Глава 29

Эта ночь была одной из самых длинных в моей жизни. Я беспокоился, но отсутствовало всякое желание охотиться, и вместо этого несколько часов топтался туда-сюда перед камином, стирая половицы непрекращающимся движением.

Что делать, если Белла решила, что не пойдет за меня замуж? Я не в силах оставаться здесь, среди воспоминаний, зная, что могу увидеть ее прекрасное лицо и стройную фигурку во время прогулки в лесу или мимоходом в городе. Без ее помощи я не в состоянии заниматься медицинской практикой, так что не будет никаких оснований для пребывания в Орегоне. Мне не останется ничего другого, как вернуться к Карлайлу с Эсме. Они искренне меня любили, но это не то же самое, что с Беллой. Этого недостаточно, чтобы меня выдержать.

Действительно ли она являлась нитью, с помощью которой ткался холст моего существования? Несколько месяцев назад я почувствовал, что она исцелила меня, а теперь признал в этом опасность. Неужели без нее я снова начну разрушаться?

Утром взошло бледное солнце, небо посерело от дождевых облаков. Я дождался восьми часов, чтобы покинуть дом и рвануть в рощу. Мне не хотелось давить на Беллу, если она не готова говорить со мной. Возможно, для принятия решения ей нужно больше времени. Она любила меня, сомнений в этом не было. Но могла ли вынести жизнь со мной, зная о ее неполноценности? Узы брака и эмоциональные, и физические. Уверен, она хотела и тех, и других.

По мере приближения к роще шаги замедлились, голова и плечи опустилась, ноги не отрывались от земли. Птицы щебетали, сновали животные, на ветру шуршали листья, но для меня это был лишь тихий шепот. Я обращал мало внимания на окружающие звуки, пока не обнаружил знакомый. Рядом раздавался нежный стук человеческого сердца. Я сразу же узнал неповторимый ритм.

Подняв голову, увидел Беллу, сидящую на краю рощицы, прислонившуюся к дереву спиной. Она куталась в шаль, крепко ее сжимая. Кожа была очень бледной, а губы тронуты едва видимым оттенком розового.

– Эдвард, – прошептала она. – Ты пришел.

– Конечно, – ответил я, кинувшись вперед и встав перед ней на колени. Увидел мурашки на бледной коже. – Дорогая, ты замерзла. Что ты здесь делаешь в такой холод?

– Ждала тебя.

– Как долго?

– С восхода солнца.

– Ох, милая, – с сожалением сказал я, – мне очень жаль. Я не хотел, чтобы ты меня ждала...

– Не хотела скучать по тебе. Боялась, что, если бы меня здесь не оказалось, ты бы подумал, что я не хочу тебя видеть, и ушел. – На ее бледном лице глаза казались большими и темными. – Эдвард, пожалуйста, не оставляй меня.

Среди деревьев, с растрепанными ветром волосами, она выглядела такой маленькой, такой хрупкой и такой ранимой.

Легкая дрожь охватила ее, и в одно мгновение я поднял девушку на руки и побежал к дому. Оказавшись в ее комнате, положил на кровать и закутал в одеяло. Я двигался так быстро, что она едва успела перевести дух, прежде чем поняла, где находилась.

– Приготовлю тебе чай, – отворачиваясь, сказал я.

Но ее маленькая рука вцепилась в запястье, останавливая.

– Эдвард, – позвала она, – подожди.

Я послушался, и, когда она шепотом попросила присесть, повиновался. Не раздумывая, обхватил и притянул к себе. Ее глаза наполнились слезами, и она пыталась подавить рыдания.

– Шшш, любимая, пожалуйста, не плачь, – бормотал я, целуя ее в лоб. – Прости... Конечно же, я не уйду от тебя. Я останусь с тобой до тех пор, пока ты этого хочешь.

– Навсегда, – прошептала она, прижимаясь к моей груди.

Я прижал ее сильнее, нежно погладив по спине, когда рыдание не прекратилось. Она всхлипывала и украдкой поглядывала на меня. Ее лицо отражало любовь, преданность и облегчение.

– Навсегда, – повторил я, нежно целуя ее губы, потом влажные щеки и веки, скулы и мягкое местечко под левым ухом. Легкими прикосновениями спустился по шее, губы прижались к артерии, которая пульсировала жизнью.

– Я люблю тебя, – сказал я.

– Я тоже тебя люблю, – хрипло ответила она. – И абсолютно и безоговорочно хочу выйти за тебя замуж. Мне достаточно будет знать, что ты каждую ночь станешь лежать рядом и держать в объятиях, когда я засыпаю.

– Ох, моя дорогая, так и будет.

Я снова поцеловал ее шею, затем подбородок, и, наконец, губы. Снова посмотрев на лицо, заметил, что глаза оставались припухшими, под ними залегли тени: прошлой ночью она плохо, если вообще, спала.

– Давай начнем прямо сейчас, – сказал я, опуская ее, укладывая головой на подушку и обнимая.

К моему удивлению, девушка ворочалась и перемещалась, пока я не перевернулся на спину, и тогда она положила голову мне на грудь, слегка вздохнула и закрыла глаза.

– Ммм, – сонно пробормотала она, – идеально, доктор Каллен.

– Для меня тоже, миссис Каллен.

Мне понравилось звучание ее новой фамилии, и я решил пользоваться ей как можно чаще, едва мы поженимся. По крыше забарабанил дождь, а небо еще сильнее потемнело, но я был совершенно удовлетворен, раз женщина, которую я любил больше всего на свете, спокойно спала в моих объятиях.

