Проснулся Эдвард так же, как и предыдущим утром. В руках у него находилась теплая, мягкая и обнаженная шелки. Ее спина располагалась напротив его груди, голова лежала на его руке, а другая рука была обернута вокруг ее талии. Не в силах противиться, он погладил ее шелковую кожу.
- Ммм, - протянула шелки и повернулась в руках Эдварда так, чтобы посмотреть на него с милой сонной улыбкой на лице.
- Кажется, ты используешь магию шелки даже во сне, - заявил он с улыбкой.
Она засмеялась. – Какую магию?
Он замер. – Ты имеешь в виду… у тебя нет… У тебя нет никакой силы над людьми, чтобы заставить их желать тебя?

Девушка прижалась к мужчине. – Если бы она у меня была, я бы была здесь уже давно.
Эдвард лежал в шоке, уставившись на сияющий обшитый панелями потолок. Если это были не ее чары, которые вызвали волну похоти, исходившую изнутри, то что тогда? Открытие такого неизвестного факта чьей-то личности в возрасте двадцати семи лет было из ряда вон выходящим.
Он почувствовал, что ему следует раскаяться из-за случившегося, следует ощутить вину за свое зверское поведение, что он переспал с женщиной, не со своей Мэри, но не чувствовал ничего из этого. Он чувствовал себя… счастливым. Это было так странно, что сначала Эдвард даже не мог определить это чувство.

- Теперь у нас будет ребенок? – поинтересовался он у шелки.
Она покачала головой. – Я хочу, чтобы это случилось, а ты сказал, что не хочешь других детей, кроме Элизабет.
Что странно, Эдвард был огорчен и не мог понять почему. Может, ему следовало все-таки подарить ей ребенка? Как ни крути, но Белла отдалась ему и радикальным изменениям, и теперь, конечно, он был в долгу перед ней, даже если настроился изначально растить ребенка без матери.

Девушка с наслаждением потянулась, и он воспользовался возможностью посмотреть на ее тело. Длинные белые руки Беллы расположились над головой, поднимая ее высокую и полную грудь. Маленькие пучки волос под каждой рукой напоминали волосы на ее – Эдвард не мог даже мысленно произнести то слово, которым Эммет называл это, - женской части. Белла заметила его взгляд и поманила пальцем, в ее темных глазах скрывалось желание.
Кто-то прочистил горло за пологом. – Ваша милость?
- Позже, - бросил Эдвард.
- Но, ваша милость…
Он прошелся руками по шелковистой коже жены, исследуя те места, которые в особенности были привлекательными для него. – Я сказал, позже! – рявкнул Эдвард. Губы Беллы нашли чувствительную точку на его теле, и он начал задыхаться, позволив слугам подождать. Позволив всему миру подождать.

Жизнь знати предоставляла очень мало места для уединения. Обычно прислуга спала в той же комнате, что и господин или госпожа; уединение, предусматриваемое для мужа и жены, обеспечивал полог. Так что, Эдварда не беспокоило то, что слуги стояли всего в нескольких шагах от того места, где он занимался любовью со своей женой, и это не заботило Беллу, которая большую часть жизни провела под открытым небом, чтобы смущаться от того, что для нее было таким же естественным как дыхание.
Они показались примерно через час, покрасневшие и немного потные от нагрузки. Обоих помыли слуги, и Белла была вынуждена терпеть долгий и неудобный процесс одевания. Она завидовала Эдварду, который в половине случаев одевался в более комфортную одежду. Он поцеловал ее протянутую руку, и она была поражена теплотой в его глазах.
Его мажордом произнес: - Прошу прощения, ваша милость, но пришли просители.
Эдвард вздохнул.

- Что это значит, муж мой? – поинтересовалась Белла.
- Сегодня судебный день, когда я слушаю дела и петиции своего народа, - объяснил Эдвард. Это была регламентированная и иерархичная система правления. Местные землевладельцы обращались к баронам, бароны – к графам, графы – к герцогам, у каждого из которых были собственные суды, заполненные поддерживающими. Очевидно, любой на земле Эдварда мог обратиться с петицией прямо для устранения конфликтной ситуации, но в реальности слушалось ли дело или нет зависело от того, насколько человек был готов дать такую взятку мажордомам Эдварда, чтобы их прошение услышали.

