Шум завывающего ветра, шелест далёких деревьев и стенающий скрип хрупких веток эхом заполонили ночное молчание.
«Вот и всё», — подумалось Гермионе, сидящей на подоконнике и наблюдающей за истязаемыми ветром ветвями английского дуба. Ночью это старое дерево всё-таки не устоит под натиском матери-природы и падёт окончательно.
Гермиона медленно открыла окно и вдохнула ворвавшийся в комнату вместе с ветром аромат листьев и косого дождя. Было холодно — холоднее, чем она ожидала, но грустная женщина, не обращая внимания на стужу, взяла в руки томик «Войны и мира». Еще в детском возрасте отец проделал здесь углубление, а после — отдал книгу ей. Уезжая, она оставляла на хранение самые драгоценные сокровища в этом книжном томике. Пока она училась в Хогвартсе, книга служила хранилищем для всякого рода дорогих сердцу подарков, а сейчас в ней лежало лишь три предмета: полупустая пачка сигарет, зажигалка и чистая стеклянная пепельница.
В следующее мгновение тишину разрушили звук открывающейся картонной пачки, чирканье большого пальца по зажигалке и первый вдох никотина.
Сказать по правде, она ненавидела курение.
Невообразимо мерзкая привычка, но Гермиона нервничала и сердилась, а потому до ужаса нуждалась в сигарете. Нет, она не была заложницей этой пагубной привычки; просто сегодня вечером противостоять ей не хватало сил. Ну а коль уж убийства по-прежнему не исключили их списка правонарушений, ей пришлось мириться с альтернативой — курением. Гермиона еще разок затянулась сигаретой и подвинула к себе стоящую возле её ноги пепельницу.
И вновь принялась смотреть в окно.
Смешно, но курить она начала, уже будучи замужем за Драко Малфоем, который, собственно, до сих и являлся единственной побуждающей к этому причиной.
Гермиона заметила в темноте двигающуюся тень. Подумав, что вернулся муж, она с облегчением выдохнула… а потом поняла, что ошиблась. Гермиона нахмурилась. Она не планировала провести вторую годовщину их брака в одиночестве.
Ссора случилась несколько часов под старым дубом, продолжилась у крыльца и закончилась в коридоре. Гермиона не помнила причину размолвки, но знала, что список был довольно длинным: его ревность, её карьера, их брак… это лишь немногие поводы для словесных поединков между ними. А раз уж она оказалась у этого окна — значит, дела действительно плохи.
Сначала, когда Драко, уходя, хлопнул дверью, Гермиона с надеждой принялась ждать, что он вернется и попросит прощения, как поступил бы любой другой мужчина. Как следовало бы поступить любому мужчине. Но он не сбавлял темпа, покидая дом. А теперь она сидит, уставившись в окно, потому что при взгляде на их домашнюю обитель у нее только слёзы польются градом. Намного легче смотреть, как что-то иное ведет схватку с силами природы.
А Драко всё не возвращался домой.
И, мало того, она не выносила понимание того, что он не придёт. После ссор он не появлялся дома. Он оставался в Малфой-Мэноре, когда родители были в городе, или снимал номер в «Дырявом котле». «Меньше всего он хотел бы сейчас находиться у домашнего очага», — подумала Гермиона.
Или же всё дело в ней — может, сейчас она не тот человек, рядом с которым он предпочёл бы оказаться.
И дело не в том, что ругань их и крики Гермионы были особенно громкими, не в том, что напоследок Драко с шумом хлопнул дверью. Подобных сцен уже и не сосчитать. На этот раз вопли их были особенно подытоживающими, её крик — полным боли, а хлопок дверью подвел окончательную черту.
С тех пор Гермиона не покидала это место.
Крича, она была преисполнена сил, видя, как он стоит перед ней, демонстрируя это сердитое замешательство. Но сейчас сил у неё не осталось. Драко должен уразуметь причину их ссор. Должен понять. А в действительности должен был и предвидеть последнюю. Слова и место их размолвок менялись, а вот доводы всегда оставались прежними.
Ничего не изменилось.
И не изменится. Нет, если не изменится он сам.
Гермиона вздохнула раз девятый за последний час, стряхнула пепел и повернулась к окну, увидев, как резкий ветер опасно накренил английский дуб.
Теперь дерево может пасть в любую минуту.