♥♥♥

Предполагаю, я достиг хрупкого мира с самим собой. Хотя меня до сих пор беспокоило, что Белла в конечном итоге пожелает большего, чем я мог ей дать, понимал, что эта часть абсолютно неразрешима. Меня до сих пор преследовало воспоминание о бледном, безутешном лице, когда она сидела и дрожала в роще. Нельзя снова подвергнуть ее подобному страданию. Может, наш брак и не будет таким же, как у других пар, но некий смысл в этом был. Мы, вероятно, уникальнейшая пара в мире.

Тем не менее у меня полностью сохранилось желание угодить жене. Она заслужила все радости, которые я мог предложить, так что при первой же возможности решил поговорить с Карлайлом, чтобы поискать совета. Рациональность и мудрость позволили бы ему иначе взглянуть на ситуацию.

Свадьба была назначена на субботу, двадцать второго апреля, я надеялся, что погода будет хорошей. Обетами мы обменяемся на закате, на фоне нежного пламени свечей в маленькой городской церкви. Там не возникнет никакого риска, что на моем лице засверкает заблудившийся солнечный луч... и в мягком свете Белла будут выглядеть особенно прекрасной.

Карлайл с Эсме прибудут четырнадцатого апреля и остановятся в новом доме, где Эсме завершит его декорирование и меблировку. Мать Беллы с новым мужем приедут двадцать первого и поживут в небольшой гостинице в Мадрасе. Вряд ли Белла почувствует себя комфортно в присутствии пары, так что лучше будет, если они не останутся ночевать в ее доме.

Рано утром четырнадцатого апреля, когда я в сарае заканчивал чистить Стэнли, послышался своеобразный шум. Давненько не приходилось с таким сталкиваться, и потребовалось время, чтобы определить звук. Это был двигатель, точнее автомобильный двигатель. К дому, грохоча, приближалась машина.

Я вышел из сарая, чтобы увидеть, что же за транспортное средство пробирается по пересеченной местности. Это оказался автомобиль с мягким верхом, сложенным позади, открывая пассажиров. Внутри сидели улыбающиеся и размахивающие руками Карлайл с Эсме.

Когда отец замедлил машину, я выбежал им навстречу. Он по-прежнему улыбался, и в тот же миг меня уже тепло обнимала Эсме.

– Эдвард, как же я по тебе скучала! – воскликнула она и поцеловала в щеку, а затем отстранилась и окинула критическим взглядом. – Ты прекрасно выглядишь, дорогой, таким счастливым.

– Так и есть, – ответил я. – Счастливее, чем когда-либо.

Карлайл не выключил двигатель, но выскочил и схватил меня в объятия.

– Рад тебя видеть, сынок, – сказал он.

– Я тоже, – и приподнял бровь, глядя на машину. – Что-то новенькое.

Он рассмеялся:
– Да. Решил, что будет приятно путешествовать на автомобиле.

Я посмотрел на ящики и сундуки, почти переполнившие заднее сиденье.

– А также это дало вам больше места для багажа, – с усмешкой прокомментировал я.

Эсме захлопала в ладоши.

– Я купила все, что ты просил, – радостно сообщила она.

– Не то слово, – добавил я.

– Что ж, не каждый день мой сын женится. Я просто привезла тебе несколько предметов. И Белла такая милая девушка... не могла сопротивляться желанию купить и ей вещицу-другую.

– Эсме, она не любит экстравагантность… – начал я.

– Ерунда! Всем девушкам нравится немного роскоши, даже если они об этом не подозревают.

Карлайл махнул рукой в сторону автомобиля:
– Садись, Эдвард, и давай встретимся с твоей невестой.

Мы все устроились на переднем сиденье, и остальную часть пути к дому вел Карлайл. Белла находилась внутри и стирала, но вышла нас поприветствовать, услышав шум. На лице у нее отразилось удивление от вида транспортного средства.

– О боже! Здравствуйте! – воскликнула она, помахала и заторопилась сойти с крыльца.

Я вылезал из машины, когда услышал вскрик, и выстрелил взглядом в ее сторону. Она растянулась на земле, выставив перед собой руки. Ее сердце колотилось, а дыхание стало тяжелым.

– Белла! – закричал я и бросился к ней. Карлайл с Эсме следовали по пятам.

Конечно же, она споткнулась на ступеньках крыльца, а я был слишком занят, чтобы увидеть это и успеть поймать.

– Ох, извините, – залившись румянцем, пробормотала она и начала приподниматься на руках.

– С тобой все в порядке? – спросил я, осторожно вдыхая, чтобы обнаружить малейшие следы крови. Взглянул на Эсме. Карлайл уже обнял ее за талию и тоже медленно вдыхал.

Белла кивнула:
– Думаю, да.

Я не почувствовал ни капли крови, но, взяв девушку за руки, пристально всмотрелся в ее ладошки. Мои пальцы быстро, но нежно исследовали и их, и запястья. Успокоившись, что не оказалось никаких травм, я помог подняться.

Карлайл выпустил Эсме, которая с небольшим колебанием подошла, чтобы обнять будущую невестку. Белла сразу же обхватила ее, скорее всего, не осознавая, что только что избежала потенциальной опасности.

Карлайл подошел и тоже обнял девушку, которая затем с моей помощью направилась любоваться автомобилем.

– Тебе он нравится? – спросила Эсме уже спокойнее: ее настроение улучшилось из-за энтузиазма Беллы.

– Ох, он замечательный, – ответила моя невеста.

Родители обменялись загадочными улыбками, потом отец хлопнул меня по плечу.