- Позавтракаешь со мной, жена моя? – спросил Эдвард после окончания процесса одевания Беллы. Завтрак был самым неформальным приемом пищи за день, который он мог провести в одиночестве в своей комнате. Большой кувшин эля поставили на стол вместе с корзиночкой булок, сыра и холодного мяса. К последнему Белла не притронется, он знал это, поэтому предложил ей сыр, хлеб и кубок эля.
Она откусила хлеб.
- Белла, пожалуйста, поешь, - мягко пробормотал мужчина.
- Я пытаюсь, - ответила она. – У меня просто нет аппетита.
Он вздохнул. – Есть что-нибудь, что ты хочешь?

- Свежие водоросли, - поспешно ответила девушка. – Свежие сочные водоросли. – Она облизала губы, и желание поднялось в Эдварде, когда он обдумывал проблему, которую она хотела изложить. Возможно, он мог бы послать Эммета на маленьком судне… Но снова вздохнул, так как не мог сделать этого. Пьяный дурак, наверное, сам утонет.
Белла была прекрасна в голубом шелковом платье с нашитыми на него алмазами, образующими созвездия. Оно установило моду во дворе Эдварда, когда его жена надела его. Графиня и Баронесса, которые танцевали в присутствии публики в надежде на пост личной горничной для их дочерей или на место в хозяйстве Эдварда для их сыновей, поспешили заказать платья похожего пошива, материала и камней, которые они могли себе позволить.
Знать была знаменитостями того времени, и все, что они делали, пристально рассматривалось и обсуждалось. Их одежда и прически становились образцами моды, которые люди могли скопировать в зависимости от их финансовых возможностей. Даже их произношение слова могло стать иконой стиля. Сегодня комната была забита людьми, которые хотели увидеть новую Герцогиню, дикарку, как гласили слухи, из Нового Мира.

В парадном зале Беллу усадили на помосте рядом с Эдвардом на немного маловатом стуле. Помещение было заполнено людьми, их голосами. Некоторые были хорошо одеты, что свидетельствовало об их знатной крови; другие были местным дворянством и мелкими землевладельцами; была даже группа крестьян, которые выглядели так, будто пришли сразу после полевых работ. Некоторые пришли поглазеть, другие – подать жалобу, а третьи – посмотреть и стать замеченными. Аромат богачей смешивался со зловонием немытых тел, запахом древесного дыма и плавящихся свечей. Раздавались крики приветствия знакомым и пронзительные аргументы обоснования дел, которые представят Эдварду. Когда тот проводил торжественные обеды, те, не жаловавшие сидение за столом, приходили посмотреть на галерею в помещении.

Мажордом призвал публику к порядку, и почтительная тишина опустилась на толпу. Они по наитию построились в линию согласно их положению, люди беднее - к концу комнаты, где они вытягивали шеи и привставали на мысочки, чтобы увидеть происходящее. Просители ждали и надеялись, что дворецкий пронесет их имя, чтобы они смогли подойти и подать жалобу.
Петиции были достаточно интересными для Беллы, которая в основном имела дела с вопросами, относящимися к ведению хозяйства. Она позволила своим мыслям постранствовать во время разговоров о методах изготовления шерсти и можно ли увеличить рождаемость лошадей Эдварда.

Для Герцога Эдвард был удивительно демократичен. Он приказал своему мажордому разрешить представить дела нескольких крестьян.
Случай был связан с мужчиной, который сдал в аренду своего быка для осеменения другому землевладельцу. Находясь во владении арендатора, бык заболел и умер. Истинный владелец настаивал на том, что арендатор должным образом не заботился о быке, что привело того к смерти, а значит должен компенсировать эту потерю.
Эдвард не согласился и сказал, что животные заболевают по одним только Богу понятным причинам и что арендатор за это не может нести ответственность.
- Но, милорд, я завишу от платы за случку быка, чтобы кормить свою семью зимой до начала полевых работ, - отчаянно протестовал владелец.

