Глава 82

Шарлотта продолжала хорошо развиваться. Она была замечательным ребенком: счастливым и сообразительным, ее прекрасные карие глазки впитывали окружающую обстановку. Она обожала бабушку с дедушкой, агукала и махала руками, когда видела их. Познакомилась еще и с Веберами и с невинно соблазнительным очарованием улыбалась Бену с Анджелой. Конечно, девочки были слишком малы, чтобы играть, но, казалось, наслаждались компанией друг друга, и Розмари часто ковыляла к Шарлотте, чтобы прикоснуться к ней, вызывая смешки у обеих.

Перл МакМахон стала большой поклонницей Шарлотты. Наша юная соседка продолжала каждую субботу приносить яйца. Она любила ребенка, и когда Белла или я укладывали кроху к ней на колени, девочка нежно ее держала. Моя дочь улыбалась и агукала. Чувства явно были взаимными.

К марту посещения Перл не ограничивались субботами: в хорошую погоду приходила по несколько раз в неделю. Она была очень милым, скромным ребенком и использовала в качестве предлога желание помочь Белле со стиркой или какой-либо другой работой по дому. Моя жена поручала нашей маленькой соседке какое-нибудь небольшое задание, а затем просила какое-то время понаблюдать за малышкой. Белла никогда не уходила дальше соседней комнаты, но Перл демонстрировала удовольствие и скромную гордость от возложенной на нее ответственности по присмотру за Шарлоттой.

Миссис МакМахон радовалась, что мы привечали в нашем доме ее дочь. Женщина поделилась с Беллой, что сейчас Перл стала более счастливой. Девочка была очень мрачной и серьезной после сурового испытания, перенесенного матерью прошлой весной, но время, проведенное с Беллой и Шарлоттой, казалось, ободрило ее. Она ела и спала лучше, чем за все последние месяцы. И МакМахоны выражали нам благодарность за помощь дочери, но и мы так же в равной степени были признательны Перл.

Осознавая, что у Шарлотты не будет ни братьев, ни сестер, мы с Беллой радовались, что наша юная соседка станет ей названой старшей сестрой.



Последнюю неделю марта стояла суровая погода с ветром и мокрым снегом. Целую неделю мы не видели Перл: земля была слишком обледенелой, чтобы девочка с трудом пробиралась от фермы до нашего дома. Впрочем, в последнее воскресенье месяца выглянуло солнце, и воздух прогрелся. Мы решили, что в ближайшее время увидим ребенка.

Утром мне позвонил Бен, спрашивая, не против ли я приехать в город. Возникли некоторые трудности с недавно приобретенным автомобилем, и мужчина хотел, чтобы я взглянул. Белла не возражала. Я знал: она радовалась, что в нашем сообществе я нашел человеческих друзей.

Поцеловав своих девочек, поехал в Мадрас. Бен объяснил, что рулевое управление автомобиля, казалось, не работало, так что мы проверили ходовую часть и обнаружили, что один из мостов слегка погнулся. Я попросил ключ, и когда мужчина отправился за ним, выправил стойку рукой. После того, как Вебер передал его, я снова скользнул под машину и притворился, что использовал инструмент, чтобы исправить проблему.

Мы с Беном отправились в короткую поездку, чтобы проверить результат ремонта. Друг улыбнулся и сказал, что я мог бы работать механиком, если когда-нибудь устану от медицины.

С усмешкой я ответил: – Полагаю, в некотором смысле я уже механик. Человеческое тело просто немного более сложный агрегат.

Вернувшись домой, услышал внутри милый беспечный голосок Перл. Они с Беллой сидели на кухне. Тихий звук медленного, устойчивого сердцебиения Шарлотты наверху дал понять, что моя дочь спала.

– Привет, Перл, – сказал я, входя на кухню. Девушки сидели за столом и пили горячее какао. – Приятно снова тебя видеть. Мы все скучали.

Щеки девчушки порозовели.

– Мама сказала: слишком скользко, чтобы приходить. – Она пыталась извиниться.

– О да, так и было, – согласился я. – Мы всегда радуемся твоим визитам, но не хотим, чтобы ты выходила в плохую погоду.

Белла ласково улыбнулась.

– Сегодня Перл собирается помочь мне с кое-каким шитьем, – сообщила она мне.

– Ах, какая прекрасная идея. – Я немного застенчиво улыбнулся девочке. – Я не очень в этом хорош!

Наша юная соседка немного нахмурилась:
– Именно поэтому мою ногу зашивал доктор Карлайл?

Я кивнул:
– Он гораздо лучше меня.

– Может, вы потренируетесь с нами, – предложила маленькая девочка, – и если когда-нибудь понадобится снова зашивать мне ногу, вы уже сможете это сделать.

Мы с женой обменялись проницательным взглядом.

– Хорошее предложение, – осторожно признал я. – Но сегодня мне нужно поработать снаружи. Вероятно, я к вам присоединюсь в следующий раз.