Переводя взгляд с меня на Беллу, он заявил: – Автомобиль – ваш свадебный подарок от нас.

Белла ахнула и прижала ладошку ко рту. Я приобнял ее.

– Это слишком дорого, – недоверчиво сказала она.

– Ерунда, – ответила Эсме. – Событие весьма особенное, и это меньшее, что мы можем сделать. Кроме того, нужно же будет как-то добираться до места, где пройдет ваш медовый месяц.

– Но у нас есть Стэнли, – мягко запротестовала любимая.

– Думаю, он по достоинству оценит небольшой отпуск, – вмешался Карлайл. – Судя по тому, что писал Эдвард, в последнее время бедолага ужасно много трудился с поездками в город и обратно.

– Я... – Взгляд девушки сместился с Карлайла на Эсме, – я не знаю, что сказать, кроме «спасибо».

– Этого более чем достаточно, – с теплой улыбкой ответила последняя. – А теперь, ребята, выгружайте пакеты. Нам с Беллой требуется обсудить некоторые подробности свадьбы, – она подхватила мою невесту под руку и повела внутрь.

– Спасибо, – поблагодарил я, сердечно пожимая руку отцу.

– Думаю, ты будешь этим наслаждаться, – ответил он. – Вождение приносит большое удовольствие, и можно поднять верх, если того потребует погода. Давай занесем все вещи внутрь, и я покажу тебе, как все это работает.

В течение нескольких минут мы таскали в дом чемоданы и коробки, в затем Эсме выгнала нас наружу, заявив, чтобы мы покатались не меньше часа. Белла слегка встревожилась, но я знал, из-за чего все это, по крайней мере, частично.

– Не волнуйся, любимая, – сказал ей я, – она будет нежна с тобой. – Я поцеловал ее в щеку, затем помахал Эсме и ушел с Карлайлом.

Он проинструктировал меня, как работать с двигателем автомобиля, затем я залез на водительское сиденье, и мы поехали по дороге к городу. Некоторое время по-дружески болтали, но вскоре разговор зашел о более серьезном.

– Как дела у Эсме? – спросил я, вспомнив небольшое напряжение, которое заметил в ее теле, когда Белла упала.

– Хорошо, как мне кажется. В последний месяц ей удалось походить за покупками. Конечно же, на всякий случай я сопровождал, но ее контроль достаточно силен. Она такое любящее существо, что это, наверное, и помогает ей подавить желание.

Я понимающе кивнул. Даже не будучи в состоянии чувствовать физические ощущения Беллы, у меня никогда не возникал соблазн попробовать ее крови, даже на первых порах. Привязанность к ней перевешивала первобытные порывы.

– Белла хорошо выглядит, – сказал Карлайл, его врожденная восприимчивость, скорее всего, настроила его на мои мысли.

– Так и есть.

– Мне бы больше хотелось услышать о ее влиянии на тебя. Ты писал, что тестировал его в различных ситуациях и с несколькими людьми...

– Да. Это, кажется, действует, независимо от человека или недуга. Я выполнил кесарево сечение, вправил осложненный перелом лучевой кости, зашивал серьезные рваные раны ноги, лечил растяжение колена... и вообще не чувствовал ни боли, ни дискомфорта.

– Очаровательно. Но фактически она должна поддерживать с тобой физический контакт?

Я подтверждающе кивнул:
– Даже просто легкого прикосновения пальцев достаточно, чтобы заблокировать ощущение.

– Может, это какая-то повышенная нервная проводимость, – размышлял он. – Если электрические импульсы сильнее, чем обычно, интересно, они могут повлиять на твою собственную нейронную активность?

– Честно говоря, Карлайл, не знаю. Я не смог обнаружить ничего атипичного в Белле, кроме этого единственного дара. Ирония заключается в том, что ей становится плохо, когда она чувствует кровь…

– Когда она чувствует кровь? – повторил он.

– Да.

– Хм. Люди, как правило, не ощущают запаха крови. Большинство тех, кому становится плохо, реагируют на ее вид.

– Знаю... ох, думаешь, это может как-то влиять на ее другую способность?

– На самом деле не знаю, но это интригующая теория. Гиперосмия¹ может указывать на некоторую аномалию обонятельного нерва или другие неврологические вопросы.

– Да... Но несколько месяцев назад я произвел медицинское исследование черепно-мозгового нерва и не обнаружил ничего необычного.

– Тем не менее в этом большая разница между ней и другими людьми, и именно это позволило тебе рассмотреть возможность возвращения к медицине. Мне кажется, очень важно, чтобы ты полностью попытался это выяснить. Что делать, если это временно? Если в какой-то момент функционирование прекратится? Результаты могут оказаться катастрофическими.

Этого я не принимал во внимание, но, предполагаю, должен был. Я остановил машину и опустил голову на лежащие на руле руки.

– Об этом я не подумал, – признался я и почувствовал его ладонь на затылке.

– В течение многих лет я был врачом, Эдвард, – мягко сказал он. – И не могу удержаться от поиска объяснений для физически нетипичных людей. И неизменно обнаруживал, что всегда есть то или иное объяснение.

– И что же ты думаешь? Есть какие-либо теории? Потому что, могу сказать, я провел с Беллой много времени и был очень близок к ней физически, но никогда не чувствовал чего-то из ряда вон выходящего.

Он приподнял бровь:
– Эдвард? Вы с Беллой... консуммировали² ваши отношения?

Я, конечно же, покраснел, если бы мог. Вместо этого застонал.

– Нет, Карлайл, конечно же, нет! – Мой голос был грубоватым, когда я с сожалением добавил: – Как будто это вообще возможно.

