Эдвард Каллен
Я вернулся домой очень поздно, усталый и злой как черт. Годовой баланс никак не хотел складываться, и наделал мне кучу проблем. Таблица по коэффициенту была благополучно заменена новыми данными,…так что работы мне хватало.
И все же на протяжении всего дня я не мог избавиться от мыслей о Белле. О ее губах, о ее теле, о ее прикосновениях, глазах и мимолетных улыбках.… Да брось, Каллен, неужели ты влюбляешься?
Я помнил, как проснулся утром, а ее голова покоилась на моей груди. Я едва встал, с неохотой разомкнув ее тесные объятия. Девочка моя…Темная макушка потерлась о мой подбородок, и я ласково поцеловал ее. Белла заворочалась во сне, что-то бормоча себе под нос. Маленький носик забавно сморщился. Я улыбнулся ее реакции.
Сейчас я вошел в квартиру, попутно щелкнув кнопкой выключателя. Лампы включились с мягким гудением. Комнату заполнил мягкий желтоватый свет.
Я направился прямиком в душ. Мне нужно расслабиться после работы. После душа я надел чистые джинсы и рубашку. А уже тогда пошел к Белле.
Она спала.
Как невинный ангел. Как ребенок. Просто зарылась в ворох льняных простыней и сладко спала, обвив руками подушку. Темные волосы отдавали красным, длинные пушистые ресницы отбрасывали тени на щеки. Губы, чуть припухшие от сна, алели ярким пятном. Она повернулась, и я явственно увидел, что она совсем обнаженная.
Как в старые добрые времена в отеле…
Желание взыграло в жилах пенистым шампанским. Я направился к ее кровати, сбрасывая по пути рубашку. Белла сонно застонала во сне и перевернулась на живот. Я улыбнулся, присаживаясь возле нее.
Ее обнаженные плечи цвета сливок буквально манили к себе. Я наклонился к ней, прошелся губами по мягкой коже, пахнущей горьким грейпфрутом, и осторожно поцеловал ее за ушком, чуть прикусив чувствительную кожу. Она тихонько застонала, чуть прижавшись ближе ко мне. Какая же она чувствительная…
Я чуть сдвинул одеяло в сторону, краем глаза успев заметить манящие полукружия грудей. Белла легонько потянулась, но все еще спала. Я скользнул руками под тонкую ткань, легко скользя пальцами по гладкой коже, задевая пальцами соски. Пушистые ресницы приподнялись, выпуская на волю янтарное свечение глаз. А затем опять опустились.
- Я знаю, что ты не спишь, - прошептал я ей на ушко, ощутив при этом легкую дрожь, пробравшую ее тело. – Да, сладкая?
Я позволил пальцам пробежаться по узкой ложбинке между ее грудей, задержаться на ее плоском животе и скользнуть ниже. Она открыла глаза и потянулась ко мне, задержав руки на моих плечах.
- Почему так поздно? – ее руки скользнули выше, зарываясь в волосы, приласкали скулы. Я закрыл глаза, полностью отдаваясь ее прикосновениям, ощущая, как кровь вспыхивает в жилах.
- Работа, солнышко, - мои пальцы скользнули в нее глубже, заставив Беллу выгнуться дугой и тихонько вскрикнуть. Да, моя девочка, именно так.
- Но сейчас…я весь твой, милая. Только твой.
Ее глаза расширились от желания, их залила сплошная чернота. Она резко приподнялась, прикрытая одной лишь тонкой льняной тканью, с рассыпавшимися по плечам кудрями. Ее руки неуверенно скользнули по моей груди, а ее сладкое дыхание обожгло мне губы. Она извернулась в моих руках, спустилась поцелуями по груди и тесно прижалась ко мне, обнимая за талию. Древнегреческая нимфа – полуобнаженная, в белоснежном покрывале, с чуть припухшим ртом и спутавшимися локонами.
Боже, девочка моя, что же ты творишь…
Я прикоснулся к ней очень легко, пригладив нежную линию скулы костяшками пальцев, а потом обнял за талию, притянув кудрявую головку к своей груди. Ее стройные ноги обнимали меня за талию. Мы сидели, обнявшись, словно дети. И только сейчас я успел заметить, как сильно скучал по ней весь этот день. Скучал по ее задорному смеху, шутках, тесных объятиях, по том, как она смешно морщит нос, когда улыбается, по ее больших глазах, по ее телу. А еще я просто не мог жить без ее губ. Ее красивых, пухлых, чуть бледных губ, которые были моим постоянным соблазном.
