Глава 24. Алу плевать

– Я на хрен миллион раз уже сказала, что извиняюсь, не понимаю, что еще ты хочешь от меня услышать?
– Я не хочу вообще ничего слышать! Я не буду говорить об этом, пока здесь дети!
– О, отлично! Просто уходи! Это у тебя хорошо получается, верно?
– Я должен ходить на работу, если ты хочешь где-то жить!
– Иди!
– Отлично!
Внизу с шумом хлопает дверь, но я не знаю, хотел ли это папа устроить театрализованный выход, хотя мог просто аппарировать, или это мама стучит дверями, потому что ей нечем больше постучать. В любом случае, это было громко, и от этого сотрясся весь дом.
Это, можно сказать, каждодневное происшествие. Так было ежедневно с тех пор, как мы приехали на каникулы, и до сих пор не прекратилось. У них из раза в раз одни и те же ссоры, когда отец дома. А потом он снова уходит, объявляя, что ему нужно назад на работу. Он вообще ничего не делает, кроме как работает, все то время, что мы здесь. Я уверен, ему не нужно проводить столько времени в офисе, но он использует это как отговорку, чтобы уйти.
Я его не виню, хотел бы я, чтобы и у меня была работа, на которую я смог бы сбежать.
Не знаю, из-за чего они ссорятся, да мне не особо и интересно. Это просто раздражает, потому что обычно они этого не делают. Единственный раз, чтобы я видел их ссорящимися вот так, был в то лето, когда похитили Роуз. Они все время ссорились, но тогда все были подавлены, так что это было неудивительно. Они пережили это и довольно быстро вернулись в нормальное состояние. Почему-то у меня ощущение, что так на этот раз не будет.
Сейчас они ссорятся из-за чего-то личного. Это не из-за чрезмерного стресса или вроде того. Что бы это ни было, это должно быть плохо, потому что они всегда орут друг на друга, но никогда не называют причину. Один из них выкидывает карту «дети» и затыкает второму рот.
Это странно все-таки, слышать, как они ругаются. Мои родители всегда хорошо ладили и очень редко ссорились. Они не такие, как родители Роуз, которые, я уверен, не разговаривали друг с другом нормально ни разу за всю жизнь, но все равно как-то умудряются не злиться друг на друга. Когда ссорятся ее родители, это так же естественно, как дыхание. Они покрикивают друг на друга, злобно смотрят и делают саркастические замечания, но все равно ладят. Они просто такие. Мне всегда было интересно, как они сошлись, потому что, если они сейчас такие, то я представить не могу, какими они были в нервном отрочестве.
А вот когда ругаются мои родители, то это всерьез. Они не начнут орать друг на друга и выкрикивать оскорбления, если у них нет настоящей причины это делать. Это только вопрос времени, когда один из них проговорится и назовет причину, пусть даже при «детях».

Ужина в этот день не было. Мама ничего не готовила, но я все равно спустился в семь часов. Я знаю, что есть нечего, но это привычка. И я голоден, так что я решил, что могу покопаться в шкафу и поискать, что можно было бы съесть. На кухне пусто, и в доме довольно тихо. Мама, как оказалось, заперлась в комнате, так как я и звука от нее не слышал после ссоры. Джеймс и Лили где-то наверху, полагаю. Плевать.
Шкафы разочаровали, и так как я на самом деле не умею готовить, единственное, что я получил – это сэндвич с ветчиной. Хотел бы, чтобы мне было семнадцать, тогда я что-нибудь изобразил, но мне пятнадцать, так что обойдемся сэндвичем.
Я не замечал никого, пока вдруг не услышал сзади голос Лили, которая попросила меня приготовить и ей один. Я обернулся и посмотрел на нее. Она выглядела так, будто только проснулась. Волосы спутаны, сама - в пижаме, хотя еще не время спать.
– Ты спала? – спросил я, отвернувшись и решив быть добрым и приготовить сэндвич и ей.
– Ум-хм, – сонно пробормотала она, положив голову на крышку стола. – Мне пришлось надеть беруши, чтобы заглушить крики.
Мне не нужно спрашивать, что она имеет в виду. Я только кивнул в ответ и протянул ей сэндвич.
– Я буду рада вернуться в школу, – сказала она с набитым хлебом и мясом ртом. – Не могу дождаться, когда смогу убраться отсюда.
Я ее в этом особо не виню, потому что и сам так же себя чувствую. И так плохо быть здесь и слушать их постоянные ссоры, так еще приходиться терпеть Джеймса так близко двадцать четыре часа в сутки, что еще хуже. По крайней мере, в школе я мог избегать его большую часть дня. Здесь же у меня нет выбора, и приходится иногда сидеть с ним в одной комнате. Я даже не могу сходить к Роуз, потому что я с ней все еще не разговариваю. Я просто хочу убраться отсюда и отправиться туда, где могу хотя бы притвориться, что меня отвлекают СОВ или типа того.
