Глава 51

Остаток выходных я думал о Бене. Не беспокоился, скорее, продолжал вспоминать моменты, когда его осматривал. Удалось справиться с его болью, но это немного потрясло меня. Подобное не стало неожиданностью, тем не менее, напомнило о том, что я не мог эффективно лечить пациентов без помощи Беллы. Как долго она сможет это обеспечивать?

Даже если она останется в добром здравии, я бы не позволил ей работать на последних неделях беременности. И если она проявит какие-либо признаки затруднений, я бы настаивал на том, чтобы она оставалась дома, независимо от срока. Но что потом? Придется ли мне закрыть практику? Я чувствовал обязательства перед Веберами, миссис Уизерс и другими пациентами, которые доверяли мне заботу о них.

Я решил не зацикливаться на этом вопросе, по крайней мере, пока. Но, в конце концов, мне придется с этим столкнуться. Было бы мудро иметь реальный план. Я отложил обсуждение с Беллой, опасаясь, что это могло привести к ее чрезмерным переживаниям. Однако рано или поздно нам придется поднять этот вопрос.

Верный своему слову, Бен появился в офисе через несколько минут после того, как мы в понедельник утром отперли дверь. Он сказал Белле, что Анджела хотела на несколько минут встретиться с ней в магазине, и жена поспешила прочь, обещая скоро вернуться.

– Я предложил передать кое-что Белле для ребенка, – сказал мне мужчина. – Анджела была счастлива так и сделать.

– Спасибо, это мило с твоей стороны, – ответил я.

– Я хотел остаться с тобой наедине на пару минут, – сказал он. – Знаю, Белла хранит дела пациентов в секрете, но они с Андж такие хорошие подруги... не хочу, чтобы что-то ускользнуло.

– Понимаю, – я жестом пригласил его следовать за мной в смотровую комнату и закрыл за нами дверь.

Он забрался на стол, а я потянулся за стетоскопом. Бен сообщил о разговоре с матерью, которая поделилась подробностями болезни отца.

– У него была очень сильная сыпь, которая началась с лодыжек и перешла на тело, – сказал он. – И еще высокая температура, это продолжалось приблизительно неделю. Он очень болел, но затем сыпь с лихорадкой исчезли, хотя боли в суставах остались, и отец скончался месяцев десять спустя.

Я кивнул:
– Совершенно уверен, что это ревматизм. Но я проверю твое сердце, чтобы убедиться в отсутствии проблем.

Мужчина спокойно сидел, пока я слушал, используя дополнительное усиление, чтобы быть абсолютно уверенным, что мышца функционирует должным образом. Его легкие тоже оказались чистыми и здоровыми. Закончив, я сообщил хорошие новости. Бен был доволен, испытывал облегчение и сердечно меня поблагодарил.

Мы несколько минут поболтали, потом он ушел, сказав, что Анджела ждала его возвращения. Я увидел идущую ко мне Беллу и помахал ей. Она ответила тем же и улыбнулась, немного прибавив шаг. В руках любимая несла небольшой пакет.

Я вышел ей навстречу и взял под руку. Когда мы вернулись в офис, она показала мне подаренное Анджелой маленькое детское одеяло.

– Это так мило с ее стороны, – сказала она.

– Так и есть, – согласился я.

Наши друзья были добрыми, заботливыми людьми. Я снова задался вопросом: как можно отказаться от них, если они во мне нуждаются? Но жена и ребенок являлись моим главным приоритетом.

Когда Белла сложила одеяло и засунула его в сумку, улыбка на ее губах осталась.

– Теперь, когда о ребенке знают несколько человек, – сказала она, – это начинает казаться более реальным.

Я взял ее за руки и поцеловал в лоб. Для меня дитя стало реальностью с того момента, как распознал крошечное сердцебиение. Однако Белла этого слышать не могла, как и не могла ощутить его небольших движений внутри чрева. Ее тело менялось, но медленно и незаметно: она набрала килограмм-полтора, но живот едва начал показываться, и, вероятно, только для моих сверхнаблюдательных глаз.

Я с нетерпением ждал того дня, когда она тоже почувствует и услышит нашего ребенка в себе.



