Глава 28. Джеймс. Новое развитие

Жалкий, бесчувственный, мерзкий пес.
Именно эти слова произнесла Кейт, когда объявляла о том, что обо мне думает. Я, конечно, стоял там и пытался не улыбаться, пока она разорялась о том, какой я эгоистичный и что я думаю только о себе. Она сказала, что я худший человек, которого она когда-либо имела неудовольствие встречать, и что, если я не окончу свою жизнь в тюрьме, то уж точно буду одиноким и несчастным. Ну, не думаю, что она права. Может я и останусь одиноким (по собственному выбору), но я очень, очень сомневаюсь, что когда-либо окажусь в тюрьме. Все-таки есть кое-какая польза от того, что ты Поттер. Но это не остудило ярости Кейт - она все ругалась, и ругалась, и ругалась.
Ну а потом, само собой, она повалила меня на скамью и запрыгнула сверху.
Это было что-то новенькое – трахаться в квиддичной раздевалке. Я даже не знаю, почему она вообще была здесь, но это было здорово, конечно. И всегда лучше, когда Кейт на что-то зла. Из-за этого она становится совершенно дикой, чем я, естественно, более чем наслаждаюсь.
Она, действительно, лучшее, что есть здесь, и я даже не буду пытаться это отрицать. Иногда я ее даже специально провоцирую, просто чтобы посмотреть, как сверкают ее глаза, когда она приходит в гнев и злится на меня.
Мы ругались (ну, или – она ругалась) на тему, что у меня совсем нет никакой совести, и что я ублюдок. Не знаю, где она услышала историю о Меган Томас, но, как оказалось, это теперь общеизвестный всей школе факт, так же как и причины, по которым это случилось. Кейт решила, что это делает меня ужасным человеком. Ну ладно, может она и права.
Но это все равно не помогло ей сохранить контроль в моем присутствии.

Конечно, потом мне пришлось прямо-таки умолять ее помочь мне с трансфигурацией. Она не слишком жаждала мне помогать, но, в конце концов, сдалась, когда я использовал кое-какие хорошо подготовленные методы убеждения. Это было почти легко. Если бы я не был… Как там это было… Жалким, бесчувственным, мерзкий псом, я может даже потом постыдился бы.
И вот теперь мы в библиотеке, готовимся к предстоящему тесту, но я не могу на нее не отвлекаться. Это не ее вина, конечно, это я виноват, что нахер зачарован ею. Она очень отвлекает.
– Может, ты перестанешь на меня смотреть и сконцентрируешься? – резко говорит она, поднимая голову от учебника, который читала.
– А можно и то, и другое?
Кейт закатила глаза.
– Можно было бы, если бы у тебя внимания было хоть чуть больше, чем у флоббер-червя, но, судя по всему, это не твоя история, так что – нет.
Ой.
– Ты ужасно зла к людям, которые пытаются сделать тебе комплимент, знаешь?
– О, так то, что ты смотришь на мои сиськи – это, оказывается, комплимент? – она, наконец, поднимает голову и пронзает меня взглядом.
Пытается меня запугать, но, само собой, это не работает. Я просто бесстрастно пожимаю плечами:
– Многие девчонки так это понимают.
Ее огромные голубые глаза тут же сужаются:
– Так вот, я не одна из твоих так называемых многих девчонок, – резко говорит она. - Так что отверни свою гребаную голову и отведи глаза.
Мои глаза расширяются от изумления, и я не могу больше бороться и стараться согнать с лица усмешку.
– Ой, да ладно, будто я никогда не видел их раньше.
– Да, и это была ошибка, – она окидывает меня еще одним испепеляющим взглядом и возвращается к книге.
Я не оставляю это так, конечно.
– Ты всегда это говоришь. Но никогда не имеешь это в виду.
– Ну, так на этот раз имею! – выкрикивает она, вскидывая голову, чтобы снова на меня посмотреть. Она захлопывает книгу. – Я не буду тебе с этим помогать, ты невозможен.
