Жизнь в промотуре непроста. Я и не понимала, насколько, когда была просто «плюс один» рядом с Эдвардом и столько времени занималась всем, чем хотела, пока он действительно продвигал фильм, а не только кайфовал премьеру за премьерой, щеголяя в шикарных костюмах без единой мятой складки. А теперь я по-настоящему всё понимаю. Разъезды, интервью, вопросы, иногда странные, а иногда просто сложные, но согласованные заранее, места, сменяющие друг друга, машины, на которых тебя привозят на интервью, и которые так легко спутать после, если рядом стоит ещё одна такая же. Необходимость выстроить свой график, когда твой парень и партнёр нередко задерживается и приезжает на совместное интервью чуть ли не минута в минуту, и приходится отправляться отдельно от него. Договорённости с режиссёром нового фильма не бесполезны, но на площадке случается всякое. Пять минут накладки, и сцену ещё продолжают снимать, когда предполагается, что ты уже должен быть на пути к машине, чтобы ехать домой за сменой одежды. Но не всегда выходит, и тогда Эдвард переодевается уже на месте. Тогда я везу его вещи с собой. Всё вплоть до ботинок. Вот как сейчас. Я хорошая девушка или пытаюсь ею быть и надеюсь, что Эдвард думает обо мне именно это. Помню, как мы ездили на Миконос по случаю его Дня рождения. Всего полторы недели, пока в его новом проекте снимали второстепенные сцены без участия актёров в главных ролях. У Эдварда случилось что-то вроде кризиса тридцати четырёх лет сразу, как он проснулся. Он даже притворился, что ещё спит, и, не отнимая головы от подушки, пробурчал о договорённости со всеми звонить ему часиков в восемь по местному времени. Он всерьёз не особо стремился вылезти из кровати без важного повода вроде природной катастрофы и заключил, что нравится мне меньше, чем когда ему ещё было тридцать три. Ведь накануне я предстала перед ним пьющей кофе обнажённой, а вот в День рождения уже почему-то нет. Хотя днём ранее Эдвард сам сказал мне одеться. Из опасений, что вдруг кто увидит, если вилла не такая уж и уединённая. Внезапный кризис застал меня врасплох, но я забралась поверх одеяла, там, где под ним чётко ощущались бёдра Эдварда. Только тогда он передвинулся, наконец достаточно показавшись из-под вороха ткани, чтобы я впервые за то утро смогла увидеть его лицо, глаза и даже торс. Меня едва волновало, что там на улице. Для меня важнее всего был сам факт его Дня рождения. То, что мы вдвоём, и что я вместе с ним во всех смыслах уже год. Целый год. На данный момент уже и больше. Иногда я всё ещё в шоке. Но кризис был успешно преодолён в тот же самый день. Как только я поцеловала Эдварда, и он ответил, прежде чем примкнуть ко мне и получить безмолвное разрешение на большее. Может быть, я и согласилась бы остаться в кровати, но Эдвард сам вспомнил про праздничный полёт над островом на вертолёте. Я касаюсь ремня безопасности, когда водитель вдруг резко кому-то сигналит. Ненавижу ездить без Эдварда. Не то чтобы подобное без него происходит на регулярной основе, но с ним всё равно спокойнее. И только машина двигается снова, как я получаю сообщение.

Буду на студии чуть раньше. Уже почти там. Насколько нервничаешь по шкале от одного до десяти?

На восемь.

Успокою тебя в гримёрке.

Разве они у нас не разные?

Разные. Но рядом. Скоро увидимся.

Через три минуты я приезжаю к студии, где снимают шоу Джимми Киммела. Снаружи рядом с автомобилем появляется Линдси. Так необычно и даже странно видеть её в джинсах да блузке вместо юбки. Линдси ждёт, когда водитель откроет мне дверь, и подходит ещё на шаг.

- Привет.

- Здравствуй, Линдси. Как дела?

- Хорошо. Эдвард сказал, что костюм у тебя. Я отнесу. Вы же по-прежнему не хотите афишировать, или что-то изменилось?

- Ничего не изменилось, - отвечаю я. - Но я бы хотела отнести всё ему сама.

- Лучше я. А он зайдёт позже. Кто делал мейк?

- Моя подруга. Как и в другие дни.

- Выглядишь смело. И я не про макияж, а о шортах, - я опускаю взгляд к ногам и думаю, в каком смысле смело. В плохом или в хорошем? Белая блузка заправлена в них, и шорты не заканчиваются одновременно с попой, а продолжаются до середины бедра. Я кажусь себе стильной, не вызывающей. Но это лишь моё мнение. Хотя Эдварду вроде бы тоже нравились все вещи, в которых я появлялась публично, и я не слышала никакого протеста и против того, что выбрала на сегодня. Линдси тем временем продолжает. - То, что надо. Я тебя провожу?

- Да, можно.

Линдси идёт со мной с одеждой Эдварда в руках, это вешалка и ботинки в коробке, пока мы не встречаем бегущую навстречу девушку. Она учащённо дышит, но пытается не дышать на меня так, когда извиняется за опоздание и указывает, куда идти дальше. Видимо, она должна была встретить у машины. Но, честно говоря, лично мне хватило бы стрелочек без всякого сопровождения. Несколько листов с символом на стенах. Любой может следовать по ним. Хотя вряд ли любая знаменитость захочет мириться, что её не обхаживают со всех сторон. Линдси направляется по коридору дальше, а передо мной открывают дверь справа. Я захожу, и она закрывается у меня за спиной. Мне особо нечего делать. Только ждать. Я поправляю свободные рукава блузки и манжеты на блестящих пуговицах, а потом располагаюсь на краю дивана. Не хочу вдруг помять шорты, хотя и маловероятно, что мою задницу увидят что зрители, что ведущий. Да и Эдвард окажется в студии раньше. Большая часть внимания в любом случае будет его. Так было с самого первого интервью. Ему задают больше интересных вопросов и просто подводят к ним в течение нескольких утвердительных фраз, а меня обычно спрашивают сразу. Будто не хотят говорить со мной сильно долго, сомневаясь, что я скажу что-то глубокое и действительно знаю свою героиню, и понимаю фильм. Я просто устала. И я уже не уверена, что хочу всего этого. Нет, я хочу работать и сниматься, но всё остальное… Этот диван наверняка старый, и до меня на нём определённо сидели многие знаменитости, после которых сидение, возможно, перетягивали новой тканью. Я бы лучше сидела на диване дома. Эдвард может сделать всё сам. Сегодня. Я не собираюсь пропускать премьеру, завтра ради неё специально прилетят родители, но шоу и ответы даются Эдварду проще, и крайнее шоу с кем-то, кто шутит подобным образом, не потребует от него великих усилий. Я двигаю ногой, вытаскиваю ступню из туфли, а потом и вторую, когда дверь открывается без стука, и в гримёрку смело ступает Эдвард. Хотя он озирается, прежде чем сделать окончательный шаг внутрь и запереть дверь на замок. Мой парень такой сексуальный даже без лишних усилий. Просто в том, как двигается ко мне и садится рядом сразу очень близко, протягивая руку к моему лицу. Я думаю и о его костюме, о коричневом цвете, более тёмном, чем оттенок моих шорт, но ассоциирующемся с ними. Мне казалось, что это просто цвет, но не слишком ли всё очевидно? Так одеваются пары, чтобы появиться на красной дорожке вдвоём. Должно быть что-то общее, хотя бы одна деталь, и она у нас есть. Мне становится ещё более нервно.

- Привет, детка.

- Привет.

Эдвард целует меня, и я отвечаю. Я хочу этого. Потом я просто проведу по губам губной помадой. Его рука двигается вниз от моего лица по шее на спину, и Эдвард целует меня с большей силой с каждым новым мгновением. Мужская рука скользит мне под шорты и бельё. О нет, нет, вот так нельзя. Я возбуждаюсь, но не сейчас же, нет. Мне ещё выходить отсюда. Я не хочу выглядеть, как после быстрого секса, предшествовавшего публичному появлению. Эдвард слегка отодвигается, его взор словно затуманен, и меня тянет всё возобновить. Дверь-то заперта. Эдвард шепчет рядом с моими губами.

- Снимешь шорты? Или это слишком? Я думал, мы могли бы немного…

- Сколько у нас времени?

- Минут семь. Довести тебя до оргазма я успею, и стресс станет меньше пунктов на шесть. Сама убедишься.

- Здесь же нет камер?

- Нет. Я точно знаю.

- Давай, - шепчу я, придвигаясь и расстёгивая последовательно пуговицу с молнией. - Тяни их. Только аккуратно.

- Да будто я не знаю. Аккуратно и медленно, но быстро.