Тем вечером Белла написала матери, делясь радостной новостью. В лучшем случае миссис Дуайер отвечала нерегулярно, но я надеялся, что письмо моей жены вызовет быстрый ответ. Белла с удовольствием получила бы от матери послание.

Во вторник утром мы отправили корреспонденцию. Белла с Анджелой теперь разделяли особую связь, между ними частенько проскакивали легкие усмешки и хихиканье. Бен тоже часто мне улыбнулся, и я чувствовал, что мы становились все ближе. Осознание этого внушало мне благоговение. Никогда и подумать не смел, что снова подружусь с человеком. Прекрасное чувство.

В субботу утром, когда Белла вышла из ванной, я услышал, как она ахнула. Немедленно забеспокоившись, поспешил туда. Жена стояла перед зеркалом, с ее волос на пол капала вода. Сердце быстро билось, а руки были прижаты к животу. Мой взгляд стрелял по ней, когда я пытался определить источник ее страдания.

– Белла! Что случилось, дорогая? – спросил я.

Она обернулась ко мне, и на лице расцвела улыбка.

– Посмотри, Эдвард, – она двинула ладони, опуская одну вниз, поглаживая крошечной выступ между бедер. – Кажется, это становится заметным.

Я подошел и, встав позади, положил руки на ее живот.

– Да, любимая, – я поцеловал ее обнаженное плечо и шею. – Это прекрасно.

Я обожал все небольшие изменения в ее теле: полноту и потемнение груди, новую густоту блестящих волос, румяный жар кожи, а теперь и небольшую выпуклость живота.

Сейчас я опустился перед ней на колени и прижался к нему губами. Ее пальчики перебирали мои волосы, когда я продолжал целовать восхитительное тело, спускаясь, чтобы прикоснуться к тазовым костям, затем еще ниже. Вскоре мы вернулись в кровать, где оставались какое-то время, выражая друг другу глубину нашей любви.

Остальную часть дня мы провели в веселом настроении, обмениваясь тайными улыбками, гуляя по саду и устроив в нем пикник. Поев, Белла вытянулась на земле и положила голову мне на колени. Я гладил ее волосы, когда она заснула под теплым послеобеденным солнышком. Сам же думал: возможно ли любому существу чувствовать себя таким счастливым, как я в этот момент? Моим решительным ответом стало громкое «нет».



В следующую среду Белла получила от матери письмо. Я наблюдал за лицом жены, пока она читала, ожидая по мере этого веселого выражения. Однако когда ее взгляд двигался по странице, черты лица выражали разочарование. С легким вздохом она опустила лист.

– Что она написала? – спросил я.

– Рада за нас, конечно... но... – она передал мне письмо.

Я быстро его прочитал. Первая строка содержала поздравления – стандартные банальности, довольно безличные, что меня поразило. В остальной части послания описывалось предстоящее путешествие супругов. Миссис Дуайер взахлеб делилась планами посетить Бостон, а затем отправиться на корабле в Лондон. Они намеревались провести два месяца в Европе: «запоздалый медовый месяц», как она написала. Послание заканчивалось кратким извинением по поводу отсутствия времени, чтобы приехать к нам до их отправления, но они будут с нетерпением ждать визита после возвращения. Мать Беллы закончила письмо выражением надежды на то, что у Беллы все будет хорошо, без особого упоминания о ребенке.

– Мне очень жаль, любимая, – сказал я. – Знаю, она за тебя рада...

– Так и есть. Но ее собственные новости важнее... Просто она такая, как есть.

Я испытывал благодарность, что у Беллы имелась свекровь, которая действительно заботилась о ней и принесла в ее жизнь материнскую любовь. Эсме с Карлайлом планировали навестить нас на предстоящих выходных: идеальное время. Я знал, что мать утешит мою жену нежной заботой и добросердечным вниманием.



Остаток недели Белла пребывала в немного подавленном настроении, но пятничным утром, казалось, повеселела. До нашего отъезда в офис она убиралась в доме, готовясь к приезду гостей. День прошел быстро, и вскоре мы вернулись в усадьбу в ожидании характерного звука автомобиля Карлайла.