Белла положила ладонь на руку своего мужа. – Помилуйте, муж мой, - прошептала она. – Могу я сказать?
Эдвард был поражен ее вмешательством, но знание того, что Белла не приучена к таким заседаниям, дал дозволение.

- Ваша милость, я не могу не жалеть этого мужчину, - мягко изрекла девушка. – Его средство к существованию пропало, хотя его вины здесь нет, и его семья будет зависеть от пожертвований вашей светлости, чтобы прожить зиму. Не могли бы мы заменить его быка? Для нас цена не так высока, а для этого мужчины эта потеря означает бедность. Конечно, пожертвования его семьи за всю зиму составят такую же сумму, если не больше.
Эдвард уставился на жену. Конечно, она права. Цена замены быка была меньше, чем он потратил на новую пару ботинок для езды, и удержала бы этого мужчину от благотворительных средств. Он просто никогда не думал о том, как сильно на крестьян влияет смерть быка, для него это было нелогично. Теперь мысли его унеслись. С практической точки зрения, итог замены быка, наверное, будет стоить его втрое увеличенной стоимости, и с позиции гуманиста, это было бы любезностью, которая спасет семью от голода.

Белла ерзала на месте под взглядом Эдварда, она беспокоилась, что перешла границы, но вдруг он улыбнулся и похлопал ее по руке. – Ты мудра и добросердечна, жена моя, - сказал он и повысил голос, чтобы его могли услышать присутствующие. – Вины в смерти быка нет, но ты не пострадаешь. Я рассмотрю предложение дать тебе другого быка из моего стада.
Рот мужика раскрылся от неожиданной щедрости. Он упал на колени, переводя взгляд с Герцога на Беллу, а потом разразился слезами благодарности. – Спасибо, ваша милость!
Эдвард был доволен такой реакцией. Сказ о его великодушии разнесется по всем его землям, существенно повышая его репутацию среди людей. Он представил, как заменит еще парочку цыплят и свиней из возросших просьб, когда это поймут другие, но знал, их благодарность приведет к большей отдаче рабочей силы и честности. Почему он никогда не думал об этом раньше? Он поблагодарил Бога за новую жену, которая раскрыла его глаза на этот мир возможностей. Он мог быть холодной и расчетливой причиной вкладов, а она могла быть его сердцем.

Он улыбнулся Белле, и еще один слой льда вокруг его сердца начал таять.
***

Эдвард проголодался к тому времени, как они уселись обедать, и был нетерпелив во время церемонии поднесения блюд. Белла погрузила ложку в овощи на ее тарелке, и Эдвард вздохнул. Он приказал слуге, который стоял рядом с кувшином вина, сходить за поваром.
- Поваром, ваша милость? – так как Герцог посылал инструкции и приказы повару через слуг, прислуге на кухне редко удавалось взглянуть на его светлость.
- Да, за поваром, - повторил Эдвард, и со звоном отложил ложку на тарелку.
Через несколько минут привели повара, который потел от беспокойства. Он был одет в чистый передник, поспешно накинутый для встречи с такой выдающейся личностью, и упал на колени перед столом Герцога в ожидании, когда к нему обратятся.
- У тебя на кухне есть какие-нибудь водоросли? – спросил Герцог.
- В-ваша милость? – заикался он. – Водоросли?
- Да, водоросли. Морские водоросли.

Повар задумался, а потом просиял. – Есть, ваша милость. Ими набивают бочки, в которых хранится рыба.
Эдвард покачал головой. – Нет, я говорю про свежие водоросли. Есть они в каком-нибудь другом блюде?
- Бедняки используют их для омовений. Их сушат, а потом мелко рубят и добавляют в тесто, которое едят сырым или жареным.
Эдвард вздохнул. – Это все. – Он махнул рукой, отпуская его. Повар поднялся на ноги и вышел из комнаты, кланяясь всю дорогу.
Герцог повернулся к Белле. – Присоединись ко мне во время вечерней прогулки, жена моя. – Возможно, на пляже они смогут найти парочку водорослей, которые она бы съела.
Слуги переглянулись. Они думали, что герцог бросил экстравагантную привычку прогуливаться в одиночестве, но сейчас оказалось, что он подстрекает Герцогиню к этому маленькому сумасшествию.