Гермиона знала, как жестоко ждать подобного, но ей хотелось услышать заключительный треск — тот, что предшествует громкому шуму, который встряхнул бы её дом и её мир. Сидя здесь, она пришла к ужасающему пониманию, что дерево олицетворяет её брак: наполовину мёртвый и остро нуждающийся в прекращении этих её страданий. Слёзы брызнули из глаз, потому что, по правде, этого она совсем не хотела.
Гермиона еще раз глубоко затянулась сигаретой, чтобы успокоиться.
В любом случае, теперь её желания не имеют значения, не так ли?
Драко ушел и пока не вернулся, а она… что ж, она была в отчаянии. До сих пор ей и в голову не приходило, насколько она обозлена. Гермиона не понимала своих чувств. Драко ушел не впервые. Для него это стало сродни привычке с тех пор, как в прошлом ноябре начались их регулярные ссоры, в момент которых Драко принимался нести вздор о том, как он устал хранить в тайне их брак.
Нахмурившись, Гермиона задумалась.
Сколько раз он заявлял, что устал, и уходил, но ни разу муж не потрудился спросить у неё мнения о последствиях их тайного брака. Гермиона ненавидела эти мгновения. Ненавидела, что все их ссоры заканчивались тем, что она представала эдакой девѝцей, мастерски справляющейся с уборкой осколков их брака, который вряд ли выстоит перед имеющимися у них разногласиями. И оттого было больно. Она солгала бы, заявив, что это не так.
И еще больнее от того, что Драко даже не потрудился подумать, что она, быть может, тоже устала.
Потому что так и было.
Она представляла их брак совсем иным. Разве не подразумевалось, что они будут счастливы? Счастливы как ещё во времена начала их отношений. Счастливы, как в первые месяцы после свадьбы. У них были общие приоритеты, желания на двоих. Они были довольны своей жизнью. Но изменив своё мнение, Драко тем самым всё испортил, отчего натянутость между ними стала расти в геометрической прогрессии. Гермиона была не совсем уверена, как, когда и вообще почему так случилось, но совершенно четко и ясно понимала: изменились не его приоритеты…
Изменился он сам.
Гермиона поморщилась.
Она терпеть не могла, когда Драко орал, но еще сильнее ненавидела, когда он молчал. Ненавидела, когда он хлопал дверями, и ненавидела, когда он смотрел на неё так, будто она сошла с ума. Ненавидела его собственнические инстинкты и ревность, его безразличие и упрямство. Глядя в окно, Гермиона задумалась, ненавидит она эти черты его характера или же ненавидит своего мужа.
Ненавидит, каким он стал.
Кто-то сказал ей, что браку приходит конец, когда любовь и ненависть становятся неразделимы и неразличимы друг от друга, когда любовь не может пересилить ненависть или её затмить. Гермиона с силой смяла в пепельнице окурок, сжала кулаки и принялась вспоминать, почему она вообще полюбила Драко.
Потому что, несмотря на всё происходящее, она по-прежнему его любила.
Возможно, её привлекли его глаза, его очарование или бесконечное терпение — терпение, пришедшее к нему с возрастом и зрелостью. Возможно, её привлекли его волосы или радость в глазах, появлявшаяся всякий раз, когда он одаривал её своей редкой улыбкой. Возможно, её заманил его вид, когда он спал или слушал её речи. Возможно, их связь, возникшая сначала на эмоциональном уровне, а после — и на физическом. Возможно, его честолюбие или взгляды, которые он бросал на неё. Господи. От этого взгляда одурманенная Гермиона решила, что есть нечто в этом мире, что было бы ему особенно дорого… возможно, это она.
Но отныне она в этом не так уверена.
Гермиона открыла глаза и, вздохнув, взяла из пачки ещё одну сигарету. О Боги, как же она устала.
Устала от ссор с ним и своих же криков. О, и, несомненно, устала находиться с другой стороны каждой двери, которой он хлопал, будучи сердитым. Гермиона устала от его вспыльчивости и его извечного решения сбежать вместо того, чтобы выяснить всё до конца. Она устала, что Драко всегда винит её, когда должен был винить себя. Но больше всего на свете Гермиона устала от того, что не она вот так выходит из себя. Не она хлопает дверью.
