Я толкаю дверь с большей силой, чем требуется. Как будто из-за этого время потечёт быстрее, или я смогу быстрее вытащить ноги из туфель на плоской подошве. Я смеюсь, потому что выходит всё равно медленно. В доме почти темно, если не считать света на кухне. Почему так темно и, что ещё важнее, тихо? У нас никогда не бывает так тихо. Точнее, бывает, лишь когда я одна, но когда здесь и Эдвард, нет. А он здесь. Его присутствие всегда ощутимо на физическом уровне. Он вернулся пару часов назад. Наконец-то они всё закончили в Новой Зеландии. Это ещё не всё, но его пребывание в Европе пережить и выдержать должно быть проще. Получить его сообщение, состоящее лишь из двух слов, было лучшим мгновением моего дня. Я дома. Я была счастлива и во время тестирования мейк-апа для грядущей роли, но не так, как тогда, когда Эдвард вышел на связь. Дома. Он дома. Где-то в этом доме. Я опускаю сумку на пуф.

- Эдвард. Я вернулась. Эдвард.

Эдвард не отвечает и не выходит ко мне. Я устремляюсь в гостиную и на кухню, но Эдварда там нет. Остаётся только спальня. Там я его и нахожу. На кровати. Его и его гитару. Он спит, или что-то не так? Я приближаюсь, и в тусклом свете лампы мне наконец становится видно, что Эдвард действительно просто спит. На животе, протянув руку к гитаре и касаясь резонаторного отверстия. Как я ещё только не забыла все правильные названия частей гитары? Наверное, только потому, что люблю мужчину, владеющего ею. Я смотрю на него, на его обнажённую спину и очертания задницы, очевидные даже под пижамными штанами. Я стала такой... испорченной. Очень, если как минимум думаю, что могла бы разбудить его, чтобы заполучить себе. Его волосы чуть отросли на шее. Шевелясь, Эдвард совершает хриплый выдох, прежде чем повернуть голову в мою сторону, но не проснуться. Он продолжает спать, его губы приоткрываются, и мне хочется поцеловать их. Так сильно хочется, что сердце стучит близ горла, но я только смотрю, а потом обхожу кровать. Эдвард не может спать вот так всю ночь. И не потому, что гитара частично занимает моё место, и мне негде лечь. В гостиной есть вместительный диван, а Эдвард любит свою гитару. Он скучал по ней. Я не собираюсь соперничать с инструментом. Просто не хочу, чтобы Эдвард ударился или отлежал какую-то часть тела до ломоты. Ему же самому и будет неприятно. Наклоняя корпус, я приподнимаю руку Эдварда правой рукой и аккуратно вытягиваю гитару левой, чтобы обошлось без издания звуков. Мне всё удаётся, и я отодвигаюсь от кровати, прежде опуская его руку обратно на простынь. Футляр лежит открытым на полу, это как указание, куда убрать гитару. Я складываю её на место и потом выключаю лампу. Пусть спит. Ему это нужно. После всех недель, наполненных неизбежным переутомлением от съёмок с минимумом сна и отдыха. Я знаю, как это бывает у преуспевающих актёров, в данном случае у Эдварда. Пусть в этот раз он был далеко от папарацци, которые раньше запечатлевали его уставшим на площадке, я могу представить его именно таким, потому что вечером при наших разговорах он мало когда выглядел бодрым. Меня немного печалит, что он не увидит мой макияж наяву, хотя днём я сделала селфи, и что мне вновь предстоит поужинать одной, но не так уж всё это и критично. Поев и переодевшись в футболку Эдварда, брошенную им на диван, я включаю случайный фильм на небольшой громкости. В отсутствие Эдварда я смотрела лишь сериалы, у меня было на это время, а последним, что мы смотрели вдвоём, был фильм «Пурпурные сердца» прошлого года. Эдвард совсем не впечатлился историей о фиктивном браке начинающей певицы и морпеха. Я так и думала, когда мы только начинали смотреть. Он предпочитает более серьёзные вещи, не такие поверхностные. Кажется чудом, что он досмотрел вместе со мной и почти не отвлекался на телефон. Но тот фильм, на который я натыкаюсь на Нетфликс сейчас, мало интересный даже для меня. Вопреки симпатичной Лили Коллинз в касте. Я отключаю посреди хронометража. Лучше лечь пораньше к Эдварду, чем тратить время на то, что скучно и загоняет в тоску. Он уже спит на левом боку вместо живота, и я тихо забираюсь под одеяло на своей половине. Рядом с Эдвардом я впитываю каждый его вдох, каждое мгновение дыхания, разместившись максимально рядом, прежде чем сомкнуть глаза. Мне крайне редко что-то снится. Но сегодняшняя ночь исключение. Мне снится Эдвард. То, как мы, наверное, занялись бы любовью, если бы он не спал. Эдвард двигает рукой под своей же майкой, в которой я легла, всё ближе и ближе к груди. Я возбуждаюсь так быстро. С ним это так легко. Это чувство словно вспыхивает огнём меж моих ног, когда Эдвард сжимает пальцы, оттягивая сосок, причиняя сладкую боль. Я вздрагиваю от смачного звука, с которым Эдвард в тот же миг опускает голову и целует меня над трусиками. Его язык показывается и скользит мне в пупок. Это так... так безумно. Дико... дико потрясающе. Он никогда не делал так раньше. Но мне нравится, что теперь делает и то погружается языком вглубь, то прерывается и вновь проводит кончиком языка по кругу. Я хочу схватить волосы Эдварда, но мне мешает то, что его голова под тканью. Я двигаюсь к нему, я хочу приподняться и сдёрнуть с себя эту майку. Я протягиваю руку куда-то в его сторону, от него исходит дуновение воздуха от частого дыхания, и вдруг мои глаза открываются. О нет. Нет. Мой сон... Я выдыхаю. зажимая рот, чтобы Эдвард не проснулся. Но почти в тот же миг от живота к позвоночнику меня словно простреливает чувство, что Эдвард не только не спит, но и что он касается в реальном времени. Я застываю от осознания. Боже, я... Что он хотел? Он хотел меня, пока я сплю? Он собирался разбудить прежде? Или не собирался? Эдвард высовывает голову из-под майки, и я вижу его придвигающимся ко мне. Всё ближе и ближе. Он дышит у моего лица, нависает надо мной очень скоро, и ощущение его возбуждённого члена, его твёрдости у моей ноги заставляет меня прислониться до одури тесно.

- Эдвард.

- Привет.

- Привет, - его голос, звучащий, как мне и казалось, что он будет звучать, тёплым дыхание проходится по шее. И я хочу. Я так сильно хочу. До покалывания по кожей, до словно разрядов тока между нами. Немыслимое притяжение. Как гравитация. - Думала, ты мне снишься. Всё это. Сними её, Эдвард.

- Не снится, - Эдвард стягивает с меня футболку одним движением, а потом касается моей руки и опускает её точно на мои трусики, накрывая сверху своей ладонью. Он надавливает, но нежно, без применения грубой силы. - Ты чувствуешь это? Я чувствую твою влагу прямо так. Ох, детка. Прости, что не смог дождаться тебя. Я уснул с гитарой?

- С ней. Это было мило.

- Но у нас с тобой точно не будет мило.

Эдвард отводит мою ногу в сторону, прежде чем сместиться и потянуть за пояс своих штанов. Я стягиваю трусы сама. Мне и хочется подождать, и трудно думать о подобном. По-моему, Эдвард не против инициативы. Он резво избавляется от одежды и, подобравшись обратно, утопляет пальцы внутри меня. Два пальца проникают и выскальзывают наружу, я трепещу от Эдварда, фактически обездвиженная его тяжестью, и он не заставляет меня долго мучиться. Его медленное вторжение уже почти переполняет через край. Я прикасаюсь к Эдварду, хватаюсь за его поясницу, пятки скользят по его лодыжкам. В каждом его действии можно чувствовать, как давно у нас ничего не было. Как он хочет меня и как хочет всё сильнее и глубже. Он целует меня и целует, и выходит почти полностью, прежде чем толкнуться в меня мощным толчком. Эдвард врезается в моё тело хаотичными ударами бёдер. Снова и снова. Один толчок сменяет другой, и я прихожу в неистовство. Я задыхаюсь, срываюсь на стоны, горло даже болит от них.

- Эдвард...

- М?

- Можешь... Можем закончить, чтобы я была сверху?

- Сейчас. Одну секунду.

Эдвард отодвигается после ещё одного жёсткого толчка и переворачивает нас, хватая меня за ягодицу. Я опускаю руки на грудь Эдварда, волоски словно царапают кожу ладоней, но мне всё равно. Решительно плевать. Его проникновения сложно сжигают до ожогов. Эдвард смотрит на меня неотрывно, и его взгляд как будто оглушает, как будто меня огрели по голове. Ещё толчок. И ещё раз. И Эдвард с хрипом поддаётся мне до дрожи в мышцах, в коленях и в руках. Он весь дрожит. И это так прекрасно, что причина тому я, и что он причина того, почему я чувствую всё то же. Сметающее все мысли удовольствие, от которого немеет тело, и не хочется двигаться. Я так его люблю, всё в нём и даже недостатки. То, как быстро он может выходить из себя. То, что он не придаёт одежде много значения в обычной жизни, хотя это скорее хорошо, чем плохо, до тех пор, пока он всё равно выглядит опрятно. То, что иногда он не против ложиться в кровать после ванны не совсем обсохшим, ещё и желая обнять. То, что он не всегда удаляет щетину своевременно, и уже сейчас она колется при поцелуе, когда Эдвард наклоняет меня к себе нажимающим, надавливающим прикосновением к спине. Он ласково толкается ещё чуть-чуть, прежде чем замереть подо мной, дыша мне в шею. Я приподнимаю голову и целую Эдварда в скулу справа. От него пахло теплом, а теперь пахнет вспотевшей кожей. Его руки обхватывают мою спину, вяло поглаживая костяшками вверх-вниз.

