Молочно-жемчужный туман окутал улицы Сиэтла перламутровой дымкой. Воздух был свежим, с нетвердыми мазками ненавязчивой осенней сладости. Из-за высокой влажности капельки воды маленькими бусинками застывали в моих волосах, а с губ срывались облачка пара. Я застегнула жакет в надежде спрятаться от неотступной вечерней прохлады и тяжело вздохнула от огорчения.

Проклятье! Я заблудилась. Окончательно и бесповоротно. Телефон разрядился, и рядом не было ни одного прохожего, чтобы неназойливо увязаться за ним и выйти к цивилизации. Меня окружали невысокие дома со скромной архитектурой и оттенком провинциальности. От редких фонарей шел бледный, тусклый свет. Понятия не имею, шагала ли я в правильном направлении, оставляя за спиной квартал за кварталом, но абсолютно точно знаю - нет ни единого шанса, что я не попаду в неприятности. Путешествие по зловещим, заброшенным улицам ночного города не закончится хорошо для молоденькой девушки.

Наверное, только Изабелла Свон могла оказаться в такой ситуации. Я покинула холодный дождливый Форкс и приехала в Сиэтл в поисках приличной работы и в надежде получить хоть какое-то образование. Старшая школа осталась за плечами, а впереди одиноко маячила перспектива навечно застрять в лесопилке маленького городка в качестве второсортного секретаря. Поэтому я поступила в один экономических колледжей Сиэтла и устроилась официанткой в небольшое, уютное кафе недалеко от снимаемой вместе с новой знакомой квартиры.

Реальность была далека от того, о чем я действительно мечтала. Я хотела стать художником. Хотела осязать чувствительными кончиками пальцев фактуру зернистого холста, держать в руках дорогую кисть ручной работы и чувствовать приятный, специфический запах краски. Хотела сидеть у окна перед мольбертом в ожидании заката, ловить скользившие по земле тени, рисовать алую дымчатую полосу горизонта. Но мечты, как оказалось, очень часто разбиваются о твердые, острые скалы реальности.

Мама любила смотреть, как я рисовала на дешевом настольном мольберте. Называла меня своей маленькой талантливой девочкой. Водила меня к учителю рисования, который научил меня основам. Рене часто тратила свои крошечные сбережения, чтобы порадовать меня новыми красками или недорогим холстом. И очень переживала из-за того, что мы не можем позволить себе хороший университет, чтобы я могла заниматься этим профессионально. Папа тоже был расстроен, и даже мои бесчисленные разговоры о том, что некоторые мечты должны оставаться мечтами, не помогали. Как только я бралась за кисть, дома, подобно грозовой туче, нависала тяжелая, напряженная атмосфера. Уезжая, я пыталась убедить их в том, что счастлива, и что им незачем переживать о том, о чем не переживаю я. Получилось неубедительно. Актриса я была так себе.

И вот, после недели своего пребывания в Сиэтле я из-за своей соседки была вынуждена выйти на прогулку. Мы с Элис познакомились благодаря объявлению, она искала себе новую соседку, чтобы вместе платить за снимаемую квартиру. Мы понравились друг другу, обсудили правила совместного проживания и стали жить вместе. Одним из пунктов нашей договоренности было то, что если кто-то из нас приводит в дом парня, то вторая на это время покидает квартиру и ночует в гостинице или другом месте. Я заверила новую знакомую, что скорее динозавры повторно появятся и вымрут, чем я кого-то приведу к себе, а вот Элис сегодня пригласила своего Джаспера, поэтому я оставила их наедине.

Вечер был прекрасным. Золотистые нити садящегося солнца пронизывали город, делая его чуть размытым и очень живописным. Красно-оранжевые блики бегали по стенам зданий, как пыльные кролики от маленького сквозняка. Я запоминала каждую деталь этого вечера, свет, оттенки, аромат холодной солнечной пыли, надеясь, что когда-нибудь смогу передать эту атмосферу на холсте. Занятая созерцанием городских пейзажей, я и не заметила, как забрела в незнакомый район Сиэтла.

Стук моих каблуков эхом отражался от кирпичных стен. Мне мерещились жуткие шорохи, перед глазами с пугающей частотой мелькали тревожные тени, и я была недалека от того, чтобы довести себя до страшной истерики. Ускорив шаг, я вылетела на улицу, перпендикулярную той, по которой я шла, и застыла. Меня накрыла волна из смеси сомнения и ужаса - неподалеку на фоне тьмы стояла группа мужчин. Судя по хриплому смеху, громким голосам и неприличным высказываниям они не подходили на роль спасателей дамы в беде.

