Глава 53. Роуз. 3 мая

Скорпиус играет в профессиональный квиддич уже целых два года, и это в первый раз, когда я прихожу на настоящую официальную вечеринку.
Я была несколько раз на послематчевых сборищах в чьем-нибудь доме, но что касается настоящих официальных вечеринок, то это первая. И, должна признать, она именно такая, как я и представляла. Для начала, здесь просто полчища потаскух. Они везде. На большинстве из них меньше одежды, чем, я уверена, дозволяется законом, а некоторые настолько пьяны, что не имело бы и смысла, будь они прикрыты поприличнее. Они могли бы быть и голыми, раз уж и так прыгают на все, что имеет член.
И мне хочется их всех поколотить.

Скорпиус хорошо справляется, отделываясь от них, несмотря на то, что вокруг него постоянно вьется несколько. Думаю, он больше раздражен ими, но еще больше его пугает моя реакция, поэтому он старается их вообще игнорировать. Эта вечеринка очень похожа на все те фотографии в газетах, и это напоминает мне, как я была все время подавлена, когда мы со Скорпиусом были не вместе. И в то же время это усмиряет все те сомнения, которые я все-таки тайно в себе хранила. Те рассказы и фотографии казались убедительными, когда я читала их, но сейчас я вижу, как легко попасть в ловушку ко все увеличивающемуся кругу шлюх, стремящихся вовлечь его в грязную, скандальную любовную связь.

Но есть и хорошие новости: эта командная вечеринка посвящена тому, что они выиграли заключительный матч и официально завершили сезон без поражений. Они единственные во всей лиге, кто смог это, так что они выиграли чемпионский титул. Это замечательно, правда, и я не могу быть более горда. Матч был потрясающий, и они выиграли в течение часа. Стадион был битком набит, и я никогда не видела раньше, чтобы так поддерживали команду или Скорпиуса.
Скорпиус в восторге, само собой, и когда он не отгоняет от себя потаскух, он наслаждается моментом вместе с товарищами по команде. Они куда лучше принимают его сейчас, чем это было год назад, когда он был новичком с застенчивым нервным характером и зловещей фамилией. Я рада за него, потому что думаю, что многие из них стали ему настоящими друзьями, и чувствую, что он им искренне нравится. У него никогда не было друзей, поэтому я действительно рада, что он наконец нашел людей, которым нравится и которые его не судят. Он заслуживает, чтобы в его жизни были люди, которые знают его настоящего и не думают сразу «зло, зло, зло», как только слышат имя Малфой. У него наконец-то появился шанс перерасти свою фамилию и доказать, что не все вертится вокруг идиотской войны, которая случилась миллион лет назад. Я могу понять, потому что мне тоже хочется это доказать.

Конечно, мне бы хотелось, чтобы он меньше отбивался и наслаждался, а больше времени проводил со мной. Вечеринки невероятно скучны, когда вы одни, а учитывая, что я на самом деле никого тут не знаю, я просто стою в углу и смотрю на людей вокруг меня. Но мне действительно нужно поговорить со Скорпиусом. Я едва видела его последние пару дней, потому что он допоздна был на тренировках, а уходил туда еще до того, как я проснусь. Но все же я не хочу быть грымзой и портить его веселье, потому что это по-настоящему важный для него вечер.
Так что я ничего не делаю.

Просто стою тут в углу с выпивкой и смотрю, как все вокруг отлично проводят время. Это довольно скучно, и, честно, удивительно, что я до сих пор не заснула прямо как есть, стоя. Мне так скучно, что меня даже не раздражает, когда ко мне поболтать подходит Максвелл Крамер. Максвелл играет на позиции охотника в Торнадо, и я несколько раз его раньше встречала. Он кажется одним из более нормальных, наверное, потому, что он старше (ему немного за тридцать), и потому он более зрелый.

– Ты, кажется, скучаешь, – замечает он, протягивая мне свежую выпивку, которую я с благодарностью принимаю.
Я просто пожимаю плечами в ответ на его вопрос.
– Просто устала, – вру.
– Ну, тогда скажи своему парню, чтобы он отвел тебя домой.
– Он веселится, – я пожимаю плечами и отпиваю глоток. Он крепче, чем предыдущий, но не крепче, чем я раньше пила.
Максвелл просто кивает и сам отпивает глоток, прежде чем наконец сказать:
– Мне действительно очень жаль, насчет твоего отца. Знаю, это должно быть трудно.
Он говорит это ни с того, ни с сего, но мне уже лучше, и я больше не заливаюсь слезами при каждом упоминании папы. Кроме того, думаю, это мило, что он принес соболезнования, особенно учитывая, что он не так уж хорошо меня и знал.
– Спасибо, – говорю я, киваю и не углубляюсь дальше.
– Малфой очень переживал за тебя, – продолжает он. – Я думаю, ты действительно его волнуешь.