- С каждым разом всё лучше и лучше.

- Не думаю, что дело прямо-таки во мне. Это ты была особенно... бодрой. Если мой вопрос не имеет ничего общего с реальностью, и ты точно знаешь, то не злись, я тебя прошу. Мне доводилось слышать, что некоторые беременные в тот или иной период хотят больше секса. Сначала или потом. Я должен что-то знать?

- Эдвард, - я чуть двигаюсь на нём, его полутвёрдый член ещё во мне, и да, мы снова сделали это без презерватива, но в остальном... - Я услышала тебя. Я бы не заимела ребёнка обманом. Месячные были.

- Хорошо. И я имел в виду не то, что ты можешь поступить так. Лишь то, что всякое бывает. Случайно.

Я медленно слезаю, в то время как Эдвард перемещает одну руку мне на бок, а другой дотягивается до лампы на моей тумбочке. Свет озаряет комнату, и спасибо, что занавески на окнах задвинуты. Местность здесь горная и труднодоступная для посторонних, да и вряд ли бы Эдвард остался жить тут, если бы хоть раз увидел снаружи постороннего, но мне в любом случае так спокойнее.

- Что бы ты тогда сказал?

- Что будет непросто по многим причинам, но мы справимся, даже если с первых дней жизни его или её придётся возить в машине, чтобы папочка мог видеть его или её в обеденный перерыв, находясь где-то на съёмках. Белла. Посмотри на меня, - Эдвард просит, и я не смею ему отказать. Я поворачиваю голову, которую держала слегка опущенной, и встречаюсь с его любящим взглядом. - Я тебя люблю, Белла. Когда бы это ни случилось, запланированно или не совсем, у тебя есть я, у меня есть ты, и нас двое, а младенец один. У нас будет численное преимущество. А пока давай наслаждаться тем, что имеем сейчас.

- Я согласна. Послушай, сегодня я недолго была на площадке, и тогда же туда приехал Ник Пиццолатто, ну сценарист. Мы немного поговорили. Про сценарий Брейди. Я не пытаюсь торопить события, но, по-моему, Ник крут в своём деле, и я спросила, было бы ему чисто теоретически интересно посмотреть чисто теоретически существующий сценарий с детективной сюжетной линией.

- Я его не знаю. Но попробую догадаться. Он наверняка отказал.

- Вообще-то нет. Он сказал, что гипотетически ему это интересно, и что он знает ещё человека, к которому может обратиться, и что тот в ближайшее время свободен. Тейлор Шеридан.

- Режиссёр, - кивает Эдвард. - Его-то я знаю. То есть не лично, но мы с Александрой и её мужем ходили в кино на «Ветреную реку», снятую Шериданом. Осталось тягостное впечатление, но Шеридан кажется сильным режиссёром. Что, собираешься заранее сместить меня с поста, который ещё даже не мой? Так, детка?

- Ну прекрати, - высказываю я. - Шеридан ещё и сценарии пишет. Это просто варианты. Что теоретически Ник может помочь с тем, что у меня есть, Особенно если в главной роли снимется кто-то, за кем он давно наблюдает. Кто-то, в фамилии и имени которого одинаковое количество букв.

- Он не знает обо мне или про нас.

- По-моему, может знать. Интернет, всё такое.

- Может, и так. Так что, Ник дал тебе номер для связи?

- Почти. Номер своего агента.

- Мне через две с половиной недели лететь в Прагу. То, что ты уже делаешь для меня и ищешь кого-то, кто может со мной сотрудничать.... Я люблю это в тебе и обязательно позвоню, но только когда закончу съёмки. Договор?

Эдвард говорит так рассудительно, что я лишь касаюсь его ноги поверх бедра левой рукой и протягиваю мизинец правой, чтобы скрепить договорённость. Эдвард может и не понять, чего я хочу, потому что с ним я делаю так впервые, но он понимает и оборачивает свой мизинец вокруг моего. Находясь дома, Эдвард возвращается к пробежкам, когда-то он выходит через день, а когда-то каждый вечер. Из-за репетиций я не всегда дома, в том числе и вечерами. Порой Эдварду случается ужинать одному, но я притаскиваю что-то на десерт. Что-то, что ещё остаётся к тому моменту в кондитерской, которую мне показали Розали и Элис, когда я приехала из Новой Зеландии. Однажды меня, как обычно, подвозят до дома, и, неуверенная, где Эдвард, потому что он не ответил на звонок, я вижу, как кто-то несётся по дороге в моём направлении и бежит довольно быстро. Я ещё снаружи ворот, а водитель уже уехал. Я думаю, что есть у меня в сумке, но теперь отец не обновляет мне перцовые баллончики. Он делал это раньше, и было смешно. Сейчас же всё совсем иначе. Наверное, я собираюсь уже бежать, когда местный любитель спорта совсем останавливается в трёх дорожных фонарях от меня в круге света от одного из них. Это Эдвард. Будь он неладен. Насколько грешно желать прибить собственного слишком натренированного парня, если он появляется из темноты?

- Привет, - в отличие от скорости своего бега, Эдвард говорит неторопливо, и его голос полон странного для меня энтузиазма, в то время как Эдвард дотягивается рукой до моего бока и чуть двигает ею туда-сюда. Пахнет солью и потом, и я даже вижу поблёскивающие капли на шее, но не на лице, которое наверняка было вытерто прямо футболкой. Она ведь и так мокрая. Чуть больше влаги ничего не изменит. Вот же чёрт, я однозначно засматриваюсь на всё. И на мокрую одежду в том числе. Интересно, насколько Эдвард мокрый под ней. Впитала она всё или не совсем? Нет, я не должна хотеть этого знать. Он меня очень напугал. И я всё ещё помню об этом. - Как дела?

- Ты меня до жути напугал. Вот как мои дела.

- Напугал?

- Да, больше никогда так не делай. Не появляйся из темноты бегом. Я тебе звонила. Где ты был?

- Я тоже тебе звонил, - Эдвард совершает короткий вдох. - После твоего звонка. Так что это может быть и моим встречным вопросом. Звонил Лоуренс. Сначала тебе, потом мне, но ты ему не ответила, и он сказал всё мне. Есть новости. Трейлер выйдет через шесть дней.

- Трейлер нашего фильма?

- Он самый. Пошли домой.

Шесть дней. Всего шесть дней. Я не готова. Не готова ни к тому, чтобы увидеть его вместе с Эдвардом, ни к тому, что может начаться позже. Моя жизнь всё ещё относительно спокойна. Если повсюду станут вешать постеры, на которых есть я, и мне надо будет появляться на различных мероприятиях и интервью, как я смогу сохранить свою жизнь в рамках? Мне нравится работать, приезжать на съёмки и узнавать людей, знакомиться с коллегами для выполнения общих задач, но я остаюсь преимущественно в тени. Я нигде и не была, кроме как на той премии с Лоуренсом и Эдвардом и после на его премьере. Всё это было много месяцев назад. И я могла даже не идти. Но в случае с нашим общим фильмом всё по-другому. Я хочу быть там. Я бы хотела сильнее, если бы не масса вопросов, которые необходимо решить и на которые предстоит ответить. Какой вам кажется ваша героиня? Что вы считаете её сильными сторонами? В чём, по-вашему, её слабость, если таковая есть? Что вас вдохновляло во время съёмок, может быть, фильмы или музыка? Или же какой-либо человек? Что было самым простым в работе? Какой день запомнился вам больше остальных? Вещь или сцена, что далась труднее всего. Было ли давящим ощущение от работы бок о бок с более именитыми коллегами? Вам удалось найти способ справляться с ним, который можно посоветовать другим? Оглядываясь назад, какой совет вы бы дали той Изабелле? Я представляю все вопросы, что мне могут задать, все эти многочисленные интервью, и мне слегка кружит голову, пока я иду по дорожке к дому, а Эдвард за мной, закрыв калитку. Он заходит непосредственно в дом первым и запирает и дверь с включением охранной системы. Шесть дней... Шесть дней это так мало. Это очень мало, и проходят они быстро. В тот день, что приходится на среду, я заглядываю на квартиру к подругам после очередной встречи по обсуждению сценария. Меня представили моему экранному брату, актёру Чейзу Стоуксу. Я слышала о сериале, где он снимается уже несколько лет, но не смотрела. Он о подростках и поиске сокровищ. Надеюсь, на нашу работу не повлияет то, что я не знаю мужчину, как актёра. Он не намного младше Эдварда. Чейзу тридцать. Так гласит гугл. Я разрезаю пиццу для девчонок, пока Розали продолжает красить ногти на левой ноге, разместив её на краю стула. Тем же временем Элис строчит шов на машинке для собственноручно сшитой юбки, но с обещанием, что через минуту стол будет освобождён.