Страх окружил меня колючей изгородью. Я резко повернулась и направилась в обратную сторону, напоследок опасливо оглянувшись. Они уже заметили меня. Встретившись со мной взглядом, один из них воскликнул: «Малышка! Иди к нам!». Поджав губы, я ускорила шаг. Дрожь прошла по телу, я не знала, что делать дальше. В дополнение к моим несчастьям, пошел мелкий, противный дождь. Волосы путались на ветру, попадая на глаза. Я была напуганной, злой и уставшей, а голоса за спиной становились громче, шаги слышались ближе.

Инстинктивно я перешла на бег. За спиной раздался взрыв липкого хохота, кто-то прокричал: «Так будет еще веселее», и они побежали за мной. Я судорожно вздохнула и бросилась в ближайший узкий переулок, инстинктивно опираясь ладонями о сырые грязные стены. В районе солнечного сплетения царствовала почти болезненная тревога. После очередного поворота передо мной выросла высокая каменная стена, и я едва не вскрикнула от отчаяния.

Тупик. Мне не скрыться.

Судя по звукам, преследователи сбавили шаг и теперь шли, словно наслаждаясь прогулкой. Я слышала их довольные возгласы за поворотом. Наверняка они знают, что здесь тупик. Возможно, они рассчитывали на то, что я пойду именно этим путем.

Чувствуя себя загнанным зверем, я стала оглядываться по сторонам в поисках решения проблемы. Валявшаяся у ног деревяшка в качестве оружия не годилась. Их – четверо, я - одна. Даже если мне удастся ударить одного или даже двух, остальные быстро разберутся со мной.

Взгляд зацепился за тесное окошко полуподвального помещения. Я встала на колени и, не задумываясь, разбила хрупкое стекло своим несостоявшимся оружием. Звон бьющегося стекла заставил преследователей ускориться, но прежде, чем они успели схватить меня, я юркнула в окно, едва в него втиснувшись. Раздался характерный звук рвущейся ткани – мой жакет отслужил положенный ему срок.

Я оказалась в темном, заброшенном полуподвале. Стремясь быстрее увеличить расстояние между мной и потенциальными насильниками, я на ощупь двинулась подальше от окна. Здесь пахло влажной землей. Запах переплетался со специфическим ароматом грибов, навевавшим мысль о лесах и гниющих листьях, и мокрой пыли. Под ногами шуршала бумага, пол был неровным, и я рисковала подвернуть ногу. Спустя минуту я оказалась в коридоре, в конце которого маленьким островком света мерцала одинокая лампочка. Как символ моего спасения. Я направилась к ней и очутилась у подножия лестницы.

Робко прикоснувшись к деревянным перилам, я стала медленно подниматься наверх, одновременно пытаясь смягчить стук своих каблуков. Неудивительно, если окажется, что это жуткое место – штаб-квартира местных преступников. С моей удачей такое вполне возможно. Я практически не дышала, боясь привлечь к себе лишнее внимание.

Лестница привела меня к массивной деревянной двери. Мысленно прочитав короткую молитву, я толкнула её, и она подалась с легким скрипом.

На меня никто не набросился. Это обнадеживало.

Я вошла в комнату и застыла. В какой-то момент мне показалось, что я перенеслась в другую реальность, потому что антураж этой комнаты разительно отличался от того, что я успела увидеть, пока шла сюда. Хотя комнатой это место сложно было назвать. Помещение было как минимум тридцать метров в длину и двенадцать в ширину. Это была самая настоящая галерея.

Я оказалась в своем личном раю.

Наверное, меня убили на лестнице.

Забыв обо всем на свете, я вошла в зал и прикрыла за собой дверь. Комната освещалась маленькими латунными бра, отполированными до золотого блеска. Стены из-за желтоватого света ламп казались янтарными, а посреди комнаты стоял стул из старого темного дерева.

Я подошла ближе к картинам, которые выстроились на стене ровным рядом. У меня захватило дыхание. На первой была изображена... Надежда. Это полотно нельзя описать примитивным перечислением предметов. Здесь были чувства, ощущения, эмоции. И они заглатывали целиком и полностью. Эта картина представляла собой беспощадную войну надежды и безысходности. Свет уверенными лучами проникал сквозь узкое окно, наполняя мрачную комнату абрикосовым цветом. Он гармонично дополнял всю гамму красок, позволяя им переливаться в новых и неожиданных для меня вариациях.

Я вглядывалась в каждую деталь: в каждую пылинку, светящуюся на солнечном свете, в каждую ниточку паутинки, сплетенной под подоконником, в каждую трещинку на стене, которая благодаря лучам обрела новый цвет.

Для меня оторваться от изучения не представлялось возможным. Не волновало даже то, что это, скорее всего, частная собственность, и раз горит свет, то кто-то может войти в любую секунду. Мне хотелось немедленно взять палитру и краски, чтобы сделать хотя бы жалкую попытку создать такие цвета. Это было невероятно. Художник во мне плакал от эстетического восторга и восхищения.