Я оставил Перл и Беллу за рукоделием и отправился в небольшой садик, чтобы произвести ненужную обрезку.



Несмотря на установившуюся хорошую погоду, среди недели девочка не появилась. Мы не придали этому большого значения: возможно, матери потребовалась ее помощь по дому. Однако когда наша маленькая соседка не пришла со своей обычной доставкой яиц в субботу, мы оба слегка заволновались.

Во второй половине дня я отправился на ферму МакМахонов, чтобы проверить: не случилось ли чего. Хозяйка радушно меня встретила. Едва войдя в дом, я увидел сидящую у очага Перл, ее маленькие руки довольно неуклюже двигались, когда она попыталась вязать спицами. Девочка была бледнее обычного, и ее глаза выглядели слегка припухшими.

– Мы с Беллой думали, что Перл принесет сегодня яйца, – сказал я.

– Ох, прошу прощения, – ответила миссис МакМахон. – Схожу и принесу вам.

– В этом нет необходимости. Я просто хотел убедиться, что с ней все в порядке.

– Она простыла, но сегодня чувствует себя лучше.

Перл глянула на меня, улыбнулась, но ее прервал кашель. Я подошел к ребенку и опустился рядом на колени. Когда она отдышалась, я спросил: – Как себя чувствуешь, дорогая?

Сейчас ее щеки покраснели.

– Голова больше не болит, – мрачно сообщила она.

– Рад это слышать, – ответил я, ласково приложил ладонь к ее лбу, проверяя лихорадку, а также послушал легкие, когда она вдыхала и выдыхала. Все еще оставалась небольшая заложенность носа, но звук дыхания был чистым, а температура – нормальной.

Я кивнул миссис МакМахон, и она пробормотала: – Спасибо.

Женщина настояла отправить со мной корзинку яиц. Когда я уезжал, она спросила: – Увидим ли мы вас завтра в церкви?

На следующий день будет Пасхальное воскресенье. Мы с женой посещали церковь нерегулярно, но решили, что в этом богослужении участие примем. Карлайл с Эсме тоже пожелали пойти. После обеда дамы приятно провели время, декорируя пасхальные шляпки¹ для себя и сшив симпатичное маленькое платьице для Шарлотты.

– Да, увидите, – ответил я, ожидая веселого дня с семьей и друзьями.

Миссис МакМахон улыбнулась:
– Мы с нетерпением ждем этого.



Пасхальное воскресенье выдалось безоблачным, но опять похолодало. К счастью, этого хватило, чтобы мы с Карлайлом и Эсме смогли надеть головные уборы, пальто и перчатки, и с небольшими предосторожностями сумели избежать попадания на кожу прямых солнечных лучей. Церковь имела лишь два узких окна, так что легко можно было сесть подальше от лучей, которые могут попасть в здание.

Белла нарядилась в прекрасное, голубое как яйцо малиновки платье. Из-за него лицо жены словно сияло. Маленький наряд Шарлотты был сиреневым, отделанным красивой вышивкой и кружевом. Ей сшили и походящий чепчик, оттенявший рыжеватые кудри. Мои девочки выглядели прекрасно.

Карлайл с Эсме пришли к нашему дому, а затем мы все вместе поехали в город. Нам хотелось прибыть пораньше, чтобы выбрать подходящие места. Белла несла ребенка, и я вел ее под руку, сопровождая в небольшое здание. Уильям находился внутри, дружелюбно беседуя с несколькими прихожанами, которые пришли ранее. Клара с сыном на коленях сидела на передней скамье.

Мы с семьей подошли к Джозефам и обменялись пасхальными пожеланиями и поздравлениями.

– Вилли хорошо выглядит, – заметил я, улыбаясь розовощекому младенцу.

Клара кивнула:
– Он и чувствует себя хорошо. Не знаю, смогу ли достаточно отблагодарить вас обоих…

Белла слегка раздраженно покачала головой. Это не первый раз, когда мы получили слова признательности от Клары Джозеф.

– Ты уже отблагодарила.

Мы нашли места на скамье подальше от случайных солнечных лучей и сели, а церковь начала заполняться. Мы помахали вошедшим МакМахонам. Я с радостью увидел, что Перл выглядела хорошо отдохнувшей. Семейство устроилось через несколько скамеек позади нас.

Проповедь преподобного оказалась несколько затянутой: как правило, его праздничные напутствия такими и бывали. Тем не менее настроение у прихожан было веселым, и он являлся хорошим оратором, удерживая большую часть внимания паствы мягким певучим голосом и хорошо продуманными словами.

Я немало удивился, заметив, что минут через сорок после начала службы у Беллы полузакрылись глаза. На нее не похоже дремать: обычно она была внимательна и неизменно вежлива. Шарлотта слегка зашевелилась, и Белла, заморгав, подняла голову, после чего глянула на кафедру проповедника. Нескольких минут она, казалось, внимательно слушала, а затем ее веки снова начали слипаться.