Эдвард нежно стягивает шорты мне до колен, а блузку наоборот смещает выше по животу. Я тоже двигаю её, чтобы не мешала. Трусики Эдвард не трогает, лишь касается пальцами под ними с незначительным давлением, надавливая и ослабляя натиск, и снова надавливая, поглаживая меня изнутри. Я двигаюсь в потребности обхватить его ногами, и мне удаётся. Я целую Эдварда. Как раз в тот миг, когда он упирает пальцы ещё глубже во мне, и моё тело начинает дрожать. Даже пальцы ног охвачены хорошим тремором. Немыслимо. Невероятно. Крышесносно. Это как вспышка. Тот самый обещанный оргазм. На границе между осознанием его и почти утратой каких-либо мыслей я смыкаю руку на рубашке Эдварда. Не мять, только не мять. Я передвигаю ладонь к спине, там всё скрыто пиджаком. Эдвард отодвигается и начинает очень тихо говорить. Мне едва не приходится реально прислушиваться, чтобы разобрать, что он там шепчет.

- Знай, это не то самое, но гипотетически, если мы однажды решим пожениться, это же будет хорошей идеей? Иначе зачем всё это?

Будет ли это хорошей идеей? Сердце словно подпрыгивает в груди от одной лишь мысли. Нет, не из-за платья и всего, что ещё нужно. Я могу и в джинсах в Лас-Вегасе, если так захочет Эдвард. Мне просто нужен он. И мне нравится эта идея. Целиком и полностью.

- Не все встречаются так, что женятся. Ты и твои…

- У нас всё по-другому. Это не про нас. По-моему, это будет замечательным решением. Но никакого Лас-Вегаса, говорю сразу.

- Вот как. Ясно, - шепчу я. - Ладно. Я думаю, мы ещё поговорим об этом, если ты надумаешь окончательно. А сейчас ты... И я...

- Да, одевайся. Я дам тебе салфетки.

Эдвард поднимается с дивана и протягивает мне упаковку, лежащую тут на столе гримёра. Я привожу себя в порядок, после чего Эдвард отпирает дверь. Мы едва успеваем перекинуться парой фраз, когда в дверь стучится Линдси, говоря, что это она. Эдвард впускает её, но ему просто пора на грим, и я остаюсь одна, пока не начинается шоу. Я могу смотреть всё на экране прямо в гримёрке, а могу быть максимально близко и видеть всё на подобном экране за кулисами студии. Я выхожу туда, потому что уверена, что Линдси там, и находиться рядом с кем-то знакомым лучше, чем сидеть в одиночестве. Конечно, как только Эдвард появляется в студии, массовка на зрительных местах приветствует его аплодисментами, а Джимми Киммел пожимает ему руку, прежде чем указать на диван по ту сторону стола ведущего. Эдвард улыбается, пока обходит диван, а когда садится, то первым делом расстёгивает пуговицы на пиджаке. В студии очень светло и ярко. Эдвард проводит рукой по правой штанине, пока не пристраивает левую руку на подлокотник. Ведущий располагается в своём кресле и говорит.

- Рад тебя снова здесь видеть. Сколько времени прошло? Не будем утомлять наших зрителей подсчётом. Достаточно сказать, что с тех пор ты точно повзрослел на год, не составил компанию Элизабет Дебики, когда она рассказывала в том числе и про ваш общий фильм, и теперь снимаешься у Содерберга, а год начал с участия в фильме Финчера. Это уже твои третьи съёмки почти подряд. Иногда давление наверняка бывает невероятным. Как ты справляешься с ним?

- Чтением книг, контролем времени, проводимого с телефоном, и добровольным домашним затворничеством. Но вообще всё это работает лучше всего, когда рядом тоже читает или просто находится кто-то, кого ты любишь, и кто любит тебя, - рассказывает Эдвард, не переставая улыбаться и занимая более расслабленное положение на диване, на котором легко хватит места и мне. - Честно, с этим ничего не сравнится. С чувством, когда ты нужен, и другой человек понимает тебя, мыслит, как ты, или почти так же, и вы на одной волне.

- Он говорит о тебе, - обращается ко мне Линдси. - Это даже мило. Хотя у меня, как бы это сказать, аллергия на всё милое и особенно на всякие такие фразы с экрана о личных отношениях.

- Я стою тут. Меня там нет, Линдси. Просто он очень эмоциональный, вероятно.

- Определённо. И так же он выглядит свежее, чем было до твоего появления в его жизни. Хотя он постарел при тебе с тридцати двух до тридцати четырёх. Нет проблем, нет и желания выпить. Кто бы что ни говорил.

- Пьют же и просто так. В компании или без компании, но приятного времяпрепровождения ради.

- И ещё больше пьют, когда что-то не так, как хотелось бы, или если рядом кто-то не особо любимый.

- Ты считаешь себя счастливым человеком, Эдвард? - тем временем продолжает ведущий. - Это часто философский вопрос, понимаю, но как бы ты на него ответил?

- Да. Я считаю себя счастливым человеком. У меня есть любимое дело и семья. Это везение. Не каждому в жизни так везёт. Говорят, что нельзя иметь сразу всё, и было время, когда я тоже так думал, но всё меняется, Джимми.

- Говоря о том, что всё меняется, твоими партнёршами было много красивых и состоявшихся актрис. Они давно зарекомендовали себя, и с ними наверняка проще выстраивать диалог. Но мы знаем, что у Френсиса Лоуренса ты снимался с начинающим дарованием. В одном из своих интервью пару недель назад Френсис уже рассказал, что Изабеллу нашли в ходе открытого кастинга. Для тебя это, должно быть, ново. Как скоро удалось найти взаимопонимание и точки соприкосновения?

- Скоро. Через пару недель. Для меня это скоро.

- Ты мог и забыть, но у меня есть традиция, - говорит Киммел располагающим голосом. - Вопрос, который я задаю каждому актёру или актрисе, что появляются в данной студии. Каким одним словом они охарактеризовали бы своего недавнего партнёра или партнёршу? Давай начнём с Изабеллы. Может быть, она вызывает у тебя какие-то ассоциации?

Когда я слышу этот вопрос, большая часть крови в организме словно приливает к лицу и в частности к щекам. Что ответит Эдвард? Ради неприкосновенности личной жизни ему предположительно лучше изобразить, что ассоциации у него исключительно профессиональные. И даже если ведущий, как и простые смертные, не остерегается снимков папарацци и слухов, конкретику из первых уст можно ему и не давать. Но Эдвард там, и мои мысли ему недоступны. Как ответит, так и будет.

- Изабелла. Она... - Эдвард вдыхает. - Изабелла, как бы это сказать, тёплый человек. Я не о температуре тела. Скорее таков её внутренний мир.

- А что мисс Дебики? Она рассказывала о тебе, что вам было весело, пока вы снимались в совместном фильме. Я не использовал детектор лжи, но это правда, или же она просто убедительно польстила?

- Ты весьма незаметно перешёл на каверзные вопросы, Джимми. Очень незаметно, - Эдвард подносит руку к волосам, как будто имитируя задумчивость, но он скорее, и правда, хоть сколько-то погружается вглубь себя, потому что отвечает не сразу и сначала обводит студию взглядом. - Знаешь, если даже всё или что-то было плохо, я не должен это разглашать, потому что это некрасиво. Но я скажу вот что. Мы с Элизабет иногда переписываемся, и в этом мне нет повода преувеличивать, когда ты однажды можешь спросить её сам и соотнести версии, так что я надеюсь, что она действительно осталась обо мне хорошего мнения, а не думает спустя это время, что я зануда.

- При случае непременно проверю. А теперь пару слов о Дакоте Джонсон. Вместе вы снимались в Новой Зеландии. Далеко от дома. Для меня это вообще немыслимо. Я никогда не был в тех краях даже близко, - совершенно твёрдо, как непреложную истину, произносит Киммел. - И представить не могу, как, вероятно, тяжело мне бы там пришлось, будь я на вашем месте. Огромное расстояние от нашего континента, невозможность слетать на выходные дома, отсутствие близких в соседней комнате, много недель в обезличенном номере отеля. Вы справлялись с этим вместе, или по большей части у каждого был свой личный досуг?

- Свой личный. Иногда мы проводили время вместе и за ужином, но не каждый день и даже не каждую неделю.

- Что ж, ты наверняка уже хотел бы, чтобы я переключился с тебя на Изабеллу.

- В принципе нет. Я могу отвечать и за неё. Мы снимались в одном фильме, и у нас сложились вполне комфортные отношения. Я открыт к альтернативным вариантам, если она запаздывает. Девушкам простительно, - подшучивает Эдвард, и я не против. Это доброе подшучивание. Не такое, каким он пользовался, когда мы только сближались. - Если она ещё выбирает между платьем и платьем или между платьем и юбкой, то мы с тобой, я уверен, часто теряемся в случае с галстуками.