Я стала искать подпись автора, но её не было. Не отчаиваясь, я перешла к следующей картине и снова застыла от удовольствия. Шторм. Перванш, грифель, сталь, свинец соединились в непередаваемом коктейле эмоций. Я почти физически чувствовала боль и отчаяние. Глаза застелила пелена слез. Еще ни одно произведение живописи не вызывало у меня таких ощущений. Здесь все было выстрадано, в каждое движение кистью вложены все оттенки грусти и боли. И подписи снова не было.

Я шла вдоль стены, рассматривая полотна. В каждой картине четко прослеживалась рука одного и того же художника. Это можно было заметить как по технике рисования, так и по атмосфере картин. Вытянутые мазки с необычным наклоном и ярко выраженные эмоции. Каждое полотно накрывало волной определенного ощущения, заставляя выйти за грань и посмотреть на чувства под абсолютно новым углом.

Подписи нигде не было. Это приводило меня в некую растерянность. Мне нужно было найти автора работ, потому что… Я хотела рисовать так же. Ну, или хотя бы чуточку похоже. Хотела, чтобы от взгляда на мою картину что-то внутри безвозвратно менялось. Чтобы оторвавшись от картины, человек вдруг начал мыслить по-иному. Выходил за рамки. Растягивал границы эмоций.

Не знаю, сколько я бродила по галерее. Я абсолютно забыла о времени и отдавалась власти водоворота каждого полотна. Это было прекрасно.

Очнулась я только тогда, когда за окном стало сереть. Рассвет. Он привел меня в чувства. Отрезвил. Бросив последний взгляд на галерею, я направилась туда, откуда вошла. И только тогда увидела еще одну дверь. Чуть приоткрытую и все еще тонувшую в темноте. Сейчас домой меня гнала мысль о том, что мне нужно собираться в колледж. Но в следующий раз я обязательно загляну в эту дверь. А в том, что сюда непременно вернусь – я была уверена.

Спустившись по уже знакомой мне лестнице, я оглянулась. Повторно лезть в узкое окно, обрамленное осколками стекла, не хотелось. Я посмотрела в противоположную сторону заброшенного коридора в надежде найти другой выход. И он нашелся. Старая железная дверь, с бархатом ржавчины на поверхности легко подалась, и я оказалась на улице. Мне стало не по себе от того, что любой желающий может зайти в галерею. Не все оценят мастерство художника. Учитывая вчерашнюю публику, в галерею могли войти вандалы и испортить полотна.

«Надо найти художника», - мысленно повторила я.

Если мне придется караулить его в галерее, то я это сделаю, рискуя нарваться на неприятности.

Домой я возвращалась, не торопясь, стараясь запомнить месторасположение обнаруженных сокровищ. Улицы города все еще были сонными и тихими - Сиэтл казался покинутым. Солнце еще не окрасило небо своими красно-оранжевыми лучами, поэтому все казалось блеклым и тусклым. С крыши ближайшего здания взлетели вороны и растаяли на фоне неба крошечными точками. Совсем скоро я вышла на знакомую улицу. Как оказалось, от своей квартиры я ушла недалеко, сейчас она была в двадцати минутах ходьбы.

Не успела я открыть дверь, как передо мной возникла Элис, румяная, растрепанная и жутко довольная. Я усмехнулась.

- Белла! Господи, что с твоим жакетом? – тревога заблестела в её карих с золотистыми крапинками глазах.

- Не делай вид, что он тебе нравился, - мне не хотелось делиться с ней своими ночными приключениями, поэтому, зная о неравнодушии Элис к шопингу, я попыталась увести разговор в другое русло. Получилось.

В глазах соседки загорелся озорной огонек - вероятно, она уже представила нас в торговом центре, меряющими новые жакеты.

- Мы можем купить что-то действительно классное в выходные. Как ты на это смотришь? – спросила она.

- Я согласна, - я тяжело вздохнула и, устало улыбнувшись, отправилась в душ.

День был сумасшедшим. Ночная прогулка с завидной скоростью отразилась на моем самочувствии – мне безумно хотелось завернуться в теплое, пушистое одеяло и заснуть на сутки. Я подремала на лекциях, предпочтя хрупкий, неполноценный сон скучным беседам об экономической теории. На работе, естественно, такое было недопустимо. Я старалась быть собранной и сосредоточенной, чтобы угодить всем посетителям своих столиков, а их сегодня было много.