– Хорошо, – серьезно отвечаю я. – Потому что мне насрать на трансфигурацию.
– Серьезно, Джеймс, как ты мог так поступить с этой бедной девочкой?
О боже. Я закатил глаза.
– Ты ведь не об этом снова, а?
Меня уже нахрен тошнит от этого разговора.
– Да, об этом, – шипит она. – Ты так обращаешься с девчонками в этой школе, будто они никчемные куски дерьма!
– Тсс! – мы оба посмотрели в сторону мадам Лоуренс, которая расстреливала нас взглядом из-за своего стола в другой части кабинета.
Кейт понижает голос:
– Ты так омерзителен!
Я просто качаю головой:
– Я никогда не обращался с тобой, как с дерьмом, - честно напоминаю я. И это правда. Я никогда с ней так не обращался.
Кейт смеется жестоким смехом.
– Ты всегда так со мной обращаешься.
Нет, не так. Я даже не понимаю, о чем она говорит.
– Ох, да брось ты, – шепчу я в ответ. – Ты знаешь, что ты единственная девчонка в школе, которую я могу выносить, и которая мне нравится.
Она на секунду останавливается и пристально на меня смотрит, так, будто пытается что-то решить. Это немного напрягает.
– Докажи, – наконец сказала она, глядя мне прямо в глаза, продолжая хмуриться.
– Как? – уверен, я не хочу знать ответ.
– Перестань трахаться с другими девчонками.
Что? Она несерьезно. Я даже фыркнул в ответ на это предложение.
– Я так и знала, – выдыхает она, ее голос сочится ненавистью. – Ты такая свинья.
Она встает и начинает запихивать учебники в сумку. Я хватаю ее за запястье и, конечно, понятия не имею, зачем.
– Стой, – сказал я. Заткнись. Отлично, мой рот вообще когда-нибудь моих мозгов слушался? Я притягиваю ее назад, пока она снова не падает на свой стул. – О чем ты говоришь? Ты хочешь быть моей девушкой? – последнее слово звучит так, будто это самое грязное ругательство, что я когда-либо произносил.
Но Кейт не смеется и не закатывает глаза или что там еще, что я хочу, чтобы она сделала. Вместо этого она смотрит на меня с самым серьезным видом, что я когда-либо видел. О мать твою господи. Она не серьезно. Это просто не может быть серьезно.
Следует гробовая тишина, которую она, наконец, прерывает, сердито поворачиваясь на своем стуле. О, с этим я справлюсь. Я могу иметь с ней дело, когда она зла, куда лучше, чем когда она серьезна.
– Почему ты говоришь это так, словно это плохо? – требует она.
Ладно, может, я ошибаюсь, что могу с этим справиться.
– Кейт, – говорю я, все еще потрясенный, - почему ты этого хочешь?
Она тяжело на меня смотрит.
– Потому что меня уже тошнит от всего этого, - злобно говорит она. – Я не трахаюсь ни с кем, кроме тебя.
Смысл ее заявления неуклюже повисает в воздухе. Я несколько раз открываю и закрываю рот, совершенно не в состоянии подобрать слова. Она выжидательно смотрит на меня, явно надеясь, что я скажу что-то, о чем понятия не имею. Когда я ничего не говорю, она хватает сумку и снова встает.
– Забудь об этом, – шипит она. – Я с этим покончила.
– Может, ты просто на хрен скажешь, чего ты на самом деле хочешь? – выпаливаю я. Я пытаюсь заставить себя заткнуться, но, конечно же, это не работает. Но, по крайней мере, это ее остановило.
– Чего я хочу, – говорит она тихо и (чрезвычайно) опасно, – это чтобы ты вырос. Мы почти закончили школу.
– И какое это имеет к тому отношение?
Она закатывает глаза и выглядит настолько раздраженной, что, я думаю, сейчас начнет рвать на себе волосы.
– Мы играем в эту глупую игру уже годы, и ты единственный, кто получает от нее удовольствие.