- Да, моя жена ненавидит, когда я долго не могу выбрать. Но сегодня ты без него. Изабелла наверняка тоже, но мне сообщают, что она уже готова к нам присоединиться. Итак, встречайте Изабеллу Свон.

- Удачи, - тихо говорит Линдси. - Будь сдержанна и профессиональна.

- Постараюсь.

Я выхожу в студию и стараюсь улыбаться, Джимми Киммел подходит ко мне, протягивая руку, и я пожимаю её кончиками пальцев, не всей ладонью. Как и Эдварду, он указывает мне на диван. Эдвард как будто собирается встать при моём приближении, потому что поворачивает корпус в мою сторону, но не встаёт, а только подмигивает мне. Я облегчённо выдыхаю. К лучшему, что он остался сидеть. Я размещаюсь рядом, но не совсем рядом. Скорее соблюдая профессиональную дистанцию. Даже когда потом мы окажемся физически близки или просто ляжем спать в одной кровати, сейчас Линдси права. Надо быть сдержанной и отвечать на вопросы точно так же.

- Изабелла, добро пожаловать на шоу.

- Спасибо, что пригласили.

- Пока мы вас ждали, Эдвард сказал, что считает себя счастливым человеком, - ведущий смотрит на меня с любопытством, как будто пытается понять, что именно нашёл во мне Лоуренс. Или же даже сам Эдвард. Я словно слышу, как он дышит рядом со мной, но смотрю только на Киммела, не на Эдварда. - Ваша жизнь сделала крутой вираж за короткий срок. Теперь вы видите себя в трейлере и на постерах, и на недавнюю вечеринку, на которой я был, заглянул и Сэм Левинсон, упомянувший вас и позволивший мне озвучить, что вы сыграли роль и в грядущем сезона сериала «Эйфория». Ваша жизнь стала счастливее после всех изменений, или вы что-то сделали бы иначе, приняли бы другие решения, возможно?

- Нет. Никаких других решений, - подумав больше для вида, отвечаю я. - Я не кажусь себе тем человеком, который сожалеет о чём-то и спустя время желает отмотать всё назад, вернуться в прошлое и изменить его определённое мгновение. Что бы мы ни делали, это уже свершилось и ушло. Важно только настоящее, только сегодняший день. Нет смысла жалеть о том, что было сделано.

- Прекрасные слова, - говорит Киммел, кивая. - Как вам кажется, вы можете сказать то же о своей героине, мыслит ли она так же или нет? И если нет, то каким человеком вы её видите?

Мгновение или около того я смотрю на Эдварда. Осознанно, а не просто так, не бездумно. Мне нужна его поддержка. Пусть и лишь мысленная, невербальная. Мы не можем касаться друг друга и сидим на довольно ощутимом расстоянии, но даже физическая дистанция только напоминает о том, как он мне нужен каждую минуту жизни, и как я его люблю.

- Я думаю, она сильнее меня. Ей приходится. Я не могу много рассказывать, но у неё есть причины быть храброй, которых нет у меня. Иногда люди бывают совсем одни во всех отношениях. Существуют разные обстоятельства, когда тебя никто не может заменить.

- Это правда. Со дня на день состоится премьера вашего фильма. Не найдётся ли случайно лишнего пригласительного? Или лучше даже двух.

- Ты узнаваемая личность, Джимми, - присоединяется к разговору Эдвард. - Приходи так. Если уж не узнают, то разберёмся, но я уверен, ты и сам найдёшь вход.

Джимми задаёт мне и Эдварду ещё с десяток вопросов за отведённое время. Какие-то совершенно простые, какие-то сложнее. Вроде того, что я жду от премьеры, и выбрала ли уже платье. Отвечая, что я к этому близка, я задумываюсь о наряде, висящем в моём шкафу, полупрозрачном фиолетовом платье с подкладом, длинными рукавами и узорами в цветочной тематике. Что же мне всё-таки надеть? Его или платье на бретелях цвета пепельной розы? Поговорю с Эдвардом дома. Спрошу его вновь. Хотя во все прошлые разы он так и не ответил ничего определённого. Из зрительного зала мы уходим одновременно. Эдвард слегка соприкасается своей рукой с моей. Единственное, что он может позволить себе прямо сейчас. Линдси ждёт в коридоре и смотрит в первую очередь на Эдварда, но и на меня тоже.

- Хорошая работа. Снаружи кучка папарацци. Как насчёт выйти по очереди и поехать на разных машинах?

- Я согласна. Их там много?

- Нет, не больше семи в общей сложности. Машину подгонят прямо ко входу. Выйдешь и сразу сядешь. Много фото сделать не успеют.

Эдвард качает головой. Я смотрю на него и считываю негодование или злость. На что он злится? Я делаю что-то не так, как ему хотелось бы? Сейчас не время это выяснять. Точнее, не место. Много посторонних. И здесь душно.

- Тогда я поеду.

- А я пойду с тобой, - говорит Линдси. - Нужно кое-что обсудить. Пяти минут мне хватит.

- Пока, Линдси.

- Пока, Эдвард.

Эдвард провожает нас взглядом, когда мы уходим в сопровождении всё той же девушки, что встречала меня. Теперь она ждала поблизости, но не слишком близко, и ей не пришлось бежать. Линдси вдыхает, оглядывается и делает жест рукой. Обернувшись на несколько секунд, я обнаруживаю, что девушка чуть отстала. Видимо, в том и был смысл жеста. Что происходит? Неприятные новости? Про сериал с моим участием ничего не слышно целое лето. Я снималась в нём на исходе весны и до середины июня. После мы как раз и отправились на Миконос. Может, меня решили убрать? Или вообще передумали выпускать проект?

- Я уже готова ко всему. Если сериала не будет, или что-то в этом роде, просто скажи.

- Если честно, то существовала такая вероятность. Я связалась с ними узнать, отчего всё так тихо, и мне шепнули, что случилась некая ситуация по принципу, что иногда людей характеризуют по их друзьям. Приятель Чейза Стоукса куда-то влип. В не очень хорошую историю. Они решали, как быть. Но решили всё положительно. Сериал выпустят в январе. В первые дни нового года.

- Ты говорила Эдварду об этой не очень хорошей истории?

- Если честно, то... Да, говорила. Он попросил пока тебе не рассказывать. На случай, если всё рассосётся. А если уж точно не рассосётся, то тогда уж сказать. Хотя, может быть, он бы взял всё на себя. Миссию поговорить о проблемах, когда что-то не так. Мне выйти на улицу с тобой?

- Я совсем не буду возражать.

Мы выходим вместе. Вспышки не так уж и ослепляют. Наверное, потому, что Эдварду их достанется больше, а со мной экономят. Линдси остаётся снаружи машины. Я уезжаю, как и было обещано, сев в автомобиль фактически сразу. От Эдварда приходит сообщение через пару минут поездки.

Уехала?

Да, а ты выходишь?

Почти.

Хорошо. Жду дома.

Не раздевайся, ладно? Я хочу сам этим заняться.

Написанные слова неотвратимо заводят меня. Иначе и быть не могло. Это то, что называется неизбежностью. Благополучно добравшись домой, я только снимаю туфли и убираю их в сторону, чтобы Эдвард вдруг не споткнулся о них, когда тоже приедет. Спустя время я достаю сок из холодильника и двигаюсь вдоль столешницы, чтобы поставить упаковку. Эдварда слышно сразу от двери по писку кнопок охранной системы, которую он активирует на ночь, вводя код. Потом Эдвард появляется в дверном проёме и на ходу стягивает пиджак.

- Звонил Пиццоллато. Сказал, что заканчивает предварительные правки, и готов встретиться втроём, чтобы обсудить дальнейшие действия. Втроём это я, он и Брейди. Я позвонил ему из машины. Парень работает бариста в кофейне и барменом в клубе. И радуется, как ребёнок, такой малости. Нет, я знаю, что для него это не малость, не ерунда, но у нас даже ещё нет основательного финансирования, а он...

- Но будет. Это вопрос времени. Парень верит в тебя и в силу твоего воздействия на людей, и я тоже верю.

Эдвард подходит ко мне. Я очень жду, когда он подойдёт совсем плотную, и он не разочаровывает меня, сразу протягивая руки к пуговице на шортах. Он стягивает их с меня и толкается пока через брюки. Я не могу ждать. Это тоже потрясающие ощущения, но недостаточно. Он нужен мне внутри. Я протягиваю руку к ширинке, не собираясь медлить. Эдвард наклоняется к шее, его губы смыкаются на коже близ ключиц точно поверх небольшого углубления, и он посасывает её, прерываясь, только чтобы сказать.

- Я так чертовски люблю тебя, Белла.

Он подсаживает меня на столешницу и порывисто размещается между моих ног. Всё ещё в брюках. Но ненадолго. Я спускаю их по его ногам сначала руками, а потом и ногами. Многое происходит попросту на автомате. Эдвард задирает рубашку. И свою, и мою. Мы занимаемся сексом, который становится только лучше с каждым разом, и особенно если не видеться по много часов, а потом вести себя, только как коллеги. Эдвар врезается в меня очередным глубоким толчком, мощным и скользящим по клитору.

