-… но я должна.

- Нет, это не безопасно. Миллион вещей может пойти не так. Кто-то на улице может опознать тебя. Что, если кто-то придет домой, а ты их грабишь? И поезд может уехать прежде, чем ты вернешься…

- Нам нужны одеяла. И… вода. Может быть, куртки. Да, блядь, куртки.

Вдох. – Хорошо. Если поезд… Я полагаю, что смогу спрыгнуть и подождать тебя. Сойдет?

- Хорошо. - Я поцеловала его в лоб. – Я вернусь через десять минут.

И с этими словами я выскочила из вагона.

Поезд остановился посреди какой-то пустоши. И где-нибудь здесь я собиралась ограбить дом.

Это была моя идея. Было очень неудобно в этом гребаном поезде. Воздух был холодным, а у меня не было теплой одежды. Эдвард уже сейчас чувствовал себя не очень хорошо, и если мы не сделаем для него все максимально комфортно, то он может умереть.

Я не хочу об этом думать.

Я могла почти ощущать запах краски с примесью свинца и город, наполненный чьими-то разрушенными мечтами. Во дворах расцветали сорняки, там же валялись рваные шины и пустые стаканчики из-под напитков. Шлакоблоки поддерживали провисающие углы дома. Уличные фонари были обвиты слоями плесневеющих плакатов о пропавших животных, которые давно уже мертвы. Вместо штор – пластиковые мешки для мусора, что прикрывали окна, показывая крайний уровень нищеты, ведь все знали, что уважающие себя бедные люди использовали простыни для драпировки окон.

Я осмотрела местность в поисках признаков жизни. На крыльце углового дома двое молодых людей, нежились в объятиях друг друга, изображая совокупление в шезлонге. Нимб из черного и мягкого дыма кружил над их головами. Это напомнило мне о Eeyore и его темном облаке.

Я решила, что ограблю самый красивый дом в этом районе. Он выглядел облагороженным, и расписанный вручную адрес, казался ошибкой. Там царила хорошая аура, и это заставило меня чувствовать себя желанным гостем.

Эдвард посоветовал мне постучать в дверь и увидеть, есть ли кто дома. Если кто-то ответит, я должна рассказать о том, что пришла по поводу местного конгрессмена, что выдвинул свою кандидатуру на пост президента. Я постараюсь не думать о своей внешности: грязная, в коктейльном платье, дрожащая с синим лицом, обветренным осенним ветром. Не очень похоже на представителя предвыборной кампании. Если кто-то ответит, то сразу же захлопнет передо мной дверь. Но, по крайней мере, я узнаю, что кто-то есть внутри, а не ворвусь посреди семейного единения.

Я постучала в дверь и стала ждать. Я придумала имя конгрессмену и немного ценной информации, которую, если что, сообщу владельцу дома. Джордж Аллен. Демократ с умеренными взглядами, особо заинтересован в школьных реформах.
Никто не ответил.

Тогда Эдвард сказал, что я должна пойти во двор и подергать окна. Хоть одно не должно быть не заблокировано. – Убедись, что у дома есть сплошной забор вокруг него, чтобы соседи не могли видеть твой взлом, - посоветовал он.

Я попробовала три окна, прежде чем я, наконец, нашла одно, которое открывается.

Когда я пролезла в окно, то увидела миниатюрную таксу. Кобель рычал на меня, опираясь на подоконник, пытаясь своим телом блокировать вход.

Я похлопала его по голове. – Хороший мальчик, молодец, что попытался.

Собака последний раз гавкнула, а затем отбежала, ложась в углу, чувствуя себя бесполезной.

Я снова закинула свои ноги и приземлилась в спальне.

Спальню можно открыть как туристический магазин Дочери Конфедерации.

Масляная картина с генералом Джексоном верхом на коне в битве при Чанселорсвилле высилась над кроватью. Карабины, пистолеты и мушкеты были развешаны на стенах. В углу стояли напольные часы со Скарлетт О’Хара и Реттом Батлером на циферблате. Биография генерала Беорегарда была открыта на первой странице, она лежала на тумбочке, маленькая печать-промокашка стояла около нее.

Поспешно я сорвала одеяло с кровати, а потом прошла в ванну для поиска антибиотиков. Там была бутылка Амоксициллина рядом с Монистататом. У кого-то в этой семейке кандидоз.

Надеюсь, что антибиотики будут достаточно сильными, чтобы побороть инфекцию от пулевого ранения.

Удивительно, но остальная часть дома была лишена атрибутики Конфедерации. Я могла бы просто представить себе спорящую пару, о том, кто лучше проявляет Южную гордость. Наконец, один из супругов вскидывал руки и говорил что-то вроде: «Хорошо, но держи это все в спальне, я не хочу, чтобы мои друзья видели это!»

