагодари за свое повышение Альбу.

Кажется, Белла мне поверила: вздохнув, приняла мою версию истории и, немного помолчав, вкратце рассказала о своем существовании без меня. Не прошло и пятнадцати минут, как мы говорили словно двое соскучившихся влюбленных, позабыв о расстоянии и социальном различии, которое нас так безжалостно разделило на долгих два месяца.

Я поведал Белле подробности следствия, за прошедшие недели не принесшие никакой надежды на скорое разрешение. Рассказал о своих мытарствах с амнезией, посещении врачей и попытках приспособиться к прежней жизни, которую забыл.

Незаметно мы скатились к жалобам и обещаниям. Нам обоим было очень тяжело оказаться вдали друг от друга – голос Беллы был словно воткнутый в сердце нож, так становилось больно от осознания, что мы еще очень долго не увидимся, а может быть, никогда. Я поклялся, что не собираюсь забывать то, что она для меня сделала, отчаиваться и опускать руки: Джейкоб Блэк обязательно выяснит, может ли Джаспер безопасно вернуться в Штаты. И тогда… тогда я заберу Беллу к себе, окружу заботой и снова сделаю счастливой.

Белла напомнила, что учится в медицинском колледже и не хочет его бросать, и я пообещал разузнать все о переводе студентки из одной страны в другую. Я был готов на что угодно, лишь бы увидеть ее вновь, иметь возможность обнять и заглянуть в глаза, держать за руки и ужинать вместе вечерами, ощутить вкус ее сладких губ и тепло ее стройного тела рядом по ночам.

Дверь открылась так не вовремя: когда мы прощались, и я собирался еще раз признаться в любви, надеясь услышать ответные слова. К моему ужасу и разочарованию, в кабинет вплыла Виктория, неся что-то к моему столу.

- Прости, детка, у меня посетители, - предупредил я, сожалея, что наш первый за столько недель разговор был бесцеремонно прерван, да еще и человеком, которого я меньше всего хотел видеть.

- О, ты уже принимаешь пациентов? – воодушевилась моя наивная девушка, вызвав у меня на лице невольную улыбку.

- Нет, до этого я еще не дорос, - сыронизировал я. – Это всего лишь секретарь, она обычно приносит документы или передает просьбу зайти к специалистам – я занимаюсь самообучением и обязан посещать врачей.

- И секретарь, конечно же, красивая молодая женщина в короткой обтягивающей юбке и с ногами от ушей? – тон Беллы звучал легкомысленно, но я уловил скрытые нотки ревности. Что самое неприятное: она ведь была права. Виктория выглядела именно так, как описала Белла, не говоря о многозначительном взгляде, от которого хотелось выпрыгнуть из окна.

Убедившись, что я ее заметил, рыжеволосая хищница поставила передо мной поднос с обедом: жареное куриное бедро с ароматной корочкой, окруженное ломтиками картофеля. Сквозь поднимающийся пар я видел обтянутые чулками колени Виктории, торчащие из-под черной юбки-карандаша.

- Ну… - растерянно ответил я Белле, - угадала…

Впору было пожалеть о вылетевших неосторожных словах: на той стороне трубки повисло глубокое молчание, и я понятия не имел, как вернуть доверие обратно.

- Вот почему я не хотела подходить к телефону, - тихо объяснила Белла унылым голосом, в то время как я отвернулся от стола и уставился в окно, всем видом показывая Виктории, что страшно занят, но спиной чувствуя, что она не уходит. – Мы слишком разные, Эдвард: кто ты и кто я. Взрослый успешный мужчина, имеющий связи и деньги, чтобы получить все, чего только не пожелает – дом в самом дорогом районе города, личного секретаря и, конечно, лучшую девушку на Земле… И бедная студентка-сирота с криминальным прошлым. Наши отношения были обречены на провал с самого начала.

- Ты как-то странно ко мне относишься, - обиделся я на то, как лихо она провела между нами разграничительную линию. Как будто я когда-либо попрекал ее нищетой, в которой она добровольно прозябала, и ставил хоть раз себя выше нее!