- Эдвард.

- Больно?

- Нет, просто... Просто давай... - он напирает на меня, почти ложится, но это так чертовски приятно. Я стягиваю с него рубашку и соприкасаюсь с его животом, ощущая всё ближе, ярче и сильнее. Кожу, тепло, пот на теле и толчки. Один за одним. Ведь Эдвард ни на секунду не перестаёт двигаться. - Можешь помедленнее? Совсем немного.

- Вот так?

- Да. Я люблю тебя, Эдвард. Я так тебя...

Эдвард обхватывает моё плечо при очередном движении вперёд и назад, и снова вперёд. Другой рукой он касается моей груди, сдвинув лифчик, и для меня это как последняя капля. Я кончаю первой, а Эдвард вслед за мной. Тело словно желе. Он произносит моё имя задыхающимся голосом. Я всё ещё заведена и двигаюсь, пока Эдвард ещё во мне.

- Белла.

- М?

- Сериал же будет, да?

- В январе.

- Я рад, что моя речь не пригодится.

- Речь?

- Подбадривающая речь, которую я пытался составить в своей голове. Наверняка ты сочла бы, что там сплошь клишированные фразы. Например, я люблю тебя. С этого я бы начал.

- Клишированные фразы тоже не дурны.

- Я запомню.

Эдвард отходит от меня, и мы проводим обычный вечер так, как его понимаем. Посмотреть что-нибудь, на этот раз мелодраму, которая точно закончится хорошо, помыться, перекусить питьевым йогуртом и отправиться спать. Уже после выключения света я вспоминаю, что не нанесла крем на руки, и в темноте нахожу тюбик в тумбе. Со стоном Эдвард передвигается рядом.

- Извини. Я сейчас закончу.

- Ну давай и мне.

- Что тебе давать?

- Крем. Если тебе не жалко. Вроде с определённого момента об увлажнении можно думать и нам.

- Мне не жалко, но твои руки... Смысл в том, что они нравятся мне в их нынешнем состоянии.

- Я думаю об их будущем состоянии. Поэтому давай его сюда.

Я даю без ожидания, когда Эдвард вернёт. У него тоже есть тумба. Он может убрать и туда. Я засыпаю, ещё пока Эдвард занимается своим новым делом. Через три дня наступает день нашей премьеры. Той ночью я сплю плоховато, и сей факт не укрывается от Роуз, приезжающей делать мне мейк за пять часов до дорожки.

- У тебя бессонница? Или вы просто не можете отлипнуть друг друга, и вам обоим особо некогда спать? Если верно второе, то у Каллена больше вероятности не терять свежего вида, учитывая иммунитет, выработанный организмом.

- Нет у меня бессонницы. Это временно. И что за иммунитет ты имеешь в виду?

- Ресурс тела, когда человек очень долго знает, каково иметь мало времени на сон из-за вечеринок или съёмок, - говорит Розали, доставая весь свой косметический скарб. - Здоровый сон важен. Делать детей или просто делать что-то в своё удовольствие можно и раньше. Не прямо ночью.

- По-моему, я не спрашивала твоей точки зрения на то, в какое именно время суток мне заниматься сексом. В любом случае раньше мы не всегда можем.

- Просто говорю.

- Без обид, но не ты девушка актёра, который так загорелся сценарием, что и забыл, как воротил от него нос, и поставил себе цель договориться о финансировании до конца года, чтобы начать снимать где-то в феврале. Шеридан не у дел, но Ник и Брейди всё переработают. Эдвард встречался с ними вчера.

- Ты говоришь, как дива или как бизнесвумен. Думаю, стоит сделать несколько фото у бассейна. Это как раз в тему. В отеле я бы сфотографировала тебя на кровати. У звёзд такое тоже популярно.

- Эдвард пригласил стилиста по волосам. Она будет здесь через полтора часа. Я не имею в виду, что ты должна уйти до тех пор, - говорю я. - Просто с фотографиями, вероятно, придётся повременить, пока мои волосы не приведут в порядок. Не то чтобы я думаю, что они не в порядке. Просто да, мне нужна причёска. Завивка или что-то ещё.

- Выдохни, Белла. Серьёзно, сделай глубокий вдох, а потом выдох. Вот так-то лучше.

Розали показывает большой палец и, выясняя, в каком платье я всё-таки буду, приступает к делу. Эдвард иногда заглядывает в ванную либо с целью о чём-то спросить вроде того, не видела ли я его новые запонки, либо принести мой телефон, оставленный мною на зарядке. Мне звонит мама, а он не стал отвечать за меня. Я беру трубку, после чего Эдвард выходит из ванной, и я перехватываю провод, чтобы он не ударился вилкой о шкафчик.

- Да, мам. Что случилось?

- У нас проблема. В номере нет ни утюга, ни гладильной доски, а наши вещи помялись по пути. Мне нужно всё погладить, Белла. Каким образом может быть так, что в пятизвёздочном отеле не предоставили утюг? Мы с твоим отцом отдыхали в двухзвёздочных, и он и то там был.

- Ты ещё скажи, что тебе больше нравилось в двухзвёздочном.

- Именно. Там я всё знала, и там не было так чисто, и там жили обычные люди, как и я, а не всякие бизнесмены и их расфуфыренные жёны, надевающие бриллианты прямо днём.

- Ну ясно, - отвечаю я, не зная, то ли плакать, то ли смеяться. У меня нет бриллиантов, но чисто теоретически могут быть, и кем я тогда стану? Женщиной, которая владеет ими, но никогда не надевает при родителях? Прекрасная перспектива, ничего не скажешь. Бояться матери, будучи в возрасте за тридцать, потому что ей нервно из-за статусного отеля и особ, которые могут себе позволить остановиться в нём. - Хорошо. Тогда можете найти двухзвёздочную гостиницу и перебраться туда. Если не нравится тот факт, что я оплачиваю номер, и можно позвонить вниз и попросить погладить вещи.

- И затруднять людей? Вот уж...

- Не затруднишь ты, затруднит кто-то ещё. Бизнесмены в командировке точно слишком заняты, чтобы переживать о подобном. Мама, я заплачу за все услуги. Просто позвони, скажи, что тебе нужно, и чтобы записали на счёт. Я не могу долго разговаривать, хорошо? - мой голос звучит извиняющимся. Это всё из-за родителей. Я почти звезда фильма, который вот-вот начнут показывать в сотнях кинотеатров по всему миру. Ну или звезда Эдвард, а я надеюсь ею стать, но вот я разговариваю с мамой и словно превращаюсь обратно в маленькую девочку, что зависима от старших и должна делать всё, что они скажут. В следующий раз подыщу место, где им комфортнее. Пусть гладят сами. - Люблю тебя. Передай это папе.

- Передам. Во сколько, ты говорила, приедет машина?

- В 18:50. Мы с Эдвардом выезжаем в 18:10 и уже будем там, когда вы приедете. Вас проводят, и я найду вас в зале, обещаю. Показ начнётся в половину восьмого.

- Пока, милая. Не дрейфь.

Я кладу трубку, позволяя Розали продолжить. Она заканчивает точно в срок. Мы даже успеваем попить чай до появления Брайс Скарлетт. Со слов Эдварда, как стилист по волосам, она работала на съёмках фильма Тарантино «Однажды в Голливуде», а также готовила Марго Робби к выходам в свет во время пресс-тура ленты и последующих награждений. Эдвард передвигает мебель в гостиной, чтобы кресло стояло отдельно и напротив окна. Как только я слышу звук, то иду туда посмотреть. Не дай Бог Эдвард приподнимает тяжести вместо того, чтобы толкать по полу. Но нет, всё в порядке. Эдвард только подталкивает кресло вперёд, но выглядит это так сексуально, как по идее не должен выглядеть подобный физический труд. Мышцы рук напряжены, и похоже, что от зрелища у меня напрягаются соски. Я потираю грудь.

- Что, детка?

- Ничего. Просто проверяю, как ты тут. Маме не очень нравится в отеле. Потому что в номере нет утюга, чтобы самостоятельно погладить вещи.

- Просто это первый раз. Надо привыкнуть. Лет пять, несколько твоих премьер, и она будет смело набирать номер, чтобы прислали горничную.

- Или они больше не захотят ездить, как и твои.

- Мы всё равно будем друг у друга. Ты и я. Я и ты. Ты у меня, а я у тебя, - Эдвард подходит и протягивает руки обхватить мои бёдра. - Мир иногда такое хреновое место. Я много чего достиг до тебя, но я не так гордился этим тогда, как горжусь сейчас. Многое казалось мне иллюзорным.

- Но теперь не кажется?

