Белла свернула последнее письмо от Эдварда и осторожно положила его в конверт. Потом положила его на тумбочку и плюхнулась на кровать. Чуть позже она положит его к остальным. Сейчас же ей хотелось обдумать то, что он написал.

Эдвард всегда казался таким милым и добрым в письмах. Конечно, Белла понимала, что написанные слова могут быть обманчивы, но также она чувствовала, что начинает на самом деле понимать, кто такой истинный Эдвард.

Она верила, что больше всего ему хотелось заполучить второй шанс, и если представится возможность, он докажет, что достоит своей свободы. Он очаровал ее своей преданностью друзьям, может, даже ошибкой. Он был очень благодарен ей за поддержку, и в этом письме она действительно почувствовала, насколько сильно он готов бороться за их дружбу. Когда он сказал, что больше не похож на человека, каким был семь месяцев назад, она ему поверила. Перемены видны в его письмах.

Когда она вспоминала его последние слова, ее лицо снова начинало покрываться румянцем. У нее был опыт с парнями — ее ровесниками из колледжа, но Эдвард относился совсем к другой категории. Она долго и тщательно пыталась понять: то ли он просто был очень благодарен за ее присутствие в жизни, то ли действительно испытывал к ней какие-то романтические чувства. Понятно, что он стал очень привязан к девушке, порой Беллу это волновало. И она понимала почему. Если она действительно единственный человек, оказывающий ему поддержку, естественно, что он привязался к ней. Белле нравилось, что она стала для него важна, но уровень его привязанности казался ненормальным. И каждый раз, когда Белла пыталась восстановить между ними дистанцию, Эдварду удавалось ее быстро сокращать.

Ее неопределённость по отношению к его чувствам лишь подтверждала, что Белла по-настоящему его не знает. Маленький голосок в ее голове продолжал напоминать, что, несмотря на ее чувства, Эдвард вполне может быть опасен. Она с трудом отождествляла того человека, которого знала, с тем, как он описывал себя, принимающего наркотики, вступающего в драки и носящего оружие. Она всегда верила, что люди могут меняться, и надеялась, что эта ситуация докажет ее правоту. Если спросить Чарли, то у него абсолютно противоположное мнение. «Люди никогда не меняются, — всегда говорил он. — Один раз оступившись, человек будет оступаться всегда».

Чарли совсем не радовало, что Белла пишет человеку, находящемуся в государственной тюрьме, особенно сидящему там больше десяти лет. В своей карьере он видел худшее из худшего и не питал иллюзий, что Эдвард — какой-то другой человек. Он также знал, что Белла упряма: один раз что-то решив, она будет стоять на своем, и он ничего не сможет сделать, чтобы остановить ее. Поскольку она пообещала, что общение с заключенными не станет ее хобби, Чарли решил позволить ей продолжать писать Эдварду.

Белла знала, что ее отец не одобряет дружбу с Эдвардом. И они избегали обсуждения этой темы. Это было бы пустой тратой времени и сил, потому что никто из них не собирался менять свое мнение.

Белла была точно уверена, что поступает абсолютно правильно. Ей было трудно действовать осторожно, когда больше всего хотелось откинуть осторожность в сторону и полностью открыться ему. И она бы уже так поступила, если бы не маленький противный голосок, постоянно напоминающий о возможной угрозе.

Белла прикрыла глаза и потерла их руками. Она понимала, что нынешний стресс не сравнится с чувствами, которые будут бурлить в ней, если Эдварда выпустят досрочно.

Как часто он будет с ней связываться? Будет ли настаивать на встрече? Будет ли пытаться ее выследить? Белла понимала, что ей трудно ему отказывать. Если она попросит о личном пространстве, станет ли он уважать ее желания? Или воспримет подобную просьбу за отказ? Настолько ли он хороший человек, как она думает? Или ему отлично удается скрывать истинные мотивы? А если Чарли окажется все-таки прав?

Белла не знала, как ответить на эту тону вопросов в своей голове, и это пугало ее сильнее всего.

Зазвонил ее мобильный, вырывая ее из мыслей. Она выбралась из кровати и стала рыться в рюкзаке. На четвертом гудке она нашла телефон.

— Алло, — быстро произнесла она.

Зазвучала знакомая запись, сообщающая, что звонок поступает из исправительного учреждения. Сердце Беллы гулко забилось в груди. Он не ожидала еще одного звонка от Эдвард так скоро, особенно после его комментария о временном лимите и недостатке средств на звонки. Это могло значить лишь одно.

— Эдвард? — позвала она, когда их соединили.

— Белла… — Его голос сорвался. Он не могла понять, плакал он или смеялся.

— Ты в порядке? — Белла услышала, как на другом конце послышался звук сминающейся бумаги, и она сразу же поняла, что он держит в руках заключение о условно-досрочном освобождении. — Эдвард, и каково решение?

Эдвард не ответил. Ее сердце чуть не остановилось.

— О, нет, — прошептала она. Даже несмотря на свой страх неизвестности, ей хотелось, чтобы его выпустили. Она чувствовала, что он этого заслуживает. — О, Эдвард.

— Я выхожу, — сквозь слезы выдавил он. — Я выхожу.

Чувство облегчения накрыло Беллу, ее страхи сразу же забылись.

