Эдвард

Некоторые вещи в жизни охуенно хороши. Понимаете?

Одна серьёзно эмоциональная, сумасбродная эскапада умопомрачительного и членоонемевающего секса с Беллой Свон. Есть.

А некоторые вещи – не очень.

Параноидальные сны, в которых десятилетние мальчики танцуют под каторжные песни, а Эмметт МакКарти вонзает мне в спину двенадцатисантиметровые каблуки, украденные из шкафа Беллы. Есть.

А некоторые вещи так совсем полная жопа.

Утренное осознание после умопомрачительного, членоонемевающего секса с Беллой Свон: нет ни одного способа победить Маркуса Вольтури. Есть что ни на есть, да всё есть чудища, которые бдят мой зад.

Я труп.

Однако у меня имелся в запасе один вариант.

Я мог уехать. Жизнь будет не сладкой: постоянно озираться, надеясь, что Маркус либо забьёт на меня, либо напрочь забудет.

Если быть с собой абсолютно честным, то ничто из этого, по всей видимости, со мной не случится, но, эй, ведь никогда не знаешь. Всегда есть Альцгеймер.

Иногда имеешь то, что можешь.

Я немного утешился, отойдя ото сна, что Белла была в моих объятиях.

Она не сбежала прояснить голову – это что-то да значило.

Может, она вымоталась, осознав, что её отец мёртв, или от разрушения своей спальни, или от принятия душа в полной экипировке, а затем от вымещения расстройства весьма и весьма уязвимым способом, но, по чесноку, я думал, что, может, я наконец-то стал ей нравится. Может быть. Знаете, выгравировал имя на её сердце. Запал глубоко ей в душу.

По крайней мере, этим я убеждал себя.

Вот, что со мной творила Белла. Меньшее, что я мог, отплатить этой женщине. Верно? Как бы там ни было, я надеялся.

Я вытянул шею, поцеловав тут часть лица Беллы, до которой мог дотянуться, не вызвав у себя судорогу.

Белла встрепенулась.

Мне придётся крепче держаться за эту соломинку. В последнее время таков был мой рефлекс на Беллу. А вы бы что сделали?

– Белла… – прошептал я, убирая несколько прядей волос с её лица, но не получая от девушки ответа.
– Бэмби…
Ничего. Я стал перебирать в памяти имена, подыскивая идеально подходящее Свон.
– Берта…
Точно нет.
На горизонте послышался лёгкий стон.
– Бандэ-э-это. Блейз-з… – Я растягивал последнюю букву, немного приподнял бровь, изгибая губы вниз. – Это хорошо звучит.
– Замолчи, Эдвард, – буркнула Белла, не открывая глаза.
Я слабо улыбнулся, пытаясь избежать любого конфликта на тему, как я тут оказался, после того как Белле сообщили о смерти отца.
– Как ты? – потом я мысленно отругал себя.
Как ты?
Боже, я идиот.
Свон немного сменила позу:
– Лучше.
Я решил, что Белла просто не в настроении ёрничать надо мной. И это при том, что она так и не смотрела на меня, но хотя бы разговаривала. Хороший знак.
– Я тут подумал…
Снова.
Раздался очередной стон, затем девушка опять улеглась на спину, закидывая руку себе на лицо.
– Ты слишком много думаешь, Эдвард.
Я совсем крохотулечку хихикнул:
– Кто бы говорил.
А потом задумался, а не права ли Белла. Но всего лишь на пару секунд задумался. Я даже не понимал, стоит ли мне заговаривать об её умершем отце столь скоро после, ну, э, его смерти. Однако люди вроде нас с Беллой не могли позволить себе время на оплакивание.
– Как бы там ни было… раз теперь твой отец… мёртв… – Переговорщик из меня никакой. – Что действительно фигово.
Боже, как хреново-то. Иногда я такой уёбок.
– Мне кажется, Маркусу больше нечем тебя шантажировать.
Белла затихла.
– Я к тому, что если… мы ищем положительный аспект всей ситуации.

Я уже говорил, что я идиот, верно?

Однако зерно истины было в моих словах.

Оно всегда там есть.

