Глава 20

Понедельник

– Где мы займемся этим?

– По-моему, в кабинете было бы неплохо.

– Да, мне нравится эта идея.

– Как хорошо, что он у меня есть.

– Точно. Однако, мисс Свон, где вы всегда хотели сделать это?

– Ну, мистер Каллен, мне бы хотелось попробовать это в общественном месте.

– М-м-м… может, завтра?

– К сожалению, заняться редакцией книги там все-таки весьма проблематично. Слишком шумно.

– Ладно. Может, придумаем, чем еще можно заняться в кафе?

– Что вы предлагаете, мистер Каллен?

– Как насчет кофе?

– У-у-у, рискуете.

– Всегда был немного бунтарем.

Вторник

– Агрх… Мне не нравится это, Белла.

– Почему?

– Думаю, это слишком.

– Можем заняться другой главой, а потом вернуться к этой?

– В ней происходит все самое важное! Без нее ни завязки, ни кульминации.

– Кульминация – лучшая часть.

– Превосходно сказано, мисс Свон. (П. переводчика: climax – кульминация, но также «оргазм»)

– Поэтому вы и выбрали меня, мистер Каллен.

Среда

– Ты когда-нибудь думала о том, чтобы написать свою книгу, сахарок?

– Я не писатель, Эдвард, а читатель.

– И это чертовски важно. Без тебя писатель – ничто.

– Хорошо, что ты это понимаешь, малыш.

Четверг

– Эта работа допоздна убивает меня.

– Привыкай. Это скоро не кончится.

– Всегда так?

– С другими авторами?

– Да.

– Нет.

– Почему?

– Ну, другие авторы не живут со мной.

– То есть мы работаем ночью не потому, что ты как-то по-особенному относишься ко мне?

– Я же сказала, что не буду выделять тебя.

– Хорошо. Ибо если это твое особое отношение к людям, то я предпочту, чтобы ты меня ненавидела.

– Ты слишком много ноешь. Не знала, что в тебе это есть.

– Да ты, вообще, не знаешь меня, Белла.

– Ну ты мне, вообще, ничего не говоришь, Эдвард.

– Потому что нечего.

Пятница

– Всем привет! – кричу я, входя в тихую квартиру.

Она кажется вымершей. Где все?

– Здесь! – отзывается Белла из своей комнаты, словно читая мысли.

На ее кровати лежит открытый чемодан; она стоит, склонившись над ним. Все остальное пространство постели занимают одежда, обувь и женские штучки.

– Что тут случилось? – хмыкаю я, осторожно продвигаясь вперед.

– Что, черт побери, можно взять с собой в лес? – стонет Белла, вскидывая руки.

Я тихо смеюсь. Она кажется абсолютно потерянной: щеки покрыты румянцем, на голове – необычайно небрежный пучок, грудь широко вздымается и опускается, когда она раздраженно пыхтит.

Видя в ее глазах настоящее отчаяние, я не могу ничего с собой сделать и громко смеюсь.

– Успокойся, Белла, – прошу я, делая последний шаг; теперь между нами никакой дистанции. Медленно выпутываю ее пальцы из ее же волос и переплетаю наши ладони, вычерчивая круги на ее коже.

– Знаешь, обычно «успокойся» порождает еще большую панику, – фыркает Белла, но несмотря на свои слова, заметно расслабляется.

Мгновение я смотрю на нее, удивленный, что она, обычно собранная и спокойная, сейчас в таком состоянии. После этого на моих губах формируется ободряющая улыбка.

Я отпускаю ее руку и поворачиваюсь лицом к месиву из одежды; ее шмотье в самом деле везде. Я даже пытаюсь игнорировать нижнее белье, которое виднеется в самом низу.

Хреновы девушки и их нелепая цветная одежда.

