(От Розали)

После отъезда Джаспера мы отправились на завтрак. После всем было предложена прогулка верхом, а потом пикник на лоне природы. Мне же ничего не хотелось. И сославшись на плохое самочувствие, я осталась в особняке. Мне было о чем подумать. Медленно бродила по громадному дому и размышляла…
Сколько дней мне понадобится на то, чтобы узнать все? Или по крайней мере достаточно? Дойдя до длинной галереи, я присела в одной из ниш напротив окна. Глядя невидящим взором на игру солнечных бликов на поверхности деревянных панелей, я предалась воспоминаниям.
И снова почувствовала скудность своих знаний, ощутила границу, позади которой находилось так много, чего я пока еще не знает. Но должна узнать.
Я не имела понятия, как долго сидела напротив окна, как долго Эммет за мной наблюдал. Когда я очнулась от мыслей, и почувствовала его присутствие, повернула голову и увидела его стоящим у соседней ниши. Наши взгляды встретились.
После небольшой паузы он приподнял бровь:
— Готова к следующему уроку?
Неужели это так очевидно? Я вскинула подбородок:
— Почему ты не отправился вместе со всеми?
-Я подумал, что тебе пригодятся мои услугу, вот и остался.
Он сдержанно наклонив голову и выпрямился.
Я поднялась, мягкие юбки упали, обвивая ее длинные ноги. Эммет взял меня под руку и повел по коридору.
После затянувшейся паузы я спросила:
— Куда мы идем?
— Куда нибудь, где на нас не наткнется прислуга. — Он проговорил это хриплым голосом и понял, что я это заметила.
Эммет остановился, открыл дверь и пригласил меня в небольшую гостиную, примыкавшую к спальной комнате. Этими апартаментами сейчас никто не пользовался. Я остановилась посередине комнаты, окинула взглядом мебель в чехлах. Эммет запер дверь на ключ и присоединился ко мне. Взяв меня под руку, подвел к частично зашторенному окну. Оно выходило на запад. Эммет раздернул шторы, и в комнату ворвались солнечные лучи.

(От Эммета)

Я остановился, открыл дверь и пригласил ее в небольшую гостиную, примыкавшую к спальной комнате. Этими апартаментами сейчас никто не пользовался. Эдвард помог мне их отыскать. Розали остановилась посередине комнаты, окинула взглядом мебель в чехлах. Я запер дверь на ключ и присоединился к ней. Взяв ее под руку, я подвел Роуз к частично зашторенному окну. Оно выходило на запад. Быстро раздернул шторы, и в комнату ворвались солнечные лучи.
Повернувшись, я сдернул чехол с широкого дивана, стоявшего напротив окна. Отбросив чехол, я повернулся к ней. Не давая Розали времени на раздумья, поднял ее и опустился вместе с ней среди мягких диванных подушек.
Мы подпрыгнули на мягком диване, и Роуз захихикала. Однако, встретившись с моим взглядом, тут же посерьезнела. Я пошевелился, оперся плечами о мягкую боковину и, не выпуская ее из объятий, уложил ее так, что она наполовину оказалась лежащей на мне.
Нас ярко освещало солнце. Розали перевела взгляд на мои губы, затем облизала свои и спросила:
— И что теперь?
Я слегка приподнял бровь, синие глаза Роуз продолжали смотреть в мои глаза. Теперь у меня не осталось сомнений в том, что она жаждет продолжения.
Я с облегчением улыбнулся и притянул к себе ее лицо.
— А теперь мы поиграем.
И мы начали игру, и я не мог припомнить подобной прелюдии. То ли теплые солнечные лучи подействовали подобным образом, а может, причиной послужила тишина необжитой пустынной комнаты, но так или иначе первые мгновения для нас обоих оказались наполненными пьянящей, безрассудной радостью, головокружительной беззаботностью, которая отделила нас от всего мира. Все мое внимание сосредоточилось на ней, а ее, судя по всему, на мне.
Уже через несколько секунд наши губы встретились. Розали с готовностью отдалась поцелую, хотя ее тело осталось если не сопротивляющимся, то, по крайней мере, напряженным. Так олень, не уверенный в собственной безопасности, постоянно готов к бегству. Я поцеловал ее снова, еще жарче и крепче, и она ответила с таким же пылом, предлагая мне приоткрытые губы; я выжидал, давая ей возможность самой определить, чего она хочет.
По собственному опыту я знал, что такая позиция очень удобна для того, чтобы снять напряжение у слишком стыдливой девушки. Она находилась в моих объятиях, постепенно ее напряжение спадало, она обмякала и, теплая, податливая, трепетная, прижималась ко мне.
Ладонями я легонько поглаживал ее спину. Она сама повернулась, давая доступ к своим грудям, явно побуждая меня их приласкать.
Как и прежде, она прервала поцелуй, приподняла голову, втянула в легкие воздух, когда мои ладони стали ласкать груди. На этот раз я не останавливался, пальцы продолжали сладостную муку.
Розали открыла глаза и со своей обычной прямотой спросила:
— Что дальше?
Я выдержал ее взгляд, еще сильнее стиснул пальцами соски, видя, как ею овладевает истома.
— Ты уверена, что хочешь это узнать?
— Разумеется, - тихо прошептала она
Она попыталась сказать что-то еще, но не смогла, ей были несвойственны игривость или кокетство. Я понимал, почти физически ощущал овладевшее ею возбуждение, трепетное ожидание.
Мы словно исследовали то новое, что возникло между нами. В не было ни малейшего страха, я видел что она ждала наступления следующего момента, даже не зная, что он несет… Она верила мне. Я глубоко вздохнул, я чувствовала, что мне не хватает воздуха. Роуз посмотрела туда, где я ладонями мял тугие, горячие холмы, ее грудей; когда она перевела взгляд на мое лицо, я вынужден был прокашляться. Незаметно пошевелился под ней, повторил:
— Если ты уверена…
Взгляд, который она на меня метнула, подсказал мне, что пора действовать. Я невольно улыбнулся. Ее лиф был застегнут на целый ряд маленьких пуговиц от линии выреза до талии. Отпустив груди, я принялся расстегивать крошечные петельки.
Она даже не пыталась остановить меня. Тем не менее на глаза набежало облачко, а на щеках появился легкий румянец. Когда была расстегнута последняя пуговица, я обнял Розали за затылок и уложил ее на спину. Уловив вопрос в ее взгляде до того, как ее отяжелевшие веки закрылись, я шепнул:
— Перестань думать.
Я целовал ее долго, горячо, стараясь пробудить в ней настоящие чувства — то, чего я до последнего момента тщательно избегал.
Я не собирался обманывать, тем более спорить. Мне недоставало хладнокровия, когда дело касалось Розали, я не мог погасить ее трепет с помощью слов. А это был именно трепет, не страх. Просто колебание перед встречей с неизвестным.
Обнажив ей грудь, я ощутил шелковистость нежного холмика. Губы Розали приоткрылись, но она не оттолкнула мою руку. Я продолжал ласкать грудь, чувствуя, как по нежным округлостям пробегает волна трепета. Казалось, этот трепет передается и мне самому. У меня все ныло от возбуждения, я хотел ее страстно, до потери дыхания. Сейчас я как никогда нуждался в помощи.
И она ее оказала. Я не знал, каким образом она это поняла, но девушка поцеловала меня так горячо и страстно, как я того хотел. Она ответила на мой поцелуй, последовала за ним, а затем повела.
Она не возразила, когда я раздвинул лиф, чтобы можно было ласкать и тискать грудь обеими руками. На какое то мгновение она задохнулась, но затем задышала снова — чаще и прерывистее. Мне казалось, что кожа под рукой пылает.

