Гермиона и подумать не могла, что придется столкнуться с такой деликатной проблемой. Живоглот прожил у нее двенадцать лет, когда он, вполне приличный и благовоспитанный кот, решил стряхнуть пыль со своего «бинго-бонго» (как выражалась тетушка Гермионы, любительница маггловского кино), или же попросту размять чресла. Впрочем, по кошачьим меркам Живоглот был мужчиной в самом соку, но Гермиона подозревала, у него случилось нечто вроде кризиса среднего возраста: кот отчаянно загулял. Не то чтобы раньше такого не бывало: конечно, раз в год Гермионе приходилось давать ему зелье, снижающее сексуальное влечение, и обычно этого хватало, чтобы не прерывать целибат кота и оставлять того «на скамейке запасных» еще на год.

Но на этот раз все было иначе.

Живоглот день и ночь орал так, что ее соседи в маггловском районе Лондона уже пару раз вызывали полицию с подозрениями, что «вон та лохматая женщина проводит сатанинские обряды с жертвоприношениями». Гермиона была возмущена до глубины души, ведь ее волосы давно не выглядели лохматыми, а единственным жертвоприношением, которое она совершила за последние три дня, было почти полное отсутствие сна в угоду никак не желавшему угомониться коту. Чего только она не перепробовала! И успокаивающее зелье, сваренное на полную луну, и сложные заклятья, которые не ленилась нашептывать часами над осатаневшим котом, и мольбы, обращенные к Живоглоту, что уже само по себе являлось доказательством — она упала ниже некуда.

— Ты упала ниже некуда, Гермиона, — так и сказал ей Рон за традиционным воскресным обедом в Норе. — Молиться коту? Тебе совершенно точно пора замуж.

После этого он быстро переглянулся с новоиспеченной женой Лавандой. Они обменялись взглядами из категории тех, что обычно вызывают желание у неженатых людей выколоть себе глаза.

— И вовсе я не молилась, — Гермиона раздраженно вскинула салфетку и положила на колени. — Просто просила его вести себя… потише.

Настал черед всех остальных переглянуться.

— А ты не думала свести его с кошкой? — едва дожевав тыквенное суфле, спросила Джинни.

Гермиона тяжело вздохнула.

— Разумеется, я приводила ему кошку, Джинни, и даже не одну. Но проблема в том, что Живоглот куда избирательнее, чем большинство мужчин, которых я знаю. — Гермиона не удержалась и неприязненно покосилась на Лаванду, которая кормила Рона с ложечки. — Так что при виде этих кошек Глотик лишь презрительно фыркает и возвращается к своим любимым тапкам.

— Подожди, к тем самым, на которых вышита стопка книг?! — слегка склонилась к ней Джинни и рассмеялась. — Святой Мерлин, Гермиона! Сразу ясно, чей кот, раз он сношается с книгами вместо того, чтобы заняться сексом с кошкой!

Гермиона лягнула ее, задев столешницу коленом так, что соусница опрокинулась и по скатерти растеклась мерзкого вида жижа.

В этот момент Лаванда, завизжав, подскочила и с криками: «Мой соус! Мой соус! Она разлила мой соус!» — принялась метаться из стороны в сторону в поисках палочки, а может, и мозгов. Гермионе очень хотелось надеяться на последнее.

— Ради всего святого, успокойся! — прикрикнула она на Лаванду, когда поняла, что надеждам не суждено оправдаться, и заклятьем вернула соус на место. — Мы тут, между прочим, обсуждаем серьезную проблему!

— Ах, да что ты заладила: «Проблема!», — раздраженно подбоченилась Лаванда, выпятив глубоко беременный живот. — Просто отрежь ему бубенчики — и все!

— Что? — нахмурилась Гермиона.

— Бубенчики, — немного успокоившись, со вздохом села за стол Лаванда и проникновенно посмотрела ей в глаза. — Отрежь Живоглоту бубенчики — и проблема решена.

Гермиона так и глядела на нее с полуоткрытым ртом. Она шутит? Или всерьез говорит про… «бубенчики»?

— А ведь это идея, Гермиона, — сквозь хохот произнесла Джинни. — Своди Живоглота к маговетеринару и попроси разобраться с этими маленькими надоедливыми…

— Это кощунственно! — стукнув кулаком по столу, поднялся Рон. — Мужчина уже не мужчина, если у него нет бубенчиков!

— Но это же кот, Рон, — справедливо подметил Гарри, кое-как сдерживаясь, чтобы не засмеяться. — Лаванда права: кастрация — лучшее решение.

— А я согласна с Роном! — скрестила руки на груди Гермиона, готовясь отстаивать честь «бубенчиков». — Как я могу так поступить с Глотиком? Как я могу лишить его бу… Да что это вообще за слово дурацкое — «бубенчики»? Кто его только придумал?! — помотала головой она и поймала взор Лаванды, которая выглядела столь воинственно, что, казалось, дай ей шпагу — она проткнет Гермиону насквозь. — Ладно, я лишь высказала свое мнение, — в сдающемся жесте вскинула руки Гермиона и вздохнула. — И все же я против…

— Кастрации, — вновь вкрадчиво подсказал Гарри, и Гермиона горячо кивнула, благодарно посмотрев на него. Очевидно, Гарри хорошо усвоил материал курса базовой колдомедицины, недавно пройденного в Аврорате, раз запомнил такие нужные слова.

— Твое дело, Гермиона, — откинулась на спинку стула Джинни. — Но я бы на твоем месте все же сделала это, пока…

Она не договорила фразу, а только сочувственно улыбнулась, но Гермиона знала, что она хотела сказать: «Пока ты совсем не чокнулась», «Пока ты не стала поклоняться коту», «Пока над твоими тапками окончательно не надругались, проделав в них дырку…»

Всю дорогу до дома Гермиона находила все новые «пока», причем одно страшнее другого.

И наконец она решилась. Долой бессонные ночи и головные