Я не знаю, зачем он мне это говорит, но кто я такая, чтобы понять ход мыслей тридцатидвухлетнего мужчины? Но это мило, то, что он говорит. Я знаю, как на самом деле Скорпиус волнуется, и это мило, что другие люди тоже это замечают.
Кстати о нем, Скорпиус появляется как раз в этот самый момент. Определенно, лучший способ заставить своего парня тебя заметить – поболтать с другим парнем, потому что Скорпиус тут же приходит, обхватывает меня за талию и притягивает к себе для поцелуя. Он уже полупьян, это видно, но все равно так мило.
– Я не мог тебя найти! – говорит он, когда немного отступает. Потом он склоняется ко мне и шепчет. – Я скучал.
– Максвелл составил мне компанию, – говорю я, махнув в сторону его товарища по команде, который смотрит на нас с выражением, близким к веселью. Скорпиус кивает ему, и они делают этот дурацкий мужской жест, полу хлопок, полу рукопожатие. И, несмотря на то, что Скорпиус намного моложе, меньше и явно куда менее устрашающий, он все равно взглядом велит тому держаться подальше. Это забавно, конечно, потому что Максвелл со мной вовсе не флиртовал, но я все равно не могу не радоваться этому.
– Твоя дама устала, – говорит Максвелл, выделяя слово «дама».
Скорпиус быстро оглядывается на меня и говорит:
– Ну, тогда пошли домой.
Но я качаю головой.
– Нет, ты иди, развлекайся. Я в порядке.
Но Скорпиус не покупается на мой фальшивый энтузиазм.
– Пойдем, развлечемся наедине, – тихо и многозначительно говорит он, и я тут же понимаю, что он уже не просто навеселе. Он начинает вести себя так, когда по-настоящему пьян – прямолинейно и флиртующе. Мне это вроде как нравится.

Ну ладно, мне это действительно нравится. И вот почему ему не приходится долго меня уговаривать аппарировать с ним в его коттедж, оставив эту громкую тесную вечеринку. В коттедже, конечно же, намного тише и намного уединеннее. Тут почти зловещая чистота и порядок. Это, естественно, потому, что Скорпиус очень мало времени проводил здесь последние пару месяцев. Он был со мной, и я так благодарна, что вряд ли когда-нибудь смогу ему это сказать. Я люблю то, что он все время рядом. И от этого еще сложнее принять решение.
Скорпиус сразу идет в туалет – еще один признак того, что он, скорее всего, слишком много выпил. Я оглядываю гостиную и снова изумляюсь тому, насколько она кажется нетронутой за долгое время. Он столько для меня сделал. Интересно, понимает ли он, как много это значит, но не думаю, что это так. Нет ничего такого, что я могла бы ему сказать и что объяснило бы ему, что он для меня значит и что значит для меня то, что он делает. Я его люблю.

Когда он выходит, он возвращается к этой своей флиртующей манере и определенно думает, что натиск и соблазнение – то, что нужно. Мне это не мешает, конечно, и я не жалуюсь, когда он, стараясь быть нежным, обнимает меня за талию и зарывается лицом мне в шею. Я даже не призываю его к порядку, когда он медленно ведет меня назад, пока я не упираюсь в стену. Я люблю быть так близко к нему. И мне нравится его запах, и как меня касаются его губы, и практически все в нем. Он идеального для меня роста: всего лишь на пару сантиметров выше, так что неудобно не бывает. И иногда, когда я смотрю на него, я не могу поверить, насколько же он красив. Просто совершенен.

Мы еще некоторое время целуемся у стены, и это просто фантастика. Это один из тех идеальных моментов, когда вы не хотите, чтобы они заканчивались. Наконец он отстраняется и улыбается:
– Я так рад, что ты здесь.
И я не могу остановиться и глупо улыбаюсь ему в ответ. Он слишком мил, чтобы вызвать какую-нибудь другую реакцию.
– Ты действительно здорово играл.
И это правда. Он действительно потрясающий, и газеты уже называют его лучшим ловцом лиги, и что у Англии на кубке Мира был бы результат получше, если бы он был в сборной. Неплохо для второго года...
– Я несколько минут говорил с менеджером в раздевалке, – его глаза светятся, и у него немного полупьяный взгляд. – Кажется, я буду зарабатывать больше со следующего сезона.
– Правда?