Белла села, схватила кое-какую одежду, направилась в ванную. Я оставался на месте, потому что не совсем понимал, что будет дальше.

Сломанное стекло.

Кипяток в душе с одеждой…

Что…

Спустя пару минут Белла вернулась, села на край кровати, затем повернулась ко мне.

Свон по-прежнему молчала, так что я наделил себя честью в надежде убрать слабые звенья из нашей нестабильной цепи сопротивления.

– Он же ничем больше не может повлиять на тебя, не так ли?
Например, мной?
– Эдвард.
Белла отвечала на мой вопрос. Или начинала тираду?
Я не знал. Как и то, хотел ли знать. Это ведь могло стать началом прощания, так что я решил опередить её. Не с прощанием, просто, ну понимаете, опередить.
– Я всерьёз говорил об уходе.
Барахтаясь, я всё же решительно, напрямик высказал это Белле, и она немного потупила взор.
– Знаю.
– Мне насрать на эту жизнь.
– Знаю.
Дыши.
– Я стопроцентно, совершенно и непоколебимо серьёзен.
– Я…
– Я хочу, чтобы ты поехала со мной.
Белла посмотрела на меня, немного запнувшись:
– Я знаю.

Я понятия не имел, что отвечать на такое. Я выложил ей всё, как испорченную колоду карт, которую чересчур много раз тасовали. В довольно типичном для неё стиле, когда мне показалось, что тема наглухо закрыта, Белла заговорила.

Только отвечала не мне. И не собиралась сказать, что уйдёт со мной. Она пыталась что-то объяснить.

– Знаю, ты не думаешь, что я не чувствовала нападки Маркуса, в отличие от тебя. Но я чувствовала.

Я пытался вновь утешить её, потянувшись рукой, но Белла отдёрнула руку, будто боялась, что её укусит ядовитое существо.

Это я – ядовитая трещотка?

Я немного наморщил лоб.

– В колледже. Мой первый курс. Я должна была помогать Маркусу продвигать незаконное оружие через братства, с которыми тот сотрудничал…
Оружие.
– Ты...
– Я кое с кем познакомилась.
Ах..
Чувак.
Следовало ожидать.
Белла поняла моё выражение лица и уточнила:
– Я не любила его, но... разозлилась, сказав Маркусу, что в кои-то веки хотела побыть настоящей девчонкой, понимаешь? С читальнями и свиданиями, с кино и глупыми звонками на ночь глядя, и...
– Парнем.
Белла кивнула.
– Я не любила его, – несколько тише повторила Белла. – Я даже не знала, что такое любовь. Я просто...
– Полагаю, Маркус не дал тебе даже попытаться.
– Ты хотел знать, почему я никогда не стреляла из пистолета... Так как я знаю, что они делают.
– Ты говоришь загадками, Белла.
– Знаю.
– Может, прекратишь уже говорить это?
– Маркус убил того парня, – протараторила Белла.
Внезапно я вновь ощутил себя хреном за то, что пилил Беллу за выбор слов.
– Он убил его?
Она кивнула, смотря вниз непонятно на что.
Затем до меня дошло. Маркус не просто убил этого парня. Нежданно-негаданно Ариана вновь оказалась в авангарде моих мыслей. Любопытно: она вообще села на самолёт с тем парнем?
– Маркус убил его на твоих глазах.
Белла потёрла свою ладонь.
– Он не любит неповиновение, Эдвард.
Я поймал себя на том, что говорю те же слова, которые просил не повторять Беллу, встал и, обойдя её дурацкую кровать-громадину, притянул её в объятия.
– Знаю.

Я обнимал девушку, надеясь, что мои бездарные руки неведомым образом уймут её вину и боль, но мне ли не знать.

Не важно, сколько раз тебя обнимают, – такие воспоминания из памяти не стираются.

Я ещё больше возненавидел Маркуса за то, через что он заставил пройти Беллу.

– Этот парень умер из-за меня, – прошептала мне в грудь Белла.

Возможно, она впервые позволила себе проговорить это вслух. Этот парень мёртв. Затем я понял, что делала Белла.

Бичевала себя.

Я немного отодвинулся от неё.