– Это, – указываю я, поднимая тонкую блузку, отделанную рюшем, с самого верха, – категоричное «нет», – и кидаю ее в сторону шкафа. Взгляд в сторону Беллы – и я вижу, что она смотрит на меня, удивленная, но, к счастью, молчит.

Принимаю ее молчание за согласие и продолжаю:

– Это неплохо, – одобряю я, поднимая джинсы и кладя их на чемодан. – Это тоже, – свитер присоединяется к дениму. – Да и, вообще, джинсы, штаны, толстовки, жилетки – отлично. Шелк, каблуки и платья… – для усиления своих слов хватаю мизерное зеленое платье из кучи и поворачиваюсь к Белле, приподняв бровь, – плохо.

Она, сопя, выхватывает платье из рук и прижимает его к груди. Я улыбаюсь: она выглядит так невинно. Это охренительно мило.

– Где Элис? – вдруг спрашиваю я, понимая, что ее помощь была бы кстати.

– Они с Джаспером уже уехали вместе с моими родителями, – объясняет Белла, с тяжелым вздохом кидая платье к ранее отвергнутой блузке.

По крайней мере, это объясняет гробовую тишину в момент моего прихода. Они, вероятно, решили уехать пораньше. Пока мы бессонными ночами в течение всей этой недели редактировали мою книгу, я совсем выпал из жизни и совершенно забыл про поездку, о которой Джаспер рассказывал почти неделю назад, вспомнив о ней только прошлой ночью после напоминания Беллы.

Новость о том, что именно она будет редактором моей книги, вызвала переполох в издательстве. Я, блядь, преуменьшу, если скажу, что был просто засыпан вопросами коллег. Они, на хрен, все пришли в глубочайший шок, узнав о моем выборе.

– Разве Форкс – это не просто лес? – уточняю я. – Не должна ли ты знать, что взять?

Белла закатывает глаза и зарывается в кучу одежды, вытягивая из нее джинсы и кофты.

– Мы не живем в лесу, Эдвард. Форкс весьма современный город с дорогами, домами и даже магазинами, – ее голос пропитан сарказмом, и она наблюдает за мной краешком глаза, все еще перетрясая кучу одежды.

Я просто пожимаю плечами и затем смотрю на часы.

– Нам надо поторопиться, если мы хотим приехать туда раньше полуночи, – намекаю я, смотря с толикой раздражения на ее медлительность.

– Минутку, – хнычет она, начиная складывать вещи быстрее.

Я цепляюсь взглядом за кусочек ткани, лежащий на краю, и, наклоняясь за ним, вытягиваю черные трусики. Вешаю эту маленькую смерть себе на палец и качаю ею перед лицом Беллы.

– Вот их было бы хорошо взять, – ухмыляюсь я.

Она поднимает взгляд и тут же краснеет. В мгновение ока выхватывает белье из моих рук, и я приподнимаю бровь, пока она смотрит на ткань. Коварно усмехаясь, она демонстративно кидает трусики в сторону зеленого платья и шелковой блузки.

– Ну, может, и плохо, – смеюсь я и ухожу, оставляя ее одну.

***

– Эмметт и Роуз уже на месте, – говорит Белла, убирая телефон обратно в сумку.

В ответ я киваю, но не отвожу глаз от дороги.

Мы выехали около часа назад, когда она наконец-таки закончила сборы. Черт ее знает, что она положила в чемодан, но судя по весу там мог быть запрятан труп. Я целых десять минут пытался загрузить его в багажник машины, однако, сдавшись, с недовольным ворчанием положил чемодан на заднее сидение. Мисс Свон, конечно же, смерила меня ледяным взглядом, но я проигнорировал это.

Девушки и их сраная куча одежды.

Еще я ощущаю себя на грани: почти неделя прошла с того момента, как Белла призналась, что хочет меня, однако больше ни хрена не случилось. Поймите, я ответственный, понимаю, что мы действительно работали над книгой каждую ночь. И также понимаю, что не смог бы пошевелиться, даже пожелай этого – настолько я уставал. Но, черт, совсем ничего? Никаких ласк бедер или волос? Поцелуев в шею? Абсолютно!

