Эдвард.
Я не любил Беллу, и она меня не любила. Мы не любили друг друга, но факт, мы хотели любить. Неважно, было ли это иллюзией или правдой, мы просто не думали об этом. Сегодня она казалась хрупкой, Белла могла легко разбиться, и я говорю не про ее костлявую фигуру. Про ее хрупкую сущность. Как бы она того не хотела, она была всего лишь человеком, существом с эмоциями. Тем более, она была мне хорошей подругой, даже не знаю, почему я ее целовал, она вызывала что-то в моей груди. Что-то светлое, такие чувства не могли вызвать девушки с ярким макияжем и вызывающим мини. Мне хотелось ее рисовать.
Белла сползла с моих коленей и закрыла глаза. Ее губы казались очень красными, как и мои, наверное. Ее лицо озарили алые лучи солнца. В голове снова вскипели воспоминания о ее поцелуях, медленных, мягких, таких родных. Я вспомнил, как ее тощие руки яростно хватались за мои волосы и как она глубоко и часто дышала. Конечно, я не мог назвать ее своей девушкой, она была кем-то ближе, но немного дальше, чем любовь. Я слишком мало ее знал, чтобы быть в нее влюбленным, но я буду бороться за это чувство. Мы любовались закатом, и было в этом нечто родное, интимное, то, что непонятно никому другому кроме нас. И конечно я понимал. Выхода назад не было. Словно мы уже нажали на курок, и пуля вылетела мне в сердце. Белла все еще сидела неподвижно, перемалывая всю ту чушь, что успела сказать мне во время срыва и позже. Мне хотелось думать, что она жалеет, но одновременно, что она счастлива. Какой все это было херней… настоящей херней. Мне казалось, она не должна была чувствовать ту запутанность, которую чувствовал я, когда продолжал бесстыдно пялиться на ее лицо. Полная фигня. И я мог почувствовать ее странный запах в воздухе, я мог услышать ее глубокие печальные вздохи. Это было последний раз, черт побери, когда я целовался с ней. Не хочу быть дерьмом, но ее объятия делали меня таким. И почему я чувствовал себя простым подростком рядом? Я отодвинул все эмоции на второй план. Нахрен не надо. Сегодня я был щедрым до грязных выражений. И сегодня я был сволочью. Я просто встал и пошел на кухню.
- Ты будешь есть? – спросил я.
Белла вздрогнула и слегка наклонила свое красное лицо.
- Я могла бы что-нибудь приготовить.
Я кивнул и сел за стол. Мне было плевать на все. Наверно Белла заразила меня этим пофигизмом. Возможно, она была даже права, когда не обращала внимание на других. Это экономит нервы. Да…
Она повернулась ко мне. И ее лицо вернуло это пустое выражение лица. Я окончательно и бесповоротно запутался во всех ее масках и поэтому оставил идею понять, что же происходило на самом деле с ней, и что она чувствовала, после нашего необдуманного поступка. Было ясно понятно, что она хотела что-то сказать, она даже открыла рот, но потом просто закрыла его и обернулась обратно к кухонному столу. Просто тишина.
Так проходили дни. Мы редко разговаривали после того. Я думал, что она переварила все и думала, что я грязная свинья. Я же просто постоянно размышлял, что я чувствую к ней. Таким образом, мы вернулись назад, в начало наших отношений. И меня, черт, вымораживало это. Оставались считанные дни до приезда Карлайла. Я все уладил, и теперь Белла будет работать у нас. Она была благодарна мне за это, и каждый день старалась отблагодарить меня чистой комнатой, вкусной едой и теплыми взглядами, но все безмолвно. В школе мы также курили вместе, обменивались ничего не значащими взглядами в пустых коридорах и молчали. В конце концов, я стал нервным, дерганым. Это было видно за километр. С Беллой все проще. Она просто игнорировала себя, как и других, собственно. Но все становилось только хуже, и теперь моя доза увеличилась. Синяки под глазами становились больше, и теперь они были похожи на огромные мешки заядлого наркомана. Тогда, в самое хреновое время моей жизни, когда я бесцельно щелкал каналы, явилась Розали, думая, что я один. Она была одета в одежду, которая даже для меня была слишком и ее лицо сияло как у человека, который только что выиграл миллион баксов. Она даже не потрудилась постучать, словно ее не волновало, что я могу быть с девушкой, например. Фактически так и было. Белла укладывала Анжелу спать, и я молился, чтобы Рози свалила отсюда до того, как Белла спустится и увидит развратную девку напротив.