- Теперь нет. Мир стал ощущаться менее хреновым. Менее тёмным местом.

Мне становится спокойнее после слов, что говорит Эдвард. Они звучат так прекрасно, так вдохновляюще. И меня уже фактически не пугает перспектива познакомиться с крутым стилистом по волосам. Мне только нервно, что она придумает и не возьмётся ли за дело по своему усмотрению. Нет, не берётся. Брайс уважительно спрашивает о моих предпочтения. Оставить распущенными или собрать? Кудри или волны? И что я думаю о стиле ретро и основательном выпрямлении? Я не уверена, что об этом думаю. Но выбираю волны. Мне нравится, какие причёски делают Джессике Честейн. Получается не совсем так, но похоже. Вероятно, волосы у неё гуще. Брайс говорит, что хотела бы сфотографировать меня. Я оглядываюсь на Эдварда, сидящего на диване молча, не мешая. Он кивает подбадривающим кивком. На мне джинсовый комбинезон и майка под ним, не платье, но, должно быть, Брайс всё устраивает. Она просит отойти к окну, если можно. Всё так неловко, потому что я ни черта не те актрисы, что являются её обычными клиентками. У них уже налажены отношения, и нет всей этой неловкости. Просто нужно немного попозировать. Представить, что передо мной Эдвард. Ему я часто позирую. На случай, если однажды он переквалифицируется не только в режиссёра, но и в фотографа, у него уже будет некоторое портфолио. Брайс уходит, собрав все свои принадлежности и косметические средства. Эдвард закрывает за ней дверь и поворачивается ко мне, его руки достигают моих бёдер в прихватывающем движении.

- Ты так хороша. Я бы стянул с тебя этот комбинезон прямо здесь, а вот майку оставил, если бы не... - на кухне что-то падает. - Если бы не твоя подруга, возможно, что-то там разбившая.

- Не разбившая. Когда что-то разбивается, звук другой и длится дольше.

Оказывается, Роуз просто уронила пластиковое ведёрко из-под мороженого. Мы ещё не успели выкинуть, потому что ели его на второй завтрак. Розали поднимает ведро уже при мне и, извиняясь скорее перед Эдвардом, ставит обратно на столешницу. Реакция Эдварда вполне джентльменская. Пожать плечами, что ничего такого не случилось, и налить лимонад. Розали вскоре уезжает с приехавшим за ней Эмметом, но они будут на премьере. Розали с Элис. Они не очень и хотели, но ради меня согласились. Недолго мы с Эдвардом проводим время лишь вдвоём. Всего не более сорока минут между отъездом Роуз и появлением Линдси, а потом и приездом Саманты. Линдси всё беспокоится, что не надо нам ехать на одной машине. Эдвард слушает очень внимательно, пока Саманта демонстрирует ему два галстука в обеих руках, предлагая выбрать между обычным чёрным и узким чёрным. Эдвард интересуется совсем не чёрным, а с серебряными нитями, что лежит на диване за спиной у Саманты. На моём платье есть серебристые стразы и камни. После долгих раздумий для сегодняшнего вечера я всё-таки выбрала наряд на бретелях.

- Хочу вон тот. А эти оставим на потом, на другие разы. И хорошо, Линдси, я согласен отсидеться в машине и сделать ещё два лишних круга по ближайшему кварталу после того, как высадим Беллу, но никаких двух автомобилей.

- Или два круга по кварталу могу сделать я.

- Нет, мы уже решили, что ты приедешь первой. Ну всё, давайте поедим и будем собираться.

Эдвард открывает бутылку шампанского. Я выпиваю только фужер. Только чтобы слегка успокоиться. Мне нужно сохранять концентрацию. Тем более учитывая то время, в течение котрого Эдвард будет кататься по кварталу, а я уже столкнусь с атмосферой премьеры. Эдвард делает несколько моих фото во дворе, а потом мы делаем селфи вдвоём и селфи с Линдси и Самантой. Вот теперь можно ехать. Два лексуса уже на подъезде. Один для нас с Эдвардом, другой для Линдси и Саманты. В автомобиле Эдвард потирает мою ногу через ткань платья, благо в машине есть перегородка между водителем и пассажирами. Я опускаю свою руку, прикасаясь к ладони Эдварда, и он переключается на мои пальцы.

- Знаешь, чего бы я хотела?

- Прогулять всё?

- Нет. Но потом... - я наклоняюсь к Эдварду и шепчу ему на ухо, - потом мне было бы приятно ощутить твои пальцы между ног. Я становлюсь влажной лишь от одной мысли об этом.

- Блять, Белла, - я могу представить, какими мыслями в его голове откликается сказанное мною. И, может быть, не только в голове, но и ниже, гораздо ниже. - Я тебя испортил. Ты не была такой, когда мы только встретились.

- Тебе не нравится?

- Нравится. Я сделаю всё, как попросишь.

- Я тоже, Эдвард. Я тоже сделаю всё, чего бы тебе не хотелось.

Мы приезжаем в 18:31. Эдвард целует меня в волосы прежде, чем я высаживаюсь, когда со стороны улицы мне открывают дверь. Линдси подходит ко мне одновременно с тем, как я вижу ковровую дорожку, что начинается неподалёку, и скопление людей перед ней, а также саму себя на длинном горизонтальном плакате с названием фильма. Я смогу сделать это. Я точно смогу. Не то чтобы у меня есть выбор. Я ступаю на ковёр красного цвета, фоном играет мелодия без слов, и Линдси указывает мне на девушку, что машет мне чем-то, что зажато в её руке. Вдруг эта девушка выкрикивает моё имя, и я подхожу к ней. За мной следует телохранитель и слегка выставляет руку между девушкой и мною, чтобы я не подходила к толпе слишком близко. Но я приближаюсь ещё на шаг.

- Здравствуйте. Можно автограф?

- Да, но только мне нужна ручка. Как тебя зовут?

- Грета. У меня маркер.

- Хорошо, - помедлив, я беру маркер у неё из рук. Меня больше напрягает близость телохранителя, чем сама девушка. У меня впервые просят автограф на моей первой премьере. Это так странно, но приятно. Да это чертовски приятно, а не просто приятно. Светловолосая и с выразительными глазами аквамаринового оттенка, Грета протягивает мне фотокарточку, напечатанную на глянцевой бумаге. Это наш постер. Так неловко смотреть на себя со стороны, но не смертельно неловко. Всё вполне в пределах зоны комфорта. Я расписываюсь в правом верхнем углу. По-моему, выходит так себе. Слегка кривовато. Но уже не переделать. Я протягиваю фото обратно. - Спасибо, Грета, что пришла.

- Спасибо вам. Вы такая красивая. Я хочу отрастить длинные волосы, как у вас.

- Это так мило. Надеюсь, тебе удастся.

Я улыбаюсь и отступаю от неё, собираюсь уйти, но тут протягивают руки две девушки правее. Они определённо подруги. Я расписываюсь и им, когда меня окликают слева. Наоми. Наоми Уоттс.

- Привет.

- Наоми. Привет, - она перемещается ближе ко мне, крепко, тепло обнимая за плечи. У неё такое красивое синее платье. Блестящее, с открытыми плечами. Она в нём как фарфоровая статуэтка. - Как ты? Как я рада тебя видеть. Я так и не приехала в Нью-Йорк.

- Я заметила. Но ещё приедешь. У нас же премьера и там, - Наоми тоже начинает раздавать автографы. Наверняка дело в ней, потому что мне передают фото и флаэры с задних рядов. - Но чёрт, я могу признать, что скучала по Лос-Анджелесу. В отличие от меня, он тебе идёт. Ты блистаешь. Только не забывай улыбаться, когда появишься перед фотографами. Кто-то из твоей семьи приехал?

- Родители. Оно скоро будут здесь. Увидимся.

- Ещё бы.

Я ступаю на ковровую дорожку. Это не первый раз. Я уже чего-то да стою. На мне прекрасное вечернее платье. У меня причёска от известного стилиста и изумительный мейк от подруги, которая знает в нём толк. И мой парень, мой знаменитый парень вот-вот будет здесь. Пусть он и раздаст автографов больше моего, пусть его будут дольше не отпускать себя поклонники, а главным образом поклонницы, я не завидую. Я лишь горжусь им и счастлива, что мы в этом вместе. Как пара и как партнёры. Ко мне совсем скоро присоединяется Наоми. Я уже достаточно позировала одна, как и она совсем рядом. Мы фотографируемся вдвоём, она и я, я и моя экранная мама. Спустя время безошибочно можно понять, когда прибывает Эдвард. В начале дорожки становится не просто шумно, а очень-очень громко. Это он. Больше некому. Френсис-то уже здесь. Быстро прошмыгнувший мимо фотографов и общающийся с интервьюерами неподалёку. Некоторым явно проще отвечать на сотни вопросов, чем позировать перед камерами. Я прохожу дальше, тогда как Наоми задерживается, потому что к ней подходит её мужчина. Она подмигивает мне, словно желая удачи перед общением с журналистами. Вот вам и мандраж. Привет-привет, влажные ладони. Поскорее бы Эдвард оказался поблизости. Хотя бы увидеть его с расстояниия пары метров. Это тоже помощь.