(От Розали)

У меня кружилась голова от его прикосновений, которые были слаще и приятнее солнечной ласки. И определенно интимнее. Мне бы следовало почувствовать себя шокированной. Эта мысль пришла мне в голову и тут же улетучилась.
Слишком много было такого, что я должна запомнить, узнать, впитать в себя. Прочувствовать. Никакие жеманные сантименты, никакая игра в скромность не должны помешать мне испытать то наслаждение, которое несут его искусные пальцы. Восторг — даже это слово было слишком слабым, чтобы передать то, что я переживала.
Взглянув на него из под ресниц, я вдруг ощутила произошедшую во мне перемену — желание доставить ему такое же наслаждение, которое он дарил мне. Может, именно так все и происходит? Ответить на этот вопрос сейчас я не могла и позволила ему свободно ускользнуть.
Эммет смотрел на мои обнаженные груди, его ладони тихонько их ласкали. Буря эмоций накатила на меня. Я улыбнулась, сделав это сознательно, и так же сознательно потянулась к нему, игнорируя тот факт, что мои груди вдавливаются в его ладони, чтобы поцеловать его в губы. Я почувствовала, что он замер, затаил дыхание… затем пошевелился, вернул меня в прежнее положение и повернулся для того, чтобы лечь рядом со мной. Одна его рука осталась на моей груди, другая как бы обрамляла лицо. Он жарко поцеловал меня, снова возбудив во мне бурю эмоций, затем медленно, постепенно отодвинул от себя.
Когда Эммет поднял голову, мы оба дышали часто и прерывисто, губы подергивались. Мы некоторое время не двигались, прислушиваясь к гулкому перестуку сердец…
Критический момент миновал.
Медленно, совсем медленно он нагнул голову, и наши губы слились в нежном, успокаивающем поцелуе. Его рука оторвалась от моей обнаженной груди, он запахнул лиф и целомудренно обнял меня за талию.
Чуть позже, когда мы собирались уходить, я окинула взглядом комнату. Диван был, как и до нашего прихода, закрыта чехлом, ничто не говорило о том, какие драматические события совсем недавно происходили в этой комнате.
И все же что то изменилось. Или, возможно, сделалось явным.
Эммет вывел меня из комнаты и закрыл дверь. Я ничего не могла прочитать по его лицу, однако знала, что он испытывает те же самые чувства. Когда он взял меня под руку, мы на мгновение посмотрели друг другу в глаза, а затем зашагали в сторону галереи.

ФОРУМ