Конечно, будь у неё такая возможность, она не знала, получится ли у неё… нет, если он будет по ту сторону двери. В любом случае это бесполезно. Она курит и смотрит в окно слишком долго, чтобы убедиться окончательно: никогда у неё не будет шанса хлопнуть у него перед лицом дверью, потому что он не вернётся.
Нравится ей то или нет, хочет она того или нет, но всё кончено.
Она была возмущена тем, что он оказался настолько трусливым, что решил оставить её без надлежащей тому ссоры.
Наконец, Гермиона отвернулась от окна и крепко затянулась сигаретой, чувствуя, как сковывающее плечи напряжение начинает спадать… отчасти. Лучше уж радоваться тому, что ей не придется видеть, как Драко в очередной раз хлопает дверью… о, и не придется смотреть, как он снова сбегает.
Но услышав, как открывается входная дверь, а на лестнице раздается топот его шагов, Гермиона поняла, что слишком рано успокоилась. Она хотела было затушить вторую сигарету, но подумала: «чего ради?» и затянулась еще раз. Закрыв глаза, девушка около пяти минут слушала его дыхание в тишине. Именно столько времени потребовалось ему, чтобы собраться с мужеством и снова с ней заговорить.
— Терпеть не могу, когда ты куришь в доме.
Взгляд Гермионы стал ещё мрачнее, и она постучала сигаретой о край пепельницы.
— Правда? А я терпеть не могу, когда ты хлопаешь дверью.
— Если бы это ещё можно было сравнить. Абсолютно не связанные друг с другом вещи.
Девушка поднесла окурок к губам и затянулась.
— А теперь ты меня игнорируешь. Отличненько, — язвительно протянул Драко.
Она выдохнула дым в окно.
— А я должна что-то сказать? — Гермиона наконец-то взглянула на Драко и увидела в его глазах ту же усталость, что изнуряла её саму. Его лицо чуть порозовело, что могло значить лишь одно.
Он пил.
Она тихонько выругнулась.
— Не знаю, — вздохнула Гермиона. В одиннадцатый раз. — Всё. Ничего. Раз уж пришел, добавь что-нибудь от себя лично. — Она опять поднесла сигарету к губам, как вдруг внезапно остановилась. Во рту появился ужасный привкус, а сигареты лишь усугубляли положение.
Пора прекращать.
Затушив сигарету, Гермиона услышала, как вздохнул стоявший у неё за спиной Драко. Впервые она ощутила нечто вроде удовлетворения от того, что она вызвала у него иную реакцию. Ни тебе хлопанья дверьми, ни криков, что были громче тишины, в которой они проводили большую часть времени.
— Может, перестанешь всё усложнять?
Она запальчиво перевела на него взгляд:
— О, выходит, теперь усложняю я? Прости, если ошибаюсь, но разве не ты сбежал?
— Но я ведь вернулся.
Гермиона вздохнула.
— Да. — Слава выпивке.
— Разве не того ты хотела? Чтобы я вернулся?
Тон её стал острее — гораздо острее даже оконного стекла, через которое она хотела его столкнуть.
— Для начала я хотела бы, чтобы ты перестал сбегать.
— Тут уж я извиняться не стану.
— Безусловно, не станешь, — сухо подметила она. — Ты вообще никогда не извиняешься.
— Если ты продолжишь в том же духе и не перестанешь неразумно себя вести…
— Неразумно? — Голос Гермионы стал на октаву выше. — Я единственный разумный здесь человек. Я лишь просила тебя…
— Что? Остаться? Чтобы и дальше ссориться? Я…
— А ты бы мог не стоять замертво и …
— Мог, но ты не даёшь мне и слова вставить. — Увидев в её глазах обиду и гнев, Драко поджал губы, поёжился и вздохнул. За этот вечер во второй раз. — Причина моего ухода идентична причине, почему ты сидишь возле этого окна и куришь. Мне нужно было прийти в себя. Нужно было подумать.
Вообще-то она совсем по другой причине сидела на этом подоконнике.
— Я устал.
По правде, когда они не орали друг на друга, больше этих слов он не говорил ей уже целый месяц. Однако Гермиона оставила сей факт без внимания, потому что в действительности он значения не имел.
— Думаешь, я не устала? — вздохнула она. Гнев как рукой сняло. Да и не устала она вовсе. Скорее, была излишне раздражена. — Я приму ванну. — Гермиона спрыгнула с подоконника и направилась к ванной комнате, минуя Драко. Внезапно о чём-то вспомнив, она замерла и бросила сухое: — С годовщиной тебя.