- Здравствуйте, Изабелла, - журналистка-брюнетка подносит микрофон ближе ко мне. - Вы потрясающе выглядите. Такое изысканное платье. От кого оно?

- Здравствуйте. Это Эль Сааб.

- Это ваш первый фильм, ваша первая мировая премьера. Что вы можете сказать о царящей здесь атмосфере?

Я неосознанно подношу руку к волосам, но вспоминаю, что у меня обалденная причёска, какой не было никогда. Нужно опустить руку. Я стараюсь расслабиться, совершая бесшумный выдох.

- Ярко. На самом деле я счастлива быть здесь сегодня в окружении талантливых актёров, знающего своё дело режиссёра и съёмочной группы, людей, которые часто невидимы, но без них многое было бы невозможно. Они тоже часть команды, часть нашего фильма.

- А к кому вы чувствуете наибольшую благодарность?

- Знаете, - я начинаю, крепко задумываясь, - это в равной степени несколько человек. Конечно, наш режиссёр, мой партнёр и Наоми Уоттс. Было много бесценных советов на протяжении всех месяцев, что длились съёмки. Но, пожалуй, есть один совет, который запомнился мне сильнее прочих. Он не совсем о работе. Он скорее о жизни, о том, что мы должны стараться просто жить, что бы ни было. Не менять планов, а стараться проводить жизнь так, как нам хочется. Не оставлять её на потом.

- Эдвард Каллен был тем, кто дал вам совет?

- Не буквально, но да, наблюдение за ним позволило мне понять, что жизнь нельзя упускать.

Я прохожу ещё через несколько интервью прежде, чем приближаюсь к Лоуренсу и в тот же миг замечаю Эдварда на дорожке во всём его блеске и красоте. Эдвард улыбается, двигается, позирует фотографам, касаясь волос, засовывая руку в карман или просто смотря в сторону. Смотря на меня. Вот на кого он поглядывает с периодичностью раз в пару минут. Наоми подходит к нам и целует Френсиса поочерёдно в обе щёки. Мы общаемся о фильме, о том, какой сегодня прекрасный и тёплый вечер, и про песни, которые понравились нам троим в последнее время. Когда в очередной раз я посматриваю на Эдварда, то поблизости от него вижу Анжелу с мужем. Они фотографируются совсем недолго и проходят мимо моего парня быстрым шагом прямо ко мне. Она чуть поправилась, но не думаю, что из-за беременности. Честно, не думаю. Мы общаемся не слишком и часто, однако всякий раз откровенно. Это как приём у психолога. Способ поделиться чем-то, что проще рассказать не слишком близкому человеку, чем давним подругам, родне или бойфренду. Говоря о родне, Линдси даёт мне знать, что уже провела моих родителей, как и Роуз с Элис, в зал. Линдси протягивает мне сотовый, который я доверила ей на время.

- У тебя сообшение.

Я открываю его, чуть отворачиваясь от Наоми и Френсиса. Там несколько видео, снятых Розали, как я иду по дорожке и как отвечаю на вопросы интервьюеров. О Боже. В определённые моменты я не узнаю сама себя, в частности свой профиль в этом платье и с причёской. Но я не кажусь себе глупой в своей походке или манере поведения перед журналистами, и это главное.

- Так. Послушай меня всего минуту. Тарантино собирается снимать свой последний фильм перед тем, как выйти на пенсию. Рановато, как по мне, хотя дело его. Сценарий уже есть, но у него всегда всё максимально засекречено. Перехожу к сути. Тарантино хочет новое лицо, кого-то, кто ещё не везде и всюду. Роль неизвестна, сроки тоже, прочих данных тоже нет. Нам это интересно?

- Тарантино? Я не уверена.

Я тереблю браслет на правой руке, что подарил Эдвард на День рождения. Мне уже пять дней двадцать два, но я не чувствую особой разницы. Или пока не чувствую. Потому что мне всё ещё непривычно думать о себе, как о двадцатидвухлетней. Не так уж и далеко ушёл тот день, когда Эдвард говорил мне, что под присмотром можно пить и в двадцать. Тогда мы даже не встречались. А теперь я разговариваю о Тарантино с совместным с парнем агентом, пока мой бойфренд раздаёт интервью в двух метрах отсюда.

- И это его последний фильм. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское. Эдвард скажет то же самое.

- Ладно. Круто. Попробуешь раздобыть что-то? Например, страницу или две. Для проб.

- Попробую и раздобуду.

Нас всех собирают для общего фото. Актёров, продюсеров и тех членов съёмочной команды, что тоже здесь. Помимо Анжелы, это и дизайнер наших костюмов, оператор, гримёры и осветитель, и много кто ещё. Проще сказать, что нет специалиста по спецэффектам, ведь они и не были нужны, чем перечислить всех, кто приехал. Мы одна большая команда, и я всегда мечтала, что мой первый фильм будет именно таким. Я обнимаю Наоми, а Наоми обхватывает рукой мои плечи. С другой же стороны Эдвард чуть скользит рукой мне на талию, но компенсирует невозможность прикоснуться, как следует, сжатием ткани платья. Я кладу руку на спину Эдварда, сожалея, что не могу почувствовать его запах, настолько здесь многолюдно. Придётся подождать до дома. Четыре или пять часов. Не так это и долго. Ещё минут пять, и мы все проходим в зал. Эдвард подстраивается под мои шаги, держась очень близко, одновременно говоря что-то Лоуренсу. Я чуть ускоряю шаг, чтобы догнать Линдси и спросить, есть ли время быстро спуститься в зал к родителям. Линдси говорит, что есть, но что лучше она приведёт их за кулисы. Это тоже неплохой вариант. Там я с ними и встречаюсь. С Розали и Элис в том числе. Все так осторожно меня обнимают, как будто волнуются о стразах. Но к чёрту их. Грош цена такому платью, если они начнут отваливаться от крепкого объятия. Я сама обнимаю всех сильнее. Но пора представлять фильм. Лично я немногословна. Говорить со сцены о нём не то же самое, что давать интервью. С интервью я уже сроднилась, а вот рассказывать что-то в большей степени в формате монолога пугающе. Эдвард выручает меня тем, что в подходящий момент берёт слово, продолжая мою мысль. Впоследствии Лоуренс благодарит всех за внимание к фильму и желает приятного просмотра. Мы спускаемся в зал, где моё место между Френсисом и Наоми, а Эдварду достаётся кресло слева от Френсиса. Поскольку я наблюдаю за Эдвардом, то мне очевидно выражение досады на его лице от того, что нас так разделили. Зато удастся сосредоточиться на фильме. Я надеюсь. Непросто воспринимать всё отвлечённо, как будто на огромном экране вовсе не я, а другая актриса, но иначе я только стала бы анализировать себя, свои действия и походку, и всё прочее. Анализировать и, вероятно, чему-то да ужасаться. От нервов возникает желание почесать руку. Оно сиюминутное и быстро проходит. Сам фильм длится намного дольше. На его протяжении моё настроение меняется от тревожного до счастливого. Когда всё заканчивается, тревоги уже нет совсем. Есть только эйфория. Такое тёплое чувство внутри. Гармония. Вот это ощущение. Когда всё очень хорошо, и ты находишься там, где хочешь быть, во всех смыслах, и в работе, и в том, кто твой партнёр, в том, с кем ты видишь себя по жизни. Я вижу себя с Эдвардом и больше ни с кем. Я готова рожать от него детей. После показа обнять Эдварда кажется обоснованной вещью. Мы сделали фильм вместе. Мы были только коллегами прежде, чем стали парой. Эдвард отвечает на объятие, как друг. Он и есть мой друг, а не только парень. Мне с ним хорошо независимо от ярлыков.

На афтепати мы едем также в разных машинах, но непосредственно там Эдвард держится максимально поблизости от меня, разве что без прикосновений. Он пьёт много вина, тогда как я предпочитаю шампанское, и неудивительно, что в течение полутора часов Эдварду требуется пойти в уборную. Он подходит ко мне и протягивает телефон.

- Подержишь его у себя?

- Не вопрос. Да.

- Как настроение? Я не хочу уходить, но, если ты хочешь, можем уйти.

- Нет. Всё круто. Люблю.

- И я тебя люблю.

Только Эдвард отправляется в туалет, как ко мне подходят подруги. Роуз ненавязчиво поправляет мои волосы, а Элис держит два фужера шампанского.

- У тебя пустой, - Элис протягивает один мне. - Эдвард дал тебе мобильник? Ты знаешь пароль?