Даже узнав, что отношусь к иному социальному слою, я ни разу не воспринимал это как причину для неравенства, для невозможности отношений, для любви! Я бы позволил ей самой пройти путь наверх от скромной студентки до успешного врача, тем более, ее способности свидетельствовали о возможности преодолеть эту дорогу самостоятельно, но, раз уж у меня были ресурсы помочь ей в этом, отказываться было глупо. Гордость Беллы или ее мнительность – только это могло встать между нами, а вовсе не то, что она озвучила.

- Посмотрим, - загадочно обронила моя возлюбленная, и я усмехнулся, убежденный в собственной правоте и в том, что рано или поздно я добьюсь своего, убедив Беллу довериться мне во всем и позволить заботиться о ней. – Мне пора работать.

- Это не последний наш разговор, - твердо настоял я в ожидании, что она прекратит бегать от моих звонков как ребенок и начнет вести себя по-взрослому.

- Как скажешь, - уступила она холодным, упрямым голосом, явно не рассчитывая на новый звонок.

- До завтра, - попрощался я, надеясь, что Альба сдержит обещание и у Беллы появится мобильник.

- Что тебе нужно? – строго повернулся я к наглой секретарше, выжидающей, пока я закончу телефонный разговор.

На лице рыжеволосой блудницы заиграла коварная улыбка. Мне совершенно не нравилось, что она ведет себя так, будто я ее собственность.

- Твоя девушка ревнует, - констатировала она, выкладывая передо мной столовые приборы, обёрнутые салфетками.

Совершенно необязательно было приносить ужин в кабинет, я не был беспомощным затворником и ел, как все, в общей столовой. Очевидно, что Виктория придумала повод зайти ко мне.

- Это не твое дело, - огрызнулся я, но моя злость секретаршу ни капли не тронула.

- От меня зависит, кем она будет тебя считать: развратником или монахом. Я могу отступить в тень, если ты вправду ее любишь, а могу сделать так, что она никогда не простит тебя…

Я вскинул шокированный взор на женщину, слова которой звучали как неприкрытый шантаж. Абсолютно уверенная в своей безнаказанности, Виктория возвышалась над столом, словно сам дьявол во плоти, предлагающий скрепить контракт моей кровью.

В эту минуту я оказался, как никогда, убежден, что между мной и этой стервой не было никаких близких отношений. Я мог быть каким угодно – неразборчивым в связях, легкомысленным и распутным, испорченным деньгами, - но точно не был глупцом. Только полный идиот стал бы встречаться с женщиной, способной использовать слабости любовника против него ради своих целей. Не может быть, чтоб я пребывал в заблуждении насчет порядочности Виктории и переспал с ней даже один раз.

Однако я также понимал, что в ее руках сосредоточена власть осуществить свою угрозу. Белле не нужно будет доказательств моей неверности и ее не успокоят никакие мои оправдания, если Виктория решит разыграть перед ней комедию и солгать, будто мы спали не только прежде, но и продолжаем делать это до сих пор. Я потеряю Беллу навсегда, если не придумаю, как остановить зарвавшуюся рыжеволосую хищницу.

- Чего ты хочешь? – низко прорычал я, начиная ненавидеть дерзкую девицу всей душой.

- Для начала – всего лишь поцелуй, - наклонилась она над столом, вытягивая губы и распространяя аромат дорогого сладковатого парфюма.

Я брезгливо сморщился.

- Забудь.

Притворно надувшись, Виктория кокетливо улыбнулась, не растеряв энтузиазма.

- Одного раза в позе наездницы будет достаточно, - торговалась она. – Обещаю, что больше не побеспокою тебя после этого.

Она считала меня дураком. Ежу понятно, что она использует этот секс в будущем как доказательство нашей связи, - даже если представить в страшном сне, что я согласился бы на это. Сколько наивных простачков нашей клиники уже клюнули на эту хитроумную удочку и попались? Только не я.

- Этого не произойдет, - отверг я ее бессовестное предложение. – Никогда.

На красивом лице отразилось разочарование. Выпрямившись, Виктория задумчиво побарабанила длинными ногтями по столу и вновь покрутила свое кольцо.

- Давно ли ты дарил приличной девушке бриллианты? – сделала она новый заход.

Чтобы я потом оправдывался перед Беллой и всеми остальными, по какой причине осыпаю секретаршу дорогими побрякушками?

- Умерь аппетиты, Виктория. Я не собираюсь идти у твоих пустых капризов на поводу. Единственное, что тебе стоит сделать сейчас – это покинуть мой кабинет и оставить меня в покое. Даю тебе последний шанс одуматься.