Это быстро дало мне понять, что как только Белла Свон приступает к работе, все игры отходят на второй план. Никак иначе. И моя книга благодарна за все эти усилия. Однако яйца? Категорически нет!

– Ты слишком тихий, – негромко подмечает Белла. Я смотрю на нее краем глаза и вижу, что она слишком близко, отчего неловко ерзаю в кресле.

– Просто думаю.

– О чем? – не отступает она.

– Ни о чем, – отмахиваюсь я.

Из нее вырывается злобный смех, и она отворачивается к окну.

– Что? – удивленный, вздыхаю я и смотрю в ее сторону.

Белла вновь оборачивается, качает головой и снова устремляет взгляд на пролетающие мимо пейзажи.

– Ну что? – предпринимаю вторую попытку. Что с ней не так?

– Ничего, – не глядя на меня, она уходит от ответа.

– А выглядит как что-то, – с кислым выражением лица констатирую я, вновь смотря на дорогу перед собой.

– Знаешь, Эдвард, – ну началось, – для кого-то, кто думает, что я холодная и недоступная…

– Я не говорил такого! – прерываю ее.

Белла смотрит на меня знающим взглядом и продолжает:

– … ты куда более недоступный, чем я могла когда-либо быть, это, блин, точно, – со смешком заканчивает она. Затем следует очередной взгляд в окно.

– Прости, что? – восклицаю я. – Скажи, что ты шутишь! – у меня ступор. Она, вообще, понимает, что говорит? Уж что-что, а недоступность мне никогда не приписывали. У меня куча друзей. Женщины падают к ногам штабелями. Даже мамочки любят; вон, Рене тому подтверждение.

– Нет, не шучу, – Белла вновь разворачивается ко мне всем телом, решительно покачивая головой. – Да, у тебя есть друзья или те, кому ты нравишься, но сколько людей по-настоящему знают тебя?

– Да хренова куча, – завожусь я. Она совсем слетела с катушек.

– Серьезно? – со смешком сомневается Белла. – Тогда почему за последние две недели нашего… эм, наших отношений… ты узнал обо мне почти все, а я о тебе – ничего?

Я хмурюсь, не отрывая глаз от дороги, и избегаю ответа. Как сказать девушке, в трусики которой ты пытаешься залезть, что намеренно скрываешь свое прошлое? Мне не хотелось, чтобы она обо мне что-то знала. Я все еще не хочу этого.

– Если, конечно, это не касается только меня? – следует ее тихий вопрос. Я не могу найти в себе силы разубедить ее в этом. Белла слишком умна.

– Ясно… – она принимает мое молчание за ответ и снова отворачивается от меня всем телом к окну.

Я гляжу на нее какое-то время и тяжело вздыхаю.

– Это касается не только тебя, – тихо говорю, надеясь, что смогу выпутаться из всего этого.

В ответ – тишина.

От досады провожу рукой по волосам и снова вздыхаю.

– Сначала я не считал нужным рассказывать тебе что-то для того, чтобы сделка сработала, – продолжаю я, осторожно подбирая снова. Нельзя сказать ей, что держу всю свою жизнь в секрете, так как просто не доверяю ей. Абсолютно.

– А сейчас? – тихо интересуется Белла, все еще отвернувшись от меня.

– Сейчас? – переспрашиваю, надеясь потянуть время.

Как можно объяснить, что чем меньше она знает, тем лучше это будет потом, когда начнется полный пиздец? Я не хочу усложнять все, открываясь ей.

Как можно объяснить, что я не смогу довести до конца план, если буду знать про ее чувства, мечты и надежды, которые у нее есть?

– Ты не думаешь, что мне стоит получше узнать тебя, чтобы работа над книгой была более продуктивной? – продолжает Белла, даже не давая возможности придумать ответ.