- Послушай, тебя не учили стучаться? – спросил я, зевая в свой кулак.
Она ухмыльнулась и уселась рядом со мной, сложив ноги мне на колени. Ну да… она снова хотела соблазнять меня. Я поморщился. Теперь гребаные мини не значили ничего. И я наверно был как старый романтик. Я хотел любить. Розали делала какие-то пируэты на диване, прежде чем ответить.
- Я думала, ты по мне скучал.
Я хмыкнул. Скучать можно по родителям, по чему-то родному… по разговором с Беллой, но не по Розали. Она была сталкером, а я пытался не обращать внимания на все это. И как можно было быть таким придурком как я? Я просто грубо скинул ее ноги с моих колен.
- Не думай больше, ладно? Зачем. Ты. Пришла? – спросил я все также грубо.
Ее глаза налились слезами. Она протянула свои руки ко мне, как какой-то маленький ребенок, но я ушел от ее захвата.
- Что случилось? – спросила она меня, заглядывая глубже в мое лицо.
И тут я просто не выдержал и сказал все, даже не чувствуя угрызений совести по этому поводу.
- Послушай, меня вообще не волнуют твои якобы чувства ко мне. Ты идешь к Джасперу всякий раз, когда я тебе отказываю, и ты опять сделаешь это сейчас. Меня вообще никак не волнуешь ты и твои несуществующие чувства. Ты просто трусишь, но хочешь, чтобы я остался рядом. Зачем тебе вся эта хрень? Думаешь, я идиот, который будет избавляться от своей зависимости ради кого-то вроде тебя? – я вопросительно поднял бровь, - ты ничего не сделала, чтобы вытащить меня из всего этого дерьма. Ты просто думаешь, что я буду любить тебя этой запрещенной любовью. А не пошла бы ты к Джасперу? Ему бы это понравилось.
Рози смотрела на меня тем взглядом, который я ненавидел. Жалостью.
- Что случилось? Как твоя мать?
Она просто не хотела верить в то, что я сказал ей.
- Розали, ты просто не хочешь верить во все это.
Она встала и уставилась на лестницу с раздраженным выражением лица. Я не хотел оборачиваться, потому что знал, что там стояла Белла, и у нее было шоковое выражение лица. Я слишком хорошо изучил ее, чтобы знать все ее ужимки и все ее маски. Но ее лицо было другим, когда я повернулся. Оно было… расстроенным и чертовски раздраженным. Она, как и всю неделю, была безмолвной и спустилась вниз, заглядывая в холодильник так, словно подобные ситуации были часто, и она научилась не обращать внимание. Розали была на пике ненависти.
- И это все Эдвард? – спросила она меня в гневе так, чтобы и Белла была невольно втянута в этот долбанный разговор, - ты меня бросаешь сейчас ради какой-то серой мышки? Ты спал с ней уже? И как она? Наверно…
И я не дал ей говорить, трясясь от злости, я не кричал на нее, просто сказал тем угрожающим тоном, которого она, наверно, боялась всю свою жизнь.
- Заткнись и вали к Джасперу, пока я сам не вышвырнул тебя с твоими шмотками наружу.
- Какого хрена, Эдвард? Ты посылаешь меня? После того что было?
- Я не знаю, почему ты превратилась в потаскушку, Розали, и имеет ли это значение для меня теперь?
Ее глаза остекленели. И я был чертовски виноват перед ней, но не теперь, когда она считала, что я ее собственность, и она может вертеть мной как захочет. Я не игрушка, черт ее возьми! Розали стояла передо мной, я тоже стоял перед ней, зверским взглядом прогоняя ее прочь.
- Прости, что отнимала у тебя время.
Розали просто ушла. И я знал, в тепле своей машины она разревется, как маленькая девочка. Это был хороший пинок для нее. Теперь я не буду тешить себя надеждой, что умру, причинив кому-нибудь боль.
- Зачем ты сделал это? – спросила меня Белла впервые за неделю. Она резала салат и не смотрела на меня, как будто она просто из любопытства спросила это.