– Он умер из-за Маркуса, Белла. Не забывай об этом.
Она не отвела взгляд. Не поникла, не осела, не заплакала. Она просто ответила:
– Как я могу?

Я отпустил тему, с десяток секунд подержал Беллу, пытаясь прояснить ситуацию, однако у понимающей Беллы свои демоны, с которыми ей разбираться на своих условиях. Сколько бы я ни убеждал её, бесполезно, пока она вбила себе в голову что-то.

После мы демонстративно избегали соседей, особенно МакКарти. Я пристально наблюдал за машиной Уитлока, отчего не заметил подкравшуюся ко мне Беллу, которая предложила свою идею.

Назовём этот вариант «Хрен с два».

– Мы могли бы остаться.
Я отвёл взгляд от улицы, на которой МакКарти коротко да шумно пообщался с Элис Брендон, садясь вместе со своей подругой Розали Хейл в свою машину.
– Что?
– Я к тому... Маркус ведь не сказал, что против нас... Знаешь... мы могли бы...
Белла, в самом деле, размышляла над тем, чтобы мы совокуплялись на условиях Маркуса до конца своих дней?
Я едва не заржал:
– Эдвард...
– Послушай. Не имеет значения, что мы делаем, говорим ему, или он нам. Маркус всегда будет использовать нас друг против друга, чтобы мы плясали под его дудку. Он никогда не отпустит нас. Я не собираюсь так жить.
– Но он...
– Маркус дерьмо.
– Как ты можешь...
– Я больше не дам ему управлять собой. Если это значит смерть, то пусть я умру, но, по крайней мере, на своих условиях... умру своей личностью.
Белла выкинула другой трюк.
– А что насчёт твоих денег, я думала, ты хотел...
И от этого я легко отбился.
– Мне плевать на деньги. Я забочусь о тебе... и себе. И всё тут.
Белла заколебалась, и я задумался о своих словах.
– Тебя волнуют деньги?
Она сгримасничала:
– Нет, Эдвард, меня не волнуют деньги.
Я сомневался, что ей удалось убедить себя в этом, так что я решил вывести её на чистую воду.
– Тогда решено.
– Но...
– Я устал, Белла. Чертовски давно устал. От этой жизни, от Маркуса, от громадного мешка с дерьмом и ложью, которым являюсь. Я жизнь хочу. Пускай короткую.
Роскошные губы Беллы перекривились, шестерёнки закрутились в этой тормозной головке. А вот насчёт чего крутились, я не знаю. Только то, о чём Белла спросила меня:
– Ты ведь не отступишь, верно?
– Вероятно, нет.
Определённо нет.
– Ну ладно.
Что?
– Ладно?
– Да, просто... скажи, что мне сделать.
– Сказать. Тебе... что сделать...
Полагаю, я слегка охуел.
– Ага.
– Белла...
Она выгнула бровь. Моя бровка, и не мог не спросить девушку:
– Что изменило твоё мнение?
Спустя некоторое молчание, решая, говорить мне или нет, она сообщила мне:
– Я не хочу потерять тебя.

Её глаза не врали.

Моё сердце верило в эту правду.

А голова надеялась, что два к одному – это норма, с которой можно жить.

После этих слов я наклонился к Белле, целуя её, давая нашим языкам слегка соприкоснуться, но не затмить смысл моих реплик.

Иногда Белла была такой мягкой. Женщиной, готовой добровольно отдать своё сердце. Точно первая любовь, а в другие времена... я даже не знал, кем она являлась.

Легко, подумал я, когда мы разомкнули поцелуй. Сравнительно говоря: Белла Свон, здравомыслящая, упрямая женщина, и я, особенно не колеблющийся, сварганили план.

Вместе.

Типа.

Скорее это Белла хотела поступить по-своему, а я... я же хотел поступить правильно.

Понимаете?