Конечно же, я услышал его первым, и мы вышли дожидаться на крыльцо. Небо было облачным, так что Карлайл убрал верх. Подъезжая, они с Эсме махали. Моя мать изящно выпрыгнула из машины, бросилась к нам, сначала обняла Беллу, затем меня, после снова притянула в себе невестку.

– Как дела, дорогая? – спросила она, изучая Беллу критическим материнским взглядом.

– Хорошо, – улыбаясь, ответила моя любимая.

Затем Карлайл взял ее за руки и вдохнул, внимательно оценивая аромат. Я оценил жест: отец хотел быть уверенным, что она в добром здравии. Он провел несколько долгих мгновений, изучающе глядя на нее.

– С тобой все очень хорошо, дорогая, – сказал он с усмешкой. – Кажется, ты набрала немного веса… что замечательно.

Белла кивнула, ее щеки окрасил слабый румянец.

– Так и есть. Тошнота полностью исчезла, и я все время голодна.

– Тогда хорошо, что я привезла яблоки, – заявила Эсме. – Мы проезжали мимо фруктового ларька, а они выглядели такими свежими и красивыми. Я собираюсь испечь для тебя пирог!

Белла хихикнула:
– Я помогу.

– Никогда и ни за что! – весело пожурила моя мать. – Пока я здесь, ты палец о палец не ударишь.

– Эсме, со мной все в порядке. Я больше уже не устаю...

– Я с ней согласен, – вмешался Карлайл, его золотистые глаза радостно блестели. – Приказ жены врача.

Белла покачала головой, но улыбнулась. Я подошел к ней сзади, чтобы обнять, мои ладони совершенно естественно легли на ее прекрасный маленькой живот. Я слегка погладил небольшую выпуклость.

– О боже! – воскликнула Эсме, не отводя глаз от моих рук. – Что это?

Я переместил их, и свекровь после легкого согласного кивка Беллы положила ладонь на едва заметную округлость.

– Ох, милая! – воскликнула она, – я это чувствую.

Белла кивнула, ее глаза снова наполнились слезами от искренней радости моей матери.

– Можно? – спросил Карлайл, когда его жена, наконец, опустила руку.

– Конечно,– ответил Белла. Она ослепительно улыбалась.

Карлайл положил ладонь ей на живот, пальцы мягко двигались по крошечному холмику. Отец удовлетворенно кивнул и прокомментировал: – Идеально подходит для четырнадцати недель.

Дамы широко улыбались. Моя мать подхватила Беллу и повела в дом, настаивая, что ее дочери необходимо отдохнуть, пока она займется пирогом.

Карлайл ласково хлопнул меня по спине.

– У нее все хорошо, – сказал он с непритворным удовольствием в голосе.

– Да.

– Я так рад за тебя, сын... за вас обоих.

– Это еще лучше, раз мы можем поделиться с тобой и Эсме.

Он улыбнулся, тронутый моими словами. Внутри мы услышали женский смех: самую прекрасную музыку для наших ушей.

Визит Карлайла с Эсме прошел замечательно. Они рассказали нам о Юджине, где успешно обустроились. Отцу понравилось работать в небольшой больнице, а мать была довольна своими усилиями по декорированию дома и обустройству довольно сложного сада. Она пообещала, что в конце лета привезет нам свежие овощи.

Они провели день в пляжном домике и выразили надежду в ближайшее время вернуться туда. Тем не менее самое главное для них сейчас – навещать нас. Мы с Беллой по достоинству оценили проявление чувств. Я знал, у жены потеплело на душе об известии, что новые родители так глубоко о ней заботятся.

Во второй половине дня в воскресенье мы пригорюнились, когда они уехали. Множество объятий и поцелуев были обменены на обещание как можно более скорого очередного визита. Мы с женой махали вслед уезжавшим родителям.

– Я уже по ним скучаю, – сказала Белла.

– Я тоже. Но скоро мы снова их увидим.

Она кивнула.

– Одно хорошее в том, чтобы остаться дома наедине, – лукаво сказала она, скользнув ладонью по моей груди и положив на бедро.