- Пицца? В последний раз мы ели пиццу, когда ты ещё снималась и, приезжая, заедала стресс. Дело было на съёмной квартире. Сейчас уже всё позади, чуть больше, чем через полтора часа, выйдет трейлер фильма с твоим участием, ты живёшь в шикарном доме, и твой кумир теперь твой парень. Что ты собираешься заедать? - спрашивает Роуз, окуная кисточку во флакон. - Ты почти не рассказываешь про ваш секс, но когда рассказываешь раз в несколько недель, то очевидно, что Каллен тобой одержим и любит тебя именно так.

- Я бы лучше посмотрела трейлер с вами. С Эдвардом будет неловко. Нет, не так. Будет очень страшно. Вдруг я ужасна, и он не сможет промолчать, да я и сама не хочу, чтобы он промолчал, если так, и что-то соврал.

- Какого чёрта ему, по-твоему, врать? У тебя странные нервы, Белла. Более логичные для ночи перед свадьбой, нежели когда твой парень точно не наговорит тебе, что ты бездарность. Вы вместе почти год. Даже столь крутой актёр не может быть настолько лгуном, Свон. Считал бы он, что ты не талантлива, и даже одного раза не заикнулся бы о том, чтобы нанять тебе агента. Поезжай домой, надень красивое бельишко, посмотрите трейлер и отметите.

- У тебя что, проблемы с Эмметом? Такое чувство, что ты упоминаешь секс уже второй раз в течение одной минуты, потому что у тебя это болит.

- У нас свидание через пару часов. Я крашу ногти как раз поэтому. Спасибо, что спросила и беспокоишься.

- Только я не беспокоюсь по поводу твоего секса, Роуз.

- В любом случае через два кусочка пиццы и бокал чая мы вызываем тебе такси.

- Выгоняете меня из квартиры, что оплатил Эдвард?

- За которую мы уже платим сами, помнишь?

Я даже ничего не отвечаю. Просто сажусь за стол, как только Элис убирает машинку, и ем пиццу в молчании, а потом еду домой. Как бы то ни было, не останусь же я тут, когда должна быть с Эдвардом. Я достигаю дома почти в пять. Эдвард появляется из кухни, он в выглаженной рубашке и брюках, но без носок, а в его руке телефон. Зачем он так разоделся?

- Привет. Ты куда-то собрался?

- Привет. Разве что звонить тебе. Я ждал тебя. Думал, ты вернёшься раньше.

- Да, понимаю. Слушай, Эдвард, я...

- В чём дело? Что тебя гложет?

- Вдруг трейлер из-за меня отвратительный, - подумав несколько секунд и решившись, тихо изрекаю я. - Вдруг он наберёт тысячи дизлайков, и твои поклонницы начнут думать, почему ты остался в этом фильме.

- Из того, что мы видели, не может получиться ни отвратительный трейлер, ни отвратительный фильм. А если кто подумает так, как тебе кажется, то они не мои поклонницы, а просто злые фанатики, не способные быть счастливыми за меня и считать, что я волен делать всё, что пожелаю, во всех областях своей жизни, и мне не нужно объяснять свои решения, - Эдвард приближается ко мне, и то, как интенсивно он обхватывает меня за талию, по большей части справляется с моей тревогой. - Наденешь платье для меня? Оно на кровати. Ты же любишь чёрный цвет? Говорят, что в гардеробе каждой девушки обязательно должно быть маленькое чёрное платье.

- Купил мне платье?

- Да, и очень надеюсь, что оно подойдёт и понравится.

- Надену, и узнаем.

Я направляюсь в спальню, включая свет, чтобы увидеть платье только с одним левым рукавом и без бретелей. Оно полупрозрачное, явно из сборящейся ткани. Прежде чем переодеться, я мою руки в ванной и ополаскиваю лицо, а потом возвращаюсь к платью. Единственное, что не подлежит сомнению в данном случае, это то, что у меня нет лифчика без лямок. Все только с лямками. Что чёрные, что белые, что бежевые. Я ещё никогда не надевала что-то без бюстгальтера. Но здесь только Эдвард и я, только мы двое. Если только он не позвал кого-то к нам присоединиться. Есть же такая вероятность? Ну нет, не похоже. Он бы дал знать. Я расправляю платье, которое оказывается короче, чем я ожидала. Выше колена, если быть точной. Я смотрю на себя со всех сторон, и грудь выглядит вполне привычно, как будто я в бюстгальтере. Не так уж ткань и просвечивает. Хотя на смену белым приходят чёрные трусики. Белые тут точно ни к чему. Эдвард перемещается по гостиной туда-сюда. Для меня это странно. Он обычно не крутится на одном месте. Я подхожу к комнате босиком и замечаю шампанское в ведёрке и фрукты на столике прежде, чем Эдвард замечает, что я пришла. Ходьба заканчивается почти в тот же миг.

- Ты... - последовательно Эдвард смотрит сначала мне в глаза, потом на губы, а потом и на шею. - Ты так прекрасна. Оно идеально на тебе. Прости. Сначала мне следует спросить, хочешь ли ты его навсегда.

- Навсегда это сомнительно, но на несколько лет да. Ты поместил шампанское в лёд?

- Я разбираюсь не только в том, что пиво лучше употреблять охлаждённым. Иди сюда.

Эдвард садится рядом после того, как я занимаю место слева. Платье двигается вверх почти в соответствии с моими ожиданиями. Только не тяни его обратно, Белла. Не смей. Я беру банан и начинаю чистить.

- Что будем делать в оставшиеся пятнадцать минут?

- Просто посидим, ты просто поешь. Не хочу быть потным и голым к тому моменту, как загрузят видео. Я нравлюсь себе приодетым, и ты нравишься мне в платье, и я не хочу лезть к тебе под юбку прямо сейчас.

- С каких пор у тебя такие мысли?

- С тех самых, как я разложил всё это и выдалбливал лёд из формы подручными средствами.

- Необязательно же всё закончится потным тобой, - весьма уверенно я сначала дотягиваюсь рукой до шеи Эдварда, а потом двигаюсь и залезаю к нему на колени. - Мы взрослые, не подростки. Я не возражаю, если ты окажешься голым, но мы способны и просто пообниматься.

Эдвард прихватывает платье у меня на боках, прежде чем пододвинуть меня к себе или пододвинуть себя ко мне. Трудно сказать, как на самом деле. Разницы нет. Его действия стремительны, и когда он прижимается с поцелуем, то этот поцелуй сногсшибательный. Я не стою, но чувствую это, и сидя. В том, как дрожат ноги, едва Эдвард шевелится подо мной и продвигает руки вверх к моей груди. Соски набухают под облегающей тканью, но они не единственное, что меняется в объёме. Ещё член Эдварда. Он хочет в меня. Я потираюсь о него, и, чертыхнувшись, чуть отодвинувшись, Эдвард упирается через мои трусики и свою одежду. Такая тонкая грань. И я думаю, что он вполне может её переступить. Я даже надеюсь. Но нет. Эдвард только стискивает мою грудь, что совместно с рваным поцелуем напрочь сбивает мне дыхание.

- Притормозим?

- Можно притормозить, а можно и не притормаживать. Как ты больше хочешь.

- Притормозить.

Без особой охоты я перемещаюсь с колен Эдварда обратно на сидение. Эдвард протягивает руки за моими ногами, обхватывая ступни и немного массируя мне левую стопу костяшками пальцев. Я почти стону, но справляюсь тем, что прикусываю губу.

- Может быть, я чего-то и не понимаю, но, по-моему, это далеко от того, что называется притормозить.

- А мне нравится. И я не говорил, что обойдусь без прикосновений. Ты же сняла лифчик только здесь, верно? Когда ты уезжала утром, я был полусонным и мог что-то и упустить.

- Ты ничего не упустил. Но для такого платья или нужен лифчик без бретелек, а такового у меня нет, или нужно быть без него.

- Понятно, - опуская взгляд, Эдвард слегка надавливает мне по центру ступни, что опять-таки не представляется мне невинным действием. - Как там твой новый партнёр?

- Он нормальный, то есть выглядит нормально. И моложе, но мне вполне нравится и подходит старый.

- Старый, - повторяет Эдвард. Без злости, просто так, скорее забавляясь и дурачась, нежели думая что-то не то. Например, что я всерьёз. Мне приятно, что он воспринимает всё правильно, как оно и есть. Я не считаю его старым ни в плане возраста, ни в том, что он стар именно для меня. - Я бы обиделся, но знаю, ты меня любишь.

- Ты гуглил его фотки?

- Ну да, минуты две.

- И всего-то, - не сдержавшись, хмыкаю я и вытягиваю ногу из хватки Эдварда. - Маловато, чтобы делать выводы. Ты так не думаешь?

- Ну прекрати. Он слащавый, никакой мужественности в чертах лица. Я закрыл всё и занялся более полезными вещами.

- И какими?

- В списке моих контактов порядка двухсот имён. Если хотя бы половина пришлёт, например, по две любимые композиции, это двести песен разных жанров и разного настроения. Я думал о саундтреке фильма. В случае чего у меня уже будут варианты, я прослушаю их и соберу перечень того, что нравится именно мне. Короче говоря, я сделал рассылку.

- Рассылку с просьбой поделиться тем, кто что слушает? Ну посмотрим, сколько твоих друзей откликнутся, а кто подумает, что ты охренел, и что ещё никто никогда не спрашивал их о таком.

- Так буду первым. Откликнутся, хорошо. Нет так нет.