- Розали не тот человек, которого я смогу любить. Ей это не нужно. Только лишняя нервотрепка для нее.
- А кто тебе нужен тогда?
Это был только вопрос, пропитанный сарказмом и желанием, что-нибудь спросить, но я почувствовал вину перед Розали в тот момент, когда Белла произнесла этот вопрос. Какого со мной происходило? Я что, совсем головой тронулся из-за всей этой тишины? Я был гораздо хуже, чем кто-либо. И я запутался. Странные чувства смешались вместе, и я просто положил голову на свои руки. Белла оторвалась от своих кухонных занятий и села рядом. Я бы мог ожидать, что она обняла бы меня или что-то наподобие, но она просто сидела рядом, позволяя слушать свое размеренное дыхание. И я не заслуживал даже этого в своем свинском поведении.
- Просто не парься по этому поводу, - сказала она, - Розали действительно не заслуживает большего. Просто девушка. Она пострадает несколько дней и все. Несмотря на то, что любила тебя, возможно, не один год. Мы, девушки, быстро можем смириться с такими вещами. Нам просто нужен хороший пинок под зад, чтобы мы, наконец, разули свои глаза. Она забудет.
Я вздохнул и посмотрел на Беллу. В ее глазах плескались эмоции, которые мне сложно было разгадать, и я все больше бесился.
- Когда приезжает твоя мать? – спросила она меня.
- В пятницу.
- Через три дня?
- Да.
- Ты на нее, наверно, очень похож.
- Да.
- Ты можешь идти спать наверх. Мне итак слишком неловко, что я там сплю. Это неправильно.
- Как я понял, спорить бесполезно, - вздохнул я.
- Да, - сказала она и пошла наверх, переодеваться в пижаму.
А я остался. Когда Белла вернулась, я поднял на нее полный горечи взгляд.
- Не против прогуляться?
Она кивнула. Что-то робкое было в кивке. Она колебалась. Я поднял свою гребаную задницу и повел ее к выходу, пока она не передумала, захватив для нее свою куртку, потому что не знал, где ее, а в коротеньких шортах ей точно будет холодно. Она с радостью надела кожаную ткань и неуверенно зашагала в сторону качели на заднем дворе. Я шел позади и пялился на ее худые длинные ноги, и тогда я чувствовал себя действительно запутанным. Я был дезориентированным. Все эти люди сводили меня с ума. А Белла наводила на грустные мысли о своей гребаной никчемности, и я решил покончить с этим. Когда мы оказались на качели я напрямую спросил ее:
- Почему ты постоянно молчишь?
- В смысле? – спросила она меня с наигранным непониманием.
- Ты знаешь, - взбесился я, - ты знаешь, что после того, как случился этот долбаный срыв, ты перестала говорить со мной. Можно поинтересоваться, было ли это гребаное дерьмо причиной?
- Нет. Причиной не был твой срыв. – Сказала она спокойно.
- ТОГДА ЧТО, ЧЕРТ БОДЕРИ?
- Твое дерьмовое безразличие, Каллен.
Я остановился. Безразличие?
- Что ты имеешь ввиду?
- Ты забыл? Тот поцелуй… Ты сказал мне поцеловать тебя, а потом просто ушел, оставив меня.
- Ты сказала ерунду тогда, ты сама не понимала, что говоришь. Ты… ты же видела, где я был минуту назад, и завалила меня этим дерьмом. И мне нужна была поддержка и я видел ее только в этом.
- По-твоему, те слова были “дерьмом”?
- Нет, но ты не знала, о чем говоришь. Ты меня не знала, когда говорила что любишь. Ты думала тогда о той помощи, что я оказал тебе, не обо мне.
Ее дыхание остановилось. Она поджала под себя ноги и закрыла свое лицо волосами.
- Я идиотка… - прошептала она.
Мы сидели, молча на заднем дворе, и думали о чем-то. Она постоянно вздрагивала от холода, а я от непонимания. И было в этом что-то неземное и отвратительное.
- Может, начнем сначала? – спросил я неуверенно, а Белла подняла на меня свои глаза.
- Привет, как тебя зовут? – спросила она меня, улыбаясь грустной улыбкой.
- Эдвард, а тебя?
- Белла.
- Приятно познакомиться, - сказал я, немного улыбаясь.