Я взял ее за руку, переплел наши пальцы.

– С тобой все в порядке, дорогая? – тихо спросил я.

Она посмотрела на меня и кивнула, но улыбка показалась натянутой. До конца службы я за ней наблюдал. После того, как поговорил с женой, она, казалось, взбодрилась, распределяя внимание между Уильямом и Шарлоттой. Немного побеседовала с друзьями и соседями, когда конгрегация выходила из церкви.

Веберы пригласили нас на обед. Белла помогала Анджеле с едой, в то время как мы с Беном присматривали за дочерями. Розмари сейчас был год, и она стала очень подвижной. Тем не менее по-прежнему каждые несколько минут подходила, чтобы посмотреть на лежавшую в корзинке Шарлотту. Я не сомневался: однажды девочки станут верными подругами.

Еда была более обильной, чем обычно, но я понимал, что люди, как правило, по праздникам готовили особые блюда. Бен нарезал ветчину, положив мне щедрую порцию, которая вся по кусочкам оказались в карманах.

Я не осознавал, что Белла лишь понемногу попробовала всего, пока Анджела не спросила: желает ли она чего-нибудь еще, отметив, что подруга едва прикоснулась к нескольким блюдам.

Белла покраснела и ответила: – Все очень вкусно, Анджела. Мне просто не хватило места для всего этого.

Вспоминая, я понял, что Белла была довольно молчалива во время трапезы. Я поймал ее взгляд и сосредоточенно нахмурился. Она мне улыбнулась, и какое-то время я размышлял о том, какая же она прекрасная.

Однако и по дороге домой она была нехарактерно тиха. Посмотрев на жену, заметил небольшое напряжение вокруг глаз, указывающее на боль.

– Милая, – спросил я, – что случилось?

– Немного болит горло, – негромко ответила она.

Это объясняло ее небольшие порции за обедом.

– Когда это началось?

Она слегка пожала плечами, и стало понятно, что уже какое-то время испытывала дискомфорт.

Я взял ее за руку:
– Ты должна была мне сказать. Мы бы не пошли к Веберам…

– Я хотела, – заявила она. – Кроме того, это не так уж и сильно.

Как только мы вернулись в дом, я стянул перчатки и прикоснулся к ее щеке, проверяя лихорадку. Кожа была теплой, но не опасно. Я осмотрел горло, отметив, что присутствовало незначительное раздражение и покраснение в гортани. Аромат инфекции отсутствовал, и миндалины выглядели здоровыми. Скорее всего, она подхватила простуду, вероятно, ту же самую, что недавно и Перл.



К утру мои подозрения подтвердились: Белла сильно простудилась. Хуже, чем прошлой осенью. Жена пыталась не унывать, но весь понедельник чувствовала себя скверно. Эсме занималась домом и помогала мне с Шарлоттой. Единственное, что оставалось делать любимой – кормить ребенка. Тем не менее она сильно расстраивалась, что не могла заботиться о нашей дочери.

Беллу беспокоило и то, что могла заболеть Шарлотта. Я объяснил, что частенько питающийся грудным молоком ребенок оказывался единственным здоровым в полном доме людей, когда всю семью подкашивала болезнь. Это немного, но не совсем развеяло ее беспокойство.

В понедельник далеко за полдень я проверил у Беллы температуру и нашел, что лихорадка поднялась до тридцати семи и семи десятых градуса. Жена почти постоянно чихала и сморкалась, из-за чего чувствовала себя еще более неприятно. То же самое продолжалось и во вторник.

Каждый вечер после закрытия офиса приезжал Карлайл. Когда он прибыл во вторник, Белла кормила Шарлотту, а Эсме составляла им компанию. Я ждал в гостиной с отцом до тех пор, пока не спустилась моя мать, чтобы сообщить, что Белла закончила. Она принесла с собой внучку. Наевшись, ребенок был сонным.

– Как дела у Беллы? – спросил жену Карлайл.

– Бедняжка, – качая головой, ответила Эсме. – Она пытается не показывать, но на самом деле чувствует себя совсем нехорошо. Она, как правило, такая довольная, когда кормит Шарлотту, но сегодня изо всех сил пыталась проявить хоть чуть-чуть радости.

Услышав эту новость, отец нахмурился.

– Как Шарлотта? – поинтересовался он, приложив два пальца к ее маленькому лобику. Он знал, что ее шансы заболеть невелики, но, как и я, хотел внимательно осмотреть.

– По-моему, с ней все в порядке, – заявил я.

Он кивнул, лаская маленькую розовую щечку. Шарлотта зевнула, а затем сомкнула ладошку вокруг его пальца. Дедушка не мог сдержать улыбки.

– С ней, кажется, все хорошо, – согласился он. – Мне бы хотелось увидеть Беллу. Можно?