- По-моему, ты, и правда, этого хочешь, - шепчу я, не уверенная, чего ожидать. Когда Эдвард рассуждал о режиссуре гипотетически, казалось, что он может ещё передумать и выкинуть всё из головы. Но теперь он говорит про саундтрек с намерением заняться и этим тоже. Режиссёры не занимаются музыкой. Для этого есть другие люди. Для того, чтобы посвятить часы прослушиванию песен и их отбору для проекта. Скорее всего, Эдвард и так всё это знает, и я не открою ему ничего нового. У меня нет желания засыпать без него, когда он засядет надолго перед компьютером, но, может, он ещё и не будет так делать. - Я помогу тебе со всем, с чем только смогу. Если ты попросишь. Можем слушать что-то вместе. Разработать график. Можно иногда и по ночам. Поспим вечером, и вперёд.

- По ночам? Я не настолько молод, чтобы бодрствовать по темноте, даже если отдохну вечером. Нет, ночью мы оба будем спать или, по крайней мере, находиться в кровати. О, он начинается. Трейлер.

Сердце словно подпрыгивает в груди при этих словах. Я поворачиваюсь к телевизору, опуская ноги на пол, но вряд ли я уделяю достаточно внимания именно видео. По-моему, я больше смотрю на Эдварда, слежу за ним, за его реакцией, нравится ли ему, или он чем-то недоволен или расстроен. Он прихватывает платье у меня на боку, когда на экране я задеваю рукой тело своего парня при споре наших героев, а ещё когда мы говорим о его герое с моей экранной мамой, или если речь заходит про девочку. Фрагменты разделены репликами на фоне. Не только моими и Эдварда, но и репликами героини Наоми в том числе. Мы не ляжем спать, пока не помиримся. Дейзи тебя не знает. Будь осторожна с Ричардом. Я никогда не была счастливее, чем тогда с тобой, но ты же это и отнял. Ты не можешь сказать, что тебе жаль, и ждать, что всё тут же вернётся. Я не счастлив без тебя, Мередит. Я чувствую к тебе даже большее, чем тогда. Я не говорю расставаться с парнем, просто имей уважение к самой себе. Не смей тащить его полностью на себе. Меня показывают снова, на экране только я, хотя это сцена с Наоми, и вдруг я вижу собственное имя. Имя и фамилию. Что? Моё имя раньше имени Эдварда? Не может быть. Я не верю. Эдвард поглаживает меня по руке, и я смотрю на него, поворачивая голову.

- Это я. Они начали с меня. Наверное, чтобы получше отложилось в головах людей, когда и и не требуется представления.

- Или потому, что у тебя главная роль, в которой ты так нежна, что я вспоминаю съёмки и не понимаю, как не влюбился в тебя в самый первый день. Я был уставшим после перелёта. Очевидно, в этом всё дело.

- А ещё у тебя была девушка.

- О которой в тот миг я и не думал. Мысли были только об усталости.

- Но всё-таки формально ты...

- Формально и неформально я теперь весь твой.

На экране появляется и имя Эдварда, а потом имя Наоми Уоттс и нескольких других актёров, исполнителей второстепенных ролей. И наконец название фильма после имени и фамилии Лоуренса. На расстоянии любви. Витиеватый шрифт, но с понятными буквами, которые не вызывает трудностей в прочтении. Музыка, использованная в трейлере, становится тише на словах о дате премьеры. Смотрите только в кинотеатрах с восемнадцатого сентября. Ещё пять месяцев. До премьеры. А вот до промокампании меньше. Когда всё начнётся? Через месяц? Через два? Эдвард обнимает меня, сильно прижавшись и уткнувшись лбом мне между плечом и декольте. По ощущениям мы сидим так довольно долго. Я прихватываю волосы Эдварда, когда его губы скользят по коже. Ох, Господи. Он выпрямляется, находит мой взгляд и подносит руку к моей груди. Меня охватывает инстинктивное желание близости, как и всякий раз с Эдвардом. Я прикасаюсь к нему, не отводя глаз от его пылающего взора, от которого становится горячо во всём теле. Это особенный вечер. Он казался таким далёким, а теперь всё наяву. Трейлер моего первого фильма, то, что я снялась в нём с тем, кого давно люблю и люблю всё больше с течением времени, и то, что он знает об этом и без слов, что ему достаточно моих поступков, чтобы всё чувствовать. Мгновение, и Эдвард целует меня. Всё сильнее и смелее, крепче с каждым движением губ, притягивая к себе, опуская руку под платье и поглаживая через бельё. Мне тоже хочется прикоснуться к Эдварду так. Но ещё больше хочется сразу заняться любовью. Не нужна мне длительная прелюдия. Хочу прямо сейчас. Я тяну руки к его ремню. Эдвард наблюдает с улыбкой, прежде чем толкнуть меня на сидение дивана и навалиться сверху, сразу продвигая руку ещё дальше к нижней части моего живота, где стискивает пальцы вокруг резинки трусиков. Он будто хочет их порвать, настолько напрягается телом, но всего лишь наполовину стягивает по моим ногам только до колен. Трусики ограничивают меня, словно удерживают на месте и не позволяют раздвинуть ноги шире. Однако я едва ли ещё помню об этом в момент, когда Эдвард расстёгивает молнию после того, как я высвобождаю пуговицу у него на брюках. Он быстро избавляется от брюк и боксеров только в той степени, чтобы нам ничто не мешало, и сразу скользит в меня мощным рывком. От силы Эдварда я сдвигаюсь куда-то вверх и чувствую, что он словно ускользает из меня. О нет, этого не будет. Как могу, я обхватываю его ногами в желании сдёрнуть рубашку и ощутить тёплую кожу его живота без преград. Я добираюсь до первой пуговицы внизу, дёргая, но Эдвард замедляется и противостоит мне, сдвигая губы с моих губ.

- Можешь поосторожнее? Мне очень нравится эта рубашка, детка, ладно?

От него я слышу подобное впервые, но так и быть. Да, можно и помедленнее. Я аккуратно расстёгиваю пуговицу и потом ещё одну, пока Эдвард не ускоряет темп, обхватывая ногу под платьем на стыке между бедром и ягодицей. Я изгибаюсь навстречу прикосновениям и стону, когда пряжка ремня шлёпает меня по коже. Я хватаюсь за неё не потому, что было больно. Нет, мне приятно. Но прикосновение к ней позволяет стать к Эдварду ещё ближе, а он и так близко. Очень. Прямо надо мной и вокруг меня. Каждое движение всё равно что массирует изнутри. Как же приятно. Господи. Ещё, ещё, ещё. Вдохнув, мне удаётся расстегнуть оставшиеся пуговицы и стащить рубашку с Эдварда. Его грудь вздымается в тот самый миг прежде, чем Эдвард толкает себя ещё глубже в моё тело, я потею везде, и где он видит, и там, где не видит. Каким-то образом он стягивает низ платья по груди и, убрав руку от моей ноги, пальцами стискивает сосок, уже заострившийся в ожидании прикосновения. Меня лихорадит. Жар, что поглощает, двигается по телу вверх. Мне нравится этот жар, мне нравится потеть вместе с Эдвардом, нравится, что он потеет под брюками, и что на его груди проявляются бисеринки пота. Я касаюсь их, чувствую их остающимися на моей ладони. Вдруг Эдвард выходит почти до конца, и так очевидно, что он скоро кончит. Совсем скоро. Он выскальзывает совсем и прикасается пальцами, и одновременно двигает меня к себе левой рукой, словно насаживая на них. Я порывисто выдыхаю от столь потрясающего чувства, но хочу, чтобы он вернулся, вновь проник членом. Я ёрзаю и прикасаюсь к нему, потирая ладонью.

- Хочу его.

- Он тоже тебя хочет. Вот так, - Эдвард и говорит, и одновременно толкается обратно. Наши тела влажно, туго сталкиваются. Теперь ничто не может его остановить. - Я кончу через два толчка, - сбивчивый голос Эдварда звучит так прекрасно, таким нуждающимся, что я чувствую именно такую его реакцию. Что он, правда, долго не продержится. Он совершает медленное, небольшое движение назад, и я совсем не думаю, просто впиваюсь пальцами в кожу его задницы. - Мы так подходим друг другу. Ты кончишь со мной, или мне заняться тобой позже?

- Нет, с тобой. С тобой.

- Тогда давай. Сейчас.

Я замираю, когда Эдвард с улыбкой и мощью тела опускается на меня. Под его весом так легко кончить, и кончаю я первой. Он присоединяется ко мне спустя ничтожно короткий миг, смотрит в мои глаза вяло моргающими глазами, как будто вот-вот отключится. Я чувствую себя почти так же. Как ещё иначе я могла бы себя чувствовать? Только так. С ним по-другому и невозможно. Со всей этой любовью, ощущаемой сердцем и такой сильной, такой правильной именно для меня. Успокаивается Эдвард медленно. Я не могу убрать своих рук от него, поглаживая спину в самых разных местах.

- Ты обучишь меня интервью? Ну знаешь, как всё это делается, и как выглядеть так, будто тебя и не трясёт от паники.