– Сынок? – надавил он, но теперь уже с любопытством и озадаченностью. – Что ты имеешь в виду?

Вдруг я почувствовал тесноту даже в открытом транспортном средстве, так что выскочил и бросился на невысокий холм рядом с дорогой. Карлайл следовал рядом.

– Эдвард, что-то случилось? – сказал он, встав передо мной и положив руки мне на плечи. – Скажи, что не так.

Напрягшись, я закрыл глаза.

– Я не могу быть ей настоящим мужем, – горестно сказал я.

– Ты беспокоишься о первой брачной ночи? – Я не открывал глаз, но слышал улыбку в его голосе. – Уверен, ты понимаешь механику и отлично осознаешь физиологию. Не думаю, что тебе есть о чем беспокоиться, сынок.

Как его блестящий ум не понял проблемы, осталась для меня загадкой. Я открыл глаза и уставился на него:
– Вопрос не в этом! Боже мой, Карлайл, неужели ты не видишь? Я боюсь, что раню ее, или даже убью.

Я редко видел его таким удивленным. Он вытаращился на меня:
– Эдвард, нет...

Я неистово закивал:
– Да. Я не чувствую реакции ее тела, так что не знаю, причиняю ли боль. И если на несколько секунд потеряю контроль, то результаты окажутся катастрофическими.

Он нахмурился:
– Ты целовал Беллу крепко, да?

Я кивнул:
– Конечно. Она же моя невеста...

– И, думаю, обнимал ее, ласкал лицо, руки...

– Да. Я ее обожаю и люблю к ней прикасаться.

– Ты когда-нибудь целовал ее в шею, вот здесь? – он коснулся кожи под левым ухом.

Я кивнул:
– Ей, кажется, это нравится.

На ее губах мелькнула улыбка:
– Твой рот прикасался к ее шее в районе сонной артерии, где течение крови сильно и ароматно, но ты не укусил ее и даже не поранил. Да или нет?

– Нет, конечно же, нет. Я всегда с ней очень нежен.

– Да, – кивнул он, – конечно. Так и есть. Тогда что заставляет думать, что ты не будешь столь же нежен, в равной мере контролируя свои порывы, когда в брачную ночь станешь прикасаться к ней более интимно?

Стыд захлестнул меня, когда я признался:
– Однажды я причинил ей боль. Оставил след на плече.

– Когда это было?

– В январе.

– Что случилось?

Безупречная память позволила с полной ясностью вспомнить тот инцидент:
– Я целовал ее и прикасался к ней... ласкал щеку, затем челюсть, шею, а после – плечо. Блузка немного скользнула в сторону, обнажив кожу над ключицей. Я провел по ней пальцами, а затем поцеловал, слишком грубо. Она вскрикнула от боли.

Карлайл сосредоточенно ожидал продолжения.

– Я боялся, что причинил ей боль, сломал ключицу.

– Но ты этого не сделал.

– Нет, но остался след. Я действовал слишком грубо.

– Неужели появился синяк?

Я покачал головой:
– Через несколько минут все исчезло.

– Таким образом, ты действительно вообще не причинил ей вреда.

– Это зависит от того, что ты подразумеваешь под вредом.

– Белла расстроилась?

– Нет, настаивала, что с ней все прекрасно... но я оставил на ней след, – я выделил интонацией последнюю фразу, чувствуя, что отец не понимал важности этого.

– И с тех пор ты когда-нибудь еще ранил ее так?

– Нет, но…

Он поднял руку:
– Эдвард, ты рациональный, очень умный человек. Сам-то себя слышишь? Подумай о том, что сказал мне, обо всем, что мы только что обсуждали.

Я открыл рот, чтобы возразить, но он покачал головой:
– Просто нескольких минут подумай.

Я выдохнул с небольшим раздраженным фырканьем, но заставил себя мысленно проиграть наши слова: Твой рот прикасался к ее шее в районе сонной артерии, где течение крови сильно и ароматно, но ты не укусил ее и даже не поранил... Я всегда с ней очень нежен....

Я понял его точку зрения, но чувствовал, что он до сих пор не в полной мере осознал мою.

– Может быть, я действительно пока не причинил ей боли, – сказал я, – но почти потерял контроль. Рядом с ней, касаясь, вдыхая ее запах, я испытываю сильные порывы, желания, которые толкают мне еще ближе.

– И это именно то, как муж должен чувствовать себя с женой, – ласково сказал он. – Ты хочешь находиться как можно ближе к ней, физического единения. И это действительно единение как тела, так и души.

– Ты имеешь в виду свои ощущения с Эсме, – с некоторым негодованием сказал я. – Конечно, ты же можешь быть с ней так близко, как захочешь. Можешь делать все, что тебе нравится, потому что она не хрупкая. Но Белла – человек, Карлайл. Боже мой, разве ты не видишь в этом опасности? Я могу сломать ей таз, раздавить руку: кисть или плечо, вывихнуть бедра или еще хуже. Подумай об этом, – мой тон был отчаянным. – Подумай о внутренних повреждениях, которые я могу причинить!

Я отшатнулся, отвернулся, сжал кулаки и тяжело дышал, хотя этого и не требовалось, но подстегивалось эмоциональным состоянием.

