Когда Гермиона проснулась, то первое, что поняла, — она была голой. Это открытие тревожило, потому что она абсолютно — просто несомненно! — никогда не спала голышом. Даже будучи замужем за Роном, она всегда надевала сорочку после того, как они заканчивали заниматься любовью. Ее всегда преследовал ничем не обоснованный страх, что она проснется в середине ночи из-за бушующего пожара и будет вынуждена покинуть дом в чем есть, и тогда каждый сосед увидит ее в одном лишь белье.

Вторая вещь, на которую Гермиона обратила внимание, — у нее было совершенно нестерпимое похмелье. Она поняла это, когда попыталась принять сидячее положение и почувствовала ужаснейшую головную боль и такую сильную накатившую волну тошноты, что вынуждена была плюхнуться обратно на подушку, решив, что в ближайшие час-два не вылезет из постели. Или, возможно, десятилетие-другое.

— Я слишком стара для такого, — простонала она, сжимая пальцами пульсирующие болью виски.

Судя по окружающей ее ветхой обстановке, Гермиона сделала вывод, что, вероятно, находится в одной из комнат над Дырявым Котлом. Неожиданный низкий мужской стон прервал поток ее мыслей и лишь подтвердил самый неутешительный из фактов утра: она находилась в постели не одна.

Воспоминания вернулись к ней резким толчком, усилив головную боль, грозящую расколоть страдающую мигренью черепушку. Она вспомнила, как собиралась на работу прошлым утром, вспомнила, какой взволнованной была, узнав, что выиграла дело, над которым корпела несколько месяцев. А после — лишь короткие обрывки размытых воспоминаний: неформальное празднование в Дырявом Котле, несколько стопок Огдена, танцы на столе с Падмой Патил — коллегой по работе…

А затем все в тумане: воспоминания о стройном мускулистом теле, зажимающем ее в темном уголке паба, и губы мужчины, терзающие ее рот поцелуем. Сильные бледные руки, вцепившиеся в талию, поднявшие и прижавшие к стене, когда они наткнулись на слабо освещенную узкую лестницу. Те же руки, скользящие по внутренней стороне бедер, когда он бросил ее на кровать, и задирающие юбку, и потом…

Гермиона смиренно прикрыла глаза. Она была умной женщиной, профессионалом своего дела, сорокалетней матерью двоих детей. И она надралась так, что, судя по тупой пульсации между ног, самым тщательным образом была оттрахана красивым незнакомцем.

— О боже, — простонала она и испугано замерла, услышав мягкий смешок таинственного соседа по кровати.

— Знаешь, ты постоянно повторяла это прошлой ночью, — сказал он с насмешливой интонацией в голосе, показавшейся ей пугающе знакомой.

Гермиона повернулась, надеясь, что ее подозрения неверны. К сожалению, ее ждало разочарование.

— Малфой?! — в ужасе закричала она. — Почему ты… В смысле… Мы с тобой?..

— Да, — сказал он, ухмыляясь. — И, я бы даже добавил, что это было просто блестяще. — Затем он нахмурился и потер виски, повторяя действия Гермионы. — Хотя можно было бы обойтись и без этой головной боли.

— Что произошло прошлой ночью? — спросила Гермиона, как следует замотавшись в простынь, прикрывая грудь. Несмотря на то, что Малфой, очевидно, видел прошлой ночью все, что только мог увидеть, она не собиралась превращать это в привычку для него.

Малфой улыбнулся, забавляясь ее внезапной стыдливости.

— Произошло то, что ты была в усмерть пьяна и приставала ко мне. Это было весьма приятно, на самом деле.

— Я не приставала к тебе! — воскликнула Гермиона. Хотя у нее не было никаких точных воспоминаний о том, что случилось после того, как она начала танцевать на столе, так что Гермиона понимала, что не могла реально поспорить с его версией произошедшего прошлой ночью. Решив, что настало время бежать, пока у нее остались хоть какие-то крупицы достоинства, она попыталась слезть с кровати. Нашла свое платье, бесформенной мятой кучей валяющееся на полу, собираясь надеть его снова и выскочить за дверь раньше, чем Малфой продолжит смущать ее. Но едва ее ноги коснулись пола, как комната начала вращаться, и она вынуждена была сесть, сложив руки на коленях. Уткнувшись в них головой, она пробормотала: — Это кошмар.

— Почему?

Она обернулась, недоверчиво глядя на Малфоя.

— Потому что ты и я… мы оба…

— Мы — что? Переспали? Потрахались? — Малфой приподнял бровь. — Мы два взрослых, счастливо разведенных человека. В чем проблема?

