Глава 19. Прости меня

POV Белла

Я бросила трубку и соскочила с постели. Босиком по лестнице понеслась вниз, придерживая подол юбки, чтобы не упасть. С колотящимся сердцем я подлетела к двери и застыла как вкопанная. Задержав дыхание, сосчитала до десяти, а потом медленно открыла дверь. Меня прошил золотисто-карий взгляд – на пороге стоял Эдвард с букетом чайных роз в одной руке и бутылкой белого вина в другой. Слова все куда-то пропали, и я жестом пригласила Эда зайти в дом. Он сделал шаг в мою сторону – я отступила назад, давая ему пространство. Эдвард пару секунд нерешительно потоптался на придверном коврике и, оглядевшись по сторонам, произнес:

– Привет!

– Привет, – хрипло ответила я и кашлянула, прочищая горло. Что это? В его присутствии я все еще теряю остатки разума и речи?

– Это тебе, – он протянул мне цветы и бутылку Frascati и тут же уточнил. – Ты одна?

– Да, – как робот ответила я, забирая его подарки. – Раздевайся, проходи. Вешалка там, – я показала ему шкаф для одежды.

– Спасибо, я еще помню, – хмыкнул Эдвард, снимая куртку и открывая дверцу шкафа.

– Прекрасно. Тогда жду тебя на кухне. Не возражаешь, если мы немного перекусим?

Я разыгрывала из себя радушную хозяйку, чувствуя себя не в своей тарелке, – между нами установилась определенная дистанция, не позволяющая вести себя друг с другом, как прежде. Эдвард, по-моему, чувствовал то же самое: он теребил мочку уха.

В кухне я положила букет возле раковины, а вино поставила сразу на стол.

– А здесь ничего не изменилось. У тебя все так же мило и уютно, – отметил Эд, заходя и осматриваясь.

Я пожала плечами. Да, может, внешне все осталось по-прежнему, но я уже никогда не буду той безмятежно счастливой девочкой.

– Стараюсь. С Элис особенно не расслабишься.

– Да, моя сестренка такая, – Эдвард улыбнулся и кивнул головой, подтверждая наше общее мнение. – Она никому спуску не даст!

Я избегала его пронизывающего взгляда, поэтому скосила глаза в сторону, пересчитывая нежные розовые бутоны, завернутые в прозрачную упаковку. Двенадцать штук.

– Эд, ты не поможешь мне? – я опомнилась, сообразив наконец, что цветам нужна вода.

– Да, а что надо сделать?

– Принеси, пожалуйста, вазу из гостиной – она там же, где и всегда.

– Ту голубую с белыми прожилками?

Феноменально! Ну просто фотографическая память!

– Да-да, спасибо, эту!

Я вздрогнула, словно обжегшись – наши пальцы соприкоснулись, когда Эд подал мне вазу. Я быстро отвернулась и поставила ее на дно раковины. Крутанув вентель до упора, включила воду на полную мощность – каскад холодных брызг заставил меня отскочить. Спина уперлась во что-то твердое. Эдвард. Его ладони легли на мои плечи, и он, будто марионетку, развернул меня к себе лицом. Я замерла, внутренне сжавшись.

– Не бойся, Беллз, если не захочешь, то между нами ничего не будет, – проговорил Эд, сразу же опуская руки. Он взял вазу, наполнил ее водой, поставил в нее розы и завинтил кран.

– А я тебя и не боюсь, – огрызнулась я.

– Значит, показалось, – ответил Эдвард, глубоко вздохнув.

Он присел на стул и внимательно посмотрел на меня снизу вверх. На этот раз я выдержала его изучающий взгляд, испытывая в душе противоречивые чувства: смесь смущения и раздраженности. Зачем Эдвард так меня разглядывает, и что он себе вообразил? И кто мы теперь друг другу? Я закусила губу. Повисло неловкое молчание.