– Эм, нет, – трясу головой.

– Думаю, ты ошибаешься, – настаивает она.

В машине наступает тишина, нарушаемая лишь тихой мелодией, играющей по радио, а я тщательно обдумываю следующий ход.

– Ты мастурбируешь?

– Прос… что? – давится Белла, когда вновь поворачивается в мою сторону. В маленьком пространстве машины распространяется ее запах.

Я нервно усмехаюсь и провожу рукой по голове. Наверное, стоило подойти с другой стороны.

– Теребишь ли ты свою фасолинку, сахарок? – вновь давлю я, не в силах скрыть смех в голосе.

– Ну… знаешь ли… – запинается она, и я подозреваю, что в данный момент ее щеки алее мака. – Это, вообще, не твоего ума дело! – складывая на груди руки, вздергивает она подбородок.

– Извини, конечно, но придется потерпеть, – с мягкой улыбкой предлагаю я. – Дай мне объяснить тебе кое-что.

– Я не понимаю, как, на хрен, мое самоудовлетворение связано с этим разговором, – с негодованием качает головой Белла.

– Подожди минуту, – негромко смеюсь я. – Давай же, – с ухмылкой подбадриваю ее, – насчет меня ты уже знаешь.

Она закатывает глаза, но краешек ее губ изгибается.

– Ладно, – со стоном признается она, опуская на колени руки, – да.

– Отлично. Регулярно?

– Достаточно, – холодно отрезает она, опуская взгляд на пальцы, скрученные на коленях.

– Доводишь себя до оргазма? – продолжаю я, вытесняя возможные картинки Беллы из своей головы. Вести со стояком не самая заманчивая идея.

– Да.

– И знаешь свои эрогенные зоны? – следующий ненавязчивый вопрос.

– Ну, я знаю о них, – ее ответ заставляет меня сглотнуть.

– А знаешь свои? – толкаю к ответу.

– Нет, – голос не громче шепота.

– То есть ты доставляешь удовольствие себе лишь пальцами и никак по-другому? – только мне становится жарко, или температура в машине, правда, мгновенно повышается? – Не знаешь, какие части твоего тела чувствительны к языку, укусам, посасываниям?..

Краем глаза наблюдаю за тем, как Белла трясет головой.

– А что насчет Джейкоба? – еще один шаг вперед.

– В смысле? – не понимает она.

– Знал ли он, где лизнуть? – тихо спрашиваю я. – Где стоит прикусить? – еще тише. – А где – пососать? – Я не узнаю голос, настолько он полон похоти. Дерьмо, я завожусь. Дайте мне кто-нибудь «пять» за мои же усилия.

– Нет, – сипло шепчет Белла, и я понимаю, что не один возбуждаюсь от этого разговора.

– Он же знал тебя? – спрашиваю, делая глубокий вдох, чтобы успокоить гормоны.

– Как никто другой, – она звучит более собранной.

– Доводил ли он тебя до оргазма? – вероятно, я перехожу границу, но мне необходим ответ, чтобы правильно донести до нее свою точку зрения.

– Мы были совсем детьми, Эдвард, – слабо защищается Белла, – и едва ли знали что-то о сексе.

– Но при этом знали друг друга? – тут же цепляюсь я.

– Да, – со злобой признается она.

– Так, доводил ли? – повторяю я свой вопрос. Медленно. Специально.

– Не во время… – она прерывает себя и вновь отворачивается к окну. – Нет. – Это я уже понял.

– Ты же знала его лучше, чем кого-либо еще?

– Так мне казалось, – холодно шипит Белла.

– Значит… он, зная тебя лучше всех, все равно не смог довести тебя до оргазма? Не смог заставить тебя трястись и дрожать? Кричать его имя?

– Я поняла, Эдвард, – прерывает она меня.