- Слушай, Эдвард, как на счет того, чтобы продолжить наше общение в доме?
Я улыбнулся и протянул ей руку. Она немного колебалась, но взяла ее и встала. Я почувствовал, что моя душа освободилась. Теперь я был полным, и ничто не сковывало мое существование. Белла не улыбалась. Скорее, ее лицо было напряженным. Я подумал, что, может быть, что-нибудь случилось или вроде того, но не спросил, искренне боясь все испортить. Она была грустной даже во время нашего пребывания на кухне и потом, когда ложилась спать в зале, и даже тогда, когда ночью мы встретились возле холодильника. Но она не говорила, а я не спрашивал. Я ненавижу гребаные секреты, но я сам был виноват во всем этом дерьме, и теперь мне нужно было снова завоевывать авторитет. Это было так, как будто между нами ничего не было до этого, никакой искры. Ничего абсолютно. Это волновало меня. Но я подумал, что все своим чередом и Белла когда-нибудь расколется.
Вечером я подумал, что я полный козел.
Ночью, что я идиот с неуравновешенными наклонностями.
Той же ночью я ясно осознал всю пропасть между нами.
А утром просто понял, что я страдаю херней, и то, что мне не надо было торопить события, сейчас все было бы хорошо.
Я – херня.
Так мы начали все сначала. Утром я проснулся от зловещего звука кофемолки на первом этаже. Спустившись, я увидел яростную Беллу, которая злостно давила на кнопку. Она была красной от злости и ее руки были кровавыми. Это было ужасающее зрелище. Я подошел к ней и взял нежно за локоть, так нежно, как это только было возможно, чтобы не напугать ее. Она стряхнула меня.
- Гребаный, гребаный, гребаный, гребаный…. Ненавижу… - бормотала она, бешено нажимая на кнопку кофемолки. Ее глаза, казалось, обезумели. Мне стало не по себе, а ее руки уже так сильно обливались кровью, что я испугался.
- Белла, Белла, что с тобой? – спросил я с ужасом.
Она продолжала яростно тыкать на кнопку. Я был уверен, что кофе уже достаточно мололось, чтобы она успокоилась, но она продолжала. Я схватил ее кровавые руки и силой оторвал их от бедной кофемолки. Кокаина не было со мной около трех суток, и я тоже был на взводе, меня даже тошнило. Белла продолжала вырываться из моих рук, произнося проклятия, и я, как и вчера не понимал, что происходит.
- Он вернулся, черт! – выкрикнула она перед тем как зареветь во все горло.
Я оттащил ее на диван. Белла продолжала плакать.
- Он вернулся. Он позвонил мне вчера снова, - бормотала она, задыхаясь.
- Говори.
Белла глубоко дышала.
- Он сказал, что он нашел меня. Что здесь и, что я никуда не денусь.
- Чарли?
- Да, он ненавидит меня.
- Давно он звонит?
- Неделю.
- Почему он не напал до сих пор? – спросил я.
- Он сказал, что нашел меня только вчера. И я боюсь, Эдвард. Он сумасшедший, и он может сделать все, что угодно! И у него был такой голос… господи… у меня мурашки по коже побежали от этого дерьма.
Я выглянул в окно и увидел, что кусты немного шуршали. Я действительно испугался до чертиков. Херня… Он реально сумасшедший. Я закрыл жалюзи по всей комнате, стараясь быть спокойней, хотя у самого чуть сердечный приступ не случился.
- Я не пойду сегодня в школу, - сказала Белла, - и тебе не советую. Мало ли, что у этого психа на уме, честно говоря, я уже не ожидаю ничего хорошего.
Теперь у меня все смешалось в голове: псих, недостаток кокаина и эта маленькая девочка, пытавшаяся выкарабкаться из-за всего этого дерьма. И я перестал намеренно понимать все, что творилось вокруг меня в этом дерьмовом мире. Это разорвет меня. Я сел на диван и закрыл глаза.
- Насколько это серьезно?
- Очень серьезно.

От автора: Во-первых. Простите за ожидание.
во-вторых. У меня проблемы в личной жизни и правда нет настроение, поэтому, мне кажется, глава вышла сумбурной и непонятной. Просто у меня не было настроения писать про цветочки и романтику, правда. Еще раз извиняйте.
Форум