- Знаю. Если он его не сменил. Но мы не будем заходить.

- Даже посмотреть фотки? - живо интересуется Роуз. - Нет, я бы лучше пригляделась к тому, кто звонит моему парню или пишет. Нет ли недавних разговоров с бывшей.

- Нет. Когда вышел трейлер, она писала, но с тех пор нет.

- Эдварду писала его модель?

- Ну да. Поздравить. Он честно рассказал, и у меня с этим всё в порядке. И ещё то, что она модель, по-моему, имеет мало отношения к делу.

- Ну не скажи, - Роуз говорит с намёком на улыбку. Для меня это знак не воспримать всё особо всёрьез. - Учитывая твои заметки, что она пробует себя в актёрстве и вроде успешно, внешность для экрана тоже важна. Может, за неё её и взяли?

- Я не кастинг-директор того сериала. Слушайте, я могу говорить о прежних отношениях Эдварда, меня не смущает то, что он ей писал, а она написала ему первой. Но если в его телефоне и есть что-то, о чём я не знаю, то смысл в доверии. В моём доверии к Эдварду.

- Тогда предлагаю тост, - провозглашает Элис. - Давай выпьем за твоё доверие, Белла, за ваш день и за дальнейшую часть тура. И за то, чтобы Тарантино взял тебя в фильм, даже если роль будет всего-то на три минуты.

- Три минуты. Как же прекрасно ты оцениваешь мои способности. Но я выпью и за это.

Эдвард возвращается, в то время как к нам присоединяются мои родители и рассказывают, что Джейк устроился работать вечерами помощником в исследовательскую лабораторию. Эдвард слушает всё это, в основном говорит мой отец, и я не уверена, когда прервать его в правильный момент. Мне понятно желание поделиться новостями из Сиэтла и обычной жизни, но чтобы вот прямо сейчас? Лучше бы в машине по пути в отель, когда я поеду проводить родителей и провести ещё немного именно личного времени с ними.

- Пап. Я знаю. Мы с Джейком иногда общаемся. Он писал о лаборатории.

- Ладно. Какие у вас планы после тура?

- Мы с Беллой пока не думали, мистер Свон, - Эдвард засовывает руку в карман, смотря только на моих родителей, как будто отчитываясь перед ними. - У нас будет время для этого позже. Но мы точно не пропадём с радаров.

К концу вечера мне становится немного грустно. Приходится расходиться и разъезжаться по домам. Но это скорее временная грусть, потому что впереди ещё не одна премьера, ещё не один подобный вечер, когда наш каст будет вместе. Эдвард отправляется домой, а я еду с родителями в их отель. Им уезжать ранним утром. Я слегка перепроверяю за ними тумбочки, но в основном просто диву даюсь, что они не особо и расположились, хотя засунули паспорта в сейф, придумав собственный код. Надо же. Вот так дают. Инструкция к таким сейфам такая сложная, а кому-то, оказывается, легче настроить код, чем обратиться за услугой глажки вещей.

- Извини за разговор про Джейка. Было не к месту.

- Было, папа, да. Но уже забыли. Во сколько вы хотите завтра выехать из отеля?

- Думали о том, чтобы в половине десятого.

- У вас рейс почти в два. Что вы собираетесь делать так долго в аэропорту?

- Твоя мать не улетит, пока не изучит его вдоль и поперёк.

- Двух часов вполне хватит. Я закажу машину на без пятнадцати одиннадцать. Мама, ты слышишь?

- Слышу, Белла, - мама появляется из ванной с феном. - Я зря его везла. Возможно, в следующий раз ты будешь сообщать, что есть в номере, а чего нет.

- Следующего же раза в подобном номере не будет.

- Ну я погорячилась, ладно? Впредь слушай меня через слово, а лучше через три.

Отец только смеётся, пока залезает в мини-бар достать себе пиво. Я сказала им, что всё включено в стоимость, но договорилась на стойке регистрации оплатить счёт после их отъезда. Пока с ними трудно. Нужно время, чтобы подготовить моих простых родителей к тому, что мини-бар не бесплатен, но что это не значит, что его нельзя открывать. Я прощаюсь с ними этим же вечером, потому что не поеду утром в аэропорт. Провожать их лично означало бы провести около часа в машине, только чтобы увидеть, как родители почти сразу сдадут багаж и пройдут в чистую зону, куда мне уже нельзя, и поехать вскоре обратно. Я люблю их, но люблю и нежиться с Эдвардом в кровати. Эта мысль привлекает значительно больше поездки в воздушную гавань. Я приезжаю домой как раз к открытому шампанскому. Эдвард ходит всё ещё в брюках, но уже без рубашки, хотя и она, и пиджак с галстуком просто покоятся на подлокотнике дивана. Мы поговорим о порядке позже. Прямо сейчас, наблюдая за полуобнажённым Эдвардом, за тем, как выделяются мышцы на его руках, когда он приносит фужеры и тарелку с дорогущими конфетами, я думаю о несколько других вещах. На столе не сидят. Особенно на длинных обеденных столах со столешницами из стекла, на которых видны отпечатки. Но один раз.. Один чёртов раз-то можно. Приподнимая платье, я устраиваюсь задницей на краю, на что Эдвард заинтригованно смотрит на меня. Только до тех пор, пока я чуть не раздвигаю ноги. Ему становится яснее.

- Сделаешь мне кое-что?

- Бесспорно. Снимай трусики.

Я избавляюсь от них одновременно с тем, как Эдвард приближается и останавливается напротив. Его взгляд медленно исследует моё тело снизу вверх, прежде чем замереть на глазах. Эдвард опускается на колени передо мной. Медленно, не прекращая смотреть. Мы смотрим друг на друга, и я словно проваливаюсь в бездну. Пальцы нежно пробираются внутрь меня, двигаются глубже по складкам и потирают, растирая влагу, отчего я возбуждаюсь только больше. Я не могу не схватить его волосы. Его потрясающе спутанные волосы. Мне нужно за что-то держаться. Эдвард усиливает натиск. Всё быстрее и быстрее. Он проводит языком. Это уже не только пальцы. Я сейчас... Сейчас... Уже вот-вот.

- Эдвард, - через тело проходит судорога, мощный заряд тепла, который как огонь. О Боже. Я точно скоро... - Эдвард. Я люблю тебя.

Эдвард поднимается и целует меня в губы. Я чувствую свой вкус на его влажных губах. Мы так и остаёмся здесь. Занимаемся сексом на столе. Эдвард тратит время лишь на то, чтобы стянуть бретели платья, прежде чем войти в меня. Его грудь трётся о мою при каждом толчке, при каждом скольжении моей задницы по столешнице, при каждом выпаде. Я и не представляла, что... Не представляла, что он когда-то настолько выйдёт из себя в хорошем смысле. Я стону от особенно сильного движения бёдер, не готовая к нему, но не возражающая. Мне всё равно, как. Я просто хочу. Мне просто нужно. Нужен он. И пусть слегка больно, пусть. Я хочу полностью прочувствовать его внутри. Я прижимаюсь к телу Эдварда. По его коже уже вовсю течёт пот. Начиная с лица и заканчивая членом, что то исчезает во мне, то появляется вновь. Иногда я смотрю туда, но в основном в глаза Эдварду. Как же я его люблю. Глаза, волосы и лицо. Руки и силу. Его желание. И то, как именно он его показывает и воплощает в жизнь. Как замедляется, но стискивает, сжимает мои груди, перекатывая соски. Он кончает так бурно, как будто у нас не было вечность. Я вся горю и прислоняюсь щекой к столу. Столешница чуть прохладная. Но недостаточно, чтобы меня остудить.

- Детка. Белла. Я обожаю тебя.

- Я обожаю, когда ты жёстко входишь в меня. Делай со мной всё, что хочешь. Давай трахнемся ещё раз в кровати.

- Хочешь, чтобы я разнервничался?

- Отчего тебе нервничать?

- От массы вариантов того, чего бы тебе хотелось. Что это?

Эдвард поднимается с меня. Я поправляю одежду и свожу ноги. В моей голове действительно масса вариантов. От некоторых даже стыдно. Если начну говорить, то наверняка покраснею. Если, например, попрошу Эдварда опустить меня на колени и заняться со мной быстрым сексом, а потом кончить мне на спину. Я уже знаю, что некоторые желания ему несвойственны. Может быть, и подобное тоже. Но была не была. Я решаюсь сказать. Худшей реакцией станет отказ. Эдвард в глубокой задумчивости садится на стул, пододвигая ко мне фужер с шампанским. Мы слегка ударяем фужерами друг о друга, прежде чем выпить. Пузырьки ударяют в нос, и я чешу его пару секунд.

- Вкусно. Ну так что? Мы пойдём в спальню?