Сначала она не поверила. Несколько секунд не мигая смотрела в мои глаза, пока не поняла, что я вовсе не шучу. Что я не слаб и не напуган. До нее дошло, наконец, что мне наплевать, даже если она осуществит свои угрозы. В конце концов, я могу просто не приводить Беллу сюда, держать подальше от клиники и готовящей козни соперницы.

- Ну, как знаешь, - оскорбилась Виктория по-настоящему: ее лицо стало злым и раздраженным, все веселье исчезло. – Тогда пеняй на себя.

Она зашагала было к выходу, недовольно сопя. Но затем развернулась, с красным от негодования лицом схватила со стола поднос с едой и утащила его прочь – посчитав, наверное, что это сильно меня заденет. Когда дверь захлопнулась, я вздохнул с облегчением и открыл окно, желая выветрить из кабинета навязчивый запах приторно-сладких женских духов, а из головы – воспоминания о последних десяти минутах моей жизни.



В следующие две недели ситуация стала налаживаться, радуя и пугая одновременно: слишком очевиден был прогресс по сравнению с предыдущим периодом застоя.

Договорившись с моими прежними преподавателями, с которыми я и Карлайл состояли в прекрасных дружеских отношениях, я стал посещать лекции в Стэнфорде в надежде пробудить утраченные медицинские навыки. И, к моему безграничному облегчению, это срабатывало: в опустошенном разуме то и дело всплывали не только выученные когда-то фрагменты знаний, но и эпизоды студенческой жизни, включая лица и имена. Я был только в начале долгого пути выздоровления, но эти проблески стали первым лучиком надежды, что память однажды вернется целиком.

Я прошел повторную аттестацию на права, и теперь, получив документы, мог снова сам водить машину. Это существенно прибавило мне чувства уверенности, несмотря на то, что без навигатора я все еще путался в улицах, среди которых прожил всю жизнь.

Самые приятные новости за прошедшие месяцы принесла встреча с Элис. Мы пересеклись после работы в ресторане итальянской кухни «Фраскатти», на полпути к ее дому – я сам настоял на приезде, чтобы поупражняться в вождении по незнакомому маршруту.

Не любительница тянуть кота за хвост, сестра прошла к занятому мной столику с широченной улыбкой и торжественно вручила черную папку.

- Что это? – удивился я, предчувствуя хороший сюрприз.

- Досье на твоих новых друзей, - пояснила Элис, когда я открыл страницы и увидел штамп нашего полицейского управления и подпись Джейкоба Блэка на каждом листе. – Результаты расследования по делу Джаспера Уитлока и Изабеллы Свон.

Воодушевленный, я быстро читал документы, в то время как Элис вкратце пересказывала стародавние события, на которые Джейкобу удалось пролить свет.

- Джаспер Уитлок – простой безвестный механик с окраины Финикса, где он и Белла родились и выросли. Изабелла Свон – дочь друга семьи, над которой его отец оформил опекунство в шестнадцатилетнем возрасте. Они проживали в Финиксе с самого детства: Джаспер работал в автомастерской, а Изабелла училась на медицинском факультете в университете Финикса, собираясь стать врачом. До тех пор пока оба не уехали в неизвестном направлении больше двух лет назад…

Это совпадало с рассказом Беллы, а дальше становилось интереснее.

- Их домик так и стоит заброшенный, соседи совершенно ничего не знают о беглецах. Ни Джаспер, ни Белла не значатся пропавшими без вести, потому что никто не заявлял об их исчезновении – родители и у того, и у другого умерли задолго до всех этих событий. Офицер опросил соседей, и те сообщили, что эта парочка всегда была сумасбродной, и никто не удивился, что они просто сбежали, никого ни о чем не предупредив. Причин побега никто не знает.

- В этой информации для меня нет ничего нового, - заметил я разочарованно.

Глаза Элис ярко сверкнули.

- Джейкоб пробил пальчики Уитлока и его имя по базе данных: так вот, на него не заведено никаких уголовных дел, в розыске не значится. Он чист, Эдвард. Похоже, твои друзья сбежали по недоразумению и могут вернуться в Штаты в любое время.