– Может, все-таки угостишь гостя? – нарушил тишину Эдвард.

– Да-да, – встрепенулась я. – У меня приготовлен целый ужин. Ты не достанешь тарелки?

– Без проблем, – усмехнулся Эд.

С его помощью мы быстро накрыли на стол, а иначе я не знаю, сколько провозилась бы, в придачу переколотив всю имеющуюся стеклянную утварь. В присутствии Эдварда я еще плохо соображала, двигаясь как во сне.

– А что у тебя так тихо? Не возражаешь, если я включу музыку?

– Нет, конечно.

Эдвард пощелкал пультом, и на маленьком экране телевизора хаотично задвигались мрачноватые персонажи черно-белого клипа “Let It Go” The Neighbourhood. А всклокоченная девица в переднике на кухне даже чем-то ассоциировалась со мной.

Оставалось откупорить Frascati. Обладая семейной чертой всех Калленов – врожденной грацией, Эдвард сделал это играючи и сразу же разлил вино в бокалы. Наконец мы сели за стол – нас разделяло расстояние, равное длине небольшой столешницы.

– Малыш, я предлагаю выпить за нас, – произнес Эд, аристократическими пальцами сжимая тонкую ножку фужера.

Замечательный, мать твою, тост – «за нас»! За кого именно? За нас с ним и в том числе за Розали? На меня неожиданно накатила злость. Я непроизвольно передернула плечами. По крайней мере, для меня это звучало несколько издевательски, если не цинично, но я не стала его просить конкретизировать, а просто сделала солидный глоток, чтобы смочить пересохшее горло. Вино оказалось изумительным на вкус – Каллены всегда знали толк в дорогих напитках, и Эдвард не являлся исключением. Я отпила еще – в груди потеплело, но прилипчивая досада из-за «нас» не давала покоя, словно глубоко застрявшая заноза.

– Беллз, мясо просто великолепное, – похвалил мое блюдо Эд через некоторое время, откидываясь на спинку стула.

Он уже полностью освоился и вошел в привычную роль покровителя. Количество вина в бутылке заметно уменьшалось – Эдвард следил, чтобы наши бокалы не пустовали. Слава тебе, господи, дальше тостов не было.

– Спасибо. Рецепт Билли – папиного друга.

– Потрясающе! Впрочем, насколько мне не изменяет память, ты всегда прекрасно готовила. Чего стоили только одни твои стейки!

– Боюсь, я утратила былой навык. В последние несколько месяцев мне было немного не до того, – я деликатно намекнула бывшему, что без его непосредственного участия не обошлось.

– Не страшно: если человеку что-то дано свыше, то вряд ли он будет в этом посредственностью, – со знанием дела рассудил Эдвард. – И кому-то очень повезет, если рядом с ним окажется такая умелая хозяюшка, как ты, – он отвесил мне комплимент, вероятно, в надежде, что это меня сильно обрадует.

Однако алкоголь, смешавшись с кровью, ослабил внутренний контроль, который до этого не позволял мне болтать лишнего. Мне давно хотелось высказать Эдварду все, что накопилось, и посмотреть, как он будет оправдываться. Это желание усиливалось с каждой секундой, как только он появился на пороге моего дома. И вообще, к чему эта незамысловатая лесть? Пора заканчивать светский обмен любезностями и переходить к сути дела. В конце концов, Эдвард сюда не ужинать пожаловал. Собравшись морально, словно перед прыжком со скалы, я брякнула:

– Ну почему же еще только «кому-то повезет»? Считай – уже повезло.

Я многозначительно посмотрела на несколько опешившего Эдварда, старающегося сохранить бесстрастность, и тут же добавила:

– Эд, скажи мне, пожалуйста: как отпустила тебя ко мне в гости твоя невеста – без скандалов и возражений? Она в курсе, где ты находишься?

Эдвард выпрямился и посерьезнел – его лицо приняло обиженное выражение.

– Малыш, зачем ты так?