– Ты не знаешь, из-за чего они все время ссорятся? – спросила Лили тихим и отстраненным голосом.
Естественно, я знаю не больше, чем она, так что просто пожимаю плечами. Мне немного жаль Лили, потому что хоть она и избалованная, но все еще смотрит на мир через розовые очки, и, я уверен, она даже не может представить, что у ее родителей что-то не так. Я же, со своей стороны, легко могу вообразить это. Просто я решил этого не делать.
Мы в тишине доедаем свои сэндивичи, и я начинаю мыть посуду, не то что бы ее было много: пара тарелок и стаканов. Я делаю это медленно, просто потому, что мне нечем больше заняться. Когда я закончил, то решил сделать еще и уборку - кухня выглядит так, будто ее давно не отчищали. Не люблю убираться, но мне настолько скучно, что я могу сделать что угодно. Лили приносит свою домашнюю работу и устраивается за кухонным столом. Мы оба безмолвно работаем, но тут в окно влетает сова и начинает нетерпеливо клеваться. Я ее не узнаю, так что, когда я снял письмо с ее ноги, не слишком удивился, что оно адресовано Джеймсу. Инстинкт подсказывал мне выбросить письмо в мусор, просто чтобы сделать гадость, но Лили встала и заглянула мне через плечо.
- Джеймс! – закричала она в направлении лестницы. – Тебе письмо!
Я расстрелял ее взглядом, но она этого вовсе не заметила. Джеймс определенно так же скучает, как и мы, потому что весть о письме мигом принесла его сюда. Он выхватывает его из моих рук и облокачивается о столик для готовки, открывая его. Судя по высокомерной ухмылке, это от какой-то девчонки, наверное, одной из его шлюшек, что он трахает в чулане для метел на втором этаже. Я бросаю губку в раковину и собираюсь уйти, отвращенный одним его видом.
- Джеймс, ты не знаешь, из-за чего мама и папа ругаются?- спросила его Лили, когда я выходил из комнаты.
Он отодвигает ее:
- Какое мне дело? Эй, Ал!

В первый раз он обращается ко мне напрямую за почти уже чуть ли не годы. Голова приказывает мне идти дальше, потому что я уверен, что мне не понравится то, что он мне скажет. Но, конечно, я все равно остановился, потому что я никогда не слушаю свою голову, когда надо бы. Я поворачиваюсь и смотрю на него, ничего не говоря.
У него то выражение лица, что все пятнадцать лет выводило меня из себя. Выражение, которое просто орало, что он лучше меня, талантливее меня, популярнее меня и во всем остальном успешнее меня. Я просто смотрю на него.
– Все еще не разговариваешь с Роуз? – спросил он, лениво облокотившись о разделочный столик.
Я не знаю, к чему он ведет, так что ничего не говорю. Просто смотрю на него.
– Полагаю, это значит нет, – угадывает он. – Тогда ты, наверное, не слышал новости.
Я глотаю наживку, не могу остановиться.
– Какие новости?
Джеймс только усмехается и так вскидывает голову, что у него едва шея не трескается.
– О, ну кое-что о том, что я трахнул твою подружку.
Я продолжаю просто на него смотреть. Я изо всех сил пытаюсь послушать свою голову и просто уйти, потому что то, во что он меня втягивает, будет плохо. У моего рта и ног другие планы, как оказалось, потому что я продолжаю стоять здесь и слышу свой голос:
– О чем ты говоришь?
Я играю по его плану, я это понимаю. Восторг на его лице ничего другого не означает. Он продолжает просто стоять, облокотившись о столик, как будто ему плевать на все на свете. Думаю, в его мире легко ни о чем не заботиться. Когда все на свете тебе подносят на серебряном блюде, уверен, легко ни о чем не беспокоиться.
– Ну, знаешь, – непринужденно говорит он, – твоя префектсткая суженая, посланая тебе небесами.
Он лжет. Он лжет. Я знаю, что он лжет, потому что Меган ни за что, ни за что даже близко бы к нему не подошла. Она слишком умная, чтобы купиться на его дерьмо. Он пытается меня спровоцировать, но я не попадусь. Не попадусь.
– Ну, знаешь, те сиськи, за которыми ты гонялся последние пять лет? Ну, я видел их близко, братишка, и, могу сказать, они не разочаровали.
Я просто физически чувствую, как кровь кипит у меня в венах, и все мои чувства усилились в сотни раз. Единственное, чего я не могу – это рассуждать трезво. Мой мозг борется с телом, и я уже ничего не контролирую.