Она всегда выглядела так, будто получала удовольствие.
Она определенно читает это на моем лице, потому что тут же отводит взгляд и больше не выглядит сердитой. Она выглядит опечаленной.
– Джеймс, – тихо сказала она. – Меня задолбало быть лишь одним из вариантов.
Я не знаю, что сказать. Я просто смотрю на нее, совершенно ошарашенный. Как этот разговор вообще получился? Мы с Кейт никогда об этом не говорим. Она не из тех девчонок, которым нужны постоянные заверения или что-то вроде этого. Моя голова начинает немного кружиться. У меня нет совершенно никаких причин для головокружения.
– Я был бы худшим бойфрендом в истории мира, – наконец сказал я. И со всей возможной серьезностью, потому что это правда. Я не могу представить никого хуже меня в том, что касется попыток отношений.
К счастью, я подавил желание содрогнуться.
– Я больше этим не занимаюсь, – серьезно говорит она, и все следы гнева исчезли из ее голоса.
– Кейт…
– Джеймс, я серьезно, – перебивает меня она. – Это все.
Я смотрю на нее. «Ошеломленный» даже близко не подбирается к описанию того, что я чувствую. Как такое случилось? Я не знаю, как ей вообще пришла такая идея. Она меня знает.
Когда я ничего не говорю, она принимает это за намек и разворачивается, чтобы уйти. Мозг просто кричит, чтобы я позволил ей уйти, но привычка рта быстро говорить снова делает свое дело.
– Хорошо, я оставлю это! – выпаливаю я.
Кейт останавливается и поворачивается, чтобы с подозрением меня оглядеть. Тишина длится, может, только пару секунд, но они кажутся вечностью.
– Что оставишь? – наконец спрашивает она.
Я пытаюсь прикусить язык и остановить готовые сорваться слова, но это бесполезно.
– Других девчонок, - наконец говорю я.
О бля. Что я делаю?
Кейт выглядит так, будто не верит мне, и я не могу ее за это винить. Я сам себе не верю. Мое подсознание, наверное, нуждается в ней больше, чем я сам понимал или вроде того, потому что сам я не могу представить, как я могу отказаться от других девчонок ради одной.
Даже если это Кейт Милтон.
– Серьезно? – тихо спрашивает она, снова садится на стул рядом со мной и пристально смотрит на меня.
Я сглатываю комок, который внезапно появился в горле и неуклюже киваю.
– Точно, – выдавливаю я.
И тогда она улыбается. Ее глаза снова прекрасно широко распахнуты, а губы расплываются в потрясающей белозубой улыбке.
– Спасибо, – тихо говорит она.
А я чувствую себя совершенно нездоровым.

Когда я возвращаюсь в общую гостиную, мне все еще не лучше. Голова все кружится, и я понятия не имею, что такое произошло в мире, что привело ко всему случившемуся этим вечером. Я даже не могу сосредоточиться на том, что чувствую из-за этой ситуации, потому что еще даже не верю в это.
Я понимаю, что что-то случилось, когда прохожу через портрет, потому что люди, рассеявшиеся по всей комнате, смотрят на меня и начинают перешептываться. Неужели новости о моих новых отношениях (уф) распространились так быстро, что достигли Гриффиндора даже раньше меня? Я пробуравил взглядом чертверокурсников, шептавшихся друг с другом, и они тут же замолкли.
Подумав, что мне надо прилечь (и глотнуть немного огневиски), я решаю игнорировать разносящиеся шепотки и идти наверх. И я почти это делаю, но неожиданно встречаю Роуз и Хьюго вместе у лестницы. Это довольно странно, что они добровольно вместе стоят, но еще страннее, что они ведут себя как эти придурки в общей гостиной. Они оба внимательно на меня смотрят.
Я глотаю наживку и останавливаюсь перед ними.
– Что? – спрашиваю я. Роуз просто явилась, чтобы сказать мне, какой я ужасный человек, и как она не может поверить, что кто-то вообще может быть таким тупым, чтобы мне доверять, и как она не может дождаться, когда у меня все развалится с Кейт.