Он явно не ожидал от меня такого выверта – Эд потянулся за бокалом и осушил одним махом все, что там оставалось, вмиг растеряв свою хваленую утонченность.

– Как так? Все нормально! Я задала вопросы и жду на них ответы! – невозмутимо парировала я, идя на принцип. Сложив руки на груди, я так же откинулась на спинку стула, как Эдвард до начала моего «допроса». Сердце стучало где-то возле горла, предвкушая скорую развязку сюжета.

Брови Эдварда удивленно поползли вверх, но все же он ответил, криво улыбнувшись:

– Это было нетрудно… дело техники. Розали не догадывается, куда я отправился.

– Да? И что это за способ – «технично отделываться от невесты»?

– Беллз, детка, зачем тебе это знать?

Я проигнорировала встречный вопрос и уставилась прямо в глаза Эдварда, надеясь услышать объяснение. Сейчас меня интересовало все о нем и его отношениях с балериной – иначе как я разберусь в нашей с ним истории? Янтарные омуты полыхнули недобрым огнем, но тут же погасли.

– Ну хорошо, раз для тебя это так важно, – устало вздохнул Эд, видно, понимая, что я не отстану. – Я спровоцировал ссору, и мне объявили, что не хотят меня видеть до утра.

С одной стороны, я испытала облегчение – никто сюда не явится среди ночи, светя фонариками, в поисках пропавшего жениха. А с другой – Эдвард пошел на обман, чтобы улизнуть от невесты к бывшей девушке… Не хотелось бы, чтобы мной так же манипулировали. Я впервые не позавидовала Розали… А ведь сколько раз я стремилась оказаться на ее месте! Конечно, очень лестно, что Эдвард на данный момент между мной и музой танца выбрал меня. Это здорово тешит самолюбие, когда тебя предпочитают писаной красавице. Правда, теперь эта мысль совершенно не грела.

– Эдвард, ты не находишь – так поступать с девушкой, с которой собрался связать свою судьбу, не очень порядочно? – полюбопытствовала я, вполне осознавая, что это так же не понравится моему бывшему, как и предыдущие вопросы.

– Беллз, невеста – это еще не жена. И ничего пока не решено окончательно. Она сама себя так называет… для удобства. Я ей не перечу в мелочах. Да и речь сейчас не о Розали. Давай лучше поговорим о нас.

Как это мило звучит в устах Эдварда: «о нас»! Только к чему он клонит?

– Давай! Только ты еще мне ответь: что осталось от «нас»? По-моему, здесь точнее употребить понятия «ты» и «я» по отдельности! – я начала заводиться не на шутку.

– Я бы не стал так категорично утверждать об их раздельности. Ты превратно истолковываешь некоторые вещи, – Эд терпеливо разжевывал свое видение ситуации, словно перед ним находился неразумный младенец.

– Да ну! Помнится однажды, дождливым августовским вечером, ты одним единственным ударом обрубил все концы, связывающие нас, а теперь пытаешься меня убедить, будто я неправильно тебя поняла? Эдвард, по-твоему, я похожа на идиотку?

– О Господи, да успокойся ты, Беллз! Я пришел не ссориться с тобой.

И я не собиралась с ним ругаться, но мириться с тем, что он нёс, у меня не было сил.

– Да, а зачем, собственно, ты пришел? Растолкуй мне недалекой!

– Во-первых, еще раз извиниться за все, – Эдвард сделал паузу. – А во-вторых, я хочу снова попробовать построить наши с тобой отношения…

Он что – серьезно? Я не поверила своим ушам. А куда он тогда денет несравненную мисс Хейл?

– За спиной у Розали?

– Да забудь ты про нее! Нет никакой Розали! Есть только мы: ты и я! Мы начнем все снова, малыш, – с жаром начал убеждать Эдвард.