– Не думаю, Белла, – со смешком спорю я. – Я пытаюсь убедить тебя в том, что пусть Джейкоб и знал тебя так хорошо, он все равно не смог подвести тебя к краю. – Она все еще не понимает, к чему я веду, и из меня вырывается рык: – Я хочу сказать, как знание того, что ты делаешь, может быть важнее, чем знать человека, с которым ты это делаешь.

– Не понимаю, – признается она.

– Оно и видно, – фыркаю я, делая поворот, о котором сообщает мой навигатор. – В общем, думаю, моя книга в отличных руках, несмотря на то, что ты не знаешь меня. Просто твоего опыта в работе будет достаточно.

Белла резко разворачивается, ее рот широко открыт. Я смеюсь.

– Ты не мог просто сказать это? Обязательно было копаться в моей личной жизни, а, точнее, ее отсутствии? – она выглядит ошарашенной, и моя ухмылка не сходит с губ.

– Просто хотел узнать немного о моем сопернике, – отмахиваюсь я, веселясь, когда ее рот открывается еще шире. – Да шучу я! – со смехом качаю головой.

– Эй, – успокоившись, продолжаю я, – это был просто пример, на котором ты поняла, как необязательно знать кого-то, чтобы добиться успеха. А вот не знай ты свою работу, то обязательно облажалась бы, несмотря на лучшие намерения.

Я наклоняю голову в сторону Беллы, чтобы убедиться, что она понимает меня. Ее глаза впиваются в мои, и я моргаю от удивления, видя там интерес, а отнюдь не отвращение.

– Если то, что ты говоришь – правда, не будет ли это двойным бонусом: знать кого-то и быть профессионалом в своем деле? – спустя мгновение спрашивает она.

– Думаю, здесь есть свои преимущества, – не спорю я. – Но зачастую люди принимают неправильные решения, основанные на их собственных предположениях о ком-то, а не на реальных фактах о том человеке. И позиция «я знаю его достаточно хорошо», может разрушить любые отношения.

На лице Беллы появляется боль, и она отворачивается, скрываясь от моего взгляда за каскадом волос. Блядь, кажется, я нечаянно напомнил про Джейка.

– Я не хотел намекать на то, что произошло между вами двумя, - тихо извиняюсь я.

– Знаю, – лишь отвечает Белла. – Все нормально.

Остаток пути до дома родителей Джаспера мы молчим.

– Эм… – прочищаю я горло, чувствуя неловкость. – Так ты не знаешь свои эрогенные зоны?

– Нет, – чуть погодя признается Белла, и я чувствую, как гора падает с плеч.

– Хочешь сыграть в очередную игру? – с опаской предлагаю я, пытаясь убрать из голоса дрожь. Мне просто чертовски хреново оттого, что я делаю ей неприятно. И, ебать меня, но я хочу сделать что угодно, лишь бы помочь ей поднять настроение.

Я думаю о Белле.

Однако и о своих синих яйцах тоже.

– Ты и твои игры… – вздыхает она, но в ее голосе слышится скрытая радость, и я, считая это хорошим знаком, решаю продолжить:

– Ты сможешь узнать меня лучше, – будто не нарочно интригую я, отмечая, что Белла тут же выпрямляется заинтересовавшись. Затем она поворачивает голову в мою сторону, ее губа закушена.

– В чем ее смысл? – в ее тоне подозрение.

– Ну, скажем так: за каждую найденную мной эрогенную зону ты сможешь задать мне вопрос, – поясняю я, медленно продумывая план в голове. – Абсолютно любой.

– Правда? – она удивлена.

– Да, любой, – обещаю я, кивая с честной улыбкой, пытаясь убедить ее в правдивости своих слов. Я действительно расскажу ей все. Может, конечно, подправлю пару деталей, но врать точно не буду, а разницы она не узнает в любом случае.

– И… какими будут твои… поиски? – все еще сомневается Белла, и мне необходимо придумать ответ прежде, чем она скажет «нет».