– О нет. – Я запротестовал, когда Белла намекнула, что пойдёт со мной на конфронтацию с Маркусом. – Ты и близко не подойдёшь к этому парню. Встреть меня здесь
Я написал адрес.
– Зачем тогда ты идёшь? Он так же опасен для тебя, если не больше.
Я всунул клочок бумажки ей в руку.
– Мне важно встретиться лицом к лицу с ним, Белла. Я не могу объяснить это... Просто так должно быть.
– Может, тебе следует переосмыслить эту идею.
– Может, – но я не стал.
– Ты идиот.
– Знаю.
Отсюда ситуация, в которую я попал изначально.
– Ты не обязан...
Я прервал Беллу на полуслове. Правда, бессмысленно отговаривать меня.
– Я за машиной, а потом мы отправимся на юг. У меня есть знакомые в Кис.
Наконец, Белла взяла этот долбаный листочек.
– Я пойду за машиной, в которых у тебя отвратительный вкус, – настояла Белла, полагаю, пытаясь разрядить обстановку.
Я поддержал её в этом, дразня в ответ:
– Да я без ума от тебя за это.
Улыбка Беллы мне показалась печальной. Уголки её губ поднялись кверху, всё на позитиве, но вот глаза... улыбка не коснулась их.
– Всё в порядке. Я выкручусь. А затем приеду за тобой.
Белла кивнула, а затем инициировала поцелуй.
Он отличался от предыдущего. Словно Белла хотела, чтобы поцелуй длился вечность, водя руками по моей талии и хватаясь за меня, будто желая взять частичку меня с собой. Её слёзы остались на моих щеках, а когда разомкнули объятия, я снова пообещал ей, на этот раз слегка подкорректировав свои слова в более вероятный исход.
– Со мной всё будет в порядке.
– Знаю.

Мы упаковали вещи. Необходимый минимум, Белла взяла «бимер», когда на улице было спокойно. Её краткосрочный план заключался в том, чтобы сбагрить машину до прибытия в нашу точку сбора. Затем ждать.

Если она напишет мне – Маркус сразу узнает о её местонахождении, так что мы решили, что никакой связи, пока я не доберусь туда. Если по самой безумной причине я не объявлюсь, Белла едет в Кис, связывается с моим знакомым-моряком и валит с глаз долой на долгое время.

Одна.

Мне оставалось только надеяться и молиться – кто бы там ни слышал меня, – что Маркус не доберётся до неё раньше меня.

Как только задние фары Беллы исчезли из виду, я связался с Маркусом.

– Эдвард!
А он, казалось, был так рад услышать меня.
– Как у вас с моей Изабеллой продвигатся дела с мистером Уитлоком?
– Мне нужно кое о чём переговорить с тобой, Маркус.
– Да?
И почему он всегда казался таким удивлённым? Он насмехался надо мной?
– Да, не по телефону, лично. Сегодня, если возможно.
– Ты хочешь увидется со мной?
– Да.
– Серьёзное дело, однако, мой старый друг.
– Так и есть.
А сейчас Маркус заговорил более серьёзно:
– Ты уверен, что осознаёшь свои действия?
Зачем ему спрашивать меня об этом? Неужели оно уже обо всём знал? Словно он...
Тогда я заметил. Записка от моей руки, лежавшая на столике в коридоре.
Я взял её, изучая взглядом.
– Эдвард?
Мне следовало незамедлительно повесить трубку. Бежать сломя голову и бежать, пока не упрусь в тупик, но, честно говоря, это не мой стиль.
– Я уверен, Маркус.
Он нарочито громко выдохнул, будто сильно опечален моими словами.
– Ладно, встретимся сегодня возле парка Республики. Местечко «Peche». На Пятой улице, мы можем дать тебе указания, если...
У меня внутренности сводило.
– Я знаю, где это.
– Отлично, мой старый друг, увидимся около восьми, а затем поговорим.

И, надесь, не перебьём друг друга.

Закончив звонок, я с минуту сидел. Я до сих пор держал в руке листок со своими записями и таращился на него, словно если буду буравить его взглядом, то он, в конце концов, всё прояснит.

После всей это хуятени. После всех задушевных разговоров, доверия, секса и страсти... неужели я настолько туп? Неужели меня водили за нос?

Неужели я ничему не научился со времён Арианы?

По-видимому, нет.

Я старался логически смотреть на этот листок. Вполне вероятно, что Белла просто запомнила адрес на память, не хотела, чтобы его нашли вместе с ней в момент её безвременной кончины.