– Ты о чем вообще? Ты хоть понимаешь, что предлагаешь? И ты считаешь так просто зачеркнуть прошлое? И как это легко у тебя получается: сначала отделаться от меня, потом от Розали, чтобы на каникулах снова со мной развлечься по старой памяти, а затем опять свалить, как ни в чем не бывало?! – я почувствовала, что у меня задрожали губы. – Кто следующий у тебя на примете, чье сердце ты растопчешь, как ненужный мусор? Что ты знаешь о том, как я тут жила без тебя? – голос сорвался на крик. – Да ты и представить не можешь весь этот кошмар! – по лицу потекли слезы.

– Если бы ты только знала: уже миллион раз пожалел о том необдуманном поступке! Поверь, я тоже страдал.

– И чем были вызваны твои страдания? Долго мучился, изобретая беспроигрышный метод избавления от провинциальной дурочки Свон? – я всхлипнула, вытирая мокрые щеки.

– Беллз, я не хотел причинять тебе боль. Но на тот момент наш разрыв мне виделся оптимальным выходом, потому что я был ослеплен, увлечен… совсем другой… – Эдвард запнулся, подбирая нужное слово, – жизнью. Мне был необходим творческий рост, впереди ждала учеба… Меня переполняли грандиозные планы.

– Выходит, что я тебе во всем мешала: и творчески расти, и учиться, и планы накрылись бы из-за меня?

Непонятно, почему до сих пор меня так расстраивал факт, что для любимого человека в какой-то момент стала всего лишь досадной помехой на пути к заманчивым жизненным перспективам.

– Такого я не говорил – не переиначивай, – Эдвард поднялся из-за стола и протянул руку, дотрагиваясь до моего плеча. – Белла, послушай...

Я отшатнулась от этого прикосновения, словно от укуса ядовитой змеи.

– Не трогай меня! – воскликнула я, вовсю обливаясь слезами. – Ты… ты предатель!

– Все не так! Я просто пытался быть честным, чтобы никого не обманывать! Жаль, что ты этого не понимаешь!

– Все, что надо, я уже поняла! И с чего ты взял, что для меня что-то значишь? Тебя не было все эти месяцы, ты ни разу не позвонил! А сейчас «давай, Беллз, начнем все сначала»? Нечего уже начинать! Все прошло, Эдвард!

Мое тело сотрясали рыдания – я закрыла лицо руками. Мне не хотелось показывать свою слабость перед парнем, но я ничего не могла поделать: поток слез не прекращался – будто вновь вернулось все то, как мне казалось, забытое отчаяние и боль.

– Малыш… ну, пожалуйста, я очень сожалею. Прости меня.

Непривычно тихий и покаянный голос Эда заставил меня поднять на него глаза. Я оторопела… На столе - стакан воды и чистая салфетка. Но меня поразило до глубины души совсем другое: ОН передо мной на коленях! Я пялилась на эту картину, совершенно не зная, как на нее реагировать. Эдвард протянул мне молча воду, и я с громким бульканьем ее выпила. И также без слов он подал мне салфетку, чтобы я привела себя в порядок.

– Спасибо, – выдавила я, все еще хлюпая носом.

– Не за что.

Эдвард заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос, и я не оттолкнула его руку, а только прерывисто вздохнула.

– Беллз, я дурак. Не знаю, простишь ли ты меня после всего, но я очень тебя прошу не держать на меня зла.

Я не пошевелилась, когда он, все так же стоя на коленях, погладил меня по голове. Я постаралась упорядочить разрозненные мысли и не отвлекаться на мурашки, разгуливающие по спине оттого, что ко мне все еще прикасались пальцы Эдварда.

– Знаешь, еще неделю назад я думала, что никогда не смогу простить тебя… Но сейчас, – я помолчала, собираясь с тающими силами, – по-моему, я готова сделать это.

– Значит, ты уже не сердишься на меня? – с надеждой в голосе спросил Эд.

– Нет, – прошептала я, эмоционально обескровленная.