– Я не залезу тебе под одежду. Не буду делать это в неуместное время. Никак не унижу тебя перед друзьями или родителями, – я сбивчиво объясняю условия новой сделки. – Начну сейчас, а закончу в воскресенье.

Ее ответа я жду с волнением, до жути хочу узнать, что она скажет.

– Ладно, – кивает она спустя мгновение, и я вновь начинаю дышать, широко улыбаясь.

– Мы на месте.

Машу головой в сторону дома и останавливаю машину. Здание находится в самой глубине вашингтонских лесов, но оно чертовски красивое.

– Наконец-то, – с облегчением бормочет Белла и двигается – открывает дверь.

– Секунду, – останавливаю я, хватая ее за запястье прежде, чем она вылезет из машины и войдет в дом. – Думаю, стоит закрепить сделку?

Она оборачивается и деловито кивает.

Я скольжу пальцами вниз по ладони и переворачиваю ее руку; наше рукопожатие достаточно сильное. Белла улыбается и начинает выходить, но я вновь не позволяю ей этого сделать. Криво улыбаюсь, опуская глаза на ее руку, и медленно подношу ее к своему рту.

Взгляд Беллы сосредоточен, когда я вновь смотрю на нее.

Поднимаю тонкую руку еще выше, к своему носу, и поворачиваю ее, обнажая бледную кожу запястья. Неспешно веду по нему носом, едва касаясь кожи, вверх до того места, где начинается свитер. Ее запах дурманит – по-другому и быть не может. На секунду прикрыв глаза, я открываю их и смотрю на нее, желая увидеть эффект своих ласк.

Закусив губу, Белла с напряжением смотрит на место касания наших тел: моего носа и ее запястья. Я подавляю улыбку, приоткрывая рот, и выдыхаю теплый воздух. Когда он касается чувствительной кожи, Белла шипит, и от этого мое сердце ускоряет свой ритм.

Нежно касаясь губами местечка, где рука переходит в ладонь, я скольжу языком, чувствуя пульс. Белла сжимается, почти выдергивая руку из моего захвата, но я резко хватаю ее за локоть, мой большой палец опускается на его изгиб.

Я вжимаю палец в кожу и начинаю вырисовывать им круги, сохраняя тот же ритм, с которым работаю языком. Оба движения нежные, но настойчивые; они напоминают те, которые обычно используют, занимаясь оральным сексом.

Глаза вновь находят лицо Беллы; оно раскраснелось, грудь тяжело вздымается. Моя девочка возбуждена, в этом у меня нет ни малейших сомнений.

Я чередую скорость и силу движений языка и пальца: быстро и медленно, нежно и грубо.

Доведя Беллу до края и видя, как сжимаются ее бедра, я обращаюсь к зубам, нежно впиваясь ими в кожу.

– Боже… – задыхается Белла, когда я то прикусываю, то скольжу языком по ее запястью.

Я улыбаюсь, оставляя на коже нежный поцелуй, и отстраняюсь, опуская руку на ее колено.

Да.

Она, приоткрыв рот, смотрит на меня, с трудом дыша. Щеки все еще окрашены в розовый, а веки тяжелеют от желания. Я хитро подмигиваю и самоуверенно ухмыляюсь, отстегивая ремень безопасности.

– Можешь думать над первым вопросом, сахарок, – мурчу я, прежде чем открыть дверь и выбраться на улицу.

Да на хрен, у ребенка отнять конфету труднее.

***

– Ебать, ура! – кричит Эмметт, когда я вхожу внутрь, неся чемоданы. Пока я их вытаскивал из машины, Белла уже влетела сюда; предполагаю, ей необходима минутка после моих более чем умелых ласк в машине.

– Привет, дружище, – смеюсь я, оставляя чемоданы в прихожей, и пожимаю Эмметту руку.

– Я сейчас умру с голоду, – скулит он, с энтузиазмом ударяя меня по спине.