– Конечно, – ответил я, всегда приветствуя его профессиональное мнение и зная, что жена с удовольствием проведет с ним несколько минут. Ко всему прочему, его природная доброжелательность успокоит ее.

Мы вместе поднялись по лестнице и слышали сильное раздражение в носовых ходах Беллы во время дыхания. Перед тем, как мы вошли в комнату, она высморкалась.

– Дорогая, – сказала я, – пришел Карлайл.

Жена посмотрела на меня: ее щеки и глаза покраснели, выражение лица отражало некоторое беспокойство. Голос был хриплым, когда она заговорила.

– Хорошо, – ей удалось слегка улыбнуться.

Карлайл вошел внутрь.

– Добрый вечер, дорогая, – тихо поздоровался он.

– Привет, – просипела она.

Свекор приблизился к постели и наклонился, чтобы поцеловать невестку в щеку. Я знал, что в это же время он оценивал температуру и слушал дыхание. Он присел на матрас рядом и взял Беллу за руки.

– Шарлотта выглядит хорошо, – заявил он.

Ее черты слегка расслабилась:
– Вы так думаете?

Он кивнул, ласково улыбаясь.

– Мне очень жаль, что на Эсме свалилось столько дополнительной работы, – сказала она.

Карлайл усмехнулся:
– Боже, Белла, забота о Шарлотте – ее самая большая радость. Для нее это не труд, как и для любого из нас.

Белла всхлипнула, глаза наполнились слезами. Я слышал, как сердце начинает ускоряться. Жена всегда была более чувствительной, когда болела.

– Но она не должна заботиться о моем ребенке.

Мой отец наклонился и обхватил ее щеку:
– Милая, ты не в силах предотвратить болезнь. И ты с большим знанием дела заботишься о Шарлотте, независимо от любых обстоятельств. Но в присутствии Эсме тебе не нужно все делать самой. Ты должна как можно больше отдыхать, чтобы побыстрее выздороветь. И ты по-прежнему кормишь Шарлотту и обнимаешь ее, показывая, как сильно любишь. А это – наиболее важно.

По щеке Беллы скатилась слеза. Карлайл полез в карман за платком и нежно промокнул влажную кожу. Бессознательно любимая потянулась к его руке, и в мгновение ока он осторожно притянул ее в объятия.

Я спустился вниз, чтобы приготовить жене чашку чая, давая ей некоторое время с Карлайлом. Его слова были искренними, и я знал, что он давал ей своего рода уникальную поддержку, которую мог предложить только отец. Я чувствовал бесконечно благодарность за его появление в жизни Беллы.



В ближайшие несколько дней жена плохо спала. У нее держалась субфебрильная температура, которая вызывала ощущение усталости и недомогания. Я побуждал Беллу как можно больше отдыхать. С искусной помощью Эсме ей оставалось мало дел.

Шарлотта тоже казалась нервной. Она капризничала, что необычно. Через два дня я решил, что она заболела, но лихорадка, как и другие признаки болезни, отсутствовала. Проблему я выяснил в тот вечер, когда принес малышку Белле.

Как только жена взяла на руки нашу дочь, глаза Шарлотты засияли. А когда начала сосать грудь, все ее тело расслабилось. Сначала я подумал, что такая реакция возникла из-за утоления голода, но когда она закончила, а Белла положила ее на матрас и устроилась рядом, девочка была более довольной, чем за всю неделю. Она просто нуждалась в матери.

Проведенное с Шарлоттой время успокаивало и Беллу тоже. Охватывавшие ее малейшие признаки недомоганий исчезали всякий раз, когда с ней оказывался ребенок.

В пятницу утром любимая начала кашлять. Когда она проснулась после неспокойной ночи, я измерил температуру. Кожа казалась мне теплее, но причиной могло стать напряжение от кашля. Жена понуро сидела, пока мы дожидались показания термометра. Как только я вынул его изо рта, Белла хрипло заговорила.

– И когда, по-твоему, а выздоровею? – спросила она.

Я глянул на термометр. Сегодня температура была тридцать семь и восемь: немного повысилась.

– Надеюсь, через несколько дней, любимая, – ответил я, стараясь избавиться от беспокойства в голосе. На данном этапе заболевания лихорадка должна уменьшиться.

Она вздохнула.

– Я устала от этого, – сказала она едва громче шепота.

Я нежно сжал ей ладонь:
– Знаю, дорогая. Но в ближайшее время ты почувствуешь себя лучше.

Шарлотта принялась тихонько хныкать: она проголодалась. Я услышал ее раньше жены, которая, как правило, первым делом с утра кормила ребенка в детской. Белла начала вставать с постели, но пошатнулась. Я поймал ее за руку и предложил снова сесть.

– Я принесу ее тебе, – сказал я. – А ты оставайся в постели, где тепло и удобно.