– Иди сюда, малыш, – облегченно выдохнул Эдвард, притягивая меня к себе и укладывая мою голову к себе на плечо.

Мы застыли в какой-то чуднóй позе: я – сидя на стуле, а он – так и не поднимаясь с колен, но меня это не беспокоило. «О мой Бог, неужели все-таки Эдвард Каллен добился от меня прощения?» – как-то безучастно подумала я.

Наконец он отстранился, и я встретила чуть прищуренный золотисто-карий взгляд. Его глаза всегда становились такими, когда Эдвард собирался меня поцеловать – это я отлично помнила. Двумя пальцами он приподнял мой подбородок и приблизил свои губы к моим. Он начал, чуть касаясь уголка рта с одной стороны, а потом – с другой. Затем его губы прошлись по моей скуле, приблизившись к мочке уха, и Эдвард зубами чуть прикусил ее. Я застонала – это всегда у меня вызывало стон, но если раньше реакция была непроизвольной, то сейчас я подумала, что сила привычки действует безотказно – точно так же было со мной и на вечеринке во время танца с ним… И когда я сама потянулась за поцелуем, Эдвард вдруг встал с колен, выпрямляясь в полный рост, – за ним поднялась и я как приклеенная.

– Идем, – бросил он отрывисто.

Эдвард крепко сжал мою ладонь и повлек за собой из кухни в сторону лестницы. Ничего не соображая, я так и шла за ним, словно зачарованное дитя за дудочкой крысолова. На третьей ступеньке я споткнулась, здорово ударив палец на ноге. Я зашипела от боли, остановившись на месте.

– Что такое, Беллз? – обернулся Эд. – Ты так и не научилась смотреть себе под ноги, – обреченно констатировал он, увидев мою страдальческую гримасу. «Это потому что Каллены станут моей смертью», – с горечью подумала я, мысленно оправдываясь перед собой.

Эдвард отпустил руку, но сразу же обнял меня за талию и повел дальше в мою комнату, прекрасно ориентируясь в планировке второго этажа, впрочем, как и всего дома. Я, хромала рядом с ним, чувствуя жар его тела. Сердце забилось в предчувствии чего-то неизбежного. Каждый последующий шаг давался мне с великим трудом – я уже не знала: то ли передвигаться нормально не позволяла незначительная, в принципе, травма, то ли останавливало подсознание, предупреждая, что идти куда-то вместе с этим парнем чревато для меня роковыми последствиями.

Эд открыл дверь, и мы оказались в моей спальне. Я остановилась в нерешительности.

– Ну же, Беллз.

Эдвард положил руки на мои плечи и слегка подтолкнул меня к кровати, но я продолжала стоять как в гостях. Что мешало мне сделать последний шаг?.. Я не успела додумать эту мысль – Эд зашел спереди и заглянул в глаза – потемневший янтарь в глубине его взгляда опасно мерцал.

– Малыш, не будь смешной – я всего лишь посмотрю на твой ушиб, – настойчиво уговаривал он.

Я вздохнула и уселась на кровать, а Эдвард опустился на корточки.

Стоп!

Где-то уже я такое видела: Джас на вечеринке, сидя на корточках, осматривает, все ли в порядке с моими ногами, а я мечтаю о его поцелуе и о том, чем собираемся с ним заняться, когда вернемся домой после… Боль пронзила сердце.

– Покажи, где ты ударилась? – напоминает о своем присутствии Эдвард.

Сцена с выяснением отношений меня совершенно обессилила – не могу пошевелиться, а только еле ворочаю языком:

– Вот.

Он осторожно берет мою ступню и приподнимает ее над полом, внимательно осматривая каждый палец.

– Ничего страшного! До свадьбы заживет, – ставит он диагноз.

До чьей, интересно, свадьбы, хочется уточнить, но уже становится не смешно – он все еще держит ступню, поглаживая сверху ее изгиб, а затем неожиданно наклоняется и оставляет поцелуй на мизинце.