Все, что я могу, только произнести:
– Нет, не видел.
Он должно быть лжет. Он должен. Я продолжаю говорить себе это. Но это трудно, когда он смотрит на меня с этой раздражающей усмешкой, которую я всю жизнь ненавидел.
– Да? – он качает головой, а затем протягивает мне письмо. - Убедись сам.
Не бери это. Уйди.
Я взял.
Я знаю, что делаю как раз то, что он хочет, чтобы я сделал. Но я не могу остановиться. Говорю вам, мой разум не контролирует тело.

Дорогой Джеймс,
Как твои каникулы? Мои ужасно скучные. Даже Рождество было ужасным, мне хочется быстрее вернуться в школу. Никогда не думала, что это скажу! Надеюсь, твои праздники прошли лучше моих, но я уверена, что хуже быть не может.
Я очень надеюсь, что ты хорошо проводишь время. Не могу дождаться, когда снова тебя увижу. Я говорила с Роуз о том, что произошло, и она меня не поддержала (если говорить мягко). Она говорит, что не хочет мне зла, но, определенно, ты не самый любимый ее человек на свете. Но я немного сбита с толку, что до сих пор от тебя ничего не слышала. Но я понимаю, как ты занят, и могу только представить, сколько всего тебе нужно было сделать с твоей семьей на Рождество. Я так хочу тебя увидеть и надеюсь, ты напишешь мне ответ. Но если нет, я пойму. Я скоро тебя увижу!
Люблю,
Мег.
PS. Я ни о чем не жалею и действительно верю всему, что ты мне говорил. Увидимся!

Я все еще чувствую, как кипит во мне кровь. Здесь охренительно жарко, и все, что я вижу – расплывающиеся перед взглядом строчки. Я не верю этому. Я не могу заставить себя поверить.
Он не мог так со мной поступить, правда, не мог. Зачем ему это делать?
– Теперь веришь?
Я поднимаю голову и смотрю на него. Он все еще ухмыляется, и я никогда не чувствовал себя так, как сейчас. Я хочу причинить ему боль.
– Ну, не плачь, дружище. Уверен, это не последний раз, когда девчонка предпочтет тебе кого получше, так что хорошая тренировка на будущее.
– Почему ты это сделал? – тихо спросил я, стараясь сдерживать свой голос.
– Чтобы преподать тебе урок, – отвечает он. – Я говорил тебе, не лезть ко мне.
Мне даже нечего сказать. Я просто смотрю на него.
– Можешь ее теперь забирать, – продолжает он. – Думаю, ты поблагодаришь меня позже за то, что я ее для тебя подготовил.
И я даже не знаю, что тогда произошло. Следующее, что я помню, это, что обе мои руки были сжаты вокруг его горла, и все, чего я хотел – убить его. В прямом смысле. Я не мог думать ни о чем другом, кроме того, что хочу его уничтожить. Он больше меня, выше и плотнее. Он всегда побеждал во всех наших драках. Но не в этот раз. На этот раз я отказываюсь дать ему даже шанс. Так что я просто душу его.
Он пытается меня оттолкнуть, и я даже не помнил, что Лили в комнате, пока не услышал ее крик, зовущий маму. Логически, я должен остановиться, потому что это уже не нормально. Но я не могу остановиться, потому что хочу, чтобы Джеймс страдал.
Вбегает мама и кричит что-то. Наверное, защитное заклинание, потому что я отлетаю назад с неконтролируемой силой. Джеймс громко кашляет, и я чувствую, как меня рывком поднимают на ноги.
- Лучше бы вам немедленно сказать, что здесь происходит, - мама не шутит. Ее голос так опасен, как никогда в жизни. Но мне плевать.
– Он псих, вот что происходит! – выплевывает Джеймс и дико на меня смотрит.
Мама все еще держит меня за руку, и я чувствую на себе ее взгляд, но не отрываю глаз от Джеймса.
– Объяснись, – требует она. Когда я ничего не ответил, она начала терять терпение. – Скажите мне, какого черта тут происходит!
– Я тебя ненавижу, – серьезно говорю я, игнорируя мать и обращаясь только к брату. – Ненавижу и хочу, чтобы ты умер.
Следующее, что я помню, это как мать бьет меня по лицу. Она дала мне пощечину. Это больно, но я едва заметил.
– Никогда не смей такого говорить! Ты понял меня?
Мне плевать. Я просто смотрю на нее тяжелым взглядом и пытаюсь понять, какого хера у меня проблемы из-за всего этого. Но мне плевать.
– Не смей даже шутить так! – выкрикивает она.
– Я не шутил! – отвечаю я.
Мама смотрит так, будто она теперь хочет меня задушить.