Ее запах усилился, и я знал, что она задумала. Я прикусил мочку ее уха, пробежал языком по шее, вызывая легкую дрожь восторга, затем подхватил жену на руки и понес внутрь. Следующий час мы провели в постели, наслаждаясь уединением, поскольку отказывали себе в удовольствии ранее.

Глава 52

Июнь пролетел незаметно. На четырнадцатой неделе тошнота Беллы полностью прошла. Однако на третьей неделе июля, когда мы воскресным утром лежали в постели, жена издала странный звук, и я заволновался, что она снова себя плохо почувствовала. Ее рука двинулась к животу, на лице отразилось озадаченное выражение.

– Дорогая? Что такое? – мгновенно забеспокоившись, спросил я.

– Не уверена... Я что-то ощутила.

– Тошноту? Спазмы?

– Нет, это не больно. Это вроде как трепетание? – в ее голосе слышалась надежда.

Я положил ладонь рядом с ее и улыбнулся.

– Ребенок двигается, – сказал я. – Ты это и почувствовала.

Она радостно рассмеялась:
– О! Именно на это я и надеялась, но не была уверена...

Я чувствовал легкие движения под своей ладонью. Наш ребенок – крошечное существо, что мы создали – шевелился в утробе матери. Я почувствовал незначительные движения и раньше, но эти стали сильными. Конечно же, сие – хороший знак.

Держа руку на ее животе, я крепко поцеловал жену. Когда она отстранилась, у нее вырвалось хихиканье.

– Кажется, ребенку понравилось. Он по-прежнему двигается! – воскликнула она.

Еще долго мы лежали рядом, удивляясь жизни, которую чувствовали в Белле.



Июль перешел в август. Первый понедельник месяца ознаменовал девятнадцатую неделю беременности. Когда утром мы открыли офис, я слегка осторожно сказал: – По-моему, сейчас ты можешь услышать сердцебиение. Хочешь попробовать?

Она улыбнулась:
– Ах, да, Эдвард!

До одиннадцати плановых пациентов не было, так что нас, по моему мнению, не прервут. Я проводил жену до кабинета, затем предложил лечь навзничь на кровать, принес из смотровой комнаты фетоскоп. Белла расстегнула юбку и отодвинула блузку, демонстрируя свой прекрасный округлившийся живот. Когда я сел рядом, она мне улыбнулась.

Я поместил раструб на живот и несколько минут слушал, пытаясь найти место, где звук был самым сильным. Затем помог Белле сесть, чтобы она могла наклониться вперед и упереться лбом в подголовник. Я надел на нее наушники и снова прижал раструб к утробе.

Она закрыла глаза, сосредоточилась на несколько секунд, а затем ахнула:
– Ах, я слышу. Действительно слышу!

Выражение ее лица отражало чудо, радость и любовь. Ее теплые пальцы переплелись с моими, и мы долгую минуту сидели, прислушиваясь к ритмичному стуку сердца нашего ребенка. Я ощутил соль и понял, что Белла плакала. У самого горло сильно сжалось, когда меня захлестнули эмоции.

– Спасибо,– сказала она, наконец подняв голову.

Я привлек ее в объятия, поцелуями стирая слезы со щек.

– Я очень тебя люблю, – хрипло сказал я.

– Не больше, чем я тебя, – ее рука легла на живот. – Я чувствую, что теперь знаю ее... словно она стала человеком.

– Она? – с улыбкой спросил я.

Белла кивнула:
– У меня ощущение, что это девочка.

– Хм, – я уткнулся носом в ее волосы. – Время покажет.

– Да. В любом случае я буду счастлива.

– Я тоже.

Она восторженно рассмеялась и сказала: – У нас будет ребенок, Эдвард, наш ребенок.

– Наш ребенок, – повторил я и снова ее поцеловал.



Эсме с Карлайлом навещали нас в конце июля, и свекровь привезла невестке несколько приобретенных красивых платьев, юбок и блузок, которые соответствовали ее изменяющемуся телу. Я нашел жест очень внимательным и добрым, да и Белла тоже его оценила.