- Бурная ночь? – спросила меня моя коллега, Лорен Мэллори. Она возилась у стойки, готовя чай. Светлые волосы были собраны в аккуратный пучок, на лице – безупречный макияж, но глаза выдавали усталость, казалось, она сегодня тоже не выспалась. За два дня, что мы знакомы, она постоянно выглядела невероятно хорошо. В ней сразу можно было распознать душу общества, главную заводилу. С ее губ не сходила заразительная улыбка, радуя своим сверканием и теплотой.

- Аналогично и у тебя, - кивнула я, подходя к ней. Кафе закрывалось через час, а обеденный зал уже опустел.

- Чаю?

- Давай.

- Итак, кто он? – с хитрой улыбочкой спросила Лорен, сощурив свои голубые глазки.

- О чем ты? – нахмурилась я, сделав глоток обжигающего бархатного чая. Затем на меня снизошло понимание. – Ты про сегодняшнюю ночь? Я заблудилась и бродила по незнакомому району до рассвета с разряженным телефоном, - сказала я, скрыв часть правды.

Мэллори засмеялась:

- Не везет, так не везет.

- А что у тебя?

- Тайлер до четырех утра играл в свои компьютерные игры, а потом ему вдруг захотелось меня. Этот дурак разбудил меня и начал приставать.

- Надеюсь, все закончилось хорошо, - сказала я устало.

- Очень хорошо, Белла, - подмигнула она, а я кисло улыбнулась.



Я стояла у железной двери, раздумывая над тем, стоит ли войти. Покинув кафе и забрав свою сумку с художественными принадлежностями, которая была со мной с самого утра, я пришла к галерее в заброшенном здании. Весь день меня не оставляла мысль попробовать создать те цвета, которые были сотворены на самом первом полотне. А еще мучила совесть, что я без спроса снова собираюсь ворваться на чужую территорию. Помимо того, что я рисковала нарваться на вчерашних мерзавцев (хотя сегодня у меня был баллончик, успокаивает, правда?), возможно было и то, что владелец галереи вызовет полицию, и тогда моя жизнь точно полетит в тартарары.

Было уже поздно. Я предупредила Эл, что сегодня вернусь только ночью. Она кивнула, ни о чем, не спрашивая, хотя была любопытной от природы. Мне очень нравилось то, что она не пересекала границы моего личного пространства. Моей скрытной натуре такое качество соседки было необходимо.

Мысленно досчитав до десяти, я все же вошла и отправилась к знакомой комнате. Прежде, чем отворить дверь, я скромно постучалась, предполагая возможность, что там кто-то есть. Никто не ответил – я уверенно вошла в галерею.

Свет по-прежнему создавал здесь атмосферу загадочного полумрака. Наверное, у владельца астрономические счета за электричество. Хотя продажа таких шедевров наверняка все окупает.

Я стала нагло обустраиваться у первой картины. Разложила свой маленький мольберт, предварительно постелив под него несколько газет, натянула холст и достала краски и палитру. Потом прислушалась и оглянулась. Никого не было, но какое-то гнетущее чувство маленькой искрой вспыхивало в груди. Я взглянула на дверь, тонувшую в темноте, она была приоткрыта так же, как на рассвете. Вероятно, с момента моего ухода здесь никого не было. Может быть, художник уехал?

Оставив свои догадки, я вернулась к рисованию. Художника я найду позже. Вдруг он не захочет делиться со мной своими знаниями и запретит приходить в его галерею? Тогда лучше побыть здесь, пока есть возможность. И пока я странным образом остаюсь незамеченной.

Уже через десять минут центром моей вселенной стали палитра и холст. Я старательно смешивала краски, но нужный оттенок ускользал от меня. Вместо волшебного абрикосового получался либо желто-персиковый, либо цвет жженого апельсина, либо безжизненная, грязная бурда.

Через какое-то время я начала злиться, выплескивая гнев на кисть. Она, словно обидевшись, перестала слушаться – движения получались размашистыми и грубыми, а цвета терялись друг в друге, соединяясь в вязкое болото.

Я была на грани того, чтобы признать себя абсолютно бездарным художником, когда за спиной раздался вкрадчивый мужской голос:

- Успокойся и добавь еще немного белого.

---

Здравствуйте, драгоценные читатели ^^
Спасибо, что дочитали главу Очень надеюсь, что она вам понравилась
Благодарю AlshBetta за такую замечательную идею, она меня так захватила, что я не смогла удержаться и, забросив другие дела, принялась стучать по клавиатуре, создавая эту историю.
Спасибо Ksushenka за то, что она согласилась избавить текст от ошибок, которые препятствуют комфортному чтению
Как видите, я не сильна в вступительных речах, поэтому просто скажу - если понравилось, то вы можете оставить свой отзыв на форуме и отправиться со мной в это, надеюсь, увлекательное путешествие!