- Пожалуй, - Эдвард приподнимается надо мной. - Но после секса с любимой женщиной мне как-то не до мыслей о работе. Но если тебе захотелось ролевых игр, то я подготовлюсь через пару минут, - лицо Эдварда принимает черты задумавшегося человека, глаза щурятся, а губы изгибаются в ухмылке, от которой снова хочется в кровать. Хотя мы и так в кровати. Точнее, на диване, а диван это другое. Это немного разные вещи. - Я не особо удачливый журналист, который решал, что надеть, часа два, а ты актриса в Гуччи или Валентино, и тебе всё подобрал стилист с доставкой до двери, а знающий своё дело визажист в кратчайшие сроки сделал причёску и макияж. В первую очередь я скажу, что вы, как и всегда, выглядите потрясающе, потому что актрисам полагается льстить. А потом, если вы действительно красивая и не поклонница кричащего макияжа, то, будучи мужчиной, я наверняка рефлекторно задумаюсь, какое бельё вы сегодня надели. С кружевами или без. Чёрное, белое, красное или другого цвета, если одежда не светлая. И колготки это на вас или чулки, когда вы явно в чём-то из этого, - упираясь левой рукой в диван, правой Эдвард поглаживает меня по бедру до области таза и слегка заходит на ягодицу, не отказывая себе или мне в том, чтобы слегка двинуться во мне. - Я вполне ясно представляю, что был бы не лучшим в журналистике, мои статьи зачастую были бы скучны, и брать интервью у капризной звезды ощущалось бы, как длинная смерть, но лишь одну женщину я бы считал самой приземлённой во всей пафосной тусовке. Может быть, я даже ловил бы себя на мысли, что она мне вроде нравится. Так вот, Изабелла, что вы выбираете? Удобное нижнее бельё, ведь никто не видит, или кружевной ансамбль на случай, если всё-таки кто-то да увидит?

- А как не совсем удачливый журналист окажется под моей юбкой? - раскованно спрашиваю я. - Кинозвёзд на мероприятиях сопровождают телохранители, привёл, подождал, увёл. В графике нет места для...

- Для секса с харизматичным журналистом? Он слегка неудачник, но знает, как разговаривать с женщиной. Ты нашла бы время, а телохранитель тем временем отдохнул бы в баре с безалкогольным коктейлем.

- Заниматься сексом с журналистом непрофессионально. Ты должен сказать, что это ещё и опасно. Вдруг он начнёт шантажировать актрису, и вся её карьера полетит к чертям.

- В нашей словесной ролевой игре журналист я, а я бы не стал шантажировать.

Эдвард двигается, нежно выскальзывая из меня. Это даётся ему легко, но потом его полуспущенные брюки делают его неуклюжим, заставляя Эдварда обхватить подлокотник. Я не хочу смеяться, клянусь, что не хочу. Однако всё происходит само собой. Я смеюсь от того, как Эдвард пытается ещё и удержать штаны. Он подтягивает трусы, возвращая равновесие и смеряя меня укоризненным взглядом. Не знаю, сколько бы он так смотрел, но он переводит взгляд на стол, где размещено не только шампанское с фруктами и фужерами. Там лежат два телефона, и мой, и Эдварда. Звонит его сотовый. Я почти ожидала этого. Эдвард наклоняется за ним.

- Мама. Там поздно. Думал, они уже спят, - Эдвард снова смотрит на меня, в то время как отвечает. - Привет, мам. Вы что, не спите? - небольшая пауза. - Да, вообще-то я так и думал. Необязательно так... Ну ладно, говори. Да, Белла здесь.

Предположительно всё это растянется на некоторое время. Я подтягиваю бельё, прежде чем приняться и за платье и потом спустить ноги с дивана. Эдвард разговаривает обычным образом, не по видеосвязи, но по внутренним этическим причинам я не хочу лежать тут полураздетой, пока он общается. Слушая, Эдвард берёт бутылку из ведёрка и наклоняет над одним из фужеров, наполняя игристой жидкостью. Я собираюсь взять его через несколько секунд, когда Эдвард переключается на наполнение второго фужера, но вот и мой телефон издаёт мелодию. И у меня тоже мама. Вот так да.

- Привет, мама. Как...

- Привет ещё раз. Ох, детка. Ты не рассказывала нам, что Наоми Уоттс чудо как хороша в реальной жизни, и что мы будем почти плакать от того, как ты произносила каждое слово, с каким надрывом, и как это убедительно. Как будто ты делала это всегда. Отец растрогался так, что поднёс руку к глазам, я промолчала, но всё видела, и теперь он отправился за вином в магазин. Хотя ты его знаешь, он не любитель ничего за исключением пива. Мы так гордимся, милая.

- Спасибо, мама. Ему, правда, так понравилось? Папа... Что он сказал?

- Что ты выросла в прекрасную и талантливую женщину. И ещё одно. Этот парень очень её любит. Мы скучаем, родная.

- И я скучаю.

Я смотрю на Эдварда, уже поставившего бутылку обратно в ведёрко. Он садится в кресло и говорит в телефон, задевая ремень, который так и свисает просто вдоль штанины незастёгнутых брюк.

- Нет, ещё нет. Да, собираюсь. Хорошо, пока, передам.

- Эдвард там где-то рядом? - спрашивает мама. - Как у него дела? Чем он занимается, когда тебя не бывает дома?

- Эдвард может себя занять. Всё хорошо. Он отдыхает, читая, и у него есть обязанности. Возможно, прозвучит странно, но вы с папой тоже, бывает, слушаете музыку. Не скинешь мне названия того, что в последнее время зацепило тебя или его? Это для Эдварда.

- Хорошо. Мы подумаем, Белла.

Эдвард убирает телефон на столик, а я ещё продолжаю разговор. Он крутится в основном вокруг одного и того же. Эдвард сидит в кресле и просто ждёт, когда я закончу. Я размышляю, как бы закончить всё поскорее, но на ум ничего не приходит. Тем временем Эдвард совершает короткий глоток из фужера м дотягивается до сотового, издающего сигнал. Читая, Эдвард чешет живот и пишет ответ, но без улыбки, скорее с хмурым выражением лица. Отчего он так реагирует? Кто написал ему первым?

- Как погода в Сиэтле?

- У вас лучше, - отвечает мама. - У вас почти всегда лучше. В девяносто пяти процентах дней. Или даже в девяносто восьми. Послушай, я бы очень хотела, чтобы ты фотографировалась и присылала мне снимки, когда у вас с Эдвардом будут какие-то мероприятия. Мне хочется знать, как ты выглядишь, раньше остальных и в том числе моих взбалмошных учениц. И я не против снимков моей дочери с её парнем, необязательно фотографироваться одной ради нас.

- Что, собираешь поставить их в рамку на своём рабочем столе? Твои ученицы не будут счастливы.

- Поэтому в лучшем случае я и поставлю их только дома. Это только для нас с твоим отцом. Мы относимся к Эдварду очень тепло. Он дорог тебе, а значит, и нам.

- Спасибо, мама.

- Ну не буду тебя задерживать, родная. Передавай Эдварду привет.

- Пока, мам. Люблю вас.

Только я кладу трубку и собираюсь подойти к Эдварду, сесть к нему на колени, как мой телефон снова звонит. Может быть, мама забыла что-то сказать. Но это не мама. Это Розали и Элис по видеосвязи. Я шепчу извинения, взирая на Эдварда, прежде чем присесть на диван. Эдвард только качает головой, пока я осматриваю себя и поправляю платье.

- Не робей. Выгляну на улицу на пару минут. Поговори с подругами.

- Только оденься, - проходя мимо, Эдвард наклоняется поцеловать меня в области виска, а потом подбирает рубашку и выходит. Я отвечаю на вызов, не переставая смотреть на своего парня, пока его ещё видно. - Привет, Элис, Розали.

- Привет, звезда, - их энтузиазм зашкаливает, и я отвожу руку с телефоном чуть дальше. Слух мне ещё пригодится. - Ты что, одна?

- Нет, не одна. Эдвард вышел на минуту.

- Ну понятно. Стесняется, значит, - резюмирует Розали. - Как и всегда при нас. Ладно. Вот что мы хотим сказать. Вы оба загляденье. Я пыталась смотреть только на тебя, но, по-моему, больше времени провела, смотря на него.

- Ну конечно. Кто бы сомневался.

- Это чисто платонически. Помнишь, у меня скоро свидание? Эммет уже едет, а твой Эдвард… Он весь твой. Кстати, я не видела у тебя этого платья. Ты купила его без нас?

- Я не могу делать всё с вами, как раньше, но это подарок Эдварда. На этот вечер.

- У него один рукав или два? - спрашивает Элис, включая в себе будущего дизайнера, которого на её стажировке наконец допустили до выкроек и украшения одежды. До Недели моды, конечно, далеко, но я думаю, что через сколько-то лет может случиться и это. То есть Элис на верном пути, и я верю в неё, как они верили в меня. - Ты держишь телефон так, что мне не совсем понятно.

- Один. Сетка. Приезжай как-нибудь, я всё тебе покажу, и сможешь набросать эскиз.

- Я позвоню, как соберусь. Можно будет приехать в любое время?

- Элис, что бы вы там себе не думали, Эдвард не станет сбегать в соседнюю комнату, если ко мне приедут гости. Но если тебе спокойнее без него, то он скоро отправляется на съёмки в Прагу. Через четыре дня.

- Уже так скоро, - говорит Роуз, перемещаясь в кадре рядом с Элис. - Ты поедешь к нему с визитом?

- Нет, не планирую. У меня свои дела, и он ненадолго. Несколько недель, не месяцев. Я остаюсь дома. Сможем иногда тусоваться втроём или впятером с вашими парнями. Можете составлять план, куда хотели бы пойти и чем заняться.

- Или делать ставки, что Элис сможет быть третьей, беря перерывы от шитья одежды из отдаваемых обрезков.