– Эдвард, – голос отца был спокойным, мягким, невозмутимым. – Я не дурак и понимаю, о чем ты беспокоишься, и думаю, что твои опасения очень разумны и весьма реалистичны. Но хочу, чтобы ты обдумал, насколько близки вы стали. Ваша физическая близость двигалась небольшими шагами, ведь так? И ты привыкал, сохранял контроль с каждым новым этапом. Этот последний – заведомо очень большой, но тебе не придется делать его в одно движение. Ты можешь пройти этот путь постепенно, медленно привыкая, пока не почувствуешь, что готов его завершить. Уверен – Белла поймет…

У меня вырвался короткий, невеселый смешок:
– Уже понимает. Я сказал, что мы не можем иметь... брачных отношений, что это слишком опасно.

– Неужели? – он казался удивленным. – Что ж, предполагаю, хорошо, что ты обсудил это с ней. И что она чувствует по этому поводу?

– Она согласилась с моими пожеланиями, сказав, что достаточно, если я буду обнимать ее, когда она засыпает.

Карлайл аккуратно обхватил мое запястье:
– Сынок, я бы никогда не подстрекал сделать что-то, вызывающее у тебя неудобство или беспокойство. Если вы с Беллой пришли к такому соглашению, это ваше решение, и не мне судить. Но, пожалуйста, знай: я тебе доверяю. И это не пустая банальность. Я видел твое взаимодействие с ней, даже если ты и не осознаешь, как твое тело почитает ее. Твое прикосновение легкое и нежное, всегда уважительное к ее относительной хрупкости. Я не увидел ничего, что заставило бы меня беспокоиться о нанесении тобой вреда любым способом.

– И это от человека, который не хочет, чтобы я на ней женился? – с легким презрением спросил я.

– Это было несколько месяцев назад, и мои опасения проистекали из совершенно другого источника. Надеюсь, ты поговорил с Беллой об упоминаемых мной проблемах?

Я не мог оставаться взволнованным при его невозмутимом поведении. Мой голос стал спокойнее, и я ответил: – Да. Она сказала, что хочет, чтобы в перспективе я ее изменил.

– В самом деле?

– Желает остаться со мной навсегда.

Он обошел меня так, что снова встать передо мной:
– Как ты на это отреагировал?

– На начальном этапе, конечно же, отказался, но она попросила подумать об этом, не исключая полностью, и пообещала, по крайней мере, два года.

– Что ж, тогда у тебя есть некоторое время.

– Карлайл, я бы никогда не рассмотрел возможность так с ней поступить.

Он кивнул.

– Это только между вами. Думаю, сейчас сосредоточенность на настоящем – лучший курс действия. Тебе нужно готовиться к свадьбе, сынок, – на его лице показалась улыбка.

– Во многих отношениях, – пробормотал я.

Он сочувственно усмехнулся, и мы вернулись к автомобилю. На сердце стало немного легче, но опасения ослабли не совсем.

Глава 30

Вернувшись домой, мы обнаружили наших дам в гостиной. У матери на коленях лежал ворох светлой ткани, и во время шитья игла быстро двигалась через материал.

– Не входите сюда! – весело предупредила Эсме.

Карлайл с легким раздражением покачал головой, а я с трудом подавил желание закатить глаза. Белла извинилась и вышла, чтобы поприветствовать нас. Она выглядела счастливой, хотя волосы были слегка взъерошены.

– Как прошла поездка? – спросила она.

– Очень приятно, – ответил Карлайл.

– Думаю, ты будешь наслаждаться автомобилем, – добавил я.

Она немного нахмурилась, по-прежнему чувствуя себя неловко из-за подобной расточительности.

– Да... – ее взгляд сместился к гостиной.

Я притянул ее в объятия и тихо сказал:
– Эсме хотелось сделать это для тебя. Это очень ее обрадовало.

– Уверен? – спросила Белла.

Я кивнул:
– Она сказала, что хотела привезти тебе платье. Надеюсь, ты не возражаешь, дорогая. Ее так взволновала идея.

Карлайл подтверждающе улыбнулся.

– Это так щедро, – мягко сказала Белла. – Оно очень красивое.

– Для очень красивой невесты, – сказал Карлайл.

Белла покраснела. Мой отец поднял ее руку, чтобы нежно поцеловать, но по выражению его лица я понял, что жест – больше, чем простой акт симпатии. Он медленно вдохнул, пытаясь более тщательно проанализировать ее запах, и задней стороной безымянного пальца нажал на место пульса на запястье.

Я тут же покачал головой и слишком быстро для слуха девушки сказал: – Не сейчас. – Его научное любопытство замечательно, но я чувствовал, что в первую очередь должен поговорить с Беллой о возможности его наблюдения за ней.

Карлайл с небольшой усмешкой опустил руку:
– Так, когда появится возможность посмотреть новый дом, о котором я так много слышал?

– Как только пожелаете, – ответил Белла. – Мы можем поехать во второй половине дня, если хотите... Или предпочитаете сначала отдохнуть? – затем она снова покраснела, поняв бессмысленность предложения. – Я имею в виду, вы, возможно, захотите освежиться или переодеться, или что-то еще.

– Это очень внимательно с твоей стороны, – сказал Карлайл. – Может быть, мы отправимся после обеда.

Остаток утра прошел приятно: Белла с Эсме закрылись в гостиной, а мы с Карлайлом возились с автомобилем и беседовали о новейших медицинских исследованиях и достижениях, описанных в журналах, которые оба читали.

В новый дом мы поехали все вместе. Эсме понравились здание и приусадебный участок, она похвалила Беллу за выбранные обои с краской. Карлайл нашел место весьма удовлетворительным, заявив, что, по его мнению, мы будем здесь совершенно счастливы.