Я не думала об этом на самом деле, но, полагаю, в этом есть смысл. Он зарабатывает, наверное, в шесть раз меньше, чем Джеймс, и это совершенно нечестно, потому что он ведь в чаще побеждающей команде. И он точно лучше, чем Джеймс... Я скажу, что Джеймс несколько переоценен, если вы меня спросите (знаю, что никто не спросит), но ему платят за его имя и имидж, а не за настоящий талант. Я имею в виду, он не ужасен, но он совершенно точно не лучший. И все равно он самый высокооплачиваемый игрок лиги, если верить последним цифрам из Квиддичного Еженедельника. (Я начала читать его, когда помешалась на Скорпиусе во время нашего разрыва – ну, засудите меня теперь. Или не стоит, потому что у меня важная мама, так что суд вам не выиграть).

Скорпиус кивает, и он действительно выглядит довольно восторженным, что странно, потому что он никогда даже и не задумывался о деньгах. Уверена, это связано с тем, что его семья просто утопает в древнем богатстве, и он жил в более привилегированной обстановке, чем я, что бы там люди ни думали. Он совсем не думает о деньгах, потому что они, серьезно, никогда не были для него проблемой. Но теперь он радуется из-за повышения зарплаты.
– Ага, – говорит он и улыбается почти стеснительно. – Так что я подумал... Может, если хочешь, конечно... – он очарователен, когда заикается. – Мы могли бы начать искать общую квартиру. Я имею в виду, купить... Если хочешь. В смысле, если ты хочешь переехать поближе к Лондону и все такое.

Я просто смотрю на него.
Я так люблю каждую его частичку. И все, что он делает, и все, что говорит, только снова и снова подтверждает, что он самый совершенный человек на планете.
– Я возвращаюсь в академию.
Я просто говорю это. Не знаю, почему я вообще нервничала. Скорпиус уже давно уговаривал меня вернуться, так что не то чтобы он стал бы расстраиваться. Думаю, я волновалась, что скажу это вслух и тем самым сделаю это настоящим. Потому что, сказав один раз, вернуть слова назад очень трудно.
Скорпиус с секунду смотрит на меня, словно проверяя, не шучу ли я. Когда он убеждается, что нет, не шучу, он улыбается широко и искренне:
– Правда?

Я киваю:
– Ага... Думаю, я хочу заняться психологическим целительством... – А вот от этого я нервничаю. Я никогда даже не намекала, что могу захотеть этого, так что не уверена, как отреагируют другие. Но Скорпиус не смотрит на меня так, будто я сумасшедшая (ну, разве это было бы не иронично?). Вместо этого он медленно кивает.
– Когда ты решила?

И я рассказываю ему о разговоре с Кейт и как она это предложила. Я никогда не думала об этом раньше, но с тех пор, как она сказала, это не выходит у меня из головы. Я все думаю о том, почему это действительно будет замечательно, и как мне это понравится, и как у меня все получится. В конце концов, у меня есть кое-какой опыт на этом поприще, пусть и с другой стороны.
– И ты думаешь, что действительно этого хочешь?
Я киваю.
– Думаешь, у меня получится?
– Ты будешь великолепна, – говорит он и крепко меня обнимает. – Я действительно рад, что ты решила снова попробовать, – говорит он, пряча лицо в моих волосах. – Думаю, это правильно.
– Я говорила с главным профессором. Она сказала, если я сдам экзамены, смогу остаться на своем курсе.
– Ты отлично справишься, – искренне говорит он и отстраняется. Я рада, что он так уверен, потому что у меня в животе все крутится. Я пропустила уже два месяца занятий, а мысленно была не там еще месяц до того. Мне столько надо будет нагнать. – Если понадобится, я тебе помогу. Конечно, не думаю, что особо помогу, но я постараюсь...

Я смеюсь и качаю головой.
– Я просто запрусь в библиотеке, когда вернусь.
– Я подумал, может, тебе надо будет на ком-то попрактиковаться.
Я притворяюсь, будто обдумываю это, а потом говорю:
– Ага, но я пока не слишком квалифицирована, а у тебя есть кое-что, что я предпочла бы не повредить, если напортачу.
– Ну, я бы тоже предпочел это.