- Твой взгляд заставляет меня возбуждаться вновь. Мы пойдём. Но давай сначала проясним одну вещь. Ты не игрушка, Белла. Ты не сексуальная игрушка, чтобы я пользовался тобой так.

- Я знаю, Эдвард.

- Тогда я весь в твоём распоряжении.

Мы занимаемся любовью так, как мне хочется, а потом почти до половины второго читаем первые отзывы критиков. На их публикацию снят запрет, и они сыпятся, как из рога изобилия. Хотя Эдвард словно намеренно выдёргивает определённые фразы из контекста. Фразы о себе, как наверняка можно догадаться. Меня это не обманывает. В основном всё о нём да о мастерстве Френсиса, помноженном на талант оператора, о том, как красиво всё снято. Я уже не никто, но ещё и не «особенно феномальна», как Эдвард. Эдвард Каллен раскрывается в своей роли с новой стороны и особенно феноменален. Он и картина, и рамка. Картина, когда акцент на нём, и рамка, когда главной по праву является Изабелла. Он без сожаления уступает ей первенство, если того требует сюжет. Это тоже дар. Да, у него много талантов. В том числе таких, о которых журналисты и понятия не имеют. Например, засыпать, пока я читаю вслух следующий отзыв, с выражением лица, ясно свидетельствующим, что он устал, и прямо сейчас ему пофиг на всё. Или в целом пофиг. Сколько у него уже было подобных вечеров. Ничего нового. Пока отзывы хвалебные, можно пробежать всё по диагонали и не переживать. Я выключаю свет, убирая планшет Эдварда на тумбочку, и прижимаюсь к своему парню, но не слишком сильно. Просто чтобы чувствовать, что он в кровати, тёплый и выбравший меня, выбравший быть со мной. Наш промотур проходит в соответствии с графиком. Да, он немного безумный, но всё заранее отлажено, оговорено, и обходится без внештатных ситуаций. Мы возвращаемся домой двенадцатого октября. В воздухе ощутима некая заброшенность. Здесь никого не было почти с самого нашего отъезда. Мэнди заглянула лишь раз, а потом подхватила вирус и до сих пор не поправилась. Эдвард чихает, занося вещи, и я тороплюсь открыть хотя бы французские двери во двор.

- Дьявол.

- Никакого дьявола. Просто пыль.

- Напоминает мне про аллергию на цветение, что была у меня в детстве. Нужно срочно пригласить кого-то убраться.

- Хорошо. Но это только пока Мэнди болеет?

- На данный момент да. Хотя однажды она сама захочет уйти, и нам придётся её заменить. Давай пока не будем думать об этом. Я позвоню в клининг.

Жизнь возвращается в более привычное русло. Я получаю небольшую роль у Тарантино, а Эдварда поглощает сценарий, который доводят до совершенства. После мы встречаемся с руководством Warner. Я не хочу ехать, потому что крутой актёр, преуспевающий сценарист и автор идеи могут заручиться поддержкой и без меня, тем более что меня одну в первый раз едва ли слушали, но Эдвард настаивает. По-своему мне даже приятно, хотя в кабинете я просто сижу рядом с бойфрендом. Если так он хочет показать, что зря со мной не считались, то ему типа удаётся. Все рады грядущему сотрудничеству с ним, обещая производственные площади и лучших оформителей по декорациям. Маргарет так и улыбается Эдварду в присутствии тех, кому подчиняется сама, но Эдвард говорит, что выберет оформителей сам. Как и оператора с осветителем. Я волнуюсь, не много ли он собирается на себя взять. Впрочем, раз ему пока неинтересны списки лучших гримёров Голливуда, то пусть действует, как считает нужным. Впоследствии Эдвард совершает много звонков, часто ездит на деловые встречи и встречается с разными людьми, обсуждая работу и то, как всё лучше сделать, или проводя собеседования. Кроме того, ему приходит приглашение на ноябрьскую вечеринку журнала GQ. Она планируется в благотворительном формате, и Эдвард решает пойти. Его приглашение рассчитано на двоих, но я не хочу там светиться и отпускаю его одного. Он лучше знает, как там быть, и что за люди ещё могут прийти. Ему нужно развеяться и сбросить напряжение. Пока Эдвард на мероприятии, я занимаю себя прослушиванием плейлиста для фильма, отмечая, что мне нравится, а что нет. Проходит около полутора часов, когда телефон издаёт сигнал оповещения. Я давно подписана на группу с новостями кино и из жизни знаменитостей. Несколько раз мне случалось видеть там и новости о себе. Об Эдварде и тем более. И сейчас это тоже о нём. Милое фото. Допустимо ли думать так о снимке своего парня с его бывшей, на котором он стоит вполне близко к ней и даже приобнимает за талию, улыбаясь в камеру? Я понимаю, отчего он с ней был. Жизель красивая, и брючный костюм на ней смотрится элегантно. Она тоже улыбается, но её левая рука при этом погружена в карман брюк, и кажется странным то, что Жизель наоборот не прикасается к Эдварду. Что это с ней? Неужели совсем перегорела, когда у них вряд ли был мирный разрыв? Или просто сдерживается на публике, а вот при личной встрече, может, и не стала бы? Знал ли Эдвард, что она будет там? Фото делают всего минуту. Возможно, сейчас он уже и ушёл куда-то с ней, и они мило общаются. Я помню, ему не выйдёт что-либо запрещать и просить с кем-то никогда не говорить. Я и не буду просить. И он любит меня. Но дело в другом. Мне заговаривать об этом или вообще не упоминать вечеринку, не спрашивать, как она прошла? Не спросить будет странно. Мы же всё обсуждаем. Эдвард меня знает. Он прочувствует мою малейшую фальшь. В поведении или словах. Я откладываю телефон экраном вниз за ноутбук и возвращаюсь к музыке, подключая наушники. Если и придут ещё какие оповещения, я не услышу. А Эдвард может связаться со мной не только через телефон. Спустя время я устраиваю себе перерыв и направляюсь на кухню за чашкой чая. Оказывается, время уже десятый час, а когда я смотрела фото, было только около восьми. Я выхожу к бассейну. На улице прохладно, но не слишком. Как раз то, что нужно, чтобы передохнуть от раскалённого солнцем воздуха и при этом не натягивать штаны, а ограничиться кардиганом поверх блузки и шорт. Мимо бассейна проползает ящерка. Вскоре её уже не видно. Я опускаюсь на плитку всем телом, погружая ноги в воду, и прикрываю глаза. Просто на несколько секунд. Когда я открываю их вновь, то это из-за звука французских дверей. Эдвард вернулся с вечеринки. Он присоединяется ко мне. Садится рядом прямо в дорогих брюках, сгибая ноги, хотя плитка влажная. Он такой безразличный к этому. Его взгляд направлен куда-то между моей грудью и лицом, пока не скользит выше, к глазам. Эдвард пододвигается ещё, прежде чем по-хозяйски опустить руку мне на бедро.

- Хей.

- Привет. Как повеселился? Хорошо провёл время?

- Хорошо. Нормально. Тут такое дело. Я пересёкся с Жизель. Нас сфотографировали.

- Честно, - чуть приподнимаясь на локтях, шепчу я. - Не то чтобы это совсем новость для меня. Видела фото. Как у неё дела?

- Я и не знал, что ты немного шпионка. Неважно. Тебе всё равно, как у неё дела, разве нет?

- Всё равно, но не так, чтобы совсем не задуматься о ней на минуту или три.

- В случае с ней мне часто казалось, что счастье для неё это лишь что-то иллюзорное, что-то, что на самом деле не связывает её со мной, но теперь всё по-другому. Теперь это не моя жизнь и не мои проблемы. Но, возможно, это вообще уже ни для кого не проблема или, если что, приятная проблема. Раз она помолвлена.

- Неожиданно.

Офигеть. Его бывшая помолвлена. Это вроде быстро, если отношения с кем-то начались с нуля. Я не завидую. Я не хочу нестись замуж, сломя голову и требуя кольцо. Просто рассуждаю. Вот поэтому она не прикоснулась к Эдварду? Потому что с ним не была по-настоящему счастливой, а жениха действительно любит и дорожит им?

- О да, ещё как. Это коллега по её сериалу. Извне больше пока никто не знает.

- Да ты избранный.

- Вовсе нет. Просто я был кем-то для неё. Но теперь я весь с тобой и для тебя, Белла, - Эдвард наклоняется ко мне, очень близко к моему лицу и губам. - Пошли в спальню. Пожалуйста.

- Тебе не надо просить. Я пойду за тобой, куда ты только захочешь.

Это правда. Куда он, туда и я. Будь то соседняя улица, магазин или другая страна. Это не имеет значения. Предложи он пожениться хоть завтра, я бы только спросила время и место. Честное слово. Вот как я его люблю. И никогда не стану любить ни на грамм меньше.

Предыдущая глава || Следующая глава