Она как раз собиралась повернуть за угол, как вдруг услышала вздох Драко.
Его третий против её тринадцатого.
Теоретически значит, чтобы сравнять с ней счёт, ему нужно вздохнуть ещё десять раз. А значит, Драко в четыре раза более наплевательски относится к ситуации. Гермиона стыдилась и сердилась, что брак их распался из-за дурацкого счёта и расхождений во взглядах.
Она закрыла за собой дверь и стала набирать ванну. Гермиона настолько была оцепеневшей и отстраненной, что только сейчас поняла, как забыла, какими были их отношения, пока они были вместе.

Добавив в воду горстку морской соли и несколько капелек лавандового масла, Гермиона разделась и проверила температуру, поставив одну ногу в ванну. Удостоверившись, что вода не горячая, девушка быстро залезла полностью.
Совсем другое дело. Блаженно вздохнув, ведьма задержала дыхание и с головой погрузилась под воду. Через несколько секунд вынырнув, она провела рукой по мокрому лицу, взяла мыло и мочалку и начала тереть кожу. Занявшись этим успокаивающим ритуалом, Гермиона на миг позабыла о причине, побудившей её с таким отчаянием найти дело, сулящее ей хоть какую-то долю спокойствия.
Вот только эффект оказался слишком краткосрочным.
Странно, но в реальность её вернул не стук в дверь, а раздававшиеся за ней шаги Драко.
Манеру эту она, кстати говоря, тоже ненавидела.
Драко постоянно мерял комнату шагами. Причин тому множество, но по большей части он не мог усидеть на месте из-за обуревавшей его досады. Туда-сюда, туда-сюда… Гермиона неосознанно заскрежетала зубами. Как же её это бесит.
— Чего тебе, Драко?
Шаги стихли.
Гермиона закатила глаза и продолжила:
— Да, молчи лучше. К чему тебе отвечать на мои вопросы. Да и, сказать честно, меня это вовсе не интересует. Разве что старый дуб во дворе у нас рухнул или в доме начался пожар…
В ту же секунду он перебил её:
— Я по-прежнему считаю, что стоит обнародовать наши отношения.
Гермиона резко повернула голову в сторону двери, а затем изнурённо опустила плечи. Сколько можно? Она так устала спорить с ним на эту тему. Нескончаемая битва не на жизнь, а на смерть. И даже списать на количество выпитого слова Драко девушка не могла. Даже выпив, он не был болтуном. Он, скорее, мыслитель. Он мог часами сидеть и обдумывать, размышлять и взвешивать «за» и «против». И он никогда не спешил. Однако понимание его натуры не помешало ей сказать:
— О, теперь я поняла: ты мертвецки пьян.
Целых две минуты они просидели в полнейшей тишине. Его гнев отчётливо проникал сквозь трещинки в двери. Гермионе оставалось лишь смыть с тела мыло и ждать его ответной реакции.
Много времени у неё это не заняло. Лишь какие-то секунды.
Голос Драко звучал жёстко:
— Гермиона, я выпил всего лишь один стакан хренова огневиски. Едва ли…
— Если от одного стакана ты теряешь самообладание, тогда я хотела бы, чтобы ты не пил вовсе.
— Ты прекрасно знаешь, что эта мысль пришла ко мне в голову не сегодня. Я долго её обдумывал. Месяцы. И будь добра, перестань разговаривать со мной в таком снисходительном тоне. Это…
— Это полный абсурд, вот что! — воскликнула Гермиона. — Сколько раз нам еще предстоит поссориться, чтобы ты понял, чем плоха эта идея? Господи, Драко! Что изменится после того, как мы дадим огласку нашим отношениям?
— О, ну я затрудняюсь ответить сразу. Может, спасём наш брак? — отчеканил в ответ он.
— Спасём? — усмехнулась Гермиона. — Так мы разрушим его окончательно!