На утро отъезда наших родителей моя прекрасная жена надела новые блузку с юбкой. Лицо Беллы, казалось, светилось, темно-синие и бордовые ткани оттеняли ее румяные щеки и блестящие волосы.

Даже Карлайла поразило прекрасное видение, которое она собой являла.

– Боже мой, дорогая, – сказал он, – ты прекрасно выглядишь!

Белла сильно покраснела и разгладила переднюю часть блузки. Покрой одежды был приспособлен под мягкую округлость ее живота.

– По-моему, подчеркивает, что я в положении, – ответила она.

– Действительно, – с нежной улыбкой ответил он. – Есть много красивого, на что посмотреть.

Моя жена двинулась вперед и обняла его. Отец нежно поцеловал ее в лоб, мягко поглаживая по спине. На его лице читалось пронзительное сочетание удивления и обожания.

Эсме обняла меня за талию и положила голову на плечо. Ее улыбка была нежной, а глаза сияли от радости. Даже если бы я не обладал совершенной памятью, знал, что запомнил бы этот момент на оставшуюся часть жизни.



Сейчас, на девятнадцатой неделе и благодаря новой одежде, беременность Беллы стала очевидной. Всем в сообществе, и знакомым, и незнакомым, было известно, что жена доктора ждала ребенка. Мы получали много улыбок, рукопожатий и добрых пожеланий. Сначала Белла весьма смущалась из-за внимания, но, в конце концов, привыкла к выражению чувств.

Некоторое время я не видел миссис МакМахон. В течение нескольких недель после рождения ребенка посещал ее несколько раз, но как только она оправилась, почувствовал, что ее семья заслужила частную жизнь. Малышка Перл, однако, продолжала каждое субботнее утро появляться в нашем доме с корзинкой яиц. Она обычно уходила с печеньем или маленьким кексом в опустевшей плетенке – любезность Беллы. Пока моя жена частенько спала, когда приходил ребенок, я знал, что должен передать свежую выпечку с нашей маленькой соседкой.

В субботу утром после визита Карлайла с Эсме Белла проснулась сразу после семи. Прошлым вечером мы отправились на покой пораньше, и жена крепко спала, так что она хорошо отдохнула. Она едва закончила одеваться, когда прибыла Перл со своей еженедельной доставкой яиц.

– Перл здесь, – сообщил я жене.

– О, хорошо, – ответил Белла, нежно улыбаясь. – Давненько ее не видела, а она такая милая девочка, и в четверг я приготовила ей печенье с корицей. Одно из ее любимых.

Я поцеловал жену в щеку, затем взял за руку, и мы спустились по лестнице. В это же мгновение Перл постучала в дверь.

– Я принесу печенье, и, возможно, ей захочется стакан молока, – сказала Белла, торопясь на кухню.

Я открыл дверь, чтобы впустить девочку. Со свежим воздухом появился и запах крови. Сразу же я опустился перед ней на колени. В левой руке она крепко сжимала корзину, правая повисла сбоку. На покрытых веснушками щеках остались подсохшие следы слез. Она тихонько вздохнула, стараясь держаться стойко.

– Перл, – ласково сказал я, – с тобой все в порядке?

Она кивнула и протянула мне корзинку.
– Извините... пять яиц разбились.

Я взял плетенку и поставил на крыльцо:
– Это не имеет значения, милая.

– Но каждую субботу я должна приносить вам десяток яиц... Маме даже не приходится больше мне говорить. Я помню сама. – На глаза навернулись новые слезы. – И, – она жалобно всхлипнула, – я считаю их и всегда приношу вам десять.

Я положил ладонь ей на щеку. Теплая слеза капнула мне на палец.

– Что случилось?

Она заморгала и сглотнула:
– Мне следовало быть осторожной. Мама всегда говорит, чтобы не разбила яйца... Но там была оса, и она жужжала на меня…

– Неужели она тебя ужалила? – спросил я, обеспокоившись, что у нее могла возникнуть аллергическая реакция.

Девочка покачала головой:
– Я убежала, но упала, уронила корзину, и яйца разбились, – хрупкую фигурку сотрясали рыдания.