– Вам следовало ужинать без нас, – где-то в глубине дома кричит Белла.

Я исследую интерьер первого этажа. Мебель отделана плюшем и выглядит очень приятно. В доме тепло и уютно, где-то слышен звук огня из камина. Черт, место восхитительно.

– Другие в гостиной, – Эмметт тянет меня в ту сторону. – И тебе надо увидеть весь дом, чувак.

– Да, – рассеянно соглашаю я, следуя за другом по коридору в просторную гостиную и столовую. Все вокруг пропитано сладковатым запахом дерева. Неудивительно, дерево-то везде, каждая поверхность светится характерным вишневым блеском. Оставшаяся мебель выполнена в белых тонах, и от огня кажется почти золотой.

– Всем привет, – машу я, входя в гостиную.

– Здорово, – приветствует Джаспер, пиная меня в плечо. – Нормально добрались?

– Ага, – киваю я, пожимая его руку. – Отличное у тебя место.

– Оно моих родителей, – отмахивает Джас, – но все равно спасибо.

Прежде чем Элис кричит, что ужин готов, я успею поздороваться с каждым.

***

Еда просто восхитительная, а я настолько умираю от голода, что уминаю две порции. Радостные голоса перемешиваются со звуками открывания банок пива, бутылок вина, стука ножей по тарелкам… Время проходит великолепно. Я чувствую, как начинаю пьянеть от количества алкоголя и шумной беседы.

– Боже, мне плохо, – хнычет Эмметт, когда со столов пропадает вся еда в основном благодаря ему самому.

– Ты съел целую курицу, кукурузный хлеб, кучу картошки, и я практически уверен, что там еще и тыква была, – скептически отзывается Чарли, и все начинают хихикать.

– Но курица-то была маленькой, – защищается Эмметт, получая в ответ фырканье.

– Да она была почти как индейка, чувак! – заходится в смехе Джаспер.

– Ну а с моего места точно казалась маленькой! – отмахивается друг, подмигивая закатывающей глаза Розали.

– Оставьте мальчика, – шутливо приказывает Рене, – он растущий организм.

Очередной громкий взрыв хохота.

– Спасибо, мама Свон, – кивает Эмметт, смотря на нас с победной ухмылкой.

– Давайте переместимся в гостиную? – вдруг предлагает Элис. Все тут же мычат в одобрении и медленно направляются к так маняще выглядящим мягким подушкам, в обилии лежащим на диванах.

Я падаю на один из диванов, откидывая назад голову. Пытаясь бороться со сном, осознаю, насколько изматывающей была неделя.

Место рядом со мной прогибается, и я открываю глаз. Белла. Не думая дважды, притягиваю ее к себе. Именно в этот момент, когда чувствую рядом ее теплое тело и ощущаю на шее дыхание, я понимаю, что всю неделю мне было нужно именно это, чтобы расслабиться. В конце концов, я мужчина, она женщина, а приятное тело есть приятное тело. Я даже не собираюсь оправдываться в своем поведении.

Вокруг слышатся приглушенные голоса друзей, в камине потрескивает огонь, по венам бежит алкоголь.

Я лениво вожу по волосам Беллы, нежно потирая большим пальцем ее шею. Ее выдох скорее чувствуется, чем слышится, и я сжимаю ее в своих руках еще крепче.

Открывая глаза и глядя на каждую парочку вокруг нас, я вижу, что все уютно устроились около тел партнеров. Только Розали смотрит прямо на меня. Я стреляю взглядом в сторону родителей Беллы в качество объяснения нашей позиции, но по лицу подруги не понимаю, верит она мне или нет. Однако я в любом случае слишком устал и мне слишком удобно, чтобы сделать хоть что-то.

Я вновь закрываю глаза, растворяясь в тепле женского тела.

Белла приподнимает голову. Я лениво смотрю на нее сверху вниз.

– Ты когда-нибудь влюблялся? – тихо и робко спрашивает она.