Позже днем он поднялся в комнату Элизабет, где, он знал, найдет Беллу, и обнаружил, что ребенок укладывается на дневной сон. Белла рассказывала ей историю, ее подкуп, чтобы Элизабет лежала спокойно, не закатывая истерик.
- Жил-был мужчина по имени Ной, - начала Белла, укрывая Элизабет до подбородка. – Он был другом всех животных леса. Он совершал долгие прогулки, чтобы встретиться, поговорить и поиграть с ними. Однажды во время его визита к другу-медведю, Ной упомянул, что он плавал по морю, где медведь никогда не был. Медведь был любопытным, поэтому Ной решил построить судно, чтобы взять своего друга с собой. Медведь сказал, что ему бы хотелось пойти, но он хотел взять его жену с собой. Поэтому Ною пришлось строить судно больших размеров, чтобы там поместилась и жена медведя. Пока он строил, его друг-волк пришел посмотреть, чем он тут занимается. Волк тоже никогда не видел Бесконечную Воду, поэтому Ной пригласил его поплыть с ними, но волк сказал, что не может пойти без товарища, так что Ною пришлось увеличивать судно, чтобы поместить их обоих. Во время работы многие его друзья-животные приходили и просили взять их с собой в путешествие, поэтому Ной строил большое судно, чтобы разместить по паре каждого вида животных из леса. Все друзья-животные Ноя помогали, как могли. Волки носили ему бревна, которые искали в лесу. Дятлы сделали дырки для гвоздей. Бобры обгрызли бревна, а медведи принесли тяжелые грузы. Даже пчелы помогали, затыкая воском щели. И когда Ной закончил строительство гигантского корабля, все вместе они перетащили судно на побережье и отправились в ветер и волны.

«Итак, это переделанная шелки история о ковчеге Ноя», - подумал Эдвард. Их сказка была добрее, о дружбе и сотрудничестве, в отличие от Библейской истории о том, как Бог обрушил потоп на всех грешников.
Белла поцеловала Элизабет в лоб и поднялась с ее кровати, так как девочка уже была в полудреме и отправилась смотреть счастливые сны о животных, помогающих Ною построить его судно.
Беллы вышла за Эдвардом из детской, игнорируя Розали, которая вновь обрела мужество и бросала на Герцогиню свирепые взгляды. Эдвард предложил Белле руку, и она приняла ее.
- Я хочу тебя кое о чем спросить, Эдвард, - сказала Белла, когда они вышли в переднюю дверь. – Ты поручил увеличить производство шерсти?
- Это самое доходное дело, - ответил он, поскольку собирался приказать огородить поля этой весной.

Белла вздохнула. – Я видела, что случилось, когда один землевладелец у моря сделал это. Крестьяне не смогли долго выращивать растения на той земле, из-за чего древесина подорожала, а крестьяне потеряли работу. Они не смогли долго выплачивать ренту, поэтому им пришлось покинуть дома. Они стали бедными попрошайками. Монастыри, которые раньше заботились о бедняках, кормили их, одевали и ухаживали, когда люди заболевали, сейчас закрылись. Куда они пойдут?
Как всегда он был удивлен ее знанием жизни на суше.
Существовал Закон о бедных, принятый в прошлом году, который пытался провести перепись бедняков, чтобы определить настоящий объем проблем, и уполномочивал бедняков «осторожно» просить денежные средства у каждого мужчины и женщины, что проходили в двери церкви по воскресеньям. Эдвард нанял собственного чиновника, чтобы тот распределил определенную сумму денег в год беднякам. Эдвард не знал, что делать с этим; он оставлял надзор за этим делом его мажордому, но, возможно, ему следует взглянуть на то, как раздаются благотворительные пожертвования.