— Не могу представить, что нам, оказывается, есть, что разрушать, — сердито парировал Драко. Она промолчала, потому он продолжил: — Я просто устал так жить. Ненавижу торчать в этом доме. Ненавижу…
— Драко, мы с самого начала знали, во что ввязываемся! Мы видели, как отреагировал мир на весть о Гарри и Пэнси, мы видели, через что прошла их пара, когда через несколько месяцев Пэнси объявила о своей беременности, мы видели, что было, когда они поженились. Мы знали, что случится, узнай газеты и наши коллеги по работе о том, что мы вместе, и… — Драко принялся возражать, но она не позволила ему ни слова вставить. — Мы пришли к обоюдному согласию, решив сохранить наши отношения в тайне — ради нашей карьеры, личной жизни и твоих родителей. У нас были причины…
— А сейчас они изменились! — закричал на неё Драко.
— Для меня — нет! — выпалила она в ответ. — Ты слеп!
— Не я слеп, а ты, Гермиона! — заорал Драко. — Наш брак мы держали в секрете не ради моих родителей. Они и без того знают, что мы вместе…
— И до сих прийти в себя не могут.
— Гермиона, да им любое моё решение не по душе, но они мирятся с ними! — распалялся он всё больше и больше. — Так всегда было!
— Ты…
— Знаешь что? Проблема не в Поттере, Пэнси и чёртовых газетах. Проблема для тебя всегда заключалась в карьере и твоих собственных желаниях.
— Драко, ты несправедлив и знаешь об этом. До того, как ты растерял остатки разума и вообще завёл эту тему, принуждая нас…
— Принудить тебя к чему-то я уж точно не могу…
Она перебила его, закричав пуще прежнего:
— После свадьбы именно ты пожертвовал публичные отношения в угоду своей карьере. Не смей отрицать, Драко. — Он не стал, и Гермиона фыркнула. — Чья бы корова вообще мычала.
— Это давно уже не так, — пролепетал он.
— У меня впереди важное событие. Ты сам знаешь. Мы в Министерстве на грани раскрытия тайны человеческого мозга. Мы почти разузнали, как он работает… как мозг вообще устро…
— Я знаю. Если не забыла, раньше я был вашим со Смитом напарником. Я знаю всё, что мне следует знать о вашем исследовании. Я крайне сильно не хочу рушить твои надежды, но это ваше раскрытие длится уже несколько лет, — сухо ответил он.
Это был удар по больному месту, однако Гермиона пропустила его слова мимо ушей.
— О, выходит, ты в курсе наших исследований? Поражена. Никогда бы не подумала, что тебе есть до того дело…
— Сомневалась? Думала, мне всё равно? — фыркнул он. — Да, кому-то из нас всё равно, но только не мне. Это тебе насрать на всё за исключением… — Он резко замолк и вздохнул.
В пятый раз.
Гермиона продолжила намываться, почти сдирая с себя кожу живьём. Она слышала, как Драко безостановочно расхаживает возле двери, и перед глазами предстала живая картина, в которой он прислоняется спиной к дверному полотну и скрещивает на груди руки.
— Ты пьян. Ложись спать. Поговорим утром…
— Утром я не желаю об этом говорить, — его голос стал хриплым от расстройства. — Утром я хочу выйти из дома вместе со своей женой и вечером вернуться с ней обратно.
— Драко…
— Я хочу ужинать с тобой без вездесущих Поттера и Пэнси.
— Я…
— Каждый раз, когда мать спросит, как дела у моей маглорождённой девушки, я хочу поправить её…
— Драко…
— Ну, а сильнее всего на свете я хочу свернуть шею мудаку Смиту каждый раз, когда он осмеливается бросить на тебя влюблённый взгляд.
Наконец Гермионе удалось прервать его напыщенную речь.
— Драко, ты не ведаешь, что несёшь! Захария не бросает на меня влюблённые взгляды. Он всего лишь мой напарник в исследованиях. Он — профессионал и прекрасно знает, что у меня есть парень. Так что твоя ревность безосновательна! — Она простонала. — Тебе нужна огласка лишь для того, чтобы представить себя в выгодном свете…
— Разве я намекал на подобное?
— Нет! Но подразумевал…
— Гермиона, ты вообще меня слушала? Я…
Внезапно ей захотелось расплакаться.
— Знаешь, Драко, я устала с тобой ругаться. Давай хотя бы на ночь объявим перемирие, потому что мне реально нужно сейчас немного отдохнуть. Я слишком сердита, чтобы обсуждать этот вопрос.
— Но нам надо поговорить.
Гермиона вздохнула, и процент её вздохов в сравнении с его опять увеличился.