- Я не занимаюсь этим круглосуточно, Роуз.

- Ну да, всего лишь каждый вечер после основной работы, если Джаспер занят, и вы никуда не выходите. Не будь всё это обрезками, ты бы уже сшила хоть одно нормальное платье себе или мне, или Белле.

Роуз и Элис спорят между собой, потому что Элис отвечает что-то ещё в свою защиту, а Розали только закатывает глаза, откидываясь на спинку дивана. Элис это лишь подзадоривает, и она говорит, что её жизнь не подчинена одной работе. Слушать спор забавно, но не слишком весело, потому что если они собираются ругаться в прямом эфире, то я лучше завершу разговор и пойду к Эдварду.

- Эй, стоп. Хватит. Я ещё здесь.

- А должна быть с Калленом, - прерываясь, выпаливает Розали, а Элис вообще поднимается и исчезает из кадра. - Точно. Последнее, что тебе сегодня нужно, это сидеть на той стороне и слушать нашу склоку. Ты воспринимаешь всё слишком близко к сердцу. Ну Элис. Прости, Белла. Пойду мириться. Или, по крайней мере, заварю ей чай.

- Пока.

- Пока-пока.

Отключившись, я иду найти Эдварда. Его силуэт в темноте виднеется у бассейна только потому, что Эдвард включил свет в зоне для отдыха, расположившись там же на диване. Я выхожу с шампанским и аккуратно задвигаю французскую дверь ногой. Мне отрадно видеть, что Эдвард меня послушался и надел спортивную куртку поверх рубашки, а прежде застегнул штаны. Я опускаюсь рядом с ним на подушку, но сначала располагаю фужеры по центру стола. Здесь так тихо. Вот за что в том числе я люблю задний двор. За тишину поздними вечерами и уют, что она вызывает. Если придётся однажды переехать, я буду скучать по этому месту. По части жизни, проведённой здесь. Я прижимаюсь к Эдварду, обнимаю его руку прикосновением выше локтя. Эдвард отвечает мне медленным касанием бедра.

- Отчего тебе грустно, Эдвард? Каких-то семь минут назад ты казался счастливым. Ты менее счастлив сейчас из-за того сообщения? Если ты не желаешь...

- Ты заметила.

- Да. Кто тебе написал?

- Жизель.

- Ясно, - шепчу я, а потом просто не могу, оказываюсь не в силах сдержать себя. - И что ей надо?

Эдвард вдыхает, прежде чем переместить руку с бедра к моему подбородку и развернуть моё лицо к себе. Молчание длится всего несколько секунд.

- Ничего ей не надо. Она просто написала, что поздравляет. Она в тысячах километров отсюда, Белла, а может, и в миллионах. Она может находиться где угодно, где есть интернет. Даже на Карибах или Сейшелах. Мне плевать.

- Она на Карибах или Сейшелах?

- Я не знаю. Я сказал это просто так. Я поблагодарил, и на этом всё. У меня с ней всё закончено уже много месяцев как. После того раза я больше ей не писал. Она даже подписалась, что это она. Наверняка думая, что я мог и удалить её номер из списка контактов совсем.

- Но ты не удалил.

- Могу и удалить.

- Думаю, что в этом нет смысла, - я качаю головой. - Ты сейчас здесь и со мной, и я тебя люблю.

- И я люблю тебя и только тебя, Белла. Можем как-нибудь как раз съездить в отпуск на Карибы. Или не на Карибы. А сейчас давай выпьем за нас.

Эдвард сам протягивает мне фужер. Мы чокаемся со звуком стекла о стекло и, выпив шампанское до дна, ещё некоторое время проводим снаружи. Без сотовых и в тишине, если не считать воды в бассейне, которую гоняет слабый солёный ветер. Иногда я окунаю в неё ноги. Но Эдвард не купается. И хорошо. Она заметно прохладнее, чем летом. Я не против варить супы для скорого выздоровления и ухаживать за своим парнем, но он объективно не может слечь в кровать прямо сейчас. Финчера не осчастливит отсутствие исполнителя главной роли на площадке. Эдвард должен быть в Праге день в день. У него приобретён билет, улажёно всё с документами и прочими формальностями для въезда в страну, и собран чемодан. Мне остаётся только ждать Эдварда обратно. В день, когда он уезжает во второй половине дня, перед отъездом он говорит, что любит нас и то, что у нас есть. Мне повезло, что я могу его проводить, а не должна быть в этот час на съёмках. Хотя они начинаются буквально через пару дней. До того я отправляюсь в салон вновь покрасить волосы, и меня как будто узнают прямо на входе. Администратор отправляется непосредственно в зал, подходит к тому же мастеру, что занималась мною тогда, хотя моё время ещё не настало. Она занята клиенткой, но смотрит на меня и кивает коллеге. Я готова ждать и опускаюсь в кресло, в котором провожу не больше двух минут, когда меня уже зовут пройти. Та клиентка уходит, расплачиваясь за услуги, и её волосы вроде бы в порядке. С ней закончили быстрее, чем я ожидала, но не похоже, что просто избавились, завершив работу спустя рукава, только чтобы принять меня. Пряча телефон в сумке, я прохожу к креслу и располагаюсь перед зеркалом.

- Здравствуйте, мисс Свон, - приём гораздо лучше, чем в единственный раз, что я была здесь прежде. Что, все посмотрели трейлер? Вряд ли всё просто совпадение. - Что будем делать сегодня? Вижу, что корни отросли. Желаете покраситься? Или только уберём секущиеся кончики?

- Покраситься. И убрать кончики тоже. А можно максимально сохранить длину?

- Я постараюсь, мисс Свон.

Ноги слегка затекают в течение того времени, что я сижу в кресле. Но мне приносят кофе, когда на волосы нанесена краска, и необходимо дать ей время подействовать. Это происходит примерно через сорок пять минут. Эдвард уже в Чехии с половины второго дня по времени её столицы. Тогда приземлился его самолёт. Для меня это было ночью, но я завела будильник ради сообщения. Эдвард прислал его в пять утра. Мы немного поговорили, когда я встала потом, поспав ещё часа три, прежде чем сползти с кровати в начале десятого. Сейчас же почти полдень, и кофе как раз кстати. Хоть я и не думаю, что получила бы его так легко ещё месяц назад. Ещё час, и я становлюсь обладательницей новой причёски. Потом, оплачивая счёт, я замечаю, как смотрит на меня администратор то ли просто в ожидании, когда я достану карту, то ли оценивая мою одежду, но с ней всё в порядке. Как ни крути, а у меня стало больше брендовых вещей. Не за сотни тысяч долларов за кофточку, разумеется. Такого никогда не будет. Но я понимаю, что должна соответствовать. Эдварду. Новой жизни. Его окружению из стилистов, агентов и публицистов, которое автоматически теперь и моё. До тех пор, пока мы вместе. Надеюсь, навсегда. Элис наведывается ко мне тем же вечером. Одна, без Розали, снова ужинающей с Эмметом. Элис спрашивает, что у меня да как. Помимо волос. Волосы это единственная деталь в моём облике, очевидная с первого взгляда. Мэнди тоже оценила перемены. Она уехала совсем недавно. Хотя за мной почти не нужно убирать. Я считаю себя чистоплотной, и всё такое. Время от времени я и сама мою сантехнику или вытираю полы, если где-то они заметно пыльные. Протереть мебель я тоже могу.

- Была у гинеколога. Не только в салоне.

- Ты же не беременна? - прямолинейно обращается Элис, отодвигая бокал ото рта, уже почти собираясь сделать глоток чая. - То есть это ничего, если так, но как тогда...

- Боже. Нет, Элис, я не беременна. Мы осторожны и не планируем. У него съёмки, у меня съёмки, наверное, у него будут и ещё. Он ведёт переговоры.

- Хорошо, я рада твоей не беременности.

Я смотрю на Элис в сомнениях, как воспринимаю её слова. Она рада тому, что я не беременна. Почему она рада? И в чём именно заключается её радость? Что означает лично для неё, какой смысл в себе несёт? Она рада, потому что я никогда не говорила о желании обрести ребёнка как можно скорее, или рада, полагая, что нам попросту рано думать о таком, и с моей стороны это было бы ошибкой? Может, нам и стоит поговорить. Раз всё так происходит.

- Ты считаешь, что было бы плохо мне быть беременной сейчас?

- Нет, не считаю. Ничего плохого, когда запланировано, и также ничего плохого, если нет, просто тогда всё неожиданно для действующих лиц. С твоих слов вы не планируете. Я ориентируюсь на них, Белла, и больше ни на что. Но если ты хочешь хоть когда-нибудь, то, по-моему, естественно желать ребёнка от любимого человека, - Элис задумчиво поводит плечами. - Если в целом. И я не только про тебя. То есть вроде в чём смысл без этого? Не то чтобы смысл лишь в детях, но ты ведь понимаешь, что я пытаюсь сказать. Когда действительно любишь, и всё в жизни хорошо, этого хочется, что бы ни было, да?

- Я и хочу, Элис. Не прямо сейчас, но хочу. Ты права во всём, что говоришь.

- Хорошо. Хорошо. Я бы не хотела выставить себя дурой какими-то своими мыслями, чтобы ты, возможно, поделилась ими с ним, и он тоже подумал обо мне, что твоя подруга не великого ума.

- Эдвард так не подумает. Никогда. Не знаю, как ещё сказать, но он разве производит такое впечатление?