- Ты не достаточно богат, Эдвард? – задала вопрос Белла.
Эдвард был захвачен врасплох этим вопросом. Он считал, что был, но с юности был научен, что его долг – сделать имение более прибыльным. Судьба крестьян на земле никогда даже не волновала его.
С рождения Эдварда учили, что Бог постановил общественный порядок мира. Его выбрали на роль Герцога, как крестьян выбрали, чтобы быть бедными, скорее всего из-за морального греха или недостатка власти. Он раздавал милостыню, как и предписано, но если крестьянин голодал, или заболевал, его общество говорило, что все из-за того, что Бог наказал их.
За последние года опасные идеи о равенстве всех мужчин начали распространяться в новых религиозных сектах. Генри VIII установил в церквях Английскую Библию, прикрепленную к духовенству, текст которой могли читать все мужчины, но он был шокирован, когда услышал, что люди обсуждают то, что прочитали, и приходят к их собственным умозаключениям вместо того, чтобы принимать одобренные Церковью устои.

Эдвард покачал головой. Иногда казалось, что весь мир был поставлен на уши со дня смерти его родителей. И сейчас он обсуждает упадок дохода от ферм, чтобы удержать от нищеты бедняков. Его отец бы посмеялся.
Они направились по тропинке к пляжу, и Белла скакала по песку, задрав огромные юбки. Она остановилась у кромки воды, ее глаза жадно всматривались в волны. – Могу я поплавать, милорд?
Он покачал головой. – Белла, знатные дамы не плавают. Я привел тебя в надежде, что ты найдешь для себя водоросли. – Эдвард не мог стоять и смотреть на нее, видя разочарование в прекрасных глазах.
Мужчина присел на бревно и наблюдал, как Белла блуждает по береговой линии, уставившись на воду, как попрошайка на окно пекарни. Она не прикасалась к разбросанным тут и там водорослям. – Не в твоем вкусе?
Она сморщила нос. – Они мертвые и склизкие.
- Белла, я больше ничего не могу сделать.
- Если бы ты позволил мне поплавать, я бы могла набрать себе их, - бросила она.
- Ты не утонешь в человеческой форме?

Девушка покачала головой. – Я не тону. Я могу дышать водой так же, как и воздухом.
- Белла, леди не плавают. Прости, но ты не можешь. Если кто-нибудь увидит тебя… - Он не закончил предложение. – Пошли. Уже поздно, мы должны идти домой.
Она послушно последовала за ним, но ее голова была печально склонена.
***

Эдвард встретился с лицом, раздающим милостыню, после обеда. Он бы предпочел, чтобы Эммет сделал это, но того снова не было – вероятно, отключился в какой-нибудь таверне на кровати любовницы. – Я хочу просмотреть записи распределения моей милостыни, - заявил он.
Мужчина побледнел, из-за чего Эдвард немедленно насторожился. – Милорд, я не веду записи расходов.
- Тогда ты небрежно относишься к своим обязанностям, - рявкнул Эдвард. – Скажи мне, раз не можешь показать.
Мужчина упал на колени. – Ваша милость, я, ух… Я отдаю большую ее часть церковному приходу.
- Кто там главный?
- Питер Лансби, милорд.
Эдвард порылся в памяти, вспоминая большую генеалогию общества Тюдор. – Он не твой кузен?
- Так и есть, ваша милость.
Герцог взмахнул рукой. – Ты свободен. – Ему следует рассмотреть эту неверную ситуацию. Эдварду стало интересно, есть ли у Отца Джейкоба какая-нибудь информация, но решил пока не вызывать его. Он был не в настроении выслушивать нотации о пренебрежительном отношении к посещению церкви.

Он хотел видеть Беллу. Она не присутствовала на обеде. Мажордом сказал, что Герцогиня взяла свою порцию в комнату. Эдвард думал отослать ей наказ присоединиться к нему, но передумал.
Именно в этот момент в поместье прибыл еще один вестник, от которого Эдвард принял письмо. Герцог узнал почерк Отца Джаспера. Тот писал Эдварду о том, что вернулся в Англию.
Джаспер был третьим сыном Графа Хейла. Как и во многих семьях, первый сын был наследником. «Свободный» сын ушел в войска, а третий в церковь в молодом возрасте. К счастью, эта профессия подошла натуре Джаспера, сделав его счастливым в духовенстве. Он и Эдвард были друзьями в детстве, и Эдвард обрадовался, что он возвращается из ссылки после всех этих лет. Джаспер был тверд в своей вере и провел проповедь таинств (Католическая церковь знала семь, Англиканская – только два), что привело в ярость короля, когда тот услышал об этом. Джаспер решил, что необходимо покинуть Англию, если он хотел, чтобы его голова осталась вместе с телом.