Вскоре после наступления темноты мы с невестой оставили моих родителей в доме и вернулись к ней. Белла приготовила для себя простой ужин, а затем мы удалились в гостиную, чтобы посидеть перед камином. Она уютно ко мне прижалась.

– Сейчас, когда здесь Карлайл с Эсме, ощущается, что все это становится реальным. Я так сильно тебя люблю, – сказала она. – Не могу дождаться, чтобы выйти замуж.

– Я чувствую то же самое, дорогая, – я нежно ее поцеловал. – Быть с тобой каждый день и каждую ночь – замечательно.

– Так и будет, – вздохнула она.

– Белла, – нерешительно начал я, желая быть честными, но не давать ложных надежд, – думаю... вероятно, существует шанс... что мы можем попытаться стать более близки.

Она посмотрела на меня, ее глаза засияли от восторга:
– В самом деле? А я думала, ты беспокоился…

– И до сих пор беспокоюсь. Но поговорил с Карлайлом, и он помог мне увидеть ситуацию немного по-другому.

– Неужели? – на ее щеках появился румянец.

Я кивнул:
– Если мы будем двигаться медленно, возможно, я смогу сохранить контроль, так же, как делал и в прошлом.

– Думаю, это разумно, – ответила она. – Карлайл очень мудрый человек.

– Да, – согласился я, подождал несколько минут, а затем поделился с ней: – Он также очень заинтригован твоими необычными способностями.

– Ох. Он думает, что я ужасно странная?

– Вовсе нет, любимая. Как и я, он просто удивляется, как это работает. У него существует интересная теория, что это может быть как-то связано с твоим усиленным обонянием.

– Есть только один запах, который не могут чувствовать другие. Ты это знаешь.

– Да. Тем не менее это уникально, – я положил свою ладонь поверх ее. – Хотелось бы, чтобы он не влиял на тебя так сильно.

– Кажется, я справляюсь немного лучше, – спокойно ответила она.

– Возможно. Но мне не хочется видеть, что ты испытываешь тошноту и слабость.

– Полагаю, я привыкну, если стану проводить больше времени во всем этом.

– Надеюсь, что так, но, если этого не случится, если когда-либо станет слишком сложно, ты должна немедленно дать мне знать.

Она посмотрела на меня, вдруг осознавая мою озабоченность. Ее могла захлестнуть собственная реакция на кровь, тогда как я пострадал бы от своей на боль.

– Да, Эдвард, – тихо согласилась она, – так и сделаю.

Ей так отчаянно хотелось помочь мне продолжить призвание. Я подозревал, что врожденное сострадание помогало найти в себе силы терпеть запах крови, когда мы находились с пациентами. Но, конечно же, у нее были свои границы. Я должен был гарантировать, что не толкну ее за их пределы. Ни в коем случае не рискнул бы своим хрупким сокровищем.

♥♥♥

Когда утром вернулись Карлайл с Эсме, последняя подарила мне новый костюм, который приобрела в Сент-Поле. Он был очень красивым, сшитым из элегантной серой с сизым отливом ткани. В течение длительного времени я не носил столь официальной одежды, но чувствовал: мое бракосочетание давало повод для прекрасного наряда.

Белле понравился крой и материал.

– Примерь его, – попросила она.

Я заскочил в старую комнату ее отца и переодел брюки и пиджак, который подошел хорошо: совершенный глаз вампира оказался другом портного. Брюки, однако, оказались немного коротковатыми. Когда я вернулся на кухню, Эсме забеспокоилась из-за недостающего сантиметра и извинилась, что указала неправильную длину. Я объяснил, что это случилось из-за ботинок. Она думала о моем росте, когда я был босиком во время большинства последних месяцев в Сент-Поле.

– Я легко могу это исправить, – сказала Белла. – Много времени не займет.

Она принесла свою швейную шкатулку и, опустившись на колени, удалила стежки, а затем вставила несколько булавок в каждую брючину. Когда она закончила, я снял штаны и отдал ей. Дамы вернулись в гостиную, чтобы заняться своими делами.

Они тихо, но приветливо беседовали, а мы с Карлайлом сидели за кухонным столом и обсуждали водопроводные проблемы, которые он отметил в новом доме. Внезапно мимо нас промелькнула Эсме, стремительно бросившись к входной двери.

– Эсме? – спросил я.

Карлайл немедленно оказался на ногах и ринулся за ней. В воздухе разнесся слабый аромат крови. Я кинулся в гостиную.

Белла сидела в кресле, зажав в левом кулаке большой палец правой руки. Она сильно побледнела, а сердце билось ускоренно. На коленях лежали брюки.

– С тобой все хорошо? – спросил я, опустившись перед ней на колени.

Она кивнула.

– Я просто порезала большой палец ножницами. Эсме принесла совершенно новую пару, и они гораздо острее, чем мои старые, – она легонько качнула головой, и мне показалось, что у нее головокружение. – Эдвард, она просто вскочила и исчезла. С ней все нормально?

– Думаю, да. Она просто осторожна... – Я взял ее за правую руку и нежно вытащил пальцы из левой. Кровавый след обнаружился на пострадавшем пальце и поперек ладони.

Белла сделала медленный неглубокий вдох и сглотнула.

– Давай-ка я открою окно, – сказал я и быстро ринулся выполнять эту простую задачу. Комнату наполнил свежий прохладный воздух.

– Спасибо, – пробормотала Белла.

Я как раз собирался бежать на кухню за полотенцем, когда в дверях появился Карлайл. Он держал в руке чистый носовой платок, плавно, но быстро подошел и встал перед Беллой.

– Ты в порядке, дорогая? – спросил он.