– Шшш, все в порядке, – тихо сказал я, нежно ее обнимая. – У нас еще есть пять яиц, и я знаю, что миссис Каллен нужно ровно столько для пирога, который она хочет испечь завтра.

– Ей... ей хватит? – с еще одним всхлипом спросила маленькая девочка.

– Да. Это идеальное количество, – заверил я, отстранился, чтобы снова посмотреть на нее, и улыбнулся.

Щеки Перл были мокрыми, из носа бежало. Я достал платок и вытер ее лицо. Она успокаивалась, дыхание замедлялось и становилось размеренным. Тем не менее в воздухе витал запах крови.

– Тебе было больно, когда упала? – осторожно спросил я.

Она мрачно кивнула.

– Я порвала платье, – после этого признания ее губы задрожали. – Маме придется чинить его... – ее взгляд опустился на правую руку.

– Ты поранила руку, – заявил я.

Она снова кивнула, повернув конечность так, чтобы я увидел малиновое пятно на локте. Ткань действительно оказалась порванной, а под ней виднелась глубокая ссадина. Я сочувственно улыбнулся.

– Должно саднить, – прокомментировал я.

Она подтверждающе кивнула.

Я встал и взял ее за правую руку.

– У миссис Каллен для тебя есть печенье и молоко, – сказал я, провожая ребенка в дом. – Думаю, ты почувствуешь себя лучше после того, как поешь, и мы очистим руку.

Мои слова не совсем ее успокоили. Она по-прежнему казалась весьма удрученной. Тем не менее милое дитя было хорошо воспитано и прошептало: – Спасибо.

Из кухни вышла Белла с тарелкой печенья и стаканом молока в руках. Она улыбалась, но едва увидела Перл, как выражение лица сменилось на озабоченное.

– Боже милостивый, – сказала она, – что случилось?

– За Перл гналась очень гадкая оса, – ответил я. – Слава богу, что малышка смогла убежать. Однако из-за насекомого она упала и поцарапала руку, – помолчав несколько мгновений, я продолжил: – Но знаешь, у нее осталось для тебя ровно пять яиц: именно то количество, которое, как ты говорила, требуется для того пирога.

Белла открыла рот, чтобы заговорить, но заметила мое подмигивание.

– Что ж, это замечательно: именно то, что мне и нужно! – воскликнула она. – Но я очень сожалею, что ты поранилась, милая.

Я провел Перл в комнату для принятия завтраков и помог сесть на стул. Белла расставила на столе еду, осторожно поглядывая на руки ребенка. Большая часть крови подсохла, но я знал, что, скорее всего, произойдет свежее кровотечение, когда примусь очищать рану.

В течение нескольких секунд я изучал лицо жены. Ее щеки остались розовыми, и я не заметил никаких признаков того, что она чувствовала тошноту.

– С тобой все в порядке? – тихо спросил ее я.

Она кивнула. Перл смотрела на нас, широко распахнув глаза. Девочка начала беспокоиться, ее пульс ускорился. Белла погладила ребенка по голове и улыбнулась.

– Очень больно? – спросила она, разглядывая травму.

Перл покачала головой, но глаза снова наполнились слезами. Белла встала перед ней на колени и взяла за руки.

– Что случилось, дорогая? – спросила она.

Перл сморгнула слезы и сглотнула.

– О боже... – жена погладила ее по волосам и вопросительно глянула на меня.

– Ее рукав, – указывая, прошептал я.

Белла посмотрела вниз, быстро выяснив причину слез. Мы оба понимали, что у Мак-Махонов не имелось денег, чтобы заменить испорченное платье. Перл, должно быть, переживала из-за этого.

– Хм, – с улыбкой задумалась Белла. – Знаешь, в моей корзинке для починки есть много кусочков ткани, и думаю, там найдутся кое-какие похожие на этот красивый материал, – она коснулась манжеты Перл. – Да, очень похож, но там небольшой кусочек, и я совершенно не собиралась его использовать. Ты позволишь поставить на рукав заплатку?

Перл немного судорожно вздохнула, поднимая глаза к лицу Беллы, и слегка кивнула в ответ.