Гермиона попыталась, но так и не смогла придумать причину, почему факт того, что она переспала с Малфоем, — это плохо. По правде говоря, он был не так уж отвратителен, как в школьные годы, и, если откровенно, когда они сталкивались в Министерстве, то он часто вел себя весьма учтиво. Может, даже чуть кокетливо. Если бы она была честна с собой, то признала бы, что в течение нескольких лет скрывала тайную влюбленность в него. Несмотря на поредевшие на голове волосы, она считала, что он остался красавцем, и валяющаяся без дела позади нее рубашка, вне сомнений, подтверждала ее оценку. Его руки и стан были тощими, с хорошо развитой для человека сорока лет мускулатурой, что ясно говорило о том, что он заботится о своем теле. В голове всплыли воспоминания о том, как она проводила рукой по этой мускулистой груди, заставив ее щеки вспыхнуть ярко-алым цветом.

— Смотри, Грейнджер, ты и я, мы оба знаем, что между нами всегда что-то происходило, — продолжил Малфой. — Я уже давно хотел тебя, а от тех взглядов, которыми ты награждала меня всякий раз, когда мы сталкивались на работе, у меня появилось подозрение, что мои желания взаимны. Тебе просто нужен был сильный мотивирующий толчок. Видимо, эйфория в связи с выигранным делом в сочетании с пятью стопками превосходного Огдена сделали свое дело.

— О мой бог, неужели я действительно так много выпила? — уныло простонала она.

— Приблизительно. Я сбился со счета, так как и сам был навеселе.

Внезапно он поднял руку, обнял Гермиону за плечи и осторожно потянул обратно на кровать, укладывая ее рядом с собой.

— Думаю, я пытался сказать, Грейнджер, что не жалею о том, что переспал с тобой прошлой ночью. На самом деле, я думаю, что эта вещь из разряда тех, которые мне бы хотелось поскорее повторить. Но желательно после хорошего ужина при свечах. Клеить женщин в захудалых барах — не совсем мой стиль, — добавил он со смешком. — Я знаю, что наша совместная история не так… проста. Но с возрастом приходит и мудрость, верно? Мы уже не те люди, к каким привыкли когда-то.

Гермиона посмотрела на него, отмечая неожиданную искренность в его серых глазах. Он был прав. Оба они выросли из старых различий прошлого и сумели выстроить успешные рабочие отношения. Возможно, их можно даже назвать приятелями. Почему бы не попробовать и проверить, получится ли из этого что-то еще?

Что она могла вспомнить о прошедшей ночи, так это то, что секс был удивительным. Неуклюжим поначалу, учитывая, что оба они были пьяны и большую часть своей жизни делали вид, что ненавидят друг друга. Но то, что с физической точки зрения они идеально подходили друг другу, было неоспоримо. У нее с Роном никогда не было такой химии. И это стало одной из многих причин, которые, в конечном счете, привели их к разводу. Но с Малфоем все было иначе. Энергетика между ними была настолько сильной, что они едва могли ее контролировать, и прошлой ночью она наконец вырвалась на свободу. Гермиона задумалась, что произойдет, если она позволит ей снова выйти из-под контроля.

Решив проверить свою теорию, Гермиона наклонилась и нерешительно прижалась к губам Малфоя своими. Он удивленно выдохнул, но тут же пальцами запутался в ее спутанных после сна локонах и притянул ее голову ближе. Прежде, чем Гермиона могла бы начать спорить о недостатках утреннего дыхания, его рот снова атаковал ее, сплетаясь с ней языками, царапая губы зубами, и к моменту, когда они оторвались друг от друга, она почти забыла, как дышать.

— Ничего себе, — прошептала она, стараясь не ухмыляться как идиотка.

— Точно, — подтвердил Малфой. И вдруг перевернулся, разводя ее ноги, и Гермиона, даже через сбившуюся простыню, вставшую преградой между их телами, почувствовала его возбуждение, упирающееся меж ее бедер. — У меня есть предложение, Грейнджер. Так как ни один из нас не в состоянии покинуть в ближайшее время эту кровать, думаю, мы должны продолжить то, что начали прошлой ночью.

— Да, — ответила Гермиона. — Я думаю, мне нравится эта идея. Хоть и…

— Что? — спросил Малфой.

— Ну, я не помню всего, что случилось прошлой ночью, если быть честной. Многое все еще очень размыто. Очень приятные размытые очертания, заметь, но очертания, все же.

Гермиона сжалась от смущения, но Малфой просто ухмыльнулся, поцеловал ее в кончик носа, а затем провел руками по соблазнительным изгибам ее красивого тела.

— Что ж, — сказал он, — почему бы нам не освежить твою память?

Переводчик: Shantanel