Я прикоснулся к ним кончиками пальцев. Белла застыла, а потом я почувствовал легкое касание ее языка. Желание пронеслось мгновенно, и я уступил. Зарывшись пальцами в ее волосы, я жадно впился знакомый контур ее губ, наслаждаясь таким уже привычным ароматом пьяной вишни. Белла ответила мгновенно, приоткрывая рот, впуская мой язык. Одним легким движениям она сплела пальцы у меня на затылке и пробежалась пальцами по моей спине, чуть царапая кожу. Я еле слышно застонал, чувствуя ее сладостные руки, губы, волосы, щекотавшие мою кожу…
Одним мимолетным движениям я вдавил ее в перину. Она удивленно ахнула, обвивая мою талию ногами. Уже успела привыкнуть к подобной позе?
Нет уж, сладкая, вчера ты не успела ощутить всего спектра тех эмоций, которые вызывает оргазм. Но сегодня…сегодня я тебе их гарантирую…
Мои губы коснулись ее груди, и она всхлипнула. Она напряглась, еще теснее прижимая ее к себе. Моя девочка, какая же ты чувственная…
Я чуть прикусил ее сосок, и она выгнулась дугой, проведя длинную царапину по моей спине. Да, вот так, дай мне ощутить тебя, дай…
Я спускался вниз по ее телу, с наслаждением впитывая в себя ее неповторимый запах. Она была неиссякаемым чудесным источником, а я был умирающим от жажды путником. Я чуть прихватил губами кольцо в пупке, ощутив холод метала на ее разгоряченном теле, и Белла резко втянула в себя воздух. Потерпи, девочка, еще рано…
Я коснулся губами ее плоти и буквально почувствовал ее нетерпение. Она выгнулась подо мной, закусив ладонь. Глаза казались омутами, затягивающими в себя.
Прикосновение…
Осторожное скольжение языка…
Ее еле заметный вскрик…
Вибрация ее тела…
Ее закушенная, в отчаянной попытке сдержать крик, губа…
Мои губы, исследующие самый тайный уголок ее тела, пьющие ее жажду, вбирающие в себя ее наслаждение…
Ее волосы, разметавшиеся темной волной…
Ее тонкие руки, зарывающиеся в мои волосы…
Родинка у нее на груди…
Тонкий лихорадочный пульс…
Едва заметный шрам на скуле…
Ее содрогающееся в экстазе тело…
Я целовал каждую ее слезинку, упавшую на длинные ресницы.
Моя Белла…
Моя теперь единственная женщина. Только моя. Я давно уже стал принадлежать ей, с тех самых пор, когда вкусил запретную сладость ее губ…
Джинсы словно исчезли сами. Я прижался к ней, ощущая ее жажду, нетерпение и испуг все своим телом. Она едва заметно дрожала подо мной, обвив мой пояс ногами, явно чувствуя мое желание.
Я соединил наши тела одни мягким толчком. Она удивленно выгнулась и жадно застонала, приникая ко мне всем телом. Да, малышка, вот так… Я мягко двигался внутри нее, ощущая такое единство, как никогда и ни с кем. Она разметалась подо мной, встречая плавные толчки. В тщетной попытке сдержать крик, закусила ладонь. Я только улыбнулся.
Давление нарастало. Я чувствовал, как она балансирует на грани, тихо всхлипывая, борясь с выражением сладко-горького изумления на лице.
- Ну же…иди ко мне, Белла! Не сдерживая себя…не молчи…
Я шептал эти слова словно в лихорадке, в бреду, вжимаясь в ее хрупкое тело, оставляя следы поцелуев на тонкой шее.
Ее мышцы напряглись. Зрачки сначала сузились, а затем резко расширились, и она закричала, бессильно уронив темную голову мне на плечо. А я последовал за ней, утопая в звездных глубинах ее глаз, проваливаясь в обрывы тепла ее рук, ускользая сквозь ее пальцы…
- Эдвард…люблю тебя…
Я замер, не уверен, что правильно расслышал.
Ее дыхание потихоньку успокаивалось, объятия ослабли. Сейчас она была настолько беспомощна и красива, что у меня сжалось сердце.
Чем я заслужил ее доверие?
Чем я заслужил ее любовь?
Белла спала, свернувшись у меня на груди. А я лежал, не в силах лишний раз пошевелиться и потревожить это чудо.
Это был не просто секс.
Это было выражение чувств.
Я устало разглядывал потолок, не в силах заснуть.
Что ты со мной сделала, Изабелла Свон? Как ты смогла разбудить меня? Разбить мой цинизм и равнодушие?
И я точно понял одну вещь – за свои двадцать три года Эдвард Каллен впервые влюбился. Окончательно и бесповоротно. Влюбился в свою собственную жену.