Верно?

Верно.

Хотя также было вполне вероятно, что у неё не было никаких намерений встречаться со мной потом.

Может, она планировала смотаться в одиночку.

Может, в конце концов, в её сердце для меня не нашлось места.

Может, я грёбаный идиот, которому нравится, что каждые десять лет его избивают до полусмерти Феликс со своими шаромыжниками.

Я стал выдыхать, затаил дыхание и надул щёки на пару минут, пока стало невтерпёж.

Затем встал, собрал дорожную сумку, похандрив с пару минут по вырезанной фотографии «Бенето», очень даже настоящем свидетельстве о браке, подписанном, запечатанном и врученном нам Элис Брендон на следующий день после нашей с Беллой фиктивной свадьбы, а также десятке баксов, которую я сохранил с нашего первого пари, когда мы с ней ещё ненавидели друг друга.

Я засмеялся.

– Она бы не стала дурить меня, – решительно сказал я купюре.

Убрал её подальше и направился к двери. А прежде накарябал пару слов для Уитлока на блоке для записей.

Я бы не пережил, если бы после всего ему нанесли неожиданный удар.

После всего сказанного и сделанного моя душа лежала к «хаммеру». Приятные были поездочки. Хотя я не сомневался, что Маркус легко смог быть отыскатть его, так что перечеркнул идею оставить машину себе.

Как бы там ни было, в месте, куда мы с Беллой направлялись, машины не поместятся.

Я немного повозился с ключами, немного согнул записку и уже стал пересекать улицу нашего ненастоящего округа, когда меня окликнули с тротуара.

– Ты там в порядке, Эдвард?

Я остановился как вкопанный.

Изо всех, бля, сил стараясь не походить на удирающего Малыша Билли (п.п.: американский преступник конца 19 века, символ Дикого Запада), который вот-вот столкнётся с Джоном Танстелом.

Может, мне стоило взять для сравнения других персонажей. Как по мне, этот пример нёс в себе предзнаменование. Ведь Джон застрелил Билли в затылок.

Может, это я был Танстелом.

– Я немного в напряге, Джаспер.

Поразительно, но как меня тянуло на честность с этим парнем. Она была антонимом, к которому мне следовало стремиться. Я изумлённо хохотнул.

На что Уитлок пытливо воззрился на меня.

– Насчёт чего?

Я запихнул записку к себе в карман. Ради всего святого, я не планировал отдавать её Джасперу лично. Насколько мне известно, узнав мою подлючую натуру, он вытащит ствол сорок пятого калибра и застрелит меня.

Внезапно я стал бороться с собственной глоткой, в конце концов желая признаться ему во всём.

– Просто... понимаешь...

Я пожал плечами, точно восьмиклассник, которому читают лекцию о сексе, лжи и божьей воле.

Затем слегка вздрогнул, вспомнив лекцию в своём приюте.

Всевышний может кастрировать вас за поруганную честь молодой женщины.

– Белла?
Ты и представить себе не можешь, Уитлок.
– Типа того.
– По пиву? – предложил он.
Я усмехнулся: порой этот чувак был чертовски добродетельным.
– Нет, спасибо, но... – Я вытащил записку из кармана и вручил её Джасперу, помрачнев и тыкнув пальцем в неё, когда он её взял. – Не читай её сейчас.
– Это типа записка с благодарностью или типа того, Эдвард?
– Типа того.
Спустя пару неловких минут я распрощался с ним. Несколько резче, чем хотел: МакКарти парковался у себя перед домом.
– Уверен, что не...
– Мне пора, Уитлок.

Его фамилия. Полагаю, обращаясь к нему по фамилии, я предпринял последнюю попытку быть откровенным с ним. Давая ему понять, что я вовсе не такой, каким он мог меня считать.

Я уже сел в «хаммер» и выезжал, когда пришлось дать по тормозам, чтобы не переехать долбаного вероломщика.

Не то чтобы мне не следовало, но вы ж понимаете.

Я перевёл машину в режим парковки, коротко махнул Эмметту, который обошёл мою машину. Затем он жестом попросил меня опустить стекло. Меня будто за превышение скорости остановили.