– Замечательно, – ответила Белла. – Давай-ка я помогу тебе снять это, потом выстираю рукав и наложу на него заплатку. Будет выглядеть очень красиво!

Перл успокоилась, пока моя жена расстегивала платье, а затем сняла его, памятуя о травмированной руке маленькой девочки. После того, как ребенок снова сел, Белла спросила: – С тобой все в порядке, дорогая? Не холодно?

Под платьем у малышки оказалось поношенная комбинация. Однако в комнате было довольно тепло, и девочка покачала головой. Меня немного удивила ее очевидная застенчивость: я знал, что она доверяла Белле, и, как правило, быстро воодушевлялась в присутствии моей жены.

Возможно, причиной робости стала боль. Детское личико оставалось бледным и довольно напряженным. Белла погладила ее по щеке, а затем отправилась на кухню, чтобы застирать испачканный рукав.

– А пока миссис Каллен шьет, – бодро сказал я, – я приведу в порядок твою руку, а затем ты получишь печенье... А не хочешь ли его сейчас?

Перл глянула на тарелку, но покачала головой.

– Нет, спасибо, – очень тихо сказала она.

– Ладно, – ответил я, еще чуть-чуть беспокоясь. – Схожу, принесу несколько предметов. Я сейчас вернусь.

Ненадолго присоединился к Белле на кухне. Мне хотелось убедиться, что кровь не беспокоит жену. Она уже смыла с ткани большую часть.

– Как дела? – спросил я.

– Нормально. По сравнению с травмами, которые мы видим в офисе, эта – весьма незначительная. Я лишь ощутила крошечный укол тошноты, когда только подставила под воду.

– Давай-ка я закончу, – предложил я, забирая у нее одежду.

Я потер ткань пальцами, пока не исчезли последние следы крови, затем выжал с рукава лишнюю воду. Кинув беглый взгляд в комнату, чтобы убедиться, что Перл там и сидит и не видит меня, очень быстро помотал тканью, высушив ее секунд за тридцать.

Белла улыбалась и качала головой.

– А я-то все это время развешивала постиранное на веревках! – с усмешкой сказала она.

– Прости, любимая.

– Ладно-ладно. Но думаю, это окажется очень кстати, когда нам придется стирать всю эту детскую одежду и подгузники.

– Я к твоим услугам, – поцеловав ее в щеку, я протянул платье.

Пока жена поспешила наверх, чтобы сходить за швейными принадлежностями, я собрал предметы, необходимые для обработки травмы Перл. Вернувшись в комнату, я нашел неподвижно сидящего в кресле ребенка. Она не коснулась ни печенья, ни молока.

Положил материалы на стол, затем придвинул стул и уселся перед Перл. Улыбнувшись, сказал: – Я смою кровь, затем протру ссадину кое-каким лекарством. Боюсь, будет немного щипать.

Она мрачно кивнула, и я приступил к работе. Как можно осторожнее протер холодной водой кожу, чтобы удалить кровь, затем смазал царапины очень слабым раствором карболовой кислоты. Девочка немного вздрогнула, и ее сердце забилось быстрее, но она не издала ни звука. Просушив рану, я наложил повязку, затем прижал все это ладонью, чтобы облегчить остаточное жжение прохладой своей кожи.

– Вот и все, – сказал я. – Как себя чувствуешь?

Казалось, ей по-прежнему больно. Теперь она опять сдерживала новые слезы.

– Лучше, – пробормотала она.

Я по-прежнему за нее беспокоился. Приложив ладонь к ее щеке, спросил: – Милая, что случилось? Еще где-нибудь болит?

Она медленно покачала головой, ее взгляд двигался по комнате. Она искала Беллу?

– Миссис Каллен наверху, – ласково сказал я. – Хочешь, чтобы я ее позвал?

– Нет, спасибо, – прошептала Перл, становясь все встревоженней. Я почувствовал, что она хотела что-то сказать, но не решалась.

– Перл? – тихо спросил я. – Что такое?

Она сглотнула и посмотрел на меня, широко раскрыв глаза.