Она уныло кивнула. Я поспешил в комнату дочери, где и нашел ее бодрствующей. Она улыбнулась, когда я наклонился над ее кроваткой. Подняв и прижимая одной рукой, вторую мягко приложил к щеке и шее, проверяя лихорадку. Малышка была здорова. Хотелось бы мне то же самое сказать о моей драгоценной жене.



Белла кашляла до самого вечера, но лихорадка не усиливалась. Я немногим мог помочь, кроме как: держать в тепле, поощрять кушать и пить успокаивающие настои.

К воскресному утру она почувствовала себя немного лучше. Ей, наконец, удалось выспаться, и она проснулась с более ясным мышлением и без лихорадки. Ей очень хотелось вернуться к своим обычным занятиям: забота о Шарлотте – ее приоритет.

Выражение Беллы было безмятежным, когда она в кресле-качалке кормила дочь.

– Ты выглядишь счастливой, – сказал я.

Она улыбнулась:
– Так и есть.

В течение дня Белла занималась ребенком и различными домашними делами. Эсме содержала все в полном порядке, но моя жена все же отыскала много маленьких занятий.

К заходу солнца она устала, но выглядела очень довольной. Мы вместе искупали Шарлотту, затем уложили ее в кроватку, после чего стояли и глядели на нашу прекрасную дочь, а затем я почувствовал, что Белла пыталась подавить кашель: не хотела разбудить ребенка.

– Ты должна пойти в постель, любимая, – тихо предложил я.

Она кивнула и с моей поддержкой отправилась в спальню. После короткого приступа кашля она переоделась в ночную рубашку и легла в постель. Я устроился рядом поверх одеяла, обнимал ее и гладил по спине, пока жена не уснула.

Под моей ладонью стабильно билось сердце, но дыхание было немного свистящим: застой не совсем прошел. В моих объятиях любимая казалась такой нежной, почти хрупкой. Я передвинул ладонь к ее щеке.

Температура была нормальной, и рациональная часть меня знала, что жена выздоравливает. Тем не менее эмоциональная часть, кусочек сердца, который существовал только из-за Беллы и Шарлотты, ощущал беспокойство, что человеческий организм мог ослабнуть и потерпеть неудачу. На этот раз нам повезло: она выздоравливала. Но что, если подхватит нечто худшее, чем простуда?

Я не в силах потерять жену. Шарлотта не могла потерять мать. А Белла – оставить ребенка. Теперь я осознал, что хотел бы сделать все необходимое, чтобы гарантировать: Белла никогда не покинет семью.

Глава 83

Белла с Эсме находились в гостиной и, весело смеясь, распаковывали коробки. Я нес Шарлотту вниз. Когда достиг последних ступенек, она начала извиваться на моих руках. Сойдя, я поставил ее на маленькие ножки, посмеиваясь, когда она начала ковылять на звук голоса своей матери.

Я взял ее за руку, чтобы удерживать ровно. Она уже поставила синяки на обе коленки, упав накануне, и еще один появится к вечеру: несколько минут назад шлепнулась в детской. Тем не менее она не останавливалась в стремлении использовать крохотные ножки.

– Па! – воскликнула она, глядя на меня.

Я улыбнулся и указал на гостиную:
– Да, мама находится там с бабушкой.

– Ма, – радостно повторила она.

Я продолжал медленно шагать, а она, пошатываясь, двигалась вперед. Когда мы добрались до двери, малышка остановилась, ее глаза распахнулись от открывшегося вида.

Ее прелестный ротик сформировал букву «O», и она ахнула: – О-о-ох.

Я улыбнулся и снова поднял ее на руки:
– Это наша елка, а твои мама и бабушка развешивают на ней красивые украшения.

Эсме тепло улыбнулась.

– Ее первое Рождество, – сказала она.

Белла подошла и поцеловала Шарлотту в щеку. Я скользнул пальцами в густые шелковистые локоны жены, наслаждаясь ощущением теплой кожи под моей рукой.

– Мне послышалось, что она упала наверху? – спросила меня Белла. Поскольку малышка не плакала, она знала, что не случилось ничего серьезного.

Я кивнул:
– Левое колено.

Белла подняла юбку нашей дочери и осмотрела ушиб. Чуть ниже коленной чашечки обнаружилось красное пятно. Моя жена наклонилась и поцеловала маленькую ссадину.

Шарлотта рассмеялась, когда Белла оставила еще несколько поцелуев вдоль голени. Затем внимание малышки переключилось на одно из украшений, которое Эсме держала в руке. В свете дня безделушка сверкала.

– Па! – радостно воскликнула дочка.

Белла усмехнулась:
– Да, выглядит похожей на кожу папы, а еще – бабушки и дедушки.

– Она такая смышленая девочка, – прокомментировала Эсме. – И я это говорю не только потому, что она моя внучка.

– Нет, Эсме, ты совершенно объективна, – весело ответил я.