Ты спокоен, как удав, Эдвард.

Спокоен.

Как.

Удав.

Я нажал кнопку стеклоподъёмника, оставляя зазор максимум для пальца.

Пушку не просунешь.

– Что такое, Эм?
Тот едва не заржал.
– Куда-то собрался, Эд?
Я ткнул наобум.
– Да вот по делам надо.
Он глянул внутрь, будто искал моих попутчиков.
– А где Белла?
– О, она... – Где ж она? – У неё сегодня теннис, – усмехнулся я.
– Теннис?
– Агась.
Как по заказу, грянул гром.
– Погодка вроде не та для занятий спортом на улице, не думаешь?
Я гоготнул:
– Да, полагаю, она скоро вернётся домой.
Нетушки.
Я рефлекторно газанул.
– Торопишься?
– Типа того, – я нервно постукивал пальцами по рулю.
– Нужна компания?
Перестал стучать, рывком поворачиваясь к нему.
– Нет!
Эмметт нахмурился.
– Я к тому, что нет, спасибо.
Дерьмо-дерьмище.
– Эд... ты уверен, что в норме? Какой-то ты бледноватый.
– Я в порядке, Эм, но мне действительно пора.

Очень даже вероятно, что позже мы увидимся у Маркуса.

Я сдал назад, отъезжая от МакКарти, пока он не вякнул что-нибудь ещё, затем в зеркало заднего вида я заметил, как он достал мобильник, кому-то звоня.

Вероятно, Маркусу – сообщить, каким встревоженным я казался. Предупредить его, что я отчаялся.

Да настолько отчаялся, что готов грохнуть человека, помимо всего прочего воспитавшего во мне жулика.

Я попытался успокоиться, следуя в деловой центр Остина, чтобы не показаться напуганным до усрачки подростком, готовым на всё, лишь бы избежать смерти.

Подъехав к клубу – бару, чем бы ни было место, предложенное Маркусом для встречи, я понял, почему он выбрал это место.

С виду в пределах квартала живой музыки и в то же время достаточно далеко, чтобы скандал остался незамеченным. Чересчур не замеченным. Близко к парку. Ну вы понимаете: на случай, если ему нужно будет зарыть тело. Моё тело. Хотя не думаю, чтобы Маркус... не-е. Он не станет.

Я так не думаю.

Казалось, минули часы, пока я коротал время в «хаммере», ожидая, когда ж, бля, наступит восемь часов.

Должно быть, я с сотню раз подумывал свалить, затем – ещё большее число раз – понял, насколько смехотворна эта идея.

К тому моменту, возможно, люди Маркуса уже заняли свои позиции, наблюдая за мной.

Так что я вытащил сумку из багажника машины, спрятал её между зданиями и только потом направился в клуб.

Бар.

Да какая на хуй разница.

Играла приятная музыка. Не то чтобы я сомневался в этом. Остин – столица мира живой музыки. Однако звук акустической гитары мне показался странным, пока я продирался через толпу подвыпивших посетителей к задней части бара, где увидел парочку точно отштампованных близнецов-переростков, стороживших двери, которые, вероятно, вели к помещению наверху.

Частному залу.

Место, в котором, возможно, важные люди собирались вечерком, дабы избежать запруженного надымленного пространства внизу.

Может, парочки хотели уединения для... похождений. Кто знает, однаок сегодняшний вечер был посвящён прерыванию связей и ослаблению хватки одного сумасшедшего над человеком, который когда-то мечтал и надеялся, как и другие.

Может, у него даже были эти мечты и надежды.

– Он ждёт тебя, – обратился ко мне один из громил, открывая дверь к узкой лестнице.

Я вежливо кивнул, гадая, знал ли этот парень, чью именно дверь он сторожил, был ли тем парнем, которым Маркус умеючи манипулировал.

Или, по крайней мере, привык манипулировать.

Не стану врать: пока поднимался по этой лестнице, в груди щемило.

Последний шанс сбежать, сказал я себе, но, правда, куда бежать-то? Нет. Так лучше. Я не был уверен, что верил себе, говоря Белле, что со мной всё будет в порядке, да и с чего ей верить мне?