Или нет.
Она не расстреливает меня взглядом и не делает все те штучки, что проделывает, когда видит меня. Нет, она смотрит на меня немного нервно.
– Ты уже видел газету? – наконец спросила она, и ее голос настолько натянут, что ее довольно трудно было расслышать.
– Какую газету? – спрашиваю я, понятия не имея, о чем она говорит. Я не читаю газет. Там, наверное, опять что-то ужасное о ее матери и все такое. Это может объяснить то, почему они оба так беспокоятся.
Они переглядываются, и это уже начинает раздражать. Но, наконец, Хьюго протягивает мне смятую газету. Я разворачиваю ее, но останавливаюсь, как только вижу заголовок.

РАЗВОД ПОТТЕРОВ ПОДТВЕРЖДЕН
Гарри Поттер и его жена на протяжении вот уже восемнадцати лет, бывшая звезда квиддича, Джинни Поттер, официально закончили отношения, о чем эксклюзивно вам сообщает Ежедневный Пророк.
Слухи о разрыве ходили уже несколько месяцев, но подтверждение было получено в четверг утром, когда мистер Поттер был замечен в магловском Лондоне, где он изучал сдающееся в аренду жилье. Особенно заметно было, конечно же, отсутствие обручального кольца на его руке, и, как подтвердили источники, непосредственный разрыв произошел недавно, и, скорее всего, является окончательным.
Причины все еще неясны, но некоторые близкие друзья Поттеров признались, что их брак испытывал проблемы уже некоторое время. Пока еще нет подтверждения того, что сдающееся в аренду жилье было снято, но мы можем подтвердить, что условия сделки обговаривались.
У Поттеров трое общих детей в возрасте от тринадцати до восемнадцати. Никто из домочадцев в настоящий момент не доступен для комментариев.
Ежедневный пророк будет держать вас в курсе дальнейшего развития событий.

Я дважды прочитал статью.
В первый раз мой мозг не смог все это осознать. Я не верю этому, но доказательство прямо тут, передо мной, на фотографии, которая сопровождает статью. Да, точно, это мой отец, без обручального кольца, идет, стараясь не привлекать внимания, по улице где-то в магловском Лондоне.
Что-то в моем животе упало, и, если раньше я и чувствовал тошноту, то это не идет ни в какое сравнение с тем, какие чувства одолевают меня сейчас. Я не смотрю на своих кузенов, потому что неуверен, что сейчас написано на моем лице. Когда я убедился, что все контролирую, то, наконец, на них взглянул. Они оба смотрят на меня с чем-то вроде сочувствия (или чем-то ближайшим, что Роуз смогла изобразить по отношению ко мне).
– Когда вы это получили? – спросил я, с трудом контролируя свой голос и пытаясь сдерживать его изо всех сил.
– Это специальный выпуск, – тихо говорит Роуз. Впервые в жизни она выглядит так, будто не знает, что сказать.
– Лили это видела? – спросил я. Я нарочно не упоминаю имени своего брата, потому что неуверен, что справлюсь со всем этим сейчас.
Роуз нервно смотрит на Хьюго, который сглатывает и кивает:
– Да, она в слезах убежала наверх.
Отлично.
Нахуй фантастично.
– Джеймс, – Роуз раскрывает рот, что бы что-то сказать, но тут же захлопывает его. Она отворачивается и хмурится.
– Как они могли нам не сказать? – спрашиваю я, переводя взгляд с одного на другого. Я даже не знаю, как звучит мой голос, но надеюсь не слишком очевидно.
– Может это неправда? – тихо предполагает Роуз, но, конечно, она знает, что это правда. Она так же легко может увидеть фотографию, как и я.
Я не могу всего этого понять. Я хочу что-нибудь ударить. И хочу убежать наверх и просто забраться в кровать.
Я чувствую себя физически больным, и я не могу этого понять.
Какого хрена происходит?