Сперва я сбит с толку, но потом до меня доходит: это и есть ее первый вопрос. Первая эрогенная зона-то уже найдена.

Я сохраняю нейтральное выражение лица, смотря на нее.

– Зависит.

– От чего? – шепчет она.

– Ты имеешь в виду девушку или какие-то обычные вещи?

Наши голоса едва слышны нам самим, не говоря уж о ком-то вокруг нас. По каким-то причинам разговор кажется слишком… интимным, и я чувствую неудобство, но скрываю его. Лишь вывожу круги на спине Беллы и еще ближе прижимаю ее к себе.

– И то, и то, – теперь в ее голосе слышится нечто другое. Не только нежность и шепот. Страсть и желание. Они исходят от ее кожи, пробираются внутрь меня, и мой член просыпается… снова.

– Я влюбляюсь каждый день, – признаюсь я. Мы соприкасаемся носами – настолько близко лежим друг к другу. – В музыку. В свое пианино. В то, что пишу. Слишком много вещей, в которые я влюблен.

Белла вновь двигается, и ее грудь прижимается к моей, правая нога почти заключена меж моих бедер. Зрачки расширены. Дыхание затруднено. Она готова запрыгнуть на меня прямо сейчас. Не думаю, что остановлю ее. Не смогу.

– А в девушку? – тихо спрашивает она, смотря на мои губы, когда я облизываю их.

– Однажды, – второе признание. Я не против признаться в том, что был влюблен. Скажите, кто не был? Мы с Лорен встречались почти два года в старшей школе и разошлись, когда уехали в разные колледжи. Расставание прошло хорошо, я не чувствовал, что хотел умереть.

В прошлом году Лорен вышла замуж. Я был приглашен на свадьбу и не видел никаких причин не идти. В итоге все закончилось тем, что с одной из ее подружек у нас был потрясный секс на столике в приемной. Веселая ночка.

– В Роуз? – очередной вопрос.

– Что? – восклицаю я, и все вокруг замолкают. Я поднимаю взгляд – Элис и Джаспер прожигают в нас с Беллой дыру. Закатывая на них глаза, вновь возвращаюсь к нашему разговору. – Нет, – качаю я головой. – С чего ты это взяла?

– Да так, – отмахивается она, рассматривая свои руки, которые лежат у меня на груди. Она нервно сминает ткань толстовки, после чего вновь смотрит вверх. – Просто кажется, что вы отлично друг друга знаете. Подумала, может, у вас есть история.

– Я знаю ее с колледжа. Мы познакомились и тут же стали друзьями. К тому же Роуз и Эмметт уже встречались на тот момент. Да и она не мой тип.

Надеюсь, это ясно. Мысль о какой-либо интимности с Роуз вызывает у меня дрожь. Она ж, бля, как сестра мне.

– И какой у тебя тип? – неуверенно спрашивает Белла, смотря на меня из-под ресниц.

Ну с недавнего времени, мисс Свон, кажется, это стервозно прекрасные брюнетки с бледной кожей и темными глазами. Однако я ей этого не говорю: правила никто не отменял.

– Не забудь, – напоминаю я ей, – один вопрос за раз, Белла.

Она лишь закатывает глаза, но улыбается, а потом немного сползает и утыкается мне в шею.

– Кроме того, – шепчу я ей в ухо и двигаю бедрами, чтобы подкрепить свою фразу. Мое возбуждение упирается ей в бедро, которое все еще лежит у меня на ноге. – Уверен, что ответ очевиден. – Ну как тут не пойти ей на уступку.

Я откидываю голову назад и закрываю глаза. Белла тихо хнычет рядом, и я ухмыляюсь.

Прежде чем темнота поглощает меня, я думаю о том, что мы неплохо продвинулись.

Я засыпаю слишком быстро.

Белла кончит с такой же скоростью, как только наша игра достигнет своей кульминации.