Может, поэтому она ушла без адреса.

Может, она знала, уже тогда...

Я всё перебирал в памяти варианты, когда стиснул дверную ручку, повернул, открыв дверь в тихое помещение, где меня ждал Маркус.

Я не знал, чего именно ожидать от той комнаты.

Оружия.

Приспособлений для пыток.

Мешков для трупов.

Последней трапезы.

Ничего из этого я не застал, только людей. Немного, и они скучающе ждали.

Первым делом я, конечно же, увидел Маркуса. Феликс находился возле него с кучкой держиморд, которые распределялись по помещению.

Вокруг меня.

– Ах! Эдвард! Посмотрите, друзья мои, это Эдвард. Пришёл сказать своему старинному и самому преданному другу, что более не желает состоять в нашем братстве.

Он знал.

В голосе Маркуса не было злости, но я чувствовал её.

Несмотря на комок в горле, я решил мужаться.

– Я не хотел проявить неуважение, Маркус, но мы оба прекрасно знаем, что я больше не создан для этого...
– Это уважение? – рассмеялся он. Мне становилось не по себе. Маркус повысил голос: – Это уважение?
– Маркус...
– Ты не можешь прийти ко мне... – он оглянулся по сторонам, следя взглядом за взмахами своих рук. Люди расступались перед его беспорядочными движениями. – В мой заработанный тяжёлым трудом бизнес и плевать мне в лицо, Эдвард, опять, не тогда...
А затем у меня в голове будто сработал переключатель, я сорвался, ядовито обрывая Маркуса:
– Плевать тебе в лицо?

Наконец-то я решился высказать этому говнюку, что я о нём думаю, и пофиг на последствия.

Я понимал, что мне конец, так уж лучше сгинуть, как Малыш Билли или, по меньшей мере, как Эмилио в своей версии этого фильма – в ореоле славы.

В голове сразу же зазвучали слова Бона Джови.

– Ты убил мою мать, Маркус! Так что формально это ты плюнул мне в лицо!

Вот оно.

Ясно как день.

Белый слон или... розовый... фиолетовый... какой угодно.

Суть в том, что никуда он не делся, вися, словно последняя листва перед приходом зимы.

Гнев Маркуса на мгновение утих, мужчина кивнул; сожаление в нём тщетно пыталось просочиться наружу.

Затем он заговорил:

– Да. Я убил, Эдвард, но это было...
– Маркус, – заткнул я его, – если ты, бля, скажешь, что ради моего же блага, клянусь богом...
Слёзы грозились политься, но я поборол их. Я не доставлю Маркусу такого удовольствия.
Феликс тут же оказался возле меня, положив лапищу на моё раненое плечо, безмолвно говоря мне, что под его надзором я не устрою фокусов против Маркуса.
– Я не ожидал, что ты поймёшь мои поступки, мой старый друг, но они необходимы для процветания бизнеса.
Я сжал челюсть, слушая его неубедительные отговорки, затем с бухты-барахты задал Маркусу вопрос:
– Это же ты сказал Чарли Свону?

На секунду мы сцепились взглядами, и я получил ответ даже без признания Маркуса.

Может, он и не убивал Чарли лично, но приложил руку к случившемуся с ним.

Меня заворотило.

Мне стало...

– Это так?

Мне стало реально дурно.

У меня дёрнулсь голова в направлении голоса, поддержавшего мой вопрос, когда в поле моего зрения появилась женщина, занявшая место рядом с Маркусом и ждавшая его ответа.

Я едва вымолвил её имя:

– Белла.
Не знаю, откуда она появилась, но она явно целенаправленно стояла вне поля зрения. Оказывается, не всё так просто было с самого начала.
– Что ты...
– Ты убил моего отца? – потребовала Белла, вконец игнорируя меня.

В отличие от меня, она не парилась насчёт слёз, которые крупными солёными шариками катились по её щеке, видной мне. Я с трудом мирился с присутствием Беллы на этой встрече.

Да и не хотелось мне знать почему, так что я стоял на своём.

– Белла, мы позже это обсудим. Нам нужно закончить дело с Эдвардом, не так ли?