– Ну, не совсем, – с усмешкой она уступила, – но я имею право немного и слукавить.

– Конечно, имеете, – ласково согласилась Белла.

Их легкие подшучивания и очевидная симпатия согревали меня. За одиннадцать месяцев с момента рождения Шарлотты мать Беллы несколько раз нас навещала. Ее краткие визиты не были неприятными: она изо всех сил пыталась проявлять интерес к дочери и внучке. Тем не менее в глубине души оставалась эгоцентричной, не обладая особым материнским инстинктом. Я был рад, что Эсме излучала родительскую нежность, так же естественную для нее, как и дыхание для миссис Дуайер.

Мы провели очень приятный день, наряжая елку. Шарлотте понравились яркие украшения и новизна дерева, занимавшего почетное место в гостиной. Карлайл прибыл позже, чтобы нанизать вместе со мной попкорн и клюкву. Мы так основательно наслаждались нашей задачей, сидя на кухне с чашами и бечевкой между нами, что работали в человеческом темпе.

Белла с Эсме посвятили вечер выпечке: приготовлению печенья, тортов, пикантных пирогов и пирожков с мясом. Мы с Карлайлом выжимали яблоки и мололи кофе: наши таланты лучше всего подходили для напитков, которыми будем угощать на нашей вечеринке на следующий день.



Это Белла выдвинула идею пригласить на праздник в наш дом друзей и соседей. Ее щеки раскраснелись от волнения, когда они с Эсме закончили последнее блюдо и расстелили столовое белье. Да и мы с Карлайлом с нетерпением ожидали события. Ни он, ни я не представляли себе возможности стать частью сообщества, но после нашего приезда в Мадрас это осуществилось.

Обеденный стол заполнился едой, а на буфете стояли кувшины с сидром. На кухне Белла варила кофе и помешивала стоявшее на плите вино. Когда я зажигал свечи на дереве и фонарики, которые мы развесили снаружи, она пошла наверх одеваться. День был пасмурным, и стемнеет, когда многие наши гости будут уходить, так что нам захотелось достаточно все осветить. А кроме того, мягкие отблески привносили в наш дом дополнительное оживление.

В тот момент, когда я закрывал входную дверь, спустилась Белла с Шарлоттой на руках. Когда я поднял голову, у меня перехватило дыхание от открывшейся красоты.

Насыщенное бордовое платье жены отлично оттеняло, вызывая сияние кожи и волос. Наряд был с треугольным вырезом и кремовым воротником, а корсаж украшал прекрасный шелковый цветок. Простое, но элегантное платье. Я знал, что она выбирала наряд не для того, чтобы показаться претенциозной.

Она одела Шарлотту в очень красивое платье из той же сливочного цвета ткани, что и собственные воротник и манжеты. Отделка ворота у нашей девочки была бордовой, как и пояс, чулочки и лента в волосах. Малышка выглядела красивее, чем я когда-либо видел. Остановившись на лестнице, они с Беллой представляли собой настоящее видение.

Приблизившись ко мне, жена улыбнулась. Я нежно, но медленно ее поцеловал, желая покрыть поцелуями все тело. Но требовалось подождать. Шарлотта протянула руки, и я взял ее, сказав: – Вы обе абсолютно прекрасно выглядите.

– Спасибо, – ответила Белла, краснея от искренности моего комплимента, или, возможно, это связано со вспышкой желания, увиденного в моих глазах.

Первыми прибыли мои родители. Карлайл потянулся за внучкой, которая с радостью прижалась в его объятиях. Дамы отправились завершить последние приготовления с едой, в то время как Карлайл отнес Шарлотту в гостиную поиграть.

Я услышал приближение повозки и узнал голос Пола МакМахона. Меня обрадовало, что наши соседи решили приехать. В связи с обрушившимся неурожаем они все долгое лето пытались сохранить ферму. Для них это Рождество стало скудным, и я надеялся, что мы могли предоставить им хоть несколько часов удовольствия.

Перл и Джейми спрыгнули из телеги и побежали к дому. Я встретил их, сказал девочке, что Шарлотта находилась в гостиной с Карлайлом, а Джейми отправил в столовую. Мальчик рос и, несомненно, был голоден.

Пол помог выйти Дженни и поддерживал ее за спину, когда они поднимались по ступенькам.

– Добро пожаловать, – сказал я, – и с Рождеством.

Мы с Полом пожали друг другу руки, затем я наклонился и поцеловал его жену в щеку. Она улыбнулась, слегка покраснев от внимания.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я, мой взгляд двинулся к ее рукам, которые обхватывали весьма округлившийся живот.

– Довольно хорошо, – ответила она.

Мягко приложив ладонь к ее утробе, почувствовал вибрацию и услышал постоянный тихий звук от сердцебиения ребенка. Я внимательно наблюдал за Дженни на всем протяжении беременности. До сих пор у нее все шло хорошо.