- Только у тебя из нас троих первая любовь реально первая и настолько настоящая. Иногда я завидую, и в голову лезет всякое, - шепчет Элис, отвечая. - Завидую по-доброму, а вот в голову лезет не всегда хорошее.

- О Джаспере?

- Нет. Или да, - я наклоняюсь к Элис над основным столом на кухне. Почему мы сели здесь? Потому что я поставила чай сюда. И мы собираемся поужинать. Еда подогревается в духовке. - Это не всегда о Джаспере. Иногда это и про Эдварда. Ты так легко съехалась с ним, почти не зная его. Мы с Розали и сейчас едва его знаем. Мы не обязаны знать его, как ты. Достаточно, если ты уверена в нём. Но как ты решилась остаться здесь в первый же день?

- Из-за бассейна.

- Заготовила официальную версию для интервью? Я пытаюсь поговорить серьёзно.

- Это не так уж и далеко от правды. Я нашла в холодильнике лимонад, вышла с ним к бассейну, и всё это... Меня наполнило столько эмоций. Я подумала, что буду так скучать, если вернусь к вам. После всех недель, проведённых с Эдвардом. После дней, когда мы снимались вместе, и вечеров, в течение которых мы были только вдвоём, отдыхая от всего, от людей и суеты, - тихим голосом говорю я и вспоминаю. - Не уверена, что смогла бы засыпать без него. Просто засыпать, представляешь?

- Иногда мне тоже трудно засыпать без Джаспера. Но переезжать к нему из-за этого...

- Так вот в чём дело. Джаспер хочет съехаться?

- По-моему, очень. А мне только двадцать один, и я жила лишь с родителями да с вами.

- Но скоро двадцать два. Раньше, чем мне. Послушай, - я не знаю, что именно собираюсь сказать, но наверняка это что-то об Эдварде. Что-то, что открылось мне за время жизни с ним именно в доме, а не в трейлере на территории студии. - Не всё всегда так страшно, как это преподносят. Не все мужчины бытовые инвалиды, за которыми только и успевай, что убирать носки или мыть даже стаканы. Стаканы, кстати, тоже хорошо укладываются в посудомоечную машину. Вероятно, не в каждую действительно хорошо, но можно прийти со стаканом и бокалом в магазин и посмотреть. Если у Джаспера её нет.

- Нет. И он тоже живёт в съёмной квартире.

- Есть переносные машины. Если он любит тебя, как женщину, и хочет, чтобы ты ею оставалась, то сделает любую малость. Если нет, то зачем он нужен. Мы ещё молоды для того, чтобы соглашаться на меньшее. Ты и я, и Роуз... Мы все заслуживаем большего.

- То есть мне переезжать и смотреть машинки?

- Про переезд я ничего не говорила, - я отодвигаюсь, готовая встать, потому что духовка выключилась со звуком щелчка. - Но машинки можно и изучить, а там как пойдёт. Только не переживай.

Я извлекаю из духовки картошку, которую сама пожарила с луком и запекла с яйцами и сыром. Элис вызывается помочь, но я говорю ей, чтобы сидела. После блюда с картошкой я приношу на стол салат из мелко нарезанных овощей и тарелки для нас. В холодильнике ждут своей очереди синнабоны, но, честно говоря, мой первый опыт выпечки их закончился не совсем удачно. Их повело и накренило, хотя, пробуя один, на вкус, как и положено, я ощутила лишь сладость. Перед отбытием Элис домой я складываю ей шесть штук в контейнер, ведь много не надо, и пекла я в основном для неё и Роуз. На следующий день у меня начинаются съёмки. Я просыпаюсь ещё до звона будильника. Слишком много воды выпила на ночь. Я иду в туалет и, сидя на унитазе, считаю, сколько времени в Праге. Семь плюс девять. 16:03. Пятый час дня. Почти вечер, если уж на то пошло. Эдвард уже наверняка встал, когда я только ложилась. И вот так я понимаю, что всё может быть сложнее, чем при разнице в двадцать один час. Что он сейчас делает? Где он и с кем? От него нет утреннего сообщения. А ведь мы договорились ещё в прошлый его отъезд. Писать друг другу каждый в своё утро. Что бы ни было. Я не готова, если Эдвард изменит этой договорённости. Мы и так перестали фотографироваться вместе регулярно, даже находясь в одном городе и под одной крышей. То кто-то из нас не хочет, то кто-то просто выглядит уставшим. С Эдвардом же ничего не случилось, нет?

Теперь у меня есть номера телефонов твоих родителей, но пока я спокойна. По большей части. Напиши или сделай дозвон, что всё в порядке. Буду ждать.

Я прибавляю звук на телефоне, чтобы услышать в любом случае. По крайней мере, до тех пор, пока мне не придётся включить бесшумный режим на площадке. Эдвард даёт о себе знать, лишь когда я уже еду в машине со сценарием, термосом с кофе из дома, предметами перво й необходимости вроде антибактериального геля для рук и дополнительным комплектом одежды на случай, если я чем-то испачкаюсь в течение дня.

Привет. Люблю тебя. И не пытался игнорировать. Но утром я проспал, и всё словно разваливается. Весь этот день. Освобожусь то ли в семь, то ли в восемь и отпишусь ещё. Удачи сегодня. Мысленно я с тобой.

Разваливается? Мне непросто читать, что у Эдварда всё так. Я пишу, пока автомобиль двигается дальше по улицам через перекрёстки, минуя светофоры с соблюдением правил дорожного движения.

Люблю тебя тоже. Скоро твой день всё равно закончится. Если что, разрешаю выпить пива и пригласить куда-то Дакоту, чтобы сбросить напряжение.

Ты не всерьёз? Ты же шутишь, да? Ты точно шутишь.

Нет. Никаких шуток. Можешь пойти. Только не напивайся сильно.

Не буду.

Первый съёмочный день выдаётся не то чтобы сложным, но некомфортным. Мне ещё нужно выстраивать межличностные контакты с коллегами и экранным братом, потому что я не хочу повторять всё, как было с Эдвардом. Я хочу общаться между дублями, а не отсиживаться и прятаться в одиночестве. К счастью, Чейз, по-моему, не против. Он, конечно, не подносит мне кофе подобно парню, но, когда выпадает время, он сам присаживается на свой стул рядом со мной.

- Я не помешаю?

- Нет, конечно. Я просто отвечала парню. Ты пришёл, чтобы что-то спросить?

- Да. Вроде того. Ты сама сказала про парня. Я не сразу понял, где тебя видел, но потом вспомнил про трейлер. У твоего парня карьера, которой можно позавидовать, и при этом он вроде не кичится этим, не изображает из себя баловня судьбы в интервью или публично, - говорит Чейз, покачивая ногой. - И ты здесь. Я не имею в виду, что женщинам необязательно кем-то становиться, пользуясь статусом парня или родных, но почему этот сериал? Почему роль, которую ты...

- Почему роль, которую я, вероятно, не смогу прожить, потому что не испытывала то же, что моя героиня?

- Я не стремлюсь тебя обидеть. Но нужно вроде как вжиться в роль. Ты что-то делаешь для этого?

- Нет. Ничего значительного, - отвечаю я и с бесшумным вдохом провожу рукой по колену. На мне серые джинсы героини с прорезями и потёртостями, что не совсем мой стиль. Это ни разу не драма, просто надо привыкнуть. - Разве что думаю о том, что это самый ужасный день в жизни девушки, когда над ней совершают такое. И я пытаюсь представить, что было бы ужаснее всего для меня на сегодняшний день. Это несравнимые вещи, я понимаю. То, что происходит с некоторыми женщинами, и то, что я представляю в своей голове, ориентируясь на свою жизнь, но…

Нельзя сравнивать чувства от физического насилия и чувства, если бы Эдвард меня бросил. Но если так случится, то это также перевернёт для меня всё или многое. Я не захочу менять то, что узнала его и была с ним, отдала ему свою душу и тело, но я и думать забуду о том, чтобы приехать на премьеру или посетить хоть одно мероприятие вместе с ним. Мысли об Эдварде занимают столько места в моей голове. Не меньше, чем он в моей жизни. Потерять его прежде всего эмоционально точно её перевернёт. Физически он будет жив, но то, что я не смогу видеть его... Меня пугает, в какую сторону может свернуть жизнь без него. Когда столько думаешь о человеке, и именно ему в первую очередь хочется рассказать о чём-то, поделиться любой мелочью и особенно не мелочью, то так легко забыть обо всём. О том, светло за окном или темно, и где какой час. Какой час у Эдварда. Я набираю его номер, едва оказываюсь дома в начале девятого вечера. У меня такая новость. То есть для него она может мало значить, меньше, чем когда подобное впервые испытал Эдвард, но я... Он отвечает совсем не сразу. За двумя гудками следуют ещё два, а потом ещё один, и только тогда устанавливается соединение. Будто обезвоженным голосом Эдвард произносит короткое слово хрипло и сонно. О чёрт. В Праге не вечер. Ночь, глубокая ночь. Или очень раннее утро. Как правильнее воспринимать пять утра?

- Алло, - я только что разбудила своего парня. О ужас. Я хочу положить трубку. Словно он не узнает, кто звонил. Что это была его девушка, не проверившая, что там с разницей в часовых поясах. Он меня прибьёт. Я бы точно себя прибила. Слышно шорох. Не знаю, от чего. Но теперь отрывисто Эдвард произносит моё имя. - Белла, - звучит ещё и беспокойно. Или же сердито. Я не уверена. - Что случилось? Ты беременна? Ты не ранена? Кто-то другой не ранен?