– Лили, иди, вызови отца, – приказывает она, даже не повернув головы. Потом мама продолжает свою тираду, обращенную ко мне. – Тебе лучше рассказать, что происходит прямо сейчас.
– Спроси его! – я выдернул руку из ее хватки и выбежал из комнаты. Я слышу, как она кричит мне вслед (называя полное имя) и приказывает немедленно вернуться, но не обращаю внимания. Лили у камина, наверное, пытается вызвать отца домой, чтобы разобраться с ситуацией. Я отталкиваю ее с дороги и беру Порох. Я знаю, что создаю себе огромные проблемы, но сейчас меня волнует кое-что поважнее.
Передо мной появляется гостиная дома моих дяди и тети, и я вхожу без приглашения. Она пуста, но я слышу шаги, и появляется тетя Гермиона, решившая проверить, кто явился без приглашения.
– О, привет, – улыбается она, и я спрашиваю себя, знает ли она, какая сука ее дочь.
– Где Роуз? – спрашиваю я, не желая вступать в светкую беседу.
– Она в своей комнате, – тетя странно на меня смотрит. – Ал, ты в порядке?
– Все отлично, – быстро отвечаю я, и, избегая других ее вопросов, спешу вверх по лестнице на второй этаж. Комната Роуз в конце коридора, и ее дверь закрыта. Это не удивительно, потому что она старается любой ценой избегать свою семью.
Я не забочусь о стуке. Я врываюсь внутрь, и она подпрыгивает за своим столом и оборачивается, чтобы накричать на того, кто вторгся в ее уединение. Но, когда она видит меня, то ничего не произносит. Она просто стоит и смотрит на меня.
– Как ты могла? – требую я, буравя ее взглядом. – Ты знала. Ты знала и не сказала мне!
– Не сказала чего? – спокойно спрашивает она, хотя выражение ее лица свидетельствует о том, что она знает, о чем я говорю.
– Не сказала, что ты такая злобная сука, что посмела скрыть такое от меня и заставила выглядеть гребаным идиотом!
Глаза Роуз сужаются, и она уже не выглядит обеспокоенной.
– Не смей приходить сюда и орать на меня. Если ты зол на Джеймса, то выплескивай это дерьмо на него.
– Я зол на тебя! Чего еще мне было ждать от Джеймса? Ты должна была мне сказать!
Похоже, мы кричим слишком громко, потому что приходит ее мать и встает позади меня.
– Что здесь происходит?
Мы не обращаем на нее внимания, и Роуз смотрит на меня тяжелым взглядом:
– И когда я должна была тебе рассказать? Ты не разговаривал со мной целый долбаный месяц!
– Да, потому что ты решила продаться Джеймсу и бегать за ним, хотя он всю жизнь обращался с тобой как с дерьмом!
– Он хотя бы заступился за меня! – орет она. – Тебя там даже не было!
– Стоп! – теперь и тетя Гермиона присоединила к нашим свой крик, и ее вступление моментально заставило нас заткнуться. – Что происходит?
Роуз расстреливает меня взглядом:
– Убирайся из моей комнаты!
– Отлично! Я больше никогда не захочу с тобой разговаривать!
– Ну и хорошо!
– Прекратите это оба, немедленно! – вмешивается ее мать. – Что случилось?
Если хочет знать, пусть узнает от своей дочери. Я пытаюсь пройти мимо нее, но она загораживает мне путь.
– Пропусти его! – презрительно усмехается Роуз. – Не хочу видеть его рядом с собой.
– Роуз, тебе лучше поостеречься.
– Я даже ничего не сделала! – протестует она. – Боже, ну конечно, ты на его стороне!
– Просто хватит! – тетя Гермиона кладет мне руку на плечо и пытается остановить, но я не в том настроении, чтобы с этим разбираться.
– Ал!
И я не в том настроении, чтобы разбираться и с этим - это голос моей матери доносится с нижнего этажа. Тетя Гермиона отпускает меня и идет за мной вниз, где меня нетерпеливо поджидает мать, расстреливая взглядом. Мне плевать, вообще-то. Мне теперь на все плевать. Могут делать все, что захотят. Мне на хрен плевать.
– Немедленно возвращайся домой, – резко командует мать.
– Что происходит? – спросила тетя Гермиона.
– Понятия не имею, кроме того, что он пытался задушить своего брата!
– Они с Роуз тоже поссорились.
Я слышу, как они продолжают говорить обо мне, как будто меня даже нет в комнате, но мне плевать. Мне плевать, сколько у меня будет проблем, и плевать, что они думают. Это больше не имеет значения.
Я беру Летучий Порох и отправляюсь домой. Там отец, я уверен. И я уверен, что у меня больше проблем, чем было за всю жизнь.
Но мне просто нахер плевать.