Точеные пальцы Эдварда скрываются под бахромой моей длинной юбки. Поджимаю ногу и вцепляюсь в его запястье в попытке освободиться. Он, усмехнувшись, убирает руку, но я сразу же ощущаю его другую ладонь на затылке, а губы – на своих губах…

Я жду, что вот-вот начну воспламеняться, как всегда было с ним, но ничего подобного не происходит.
Его язык проскальзывает ко мне в рот, и я чувствую вкус выпитого вина, хотя чаще его поцелуи отдавали резкостью перечной мяты из-за жевательной резинки, которую он предпочитал. Поцелуй Эдварда на меня действует подавляюще, но я не помню, чтобы я так раньше чувствовала. Я автоматически отвечаю на эти ласки, вспоминая, как меня целовал Джас, – тоска острым лезвием полосует сердце, и хочется выть от отчаяния.

Эдвард укладывает меня на постель, располагаясь сверху. Он нежен, предупредителен и старается во всем мне угодить. Я закрываю глаза и позволяю ему целовать себя. Бывший, как всегда, безупречен – одна часть моего мозга вяло фиксирует происходящее, а другая – стремится стряхнуть с себя этот гребаный паралич.

– Эдвард! – вырывается у меня жалобно.

– Сейчас, детка.

Он не спешит, усмиряя свой пыл, вызванный тем, что у нас давно не было близости, и отстраняется лишь для того, чтобы запустить руку под кофточку – его пальцы находят мою грудь, скрытую бюстгальтером. Эд жадно покрывает поцелуями шею, а я, запрокидывая голову, переживаю только о том, чтобы не осталось после них засосов… Ох, если их увидит Джас!.. Но он уехал и вряд ли вернется, и стоит ли вообще об этом печься?

От соприкосновения с прохладным воздухом покрываюсь гусиной кожей – Эдвард уже избавил меня от пуловера. Нависая надо мной, он упирается на локоть, а свободная ладонь ласкает мою грудь, но я ничего не чувствую, кроме неудовлетворенности. Выпуклость в джинсах Эдварда упирается мне в самый низ живота – он крайне возбужден, и это слишком контрастирует с тем, что я лежу как неживая.

– Малыш, ну что случилось? – спрашивает Эд озабоченно. – Расслабься. Все хорошо! – убеждает он, и его рука гладит мое бедро. – Ты безумно меня заводишь! – тут же страстно выдыхает в ухо Эдвард, и я закатываю глаза.

Почему я нахожу его страсть какой-то искусственной, и меня ничуть не трогают звучащие признания? Или просто это не те уста, что их произносят? Я вспоминаю сейчас иной голос, донельзя похожий на этот, но все же другой, и слова, которые мне шептал Джас: «Не торопись, малыш»…

Да как у Эдварда язык поворачивается теперь меня так называть?

Я пришла в себя, когда почувствовала, что мой сосок, окруженный губами Эдварда, заныл – я застонала, скривившись. Эд немного перестарался, «разогревая» меня, или все же он здесь совсем ни при чем? Черт! И как я не заметила, что на мне уже нет бюстгальтера? Что со мной происходит, хотела бы я знать? Что за дьявольское наваждение?

Я беспокойно заерзала под Эдвардом, но, видимо, это проявление активности и стон, сорвавшийся с моих губ, он принял за поощрительный возглас и с двойной энергией переключился на мою другую грудь.

Нет, это становится невыносимым!

И вообще, зачем здесь Эдвард, и что он делает в моем доме, в моей спальне? О чем я только думала, когда соглашалась с ним встретиться?! Это же яснее ясного: я совсем его не хочу! От того Эдварда, которого когда-то я знала и любила до сумасшествия, остались лишь воспоминания. Его присутствие рядом со мной неприемлемо, неправильно, возмутительно!