Она кивнула:
– Это просто небольшой порез.

Он обернул ткань вокруг ее пальца, глаза внимательно изучали девушку. Я знал, что он проявил неподдельный интерес, вживую увидев ее реакцию на кровь.

– Как Эсме? – спросил я.

– Смущена, – ответил он, – и попросила меня извиниться.

– Это не ее вина, – сказала Белла. – Я неуклюжая.

– Где она? – поинтересовался я.

– Недалеко от сарая, – объяснил Карлайл и убрал платок, чтобы осмотреть рану. – Думаю, придется наложить шов-другой.

Я нежно взял руку и изучил порез. Он оказался глубоким, а края разошлись.

– Да, – согласился я. – Принесу сумку.

Белла выглядела немного ошеломленной. Карлайл помог ей перейти на диван, где усадил на подушки. Я поспешил принести свой саквояж. Когда вернулся, моя невеста пыталась встать, но Карлайл мягко ее удерживал. Я видел, что ноги у нее еще дрожали, а цвет лица не улучшился.

– Дорогая, просто не шевелись еще несколько минут, – попросил я.

– Нет, – слабо возразила она, – Мне нужно найти Эсме... Я не хочу, чтобы она расстраивалась.

– Эдвард, – очень быстро сказал Карлайл, – почему бы тебе не пойти и не поговорить с ней? Я позабочусь об этом. – Выражение его лица передавало искреннюю привязанность, и я понял, как много для него значило помочь молодой женщине, в которой он уже души не чаял.

– Ладно, – согласился я. Легонько приподняв пальцем подбородок Беллы, я сообщил: – Дорогая, я найду Эсме и дать знать, что с тобой все в порядке, и что ты не расстроилась из-за нее. Думаю, лучше, если это будет исходить от меня, а не от Карлайла. А он позаботится о пальце.

Она кивнула, и я поспешил прочь. И хотя полностью доверял Карлайлу, мне не хотелось отсутствовать дольше, чем необходимо. За сараем я обнаружил свою приемную мать, обхватившую тонкую талию и опустившую голову.

– Эсме, – сказал я, положив руку ей на плечо, – с Беллой все прекрасно. Она хочет, чтобы ты вернулась, как только сможешь.

– Мне очень жаль, Эдвард. Я не собиралась быть грубой, но, едва почувствовав кровь, поняла, что лучше уйти. Она очень расстроилась из-за меня?

– Ничуть.

– Она такая милая девушка. Сильно порезалась?

– Небольшая рваная рана, но довольно глубокая. Карлайл собирается наложить пару швов.

– О боже. Ты должен быть с ней. Уверена, она будет чувствовать себя лучше, если ты окажешься рядом.

– Спасибо, – я поцеловал ее в щеку, а затем побежал к дому, вошел и быстро, но тихо миновал коридор.

Я остановился в дверях гостиной, наблюдая, как Карлайл заканчивал очистку раны. Он сидел рядом с Беллой, тихо беседуя с ней, рассказывая о времени, проведенном в Риме в середине восемнадцатого века. Ее взгляд был устремлен на него, и она выглядела почти загипнотизированной. Он часто оказывал такое воздействие на своих пациентов. Плавными и быстрыми движениями взял подготовленную хирургическую иглу.

Он приостановил рассказ и сказал: – Сделай глубокий вдох, дорогая, а затем медленно выдохни.

Она подчинилась, его взгляд скользнул вниз, и отец ловко ввел иглу. Его движения были мимолетными, быстрее, чем мог видеть человеческий глаз, но я с восхищением наблюдал, как он двумя совершенными стежками закрыл рану. К тому времени, как Белла полностью осознала боль, он уже закончил.

Я проскользнул в комнату и взял невесту за другую руку. Она посмотрела на меня.

– Нормально? – спросил ее я.

Она кивнула. Карлайл отрезал нить и забинтовал палец.

– Старайся не мочить его, – посоветовал он. – Рана быстро заживет, а швы удалим перед свадьбой.

– Спасибо, – поблагодарила она.

– На здоровье, дорогая. Чувствуешь себя лучше? – он прижал пальцы к ее запястью.

– Да. Как только не стало крови, со мной все в порядке.

Он сочувственно улыбнулся.

– Это необычная реакция. Обонятельная система человека обычно недостаточно чувствительна, чтобы обнаружить такой особый запах, – он легонько, почти игриво, коснулся ее носа. – Интересно, есть что-то уникальное в твоем обонянии?

Она пожала плечами:
– Не знаю...

– А хочешь узнать? – он поймал ее взгляд, его золотистые глаза приковали к себе внимание.

– Ммм, ладно...

Он улыбнулся, и я понял, что мой очень умный, харизматичный отец планировал осмотреть ее. Я знал, что он очень верил в мои профессиональные навыки, но у самого-то более ста лет опыта. Его способности и знания не имели себе равных. Если в нервной системе Беллы существовало нечто атипичное, он это найдет.

Неожиданно я ощутил беспокойство и вину, когда в мыслях закружились диагностические варианты. Наиболее тяжелым оказалась глиобластома³, и я пожалел, что это не приходило мне в голову. Почему я просто принял отличие Беллы, а не попытался более тщательно его понять?

Карлайл был спокоен – полная противоположность моей нарастающей тревожности. В течение нескольких долгих секунд он изучал Беллу. Когда медленно вдохнул, я понял: использует собственные усиленные чувства, чтобы проанализировать запах. С помощью острого слуха оценивал сердце и легкие, а острый взгляд двигался по лицу и рукам, ища какие-либо незаметные нарушения в коже.