Услышанное радовало, но в безопасности Беллы и ее друга я не был уверен: Джаспер пострадал в криминальной разборке каких-то местных банд, и они могли все еще желать ему зла. Но чтобы узнать больше, я должен был рассказать копам о том, что Джаспер – вор. Увы, я не мог раскрыть полиции такие подробности, чтобы не навлечь на голову Беллы и ее друга бОльших бед. Ни копам, ни Элис не следовало знать о преступном поступке друга Беллы.

- Спасибо, Элис, - захлопнул папку я.

- Что-то не так? – сестра заметила отсутствие в моем тоне воодушевления. – Эдвард, все же в порядке: ты сможешь забрать Беллу к себе, посоветуешь врача, который сделает Джасперу операцию. Или ты рассказал мне не все?

- Прости, Элли, - улыбнулся я уклончиво, - большего я открыть не могу. И на том спасибо: уже хорошо, что в официальном розыске Уитлок не значится. Остальное, я думаю, уже несущественно.

Оставалось надеяться, что бандиты удовлетворились возвратом украденных денег и не решат избавиться от Джаспера как от нежелательного свидетеля. Прошло достаточно времени, чтобы об Уитлоке давным-давно забыли те, кому он насолил. Если он, разумеется, не вернется к старым привычкам и сам не объявится у них на пороге.



На следующий день я поспешил отзвониться Белле с хорошими новостями. Теперь, когда у нее появился собственный мобильный телефон, я мог писать и звонить ей в любое время, хотя и старался чрезмерно не навязываться, особенно в часы, когда она была на лекциях или на работе. Мне нравилось, что ее жизнь стала улучшаться благодаря моим стараниям, пусть и остающимся незамеченными.

- Это точно? – не поверила она, когда я сообщил ей о полицейских изысканиях нашего друга Блэка. – На Джаспера у полиции нет никаких дел?

- Абсолютно, - улыбнулся я, предвкушая нашу скорую встречу: мои мечты, наконец, воплощались в явь. – Вы можете вернуться.

- Я не думаю, что это имеет значение, - выразила Белла сомнение, созвучное с моим. – За нами гнались не копы, а какие-то киллеры. Возможно, они предпочли не заявлять о краже в полицию, потому что сами с нами разобрались. Но они все еще могут желать Джасперу смерти, ведь он знает их в лицо.

На это у меня был заготовлен ответ, я все продумал.

- Вы не вернетесь в Финикс, а переедете ко мне в Сан-Франциско, - оптимистично предложил я. – Это достаточно далеко от Финикса, чтобы не пересечься с местечковыми бандитами. Здесь вам ничто не угрожает. К тому же, - заверил я, - ты важный свидетель и копы наверняка выделят тебе защитный эскорт, как минимум, до суда.

- Ну, я даже не знаю… - неуверенный голос Беллы упал до шепота.

- Только здесь я смогу обеспечить Джасперу необходимое лечение, чтобы он, наконец, вернулся к нормальной жизни.

Это был контрольный выстрел, на который девушке нечего было возразить. Даже если она накопит деньги на операцию, в маленькой мексиканской больнице не будет специалистов, способных поставить на ноги человека, пролежавшего в коме два года. Тут нужен был нейрохирург высочайшей квалификации, и по счастливому стечению обстоятельств я был знаком с несколькими из них.

- А как же моё обучение и моя работа? Я не могу бросить всё.

И эту проблему я тоже предвидел, поэтому решил ее… своеобразным способом, который, я знал, не понравится Белле.

- Работу найдешь здесь. А твое обучение продолжится в Стэнфорде, документы для перевода уже готовы.

- Что?! – растерянности и неверия в интонации девушки было море. Радости – ни на грош.

- Мне не пришлось потратить ни цента, - предвосхитил я ее возмущение. – Помогли связи и друзья. Тебе только останется подписать договор, который распечатает доктор Гонсалес.

Я был благодарен наставнице Беллы за содействие в сборе всех необходимых для перевода документов, а также за то, с каким энтузиазмом она приняла мое предложение про Стэнфорд. Альба искренне любила добрую девочку, случайно попавшую к ней в больницу и преданную своему делу, и мексиканку беспокоила ее судьба. Альбу восхитило мое стремление обеспечить Белле лучшее будущее, и она, поддержав все мои планы, помогла их осуществить.

Дело осталось за малым – уговорить саму Беллу не упрямиться.