– В миссис Каллен есть ребеночек? – поинтересовалась она, почти затаив дыхание.

С улыбкой я ответил: – Да, есть.

– Это мальчик? – ее голос дрожал.

– Она думает, что это девочка, но на самом деле мы не знаем, – начал я.

На глаза малышки снова навернулись слезы.

– А младенцы девочки... тоже умирают?

И тогда я понял. Ее не расстроили ни платье, ни боль от раны. Она боялась за Беллу и нашего ребенка. Память о потере в их семье еще очень свежа в ее разуме.

– Ох, милая, – сказал я, нежно ее обнимая. – Все в порядке. С миссис Каллен и ребенком все просто отлично.

Я усадил ее к себе на колени и нежно обнял. Девочка несколько минут плакала. Я гладил Перл по голове и по спине, пока она не успокоилась. Затем, поднял ее подбородок, чтобы мог видеть ее лицо, а она мое.

– Случившееся с твоей мамой и младшим братиком – очень грустно, – мягко сказал я. – Мне хотелось бы больше им помочь, но иногда случается то, что мы просто не в силах изменить...

Она серьезно кивнула:
– Папа сказал, что мой младший братик отправился прямо на небеса.

Я не был особенно религиозен, но ободряюще ей кивнул:
– Да, думаю, это правда.

– Но большинство детей не уходит прямо в рай, – продолжала она, пытаясь решить сложную проблему. – Я не ушла, и Джейми тоже, и Розмари, и ребенок миссис Каллен не уйдет…

От ее слов я испытал острую боль. На несколько секунд у меня сжалось горло, но смог ответить: – Я очень надеюсь, что ребенок миссис Каллен окажется замечательной девочкой, как и ты.

Улыбка украсила очаровательное личико Перл: ее облегчение было заметно. Я вытер остатки слез с ее щек.

– А теперь как насчет печенья и нескольких глотков молока? – предложил я.

Она согласно кивнула, и я усадил ее на стул. Раздались шаги спускающейся Беллы, так что платье, кажется, готово. Я отлучился на минуту, чтобы убрать использованные материалы. Когда вернулся, Белла помогала Перл с платьем. Я восхитился рукоделием жены. Она починила разорванный рукав, затем для симметрии пришила заплатку на другой, а также добавила немного кружева к вырезу простенького платья.

Девочка осталась явно довольной усилиями Беллы. Она обняла мою жену и поблагодарила ее, а затем какое-то время они сидели и мило болтали, уплетая печенье. Я занес корзинку с яйцами внутрь, очистил беспорядок, образовавшийся из-за разбитых яиц, и вложил свежую салфетку. Я знал, что Белла хотела послать с ребенком больше домашних печений, так что заполнил ими плетенку.

Когда Перл отправилась к себе, на ее лице сияла улыбка, а на руке покачивалась корзинка. Мы стояли на крыльце и наблюдали за ее уходом, а затем вернулись в дом.

Как только мы вошли внутрь, я удивился, обнаружив на глазах жены слезы.

– Дорогая, что случилось? – спросил я, обхватывая ее щеки.

– Я слышала, что ты говорил Перл о ребенке... – она проглотила рыдание. – Ты был с ней великолепен.

– Белла, ее слова... Она не понимает. Она просто дитя…

Жена кивнула, но все еще плакала.

– Знаю. Честно говоря, я не беспокоюсь об этом. Чувствую себя хорошо и искренне верю, что с ребенком будет все в порядке.

– Тогда в чем дело, милая? – я погладил подушечками больших пальцев влажные щеки.

Она прижала губы к моей ладони.

– Я плачу не потому, что мне грустно, – сказала она. – Просто думаю о том, каким ты будешь с нашей дочерью. Ты станешь замечательным отцом, Эдвард.

Я улыбнулся, вспомнив ее милое поведение с Перл. Затем представил ее с другой маленькой девочкой: с рыжеватыми волосами и красивыми карими глазами...

– А ты – прекрасной матерью, – ответил я.

Наши губы встретились в нежном поцелуе, который вмещал в себя любовь, радость и обещание.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.

Также на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз – последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.