Я попытался параллельно проводить собственные заключения и анализы, как можно объективнее сосредоточив внимание на всех своих чувствах. Осознал, что с момента ее выздоровления редко использовал диагностические способности, вместо этого слепо наслаждаясь ее природной красотой. Тем не менее даже сейчас мне было трудно выйти за пределы своей роли жениха и переключиться в более профессиональный режим. Просто Белла была слишком соблазнительной.

На Карлайла, однако, казалось, не влияла ее восхитительность. Он оставался профессиональным, но дружелюбным, когда поинтересовался: испытывала ли когда-либо головную боль. Она ответила, что очень редко, но и он не нашел никаких признаков страданий от мигрени. Расспрашивал ее о детстве, задавая вопросы: переносила ли какие-либо серьезные заболевания или травмы головы. Из-за последнего Белла покраснела и призналась, что была «не очень изящной» и за эти годы несколько раз ударялась головой.

У нее была хорошая память, поэтому смогла показать, куда приходились удары. Он терпеливо кивал, но мы оба думали, что повреждения не располагались рядом с обонятельными или лимбическими областями. Тем не менее он целенаправленно прощупал чувствительными пальцами весь ее череп, тактильно обследуя любые свидетельства прошлых повреждений.

Карлайл внимательно осмотрел ее нос, вглядываясь внутрь, а затем протестировал обоняние на нескольких предметах. Казалось, ее гиперосмия ограничивалась только кровью.

Провел тщательное неврологическое обследование, пытаясь определить, есть ли что-нибудь атипичное в нервных функциях. Осматривая Беллу, я не нашел ничего особенного, но полагался на огромный опыт и знания отца, с нетерпением ожидая увидеть, обнаружит ли он что-нибудь, чего я не смог.

Белла начинала немного опасаться. Я знал, что ей не нравилось внимание, вызываемое осмотром Карлайла. Она была слишком вежливой, чтобы показывать какое-либо явное сопротивление, но ее сердце быстро колотилось, и возросла частота дыхания. Ее глаза искали в лице моего отца любые намеки о том, что он обнаружил.

Наконец он с подтверждающим кивком закончил. Я положил руку ей на плечо, зная, что мои прикосновения ее успокаивают. Девушка сидела напряженно: еще один признак, что она нервничала. Я многозначительно посмотрел на отца, молча призывая как можно быстрее поделиться своими результатами.

Он глянул на меня, затем устремил взор на Беллу:
– Не могу найти никакой физической причины твоего обостренного обоняния или особых способностей с Эдвардом.

– Таким образом, со мной... нет ничего плохого? – немного дрожащим голосом спросила она.

– Ни в коей мере, – ответил отец, и искренняя, довольная улыбка сказала мне, что сейчас он абсолютно правдив. Он нежно взял ее за руки. – Думаю, у тебя будет долгая и здоровая, счастливая жизнь.

Белла засияла от очевидного облегчения, посмотрела на меня, а потом снова на Карлайла.

– Спасибо, – сказала она.

Он поднял ее здоровую руку и легонько поцеловал:
– На здоровье, дорогая. И благодарю, что доставила мне удовольствие. Боюсь, меня одолело научное любопытство...

– Я не возражаю, – немного застенчиво ответила она. – По крайней мере, теперь мы знаем, что со мной все в порядке.

Я понял, что она, как и я, должно быть, думала, что ее необычные способности указывали на проклятье, а не на дар.

Я поцеловал ее в висок, и она растаяла в моих объятиях. Карлайл встал, сказав, что хочет найти Эсме и дать ей знать, что можно вернуться, когда захочет. Он бросил окровавленную марлю в камин и вышел.

До их возвращения мы с Беллой сидели молча. Извинения Эсме оказались эмоциональными, но моя невеста настаивала, что не расстроилась, и спросила, сможет ли та помочь с подшивкой. Это успокоило мою приемную мать, и вскоре обе женщины дружелюбно беседовали, занимаясь бок о бок шитьем.

Мы с Карлайлом вышли на улицу. Хоть я и знал, что он был честен с Беллой, все еще хотел откровенно с ним поговорить. Мы быстро дошли до рощи, и, когда достигли тени деревьев, я без предисловий спросил: – Что-нибудь необычное?

– Нет, Эдвард. Белла – очень здоровая молодая женщина. Я не нашел никаких физических отклонений.

– Физических... – повторил я.

Он улыбнулся:
– Думаю, что, возможно, она немного более проницательна, чем большинство людей. Мне кажется, она заглядывает прямо в душу.

С этим я не мог не согласиться:
– Так и есть, Карлайл. Она увидела, что я отличался от других, и, думаю, в течение очень короткого времени это ее пугало. Но потом она сосредоточилась на том, что обнаружила духовного, и приняла меня таким, каков я есть.

– Она действительно необыкновенная женщина.

Его радость была почти столь же большой, как и у меня.

---

¹ Гиперосмия – обостренное обоняние (здесь и далее – примечание переводчика).
² Консуммация – термин, употребляемый иногда для одной из составляющих брака, а именно первого осуществления брачных отношений (интимная близость). В средние века часто в случае заключения фиктивного брака между несовершеннолетними (что практиковалось в среде высшей аристократии) консуммация брака откладывалась до достижения ими совершеннолетия. Отсутствие фактических брачных отношений в Европе традиционно учитывалось церковью как уважительная причина для развода. И хотя в данном случае речь идет не о браке, но об отношениях между главными героями.
³ Глиобластома – наиболее частая и агрессивная форма опухоли мозга.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.

Также на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз – последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.