— Я не хочу говорить. Мы только и делаем, что разговариваем. Я…
— Ты о чём? — резко перебил её Драко. — Гермиона, мы давно перестали разговаривать. Последние полгода мы, скорее, предпочитаем общаться на повышенных тонах.
Драко замолчал, и тишина, повисшая между ними, стала казаться вечностью. Гермиона услышала, как он приложился головой об дверь. Снова он думает. Она прижала коленки к груди, обхватила их руками и… ждала. На большее её не хватило.
Минуты, подобные этим, напоминали ей, насколько неподходящей парой они были. Но, как ни странно, они любили друг друга. И рассчитывали, что любовь поможет им справиться со всеми трудностями. Поможет им быть вместе.
Увы, теперь любви для этого слишком мало.
Часто, по ночам, Гермиона жертвовала сном, не желая сдаваться, и часто, по ночам, Драко неустанно измерял комнату шагами, так же не желая идти на уступки. Даже сейчас, стоя по разные стороны двери, они не изменились, да и суть их проблем осталась прежней. Кто-нибудь из них обязан уступить, пока не оказалось слишком поздно. И всё же, прекрасно это осознавая, Гермиона не могла вынудить себя сделать первый шаг.
Настал его черёд.
— Именно потому я хочу всё рассказать. Эта… договорённость… источник наших проблем.
Она взмолилась:
— Мы следовали этой договорённости четыре года, и она ни разу не…
— Неужели ты думаешь, что мы до конца наших дней будем так жить?
— Всё гораздо сложнее.
— Нет, это ты всё усложняешь. — Драко вздохнул. В шестой раз.
Он начинал успокаиваться.
— Ну да, конечно. — Гермиона скрестила руки на груди. — У нас есть проблемы посерьёзнее этой, и меня бесит, что ты постоянно о них забываешь.
— Я знаю: ты сердишься, что я ушёл…
Она не смогла сдержать гнев, направленный в его сторону.
— Не смей, Драко. Не говори о моих чувствах. Ненавижу, когда ты так делаешь. Ты понятия не имеешь, что у меня сейчас творится в душе. Ты… — Она тихонько выругнулась себе под нос. — Драко, просто… мне просто… нужно побыть сейчас одной. Прошу тебя.
В голосе Драко сквозил тот же гнев, что и прежде:
— Как предсказуемо.
Встав с пола, он оставил её наедине со своими мыслями.

На часах было два утра, когда она легла к нему в постель. Драко, как обычно, лежал на своей половине, отвернувшись от неё и глубоко дыша. Он не двинулся с места. Ни когда Гермиона забрала у него одеяло, ни когда она села, и кровать заскрипела под её весом, и даже когда девушка ёрзала, переворачиваясь со спины на бок.
Гермиона села и выпила воды из стакана, который всегда стоял на её тумбочке. Потом снова попыталась лечь. Отвернулась от него и закрыла глаза. В спальне было холодно: ветер ещё дул так сильно, что дрожали стёкла. Девушка завернулась в одеяло.
Вот вам и годовщина.
Не в силах заснуть Гермиона, закрыв глаза, считала звезды, а потом принялась слушать мерное дыхание на другой половине кровати. Когда дыхание поменялось, она поняла, что он проснулся, и задалась вопросом, а спал ли он вообще.
— Боюсь, дальше я так не смогу, — на редкость спокойным голосом, почти механическим, сказал Драко.
Гермиона замерла.
— Что?
— У нас, — нарочито подчеркнул он, — не получается.
— Что не получается?
— Наш брак.
Сердце Гермионы сбилось с ритма. Если честно, те же мысли приходили ей в голову последние несколько недель, но она и подумать не могла, что именно Драко выскажет их вслух. Значит, он тоже давно об этом думал. От осознания этого у неё закружилась голова. Возможно, их брак слабее того дуба. Дуб-то еще простоит, чего нельзя сказать об их отношениях.
— Думаю, нам стоит найти… другие варианты.
Ей не пришлось спрашивать, какие варианты он имеет в виду, потому что только один мог покончить с неудачным браком. Развод.
Он вздохнул, она заплакала, он замер, а она загрустила.
Так они и уснули: отвернувшись друг от друга… лежа на разных половинках кровати.

---

Вот такое у нас начало Автор обещает нам объяснить, как и почему Гермиона с Драко к этому пришли, ну а пока буду рада выслушать ваши версии о прочитанном ЗДЕСЬ