Мы смеемся, и на несколько минут он снова притягивает меня к себе и целует, пока я снова не становлюсь серьезной. Он замечает это, потому что отпускает меня и берет мои руки в свои.
– Все будет хорошо, – говорит он, будто читает мои мысли. – Это правильно.
– Я просто боюсь, что я не нагоню.
– Слушай, – серьезно говорит он. – Ты самый умный человек, которого я знаю. Ты потрясающая.
– Но я столько пропустила...
– Ты все нагонишь, – заверяет он меня. – И твой профессор определенно думает так же, иначе она даже не стала бы говорить тебе попытаться.
– Думаю, ты веришь в меня больше, чем я.
Скорпиус легко вздыхает и тянет меня к креслу. Он неуклюже падает на него и притягивает меня к себе.
– Я знаю, что ты сможешь, потому что я знаю о тебе все, – я смотрю на него, и он убирает волосы с моего лица. – Я знаю, что ты можешь все.
– У меня даже нет запасного плана на случай, если я облажаюсь.
– Тебе не нужен запасной план. Ты отлично справишься.

Я хмурюсь, и нервное чувство у меня в животе возвращается. Я немного поворачиваюсь и кладу голову ему на плечо. Он позволяет мне так посидеть еще секунду, а потом гладит меня по спине.
– Хватит искать причины, чтобы не пытаться, – тихо говорит он. – Все в порядке.
– Но Лэндон, – быстро говорю я, не поднимая головы. – Я за него волнуюсь.
– Лэндон в порядке, – говорит он. – Этот парень, как ты: он все выдержит.
Я ничего на это не говорю, но узел у меня в животе сжимается крепче. Это больно, и мне страшно. Скорпиус заговаривает секунду спустя и напоминает мне, что он совершенный.
– И я присмотрю за твоей мамой.
Это такая простая фраза, но это словно самый прекрасный любовный роман на свете. Во мне поднимается почти невыносимая волна любви, и я поднимаю голову и смотрю ему прямо в лицо. Он действительно знает обо мне все.
– Я тебя люблю.
Это самое честное и искреннее, что я когда-либо говорила, думаю. Я говорила это и говорила честно миллион раз, но именно в этот момент мне кажется, что ничего честнее никогда за всю мою жизнь не было.

Скорпиус смотрит на меня, и несколько секунд он ничего не говорит. Потом он целует меня нежно и мягко. Это один из тех невыносимо ласковых поцелуев, от которых у меня слабеет все тело. У него есть привычка часто так мягко со мной обращаться, но именно сейчас я чувствую себя, как в тот момент, когда он появился в моей спальне в то утро, когда я узнала, что умер мой отец. Как будто ничего в мире больше не важно.
– Больше всего я буду скучать по тебе, – тихо говорю я, когда мы отстраняемся друг от друга. Я кладу голову ему на плечо, и он теребит мой выбившийся локон.
– Я всегда буду здесь.

И я знала это даже до того, как он сказал. И все равно, услышать это было большим облегчением, чем все те сотни самозаверений, которые я повторяла себе последние пару дней. И я знаю, что он говорит правду.
– Это просто еще один год, – говорю я, скорее себе, чем ему. Это то, что я продолжаю себе говорить, – еще один год. Только год. Это не так плохо. Я справлюсь.
– А потом ты закончишь, – заканчивает он, – и мы найдем себе дом и справимся со всем остальным.
Я не вижу его лица, и он не продолжает дальше. Но это обещание будущего и обещание нашего навсегда. Это значит все. Он значит все.

Я не поднимаю голову. Я просто сижу так дальше и думаю о том, что он сказал и что это значит. Все мое будущее – с ним. Не имеет значения, кем я буду работать, где буду жить и все остальное. Для меня важно только то, что он здесь, и я не могу даже подумать, что может быть по-другому. Я хочу, чтобы он был со мной навсегда, и я хочу, чтобы он был моим всегда. И я знаю, что так и будет. Я в жизни ни в чем не была более уверена.
И тогда я понимаю, что все будет хорошо. Я могу ехать в школу. Я могу закончить учебу, найти хорошую работу и смогу помогать людям. Мне не нужно идти по стопам родителей и становиться героем мира. Я могу быть собой и могу пройти свой путь. И с моей семьей все будет в порядке. И Скорпиус всегда будет со мной и будет меня ждать.
Поэтому у меня больше нет оправданий.
Пришло время двигаться и возвращаться к действительности.