Белла вышла из кухни, пожала руку Пола и обняла его жену.

– Как дела? – многозначительно, но добродушно спросила она.

Гостья кивнула:
– Хорошо.

– Всего два месяца, – с улыбкой сказала Белла. Я знал: она ожидала отправиться принимать роды со мной. Супруга взяла соседку под руку, продолжив: – Так что тебе и ребенку нужно много хорошей еды, – и повела ее в столовую.

– Спасибо, доктор Каллен, – начал Пол.

– Эдвард, пожалуйста, – легонько поправил я, причем не в первый раз.

– Ладно... Тогда спасибо, Эдвард, что так хорошо заботишься о Дженни.

– Это доставляет мне удовольствие. А теперь иди и съешь что-нибудь. Белла приготовила достаточно, чтобы дважды накормить весь городок!

Эйб и мисс Эсси прибыли следующими, а за ними – Джозефы. Вилли был пухленьким, веселым ребенком, с удовольствием принимавшим поцелуи Беллы и Эсме. Мы с женой очень обрадовались, когда подъехали Дженкинсы. Они удивились нашему приглашению, сначала проявив сдержанность, чтобы посетить вечеринку в нашем доме. Тем не менее сердечность Беллы, казалось, отмела любые имевшиеся у них отговорки, и сегодня они, наряженные в лучшие воскресные одежды, выглядели веселыми и взволнованными. Я поприветствовал чету и детей, а затем Белла отвела их в столовую.

Хелен Уизерс прибыла с деверем и его семьей. Я был счастлив увидеть, что женщина так хорошо выглядела: провела лето на побережье, и морской воздух оказался для нее полезным. Она была отдохнувшей, спокойной и здоровой.

Следующими прибывшими стали Веберы. Я заранее услышал их автомобиль и улыбнулся. Мы часто виделись с нашими добрыми друзьями и знали, что праздник был бы неполным без них.

Розмари пробежала по ступенькам и через дверь. Я поднял ее на руки.

– Привет, – поздоровался я, целуя в лоб.

Она хихикнула.

– Двард, – сказала она, касаясь моего носа. Потом заметила в гостиной Шарлотту и завизжала от восторга. Посмеиваясь, я ее опустил, и она умчалась, чтобы увидеть подругу.

Мы с Беном, а потом и с Анджелой кратко обнялись. Белла услышала их прибытие и вышла поприветствовать. Дамы без слов обменялись улыбками. Они часто это делали с тех пор, как подруга сказала нам, что снова в положении. Конечно же, я узнал раньше нее, но скрывал.

Ее живот только начинал проявляться. Ребенок родится в конце весны. Они с Беном были взбудоражены, а мы с Беллой очень радовались за них и знали, что Розмари тоже придет в восторг от братика или сестрички.

Вскоре наш дом наполнился друзьями. Они ели и болтали, взрывы хохота перемежали многие разговоры. Белла была добросердечной, прирожденной хозяйкой, спокойно, но эффективно замечала потребности каждого и заботилась, чтобы все гости чувствовали себя комфортно и счастливо.



Когда исчез дневной свет, мы наконец-то попрощались с гостями. Было много объятий и добрых пожеланий. Карлайл с Эсме уехали последними после того, как помогли нам навести порядок.

– Это была прекрасная идея, Белла, – сказала Эсме, обнимая мою жену.

– Да, – согласился Карлайл с веселым блеском в глазах. – Два года назад ты принесла дух Рождества нам, а теперь распространила его на весь Мадрас.

Белла покраснела, глубоко тронутая комплиментом отца.

Обнимая ее, он тихо сказал: – Спасибо за все, дорогая. – Его взгляд скользнул ко мне, а потом к Шарлотте, и я молча кивнул.

Мы с Беллой махали, когда они уезжали, а затем отнесли дочь наверх. Она наслаждалась вниманием как со стороны взрослых, так и от других детей, и нашла несколько новых приятелей. Однако когда дом затих, ее волнение постепенно угасло, оставив уставшей и готовой лечь спать. Мы переодели ее и уложили в кроватку, после чего поцеловали и пожелали спокойной ночи.

Мы спускались по лестнице, держась за руки и переплетя пальцы.

– Устраивайся в гостиной, а я принесу тебе выпить, – предложил я. Жена была так занята, что едва ли вообще присаживалась во время вечеринки.

Она с благодарностью кивнула. Я пошел на кухню и налил остатки глинтвейна в чашку. Знал, что ей понравится тепло, которое охватит после приема напитка. Сев рядом, передал ей бокал.

Она сделала глоток:
– Ммм, как приятно. Спасибо.

Я обнял ее за плечи:
– Ты была великолепна, дорогая. Все провели такое хорошее время.

– Я очень рада, что все пришли.

– Я тоже.