- Нет.

- Что нет? Я спросил о многих вещах, - по-моему, Эдвард уже менее сонный. Он двигается или шевелится. Так он совсем проснётся. После стольки слов и важных вопросов. - Беременна? Или с домом проблема? Хотя плевать на дом, главное, чтобы...

- Я не ранена. И не беременна. С домом тоже всё в порядке. Он под охраной, и я тоже. Никто не ранен. Прости меня, я совсем забыла о времени. Ты ещё можешь уснуть. Я... - я перехожу на шёпот. Мне так стыдно. Я разбудила своего парня, потревожила его, когда он так устаёт, и ему надо спать, использовать каждую свободную минуту, а не заниматься тем, чем он вынужденно занимается сейчас. - Я просто хотела... Но теперь это так....

- Что ты хотела? Белла, ты можешь мне рассказать. Ты моя женщина, я твой мужчина, и пусть я слегка злюсь на тебя, я уже не сплю, поэтому давай или поговорим, или займёмся сексом.

- Ты всё-таки перепил. Ты пил за ужином?

- Пил, но я не пьян, - игриво шепчет Эдвард. Я представляю, как он выглядит и в чём спит, если на нём что-то есть, и он не забрался в постель просто голым, слишком уставший, чтобы возиться со штанами. Он часто так делает. - Три бутылки, третью из которых я даже не допил. Маловато, чтобы спьянеть. Я хочу свою девушку и на расстоянии не из-за алкоголя. Я хочу её, потому что влюблён и люблю. Так в чём дело?

- У меня впервые попросили автограф. Когда я уже почти села в машину ехать домой.

- И кто всё-таки осмелел?

- Помощник оператора.

- Надеюсь, он разберёт твою закорючку, и когда соберётся продавать, то и потенциальные покупатели поверят, что подписала ему именно ты, а не подделал он сам.

- Закорючка? - тембр моего голоса становится на порядок выше. Я не злюсь, просто решительно намерена сказать всё, что думаю. - Моя подпись не закорючка. И когда ты в последний раз видел то, как расписываешься в спешке сам?

- Ну я не анализирую, когда расписываюсь в спешке. Я расписался нормально, наверное, один единственный раз. Тебе. Но перед этим использовал целый лист для репетиции. Полагаю, по моему возвращению нам нужно будет порепетировать не только с интервью, но и с нашими подписями, - Эдвард ненадолго берёт паузу, будто внезапно заснул, но мне слышно его обычное дыхание. Во сне оно у него другое. - И ещё обсудить, чтобы твои платья были нормальной длины. Исключение дни премьер.

- Почему именно такими?

- Хочу иметь возможность побыстрее их снять после нескольких часов примерного поведения перед каким-нибудь ведущим или журналисткой. Но мы это ещё обсудим. Лично, да?

- Да. Так почему ты в первую очередь спросил, не в положении ли я?

- Потому что это первое, что пришло мне в голову, как только я увидел твоё имя на дисплее. Звонит девушка, значит, согласно фильмам, у неё задержка или подозрение на задержку, и она хочет отправить парня за тестом или просто ему сообщить, а уж потом всё остальное.

- Первое, что пришло в твою голову, сейчас звучит весьма обдуманно, - я отвечаю, двигаясь дальше по дому. В гостиную, но без прикосновений к чему-либо. Сначала надо помыть руки. Я сажусь просто на пол, потому что, если вдуматься, моя одежда тоже где только не была. - Послушай, мне, правда, жаль, что я разбудила. Мне стоило посмотреть на часы, прежде чем звонить. Теперь, когда мы выяснили, что я не беременна, ты можешь повернуться на другой бок и снова заснуть.

- Не говори таким голосом, детка. Из-за него я думаю не о сне, а про то, что точно не даст мне заснуть, если я разовью какие-то мысли в своей голове, - просит Эдвард. - Я не пьян, но про секс я, видимо, говорил не слишком всерьёз. Я собираюсь сделать, как ты сказала. Повернуться на другой бок или остаться на спине и заснуть. Доброй ночи, Белла. И, если что, звони. Ночью тоже можно.

- Нельзя.

- Можно. Если тебе плохо в каком-либо смысле или грустно, или что-то ещё не так, то я должен знать. Я далеко, но рядом.

- Я тоже рядом, Эдвард. Я люблю тебя. Засыпай.

Я кладу трубку и вот теперь отправляюсь мыть руки. В последующие несколько недель Эдвард мой лишь вот так, урывками, словно вырванными из течения жизни минутами, когда он звонит мне, или когда я звоню ему, и необязательно удаётся поговорить с первой попытки. Когда-то нахожусь не рядом с телефоном я, а когда-то не может взять сотовый Эдвард. Но всякий раз, слыша его голос, мысли, которыми он делится со мной, подчас странными, например, если ему снилось нечто такое, я чувствую, что мы близки, несмотря на расстояние или вопреки ему. Потому что одинаково хотим, чтобы у наших отношений было будущее, и не готовы бросить всё только по той причине, что так проще. Сколько людей поступают друг с другом подобным образом, решая, что расстояние сложно, и легче всё оборвать. По возвращении Эдварда дневным рейсом он просто сваливает вещи на пол почти у самой двери и прижимает меня к себе или в большей степени к члену, умудряясь просунуть руку мне под шорты сверху. Вот так да. Хорошо, что у меня сегодня выходной. Первый за последние восемь или девять дней.

- Я скучал.

- Я так и поняла.

- Но я валюсь с ног. Эти часовые пояса... Можно я посплю? Это не означает, что ты должна разобрать мои вещи. Я потом сам. Пусть они просто побудут здесь.

- Можешь и даже обязан. Но только сними всю эту одежду, в которой летел.

Я предполагаю, что Эдвард сразу отправится в комнату. Но он берёт меня за руку, и по действию кажется, что он хочет, чтобы я пошла с ним. Кивая, он обхватывает ладонь нежнее и слегка тянет за собой. Я иду, хотя мало знаю, зачем конкретно. Мне точно не хочется спать. Просто лежать рядом с Эдвардом, пока он спит, это как сталкерство. Но я стягиваю покрывало с кровати, в то время как Эдвард стискивает носки с джинсами.

- Возьмёшь? Просто бросить в стирку?

- Возьму, - я всепоглощающе любуюсь им, каждым его движением от того мига, когда он ещё стоит, и вплоть до той секунды, когда садится на кровать уже на простынь. - Как прошёл полет?

- Монотонно. Но я ознакомился с контрактом и собираюсь подписать через пару дней. Сценарий немного спорный, но совсем немного. Я готов принять пять процентов риска, что случится кассовый провал.

- Разве у Стивена Содерберга был хоть один провалившийся фильм?

- У него есть разные награды, значит, таких фильмов вроде не было.

- Тогда мысленно сократи риск. До одного или двух процентов.

- Послушай. Подойдёшь сюда? - Эдвард слегка оборачивается, и, по-моему, его главная цель не в том, чтобы вручить мне всю одежду разом. - Я тебе кое-что покажу.

- Что? Пальцы на своих ногах? Доктор Свон может только обрабатывать раны и ссадины, а не лечить грибок.

- Хорошо, что ты такая весёлая, - неприкрыто усмехается Эдвард. - Но не в инфекциях дело. Я тщательно забочусь о микрофлоре и чистоте. Это в моём телефоне.

Я подхожу к Эдварду с его стороны кровати. Он сидит так расслабленно. Теперь только в майке и трусах. Я люблю его и в таком виде, но не хотела бы, чтобы он делал предложение без брюк. Вряд ли он собирается звать меня замуж сейчас или в ближайшее время. Всё это просто сиюминутная мысль, не более.

- И что именно у тебя в телефоне?

- Вот это.

Эдвард протягивает сотовый и показывает мне фото. Фото постера нашего фильма. Вверху экрана указана геолокация. Прага. Наш постер висит где-то в Европе? Я даже дома ещё нигде не видела.

- Невероятно. Это ты сделал фото?

- Когда ехали в аэропорт. Я уже столько раз снимался для постеров и ещё больше видел их потом на улицах, что это должно было мне приесться, но быть на постере вместе со своей девушкой отличается от всех тех дней.

- Каково было увидеть себя вот так в самый первый раз?

- Смущающе. Я тогда ещё и к родителям поехал, и однажды мама вытащила меня из дома, только чтобы показать три автобусные остановки в округе, около которых она видела плакат со мной на рекламных щитах. Тогда родители ещё жили в Лондоне. Она была непреклонна, но мне хотя бы удалось убедить её ограничиться одним фото меня рядом с постером. Я весьма одарённый переговорщик, если тебе вдруг потребуется, чтобы кто-то сдержал энтузиазм твоей мамы. Ну или отца. Рано ещё говорить, но должны же они приехать на премьеру, да?

- Я надеюсь.

- Ты справишься со всем в любом случае, а я буду рядом. На интервью, в машине по пути туда, в самолётах и в кровати в номерах отелей. Не думаю, что ты хотя бы раз не изъявишь желание передохнуть от меня в другой комнате или ещё где-нибудь.

- Не дождёшься.

- Увидим.

- Увидим.

Я отвечаю, как будто чтобы за ним не осталось последнее слово. Но мне без разницы, даже если бы так и вышло. Я люблю его, и никогда не будет так, что я захочу уйти за стену для отдыха от Эдварда.

Предыдущая глава || Следующая глава