В прихожей я нашла две куртки на меху. Я потерла лицо об один из рукавов, наслаждаясь обивкой, ожидая, какое тепло она подарит. Я представила, как лицо Эдварда озаряется от восторга, когда он увидит их.

Я прошла на кухню за мешками для мусора, чтобы набить их добычей.

Я взяла литр воды и несколько банок супа. И две ложки.

Все это время я сочиняла список обоснований в моей голове.

В США совершаются миллионы краж в год, какого черт я не могу быть одним из этих воров? Я нуждаюсь в этом!

Жаль, что этот дом бы не богат. Тогда бы я была как Робин Гуд. Но если бы дом был богат, то я, наверное, не смогла бы так легко его ограбить…

В следующий момент я услышала шаги в коридоре. Шаги были медленными. Они отражались от пола и звучали, как легкие царапины подошв тапочек.
В дверях появилась старушка. Одна из ее рук вцепилась в дверной проем. Другая рука придерживала край халата на ее груди. Отеки увеличили ее лодыжки. Женщина смотрела на меня перламутровым блеском пустых глаз. Она была слепой.

- Джаспер? – спросила она. Ее голос был старым и ржавым, что говорило, что раньше она злоупотребляла курением. – Джаспер, сынок, это ты?

Я быстро завязала мешки для мусора и стала отходить к передней двери.

- Джаспер? Я спала… Я услышала лай собаки. Ты можешь дать мне стакан воды?

Она протянула мне одну руку, тонкий ноготь прочертил воздух. Ее одежда раскрылась, облачая тощие ноги под длинной ночной рубашкой с лазурными птицами. Ее седые волосы, были будто украшены статическим электричеством.

Когда я смотрела на нее, то думала, почему бы не убить ее? Это был гипотетический вопрос, но я изучила его со всей серьезностью, обдумывая его. Она была бесполезна обществу и, вероятно, являлась бременем для своей семьи. Она действительно наслаждалась жизнью или просто дышала по привычки? Если бы она просто упала замертво у моих ног, помогла бы я ей?

В конце концов, кто она мне?

Никто. Она была ничем мне. Если бы я убила ее, возможно, ничего бы не почувствовала, кроме волнения о последствиях.

Но также я ничего не чувствовала и не убив ее. Ее смерть ничего не значила бы для меня. Итак, почему я беспокоюсь, если это ничего мне не принесет?

Я точно уверена, что Эдвард, вероятно, чувствовал что-то, когда убивал.

Он вероятно… Хорошо, кто знает, что он чувствовал. Но он определенно что-то чувствовал.

Я подала ей чашку воды.

- Джаспер? – прокаркала она. Ее пальцы обернулись вокруг стакана. – Почему ты ничего не говоришь?

Ее нижняя губа дрожала, глаза, казалось, осматривали комнату. На ее лице отразилось понимание всей ситуации: нарушитель был в ее доме.

Я спокойно ушла через парадную дверь, хладнокровно и уверенно, держа заполненный мешок для мусора, перекинутый за плечо.

Я задумалась, будет ли у старой леди сердечный приступ от страха. Возможно, она не знала, что вор ушел. Возможно, она ждала бы в той кухне, боясь, пока ее сын не пришел бы домой.

Я почувствовала укол вины.

Питбуль прогуливался внизу улицу, его правая нога была наклонена в необычном ракурсе, лапа, ползла по асфальту.

Этот город должен был больше вложить денег в охранных собак.

---

Я бы не оставила Эдварда, даже если бы не заполучила куртки и одеяло. Завернутые в кокон, мы вместе прижимались друг другу, сохраняя тепло. В какой-нибудь момент мы чередовались, когда кому-то нужно было быть ближе к дверному проему. Когда природа звала, Эдвард справлял нужду свешиваясь в дверной проем, поворачиваясь так, чтобы его член, не капал в нашу сторону. И я даже не хочу обсуждать то, что я использовала как ведро для отправления своей нужды.

Я хотела покинуть его. Я фантазировала о том, что сделаю, как только избавлюсь от него.

Смотрела бы женское кино с Лорен…

Ой, не с Лорен.

Съела бы фруктовый лед рядом с согревающим огнем.

Что-нибудь да делала.

Я ничего не достигала еще с таким трудом. И это была проблема, факт, это было эпичное затруднение, которое удерживало меня. Бесконечный лодырь, заочный член любого клуба средней школы, я не выполнила ни единой задачи, которую бы назначили учителя. Все сводилось к легкому исходу, что даже не требовал усилий.

Мы провели полтора дня в пустом товарном вагоне, проезжающем через торфяники и хвойные леса. Когда ночь появлялась на небосклоне, раскидывая над нами звезды, я не смогла назвать даже ни одной галактики. Эдвард пытался назвать созвездие и понимал все превратно. Он уперся головой между моих лопаток и сказал. – Однажды я узнаю их всех. Однажды я туда направлю корабли.