- Ты потеряешь один курс – придется перейти на более ранний, потому что программа Стэнфорда гораздо сложнее, чем в твоем колледже, - но зато у тебя будет шанс стать врачом, а не медсестрой.

- Эдвард! – в голосе моей девушки прорезался гнев, но я и не ожидал, что она легко примет мое потрясающее предложение. Я представлял, как она восхитительно злится, сдвигая брови к переносице и сердито сопя, не в силах придумать эпитеты, которыми наградить меня за своеволие.

- Только представь открывающиеся возможности: это ведь то, о чем ты всегда мечтала, любимая! Считай это подарком судьбы: ты спасла меня от смерти и ежедневно, забывая о себе, заботишься о сотнях людей, отдавая последнее, что у тебя есть. Судьба задолжала тебе удачу за твой альтруизм, и я согласен побыть в роли покровителя столько, сколько потребуется. Представь, что я твой личный волшебник, исполняющий самое заветное желание.

- Да хоть сам дьявол, я не могу принять такой дорогой подарок! – вскричала Белла, больше не сдерживая гнева, и я улыбнулся, призывая все свое терпение, чтобы переломить упрямство гордячки. Она понизила голос до шипения: - Ты хоть представляешь, сколько стоит один семестр?!

- Я могу себе это позволить, - напомнил я самоуверенно. – Мы любим друг друга, Белла. Наши доходы – общие, если мы собираемся жить вместе и… пожениться в обозримой перспективе.

От моей нахрапистости Белла на целую минуту потеряла дар речи. Я сожалел, что не могу видеть ее лица и правильно оценить реакцию: нравится ей мое представление нашего совместного будущего или нет. Мои слова были крайне самонадеянными, ведь я понятия не имел, захочет ли Белла когда-нибудь выйти за меня замуж. Я даже не знал, какие отношения ее связывают с Джаспером! Что если она бросит меня, как только он очнется?!

- Послушай, если тебе так претит учиться за мой счет, давай представим, что я даю тебе взаймы, как хорошему другу. И ты отдашь мне вложенные средства, как только начнешь работать. В конце концов, половина страны учится в долг, в этом нет никакого криминала. Просто ты будешь должна не банку, а мне.

Я вздохнул, услышав тихий всхлип на том конце провода. Я знал, что уговорить Беллу будет непросто, но не хотел расстроить ее до слез.

- Белла, ты вытащила меня с того света, а это заслуживает какого-то вознаграждения. Не денег – нет, я не их имею в виду, - умолял я выслушать меня и понять мои чувства. – Я лишь хочу заботиться о тебе, моя хорошая. Моя душа горит каждый день, пока я здесь, а ты там, от мысли об огромном расстоянии между нами и нашем вынужденном одиночестве. Позволь мне забрать тебя из этого ужасного места и обеспечить жизнью, достойной твоей самоотверженности. Прошу…

Белла молчала: я слышал ее сдавленные рыдания и приходил в отчаяние.

- Воспринимай это как ступеньку к своей мечте: я дарю тебе шанс, которым ты можешь воспользоваться, отодвинув в сторону бессмысленную гордость, мешающую двигаться вперед. Если откажешься, то упустишь возможность, которой никогда не было и никогда впредь не будет. Ответь не мне, но себе: ты хочешь стать врачом или нет?!

- Хочу, - сквозь слезы выдавила Белла, и я улыбнулся, предвкушая близость победы.

- Тогда бросай все и лети ко мне, - прошептал я, сам чувствуя пленку влаги на глазах от мучительного ожидания и покалывание в пальцах от накопившегося желания обнять любимую. – Без тебя все не то, Белла, моя жизнь пуста; мой дом, мой рабочий кабинет, мои деньги, мое прошлое – все это не имеет смысла без тебя. Я страшно, невыносимо скучаю. Если ты любишь меня хоть на малую толику так же, как я тебя, пожалуйста, прими мою помощь и приезжай…

На несколько секунд повисла пауза, прерываемая только нашим тяжелым дыханием. После чего Белла, судорожно вздохнув и переведя дух, осчастливила меня тихим и смиренным «ладно»…

_______________________

От авторов: Дорогие читатели, надеемся, вы соскучились по истории! Мы с Машей, как и всегда, будем очень рады вашим комментариям здесь, под статьей, и на Форуме.