Эдвард решил, что Джаспер мог бы обучить Беллу католической вере. Несмотря на твердость его верований, тот имел доброе сердце и не обиделся бы на все вопросы Беллы. Он написал быструю записку, прося Джаспера приехать в Каллен Холл так быстро, как это возможно, и отправил ее с вестником.
Его работа, наконец, была сделана, или, по крайней мере, дошла до допустимой точки остановки; Эдвард поднялся и направился искать человека, которого хотел видеть больше всего. Герцог нашел Беллу в своей спальне (которая также стала и ее), она сидела на стуле у темного и пустого камина, что-то деловито зашивая.
- Что ты делаешь? – поинтересовался Эдвард, переведя взгляд на руки девушки, в которых она что-то сжимала. Чем бы это ни являлось, но имело человеческую форму.
- Куклу для Элизабет, - ответила Белла. – У нее нет ни одной.

У его дочери не было куклы? Эдвард подумал об этом и понял, что вовсе не помнит, как покупал ей хотя бы какую-нибудь игрушку. Правда, у нее было мало времени в течение дня для игр, но у нее должно быть хоть что-то. Герцог безмолвно поблагодарил Беллу за исправление этой оплошности.
- Где ты научилась шить? – спросил он.
- Раньше я ходила в монастырь. У них был сиротский приют, и мне нравилось играть с детьми. Монахини научили меня шить и вышивать.
- Ты говоришь о них в прошедшем времени. Почему ты прекратила посещения?
- Твой дядя, король Генри, конфисковал монастырь и ценные земли во время Ликвидации, которые он отдал придворному, чтобы купить его верность. Новый владелец выгнал монахинь и сирот. Монахини решили заботиться о детях, но без дома… - она вздохнула. – Им было некуда идти, и местный церковный приход не дал им разрешения. - Белла покачала головой. – Не знаю, что случилось с ними, и не уверена, что хочу знать.

Эта история была разнесена по всей Англии. Более восьми сотен монастырских домов были закрыты, земли – распроданы, сами здания – разобраны на детали. Аббаты и аббатисы, которые сдались и признали короля Генри главой церкви, получили пособия и разрешения на продолжение. Те, кто противились, оказались бездомными или иногда провозглашались изменниками, если их влияние было сильным.
- Я не собираюсь переходить к овцеводству, - заявил Эдвард. Слова вылетели из его рта прежде, чем он понял, что пришел к решению, но это было правильно. Белла учила его состраданию. Сначала он думал изменить ее, когда пленил, однако никогда и представить не мог, что изменится сам.

Белла улыбнулась ему. – Ты хороший человек, - сказала она.
Эдвард был поражен. Был ли он хорошим? Определенно, он хотел быть, но его эмоции так долго были заперты… Он чувствовал себя мужчиной, медленно пробуждающимся от глубокого сна. И все это было благодаря Белле.



Автор: Lissa-Bryan
Перевод: Alice_Green
Бета: LanaLuna11

Наш ФОРУМ, где вы можете сделать свои положительные или отрицательные отзывы по поводу новой главы, над которой мы все дружно работали. Спасибо :)

Исторические заметки:

- Бобры вымерли в Англии около 500 лет назад, но, возможно, маленькие популяции прожили до XVIII века на севере.
- Хотя женщины таких древних культур как Римская и Египетская сбривали волосы на теле, это действие не стало общепринятым у народов Запада до 1915 года, когда компании бритв искали способ увеличить продажу лезвий. Они решили говорить женщинам, что волосы подмышками и на ногах – это негигиенично и некрасиво, и индустрия разрослась.
- Произношение как мода: Джорджиана, Герцогиня Девонширская, ввела направление произношения слов в моду (например, «gould» для «gold» [золотой], «cowcumber» для «cucumber» [огурец] и «whop» для «hope» [надеяться]), что широко распространилось в верхних классах.