Белла не отводила взгляд от Маркуса, который улыбался ей, как сочувствующий отец. Она буравила его взглядом, и я страстно желал, чтобы она въехала ему по яйцам, как тогда мне, когда я разозлил её.

Казалось, это было давным-давно.

Затем меня осенило. Слова Маркуса.

– О каком деле ты говоришь, Маркус?

Белла, наконец, повернулась ко мне, будто только что заметила меня, и я уловил в её глазах нашу общую боль. Я наверняка покачал головой из стороны в сторону, но, по большей части, я пытался не блевануть, поэтому не мог оценить мысли Беллы.

Как, впрочем, и всегда.

Белла казалась не в себе, и я не о том, что она узнала, что Маркус Вольтури убил её отца, – там было нечто другое. Будто внутри неё загорался или выключался свет.

Я переключился на Маркуса:

– Что ты с ней сделал?
Как я начал, так, разумеется, Феликс за меня и закончил. Меня пригвоздили к месту, а болваны ещё ближе подошли к нам.
– Уверяю тебя, Эдвард, она пришла сюда по собственной воле, – заверил меня Маркус. – Не так ли, Изабелла?
Я не купился на это. Пока нет. И попытался вывернуться из хватки Феликса.
– Ты лжёшь!
Фиаско такое фиаско.
Я глянул на Беллу. Она мучилась. Однако её не держали против своей воли, не приковали наручниками или типа того.
– Белла, – взмолился я, – скажи ему, что он...
Мой голос надломился:
– Скажи ему, что он говнюк, – выплюнул я, давясь.
Слёзы, которые, как я думал, исчезли после известий о смерти её отца, снова навернулись на глазах Беллы.
– Скажи ему сейчас!
– Мне так жаль.
– Жаль? – Я бился в истерике, не подслащивая горькую пилюлю. Да срал я на всё. – Тебе... жаль?

Я рассмеялся.

Точно вся эта работа для меня была каламбуром неудачной шутки.

Белла, её грёбаное мастерство, Уитлок с тем детьми, Маккарти и его...

Я замешкался. Смех немного стих.

Кстати, где он?

Должно быть, я так зациклился по прибытии сюда, поскольку впервые заметил маленькие туфли, стоящие в углу и тихонько наблюдающие за всем.

Погодите.

Что-то не так.

Я немного покрутил головой, хмурясь:

– Сет?
Он махнул рукой. Уёбок-недомерок. И улыбнулся:
– Пр...ривет, Эдвард.

Спиногрыз оказался тем самым кротом?

Тогда всё сходится. И как я не понял этого раньше? Но тогда мне, возможно, не хотелось.

Как мне не хотелось видеть, судя по всему, настоящую Беллу.

Как и сейчас, впрочем.

– Что, бля, вообще тут творится, Маркус?
– Прощай, мой старый друг, – только и сказал он.

Мне явственно почудилось, что ему вправду грустно было прощаться со мной.

Вот оно. Я занял свою позицию, вложился в наши с Беллой «отношения». Я поставил на них. И проиграл.

Из-за моей спины послышался голос Феликса:

– Приятной жизни, Каллен, – усмехнулся он, добавив: – Что от неё осталось.
Я ощутил острый укол в шею, не успев толком разгадать головоломку, как в глазах немного помутнело.
– Где МакКарти?
– Кто?

Я пытался бороться, пытался вырваться к Белле, выдернуть её из цепких лап Маркуса, как пытался понять, почему она толком не боролась за меня.

Она просто стояла, смотря, как я падаю на пол. И всё же она выглядела немного огорчённой, хотя это больше напоминало жалость, нежели убийственное горе. Не знаю, но я пас.

Без лишних отступлений – это больше не имело значения, поскольку я отключился.

Скорее всего, я скоро буду плавать с рыбами, так как, не сомневаюсь, что после этой выходки Маркус вряд ли прикажет Феликсу довести меня до смерти, а потом дать мне начать всё с нуля.

Нет, он закончит начатое десять лет назад.

И на этот раз окончательно.

---

Честно, я даже немного всплакнула после главы. Бедный Эдвард... Выживет ли он? Ваши версии буду ждать тут и на форуме.