Я спросила его, куда мы двигаемся. Он не сказал мне этого. Сказал лишь, что думать надо об этом, как о приключении в поисках горизонта.

Я думала о движении ледников, как они бессмысленно куда-то катились, какую-то тысячу лет назад.

- Когда ты решил, что хочешь убивать людей? – спросила я Эдварда.

Он поднял подол моего платья, его пальцы, оставляли следы гусиной кожи, когда они двинулись к бедру. – В церкви, - пробормотал он.

- Эм…

Он передвинулся, убирая охапку одеял, которые были между нами. Внезапно он оказался позади меня. Его рубашка была давно снята – ее больше нельзя было носить – и он не надел куртку на меху, все еще ощущая быстрые перепады температуры из-за лихорадки. Я чувствовала своей спиной его ключицы, прижимающиеся ко мне. Его нос зарылся в моих волосах, путавшихся на его лице.

- Я получил повреждение в военном училище. - Его пальцы дотронулись до места между моим влагалищем и задним проходом. Он остановился на лобковых волосах, нежно пощипывая их. – Порвал мышцу. Я остался со своей тетей в Мэдисоне на время реабилитации. Она привела меня в церковь. Христианское верование.

Его рука приблизилась к моему клитору. Я никогда не понимала, насколько его руки были мягкими. Можно было бы ожидать, что у парня обязательно должны быть грубые, рабочие руки. Но его были такими, словно он всю жизнь проходил в перчатках. – Там был проповедник, он излечивал людей, - выдохнул он.

Два пальца проникли в меня – медленно, так медленно, ведь он думал, что я девственница. Он загнул их немного, чувствуя стенки, и ногти слегка оцарапали мою плоть.

- Моя тетя внезапно завопила: «Помогите ему! Помогите моему племяннику. Все смотрели на меня. И… я встал, облокачиваясь на костыли. Я пошел к нему.

Эдвард ласкал меня под грохот поезда. При каждом вращении колес его пальцы скользили глубже, приближаясь к чему-то неизвестному в моем теле.

- Это была длительная прогулка вниз по церковному проходу. Все люди смотрели на меня, все хлопали и улыбались. Я никогда не видел, чтобы столько людей улыбалось мне прежде.

- О… - простонала я. Я чувствовала, что краснею. Моя кожа зудела. Кровь приливала к тазу, накапливаясь между моих бедер. Я прислонилась к нему, опираясь на его руку, которая медленно ласкала меня.

- Проповедник коснулся меня. - Эдвард провел языком вдоль моего уха до волос и к задней части моей шеи. – Он просил о чуде. И затем он отступил и взял мои костыли. Он просил, чтобы я шел без них.

Я потерлась об него, двигаясь на его ладони. Я втягивала так много холодного воздуха. Неосознанно, я слышала свое дыхание, и это могло показаться приступом страха.

- Все эти люди хлопали и вопили «Аллилуйя», - сказал он. Эдвард укусил мою шею. Мои волосы попали ему в рот. – Все для меня. Я… никогда не получал такого. И тогда я сделал шаг.

- Что… Что? – Я оборвалась на этих словах. Мои бедра дергались, скользя друг о друга, становясь влажными. Я кончила, мое тело сотрясалось вокруг его пальцев.

- Что произошло? – наконец, проговорила я.

- Я потерпел фиаско. - Он в последний раз провел рукой по моему клитору, и затем убрал руку совсем. Его рука легла на мою задницу. – В церкви повисла гробовая тишина. И тогда я решил. Как только моя нога заживет, я найду того проповедника. На всем протяжении реабилитации мне снился он. Я собирался убить его.

Ты?

Теперь моим бедрам было холодно. Холодно и влажно. Ветер обдувал мою задницу, и, казалось, что воздух собирался под одеялом и стремился к моему влагалищу. Я хотела попросить, чтобы он положил на него руку.

- Да. Как только я поправился, я пошел к нему. И я украл его «Вольво», а после направился в Вашингтон, чтобы забрать тебя.

Эдвард в последний раз облизнул мое ухо.

Я поняла, что у него не было эрекции. Конечно, он принял большую дозу лекарств и страдал от своего ранения – а это не лучшие составляющие приятного возбуждения.

Тем не менее, это было удивительно.

Я мягко забралась на него сверху, осторожно, чтобы не задеть ран. Он вытянулся, и взял мое лицо в свои руки.

- Моя очередь позаботиться о тебе, - сказала я, дрожа.

---

На следующее утром мы проснулись и обнаружили большое озеро за дверью вагона. Оно блестело на полуденном солнце.

Эдвард сел. Он притянул меня к себе на колени и укрыл нас одеялами. – Я держу пари, что это озеро Мичиган. – Эдвард наклонился к моему уху. – Мы уже почти там. Так близко.

Перевод - Lemis
Редактура - barsy - огромное ей спасибо!

Перевод возобновлен. С нетерпением ждем вас на Форуме!