Она допила, а затем положила голову мне на плечо. Мы долго сидели, просто наблюдали за огнем и наслаждались хвойным ароматом. В конце концов, мои пальцы скользнули по ее плечам, задели ключицы, после спустились к груди и нащупали шелковый цветок.

Щеки порозовели, и она подняла голову, чтобы меня поцеловать. Вскоре мои губы уже двигались вниз по ее шее и груди, а пальцы занимались пуговицами на спине. Ее маленькие руки проворно расстегивали мою рубашку, а после отодвигали ткань. Теплые пальцы ласкали мою кожу, а губы прижимались к моей шее.

Я сдвинул платье с плеч Беллы, потом поднял ее руки, снимая камисоль. Несколько долгих мгновений любовался прекрасной грудью, полной и румяной в свете огня. Я поцеловал розовые вершины, восхитительная дрожь прошла по мне от ее тихого стона.

Я встал, взял ее за руку, затем стянул платье вниз по бедрам и ногам, за ним – панталоны и чулки. Она расстегнула брюки, ухмыльнувшись, когда я избавился от кальсон. Она видела, как сильно я ее желал.

Мы лежали на толстом ковре перед камином, целуясь и лаская друг друга: губы и пальцы знали все прикосновения, которые приносили удовольствие. Наконец наши тела соединились, оба ахнули от восторга замечательно знакомого, но все же бесконечно интимного ощущения.

Той ночью мы двигались медленно, тихо, почти благоговейно. В последние минуты, когда оба были столь близки к финальному крещендо, я сжал руки Беллы и припал поцелуем к губам. Ее бедра подались навстречу, тело как можно плотнее прижалось ко мне, а затем она резко вздохнула. Я чувствовал, как на нее накатывало удовольствие, за которым последовало и собственное. Прижался губами к месту, где на шее бился пульс, наслаждаясь работой сердца и пьянящим ароматом кожи.

Когда оба успокоились, я лег на спину и прижал жену к груди. Поцеловал ее в макушку и щеки, а ее пальцы неспешно двигались по моим рукам. Ее голова покоилась над моим неподвижным сердцем.

– Я люблю тебя, – тихо сказал я.

– Ммм, я тоже тебя люблю, – сонно ответила она.

– Навечно, – добавил я.

– И навсегда, – пробормотала она, нежная улыбка приподняла ее губы.

Ее дыхание замедлилось, и я понял, что она погрузилась в сон. Я перевел взгляд на затухавшее пламя. Мой разум вернулся ко второму вечеру медового месяца, когда мы занимались любовью у камина, после чего Белла всю ночь спала в моих объятиях.

Тогда я осознал, что мог любить ее во всех отношениях, полностью отдавая себя ей. Думал, что моя жизнь была наконец-то полноценна, что не мог желать ничего большего. Я не знал, сколько еще она мне даст.

Я не в силах долго удерживать взгляд на чем-то, кроме Беллы. И все-таки, сжимая ее в объятиях, осторожно перевернул на спину, не желая нарушить сон, после чего позволил себе насладиться открывшимся видением.

От вынашивания и кормления Шарлотты тело жены слегка изменилось. Бедра стали немного шире, живот чуть мягче, а грудь полнее. Тем не менее я обожал каждый сантиметр и знал, что она никогда не будет выглядеть для меня более красивой, чем в этот момент.

Легким прикосновением провел кончиками пальцев по ее плечу, руке, грудной клетке и тазу, а затем по бедру. Остановился, когда почувствовал небольшой шрам над коленом. Тот холодный осенний день показал мне другую жизнь. Как было возможно, что я существовал без ее добросердечного и любящего присутствия?

Теперь, слушая тихое сердцебиение и мягкое дыхание Шарлотты наверху, лежащей в моих объятиях Беллы, я ощущал себя совершенно умиротворенным. Понимал, что когда-нибудь, в какой-то неизвестной точке в будущем наша жизнь безвозвратно изменится. Но до этого времени я буду наслаждаться каждым днем и позволю себе лелеять всю радость, которую чувствовал в этот момент.

С Беллой возможно всё. Я мог заниматься любимой профессией. Мог занять свое место в обществе и быть другом. Но самое главное, я мог быть внимательным, обожающим мужем и преданным отцом.

– Спасибо, любимая, – прошептал я, целуя Беллу в щеку.

Возможно, во сне она услышала мои слова, или, вероятно, просто ощутила глубину моих чувств и с тихим блаженным вздохом прижалась ко мне.

Независимо от того, каким окажется наше будущее, я знал, что полюбил ее навсегда.

---

¹ Пасхальные шляпы – традиция украшать шляпы на Пасху зародилась еще в средние века, когда женщины надевали богато украшенные головные уборы. Парады шляп проходят в Австралии, Великобритании и США. В США первый такой парад прошел в 1870 году на Манхеттене, чтобы привлечь как можно больше прихожан в Собор Святого Патрика (примечание переводчика).

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.

Также на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз – последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.