— О, Эдвард, я так за тебя счастлива!

— Я не могу поверить, — произнес он, а затем засмеялся. — Я выхожу на свободу!

Белла села на кровати.

— Когда?

— В понедельник, восемнадцатого. Через двенадцать дней.

Белла не могла найти слов. Эдвард глубоко вздохнул, пытаясь контролировать свои эмоции.

— Я не могу поверить, — в этот раз более уверенно произнес он.

— Видишь? Я же говорила, отсутствие новостей — хорошая новость. Куда ты направишься?

— Еще в мае я попросил место в общежитие для лиц, освобожденных из мест заключения, и мне его дали. Оно прямо за Сиэтлом. Мне не очень-то хочется жить в общежитии, но аренда субсидируется, а большего я себе позволить не могу. С моей стороны глупо жаловаться, — быстро добавил он. — Я буду не здесь, и только это важно. Господи, до сих пор не могу поверить!

— Я бы предложила тебе место, но сам понимаешь… — Слова слетели с уст Беллы прежде, чем она остановить себя.

— Но я преступник.

— Нет, — сказала она, не желая, чтобы он думал о худшем значении сказанных им слов. — Я имею в виду, что у меня мало место. У тебя не будет никакого личного пространства.

В тишине чувствовалось напряжение. Белла чувствовала, как сердце гулко билось, пока она ждала ответа. Она жалела, что нельзя забрать слова обратно, было слишком поздно.

— Белла, — резко произнес Эдвард, — ты разговариваешь с человеком, у которого не было личного пространства почти двенадцать лет. И не говори о том, чтобы предложить мне место для проживания лишь для того, чтобы услужить. И не предлагай этого с надеждой, что я откажусь, потому что я не откажусь.

— Не откажешься? — спросила она, удивленная, что он примет помощь, если она ее предложит.

— Нет, — мягко ответил он.

Белла почувствовала, как ахнула при мысли, что будет делить свою квартиру с одной спальней и гостиной с Эдвардом. Это будет сумасшествие, абсолютное безумие с ее стороны. Она понимала это, но все же задумывалась, каково это будет.

— У тебя действительно не будет никакого личного пространства.

— У тебя тоже. Твоя квартира станет предметом постоянного обыска.

— Тебе придется спать на диване.

— У тебя в доме не может быть никаких наркотиков, алкоголя и оружия.

— Мой отец убил бы меня.

— Твой отец убил бы меня.

— Эдвард, — начала Белла, но резко остановилась. Нитка, торчавшая из дивана, привлекла ее внимание, и она бездумно ее потянула, пока ее мысли летали где-то вдалеке. Она терзалась. Ей хотелось помочь, но и хотелось защитить себя, но она не знала, как сделать это одновременно. — Я не знаю, что делать, — шепотом призналась она.

— Делай то, что лучше для тебя.

— Я хочу тебе помочь, но должна защищать себя.

— Я никогда не причиню тебе боли, Белла, — искренне сказал Эдвард, в его голосе чувствовалась печаль. — Ты должна уже это знать.

Белла старалась сдержать слезы. Больше всего на свете она хотела ему верить.

— Но я понимаю, — продолжил Эдвард. — Доверие нужно заработать.

— Эдвард, — дрожащим голосом начала она, — это против моего здравого смысла, но… О мой бог, я не верю, что делаю это. — Белла сделала глубокий вдох. — Ты можешь остаться у меня.

Ее предложение было встречено тишиной.

— Эдвард?

— Ты серьезно? — наконец спросил он.

— Да.

— Ты говоришь не очень-то уверенно.

— Я уверена, — настояла Белла.

— Я не знаю, что сказать.

— Ты не хочешь? — От этой мысли Белла испытала одновременно и облегчение, и разочарование.

— Хочу, но, Белла, это серьезно.

— Я знаю.

— Это действительно то, чего ты хочешь?

Белла внимательно подумала перед ответом.

— Я хочу тебе помочь. — Она крепче схватила телефон, пытаясь унять дрожь в руках. — Я хочу тебе доверять. «Пожалуйста, не заставляй меня об этом жалеть», — про себя добавила она.

— Ты уверена?

— Я уверена.

— Спасибо, Белла, — с благоговением ответил он. — Ты даже не представляешь, как много это для меня значит.

— Всегда пожалуйста.

— У вас осталась одна минута.

— Эмм, Белла? Мне необходим твой адрес и фамилия. Для бумаг о досрочном освобождении, — уточнил он. — Они должны это знать.

— О… точно.

Когда Белла назвала свою фамилию и адрес, реальность того, что она предложила, вдруг обрушилась на нее. Она не только дала Эдварду личную информацию, но и предложила открыть для него двери своего дома. Она старалась оставаться спокойной, когда вся тяжесть ситуации навалилась на нее.

— У вас осталось тридцать секунд.

— Еще раз спасибо тебе, Белла. Я позвоню тебе еще раз на следующей неделе, хорошо?

— Да, хорошо.

— С нетерпением жду, когда снова тебя увижу.

— Я тоже. — Едва хватило сил чуть произнести эту фразу.

— Пока, Белла.

— Пока. — Белла сразу же отключилась.

«О боже, — подумала она, когда уронила телефон на пол. — Что я натворила?»

---