Ведь я… я…

Я. Люблю. Джаса.

Только он меня понимает как мое второе «я». Да, я влюбилась в него, но не желала признавать очевидное, не слушала сердце, боялась признать это… А теперь будто вынырнула из кошмарного сна, и сразу все вернулось на свои места, даже легче стало дышать. Наконец ко мне возвратилась способность четко излагать мысли и управлять своим телом.

– Все, Эдвард, отпусти меня!

Я уперла ладони в его плечи.

Он с явным неудовольствием прервал свое занятие, глядя на меня затуманенным от вожделения взором.

– Беллз? Ну что еще на этот раз? – его голос, искаженный желанием, прозвучал грубо.

Бедный, он так и не успел снять ни рубашку, ни джинсы.

– На этот раз всё, – спокойно и твердо произнесла я. – И следующего не будет.

Эдвард недоверчиво уставился на меня, будто у меня выросли рога или что-то типа того. Тряхнув бронзовыми прядями, он попытался поцеловать меня в губы, но я отвернула голову.

– Малыш, что с тобой? Я не… – начал было Эд, сводя идеальные брови в одну линию, но я его перебила.

– Эдвард, очень прошу тебя, не надо меня так больше называть. Запомни: для тебя я просто Белла. И, будь так любезен, слезь с меня и выйди из комнаты – позволь мне одеться, – слова давались на удивление легко.

Он сел, а я натянула на себя спереди часть покрывала.

– Объясни, что произошло? Что я сделал не так? – спросил Эдвард, недоуменно моргая.

– Да ничего особенного. Все ты делал так. Прости, Эд, но я к тебе больше ничего не чувствую: ровным счетом ни-че-го. Поэтому твое присутствие здесь считаю излишним. Предлагаю остаться друзьями, – я грустно улыбнулась.

– Но почему именно сейчас? Ты издеваешься?

Эдвард всерьез обиделся. А я всего лишь сказала ему правду.

– Ничуть. Просто именно сейчас это до меня дошло.

– Малы… Беллз, ты чокнутая. Тебе известно об этом?

– Я в курсе, но это ничего между нами не изменит. Где дверь, ты знаешь. Извини, что не провожаю...

До Эдварда медленно доходило сказанное, он несколько минут не мог прийти в себя: мой бывший парень сидел неподвижно, неестественно улыбаясь. Но затем он все же поднялся с кровати и тяжелым шагом двинулся в сторону выхода, задев ногой порог. Что это с ним? Спотыкаться – исключительно моя прерогатива… И куда девалась его уверенно-летящая походка? Я смотрела на понуро сгорбленные плечи и только могла догадываться, что творилось у него сейчас в душе – на собственной шкуре я испытала, как это бывает.

– Эдвард!

Он обернулся – в потухших глазах застыл вопрос. Сердце тоскливо сжалось… Но нет, Эдвард, я не передумаю и не позову тебя обратно. Я освободилась от тебя окончательно. Надеюсь, ты быстро оправишься от потери, а в лице невесты тебя ждет любовь и понимание.

– Мое предложение о дружбе остается в силе, – произнесла я.

– Пока, Беллз.

Эд опустил голову и вышел из комнаты.

Внизу захлопнулась дверь. Не поняла, согласился он или нет, но ему в конечном итоге придется смириться. Я простила его и меньше всего на свете хочу, чтобы шлейф из вражды и ненависти тянулся за нами всю дальнейшую жизнь.

Встав с постели, я убрала с нее снятые Эдвардом вещи, поправила покрывало, достала из шкафа свободную футболку и одела ее. Взгляд упал на часы – в Нью-Йорке сейчас два часа ночи…

Господи, ну какая же я дура!

Джас! Ты мне очень нужен!


______________________________________________________________________________

За литературную редакцию спасибо Ellisha

За консультирование по музыкальным вопросам спасибо [Ырка]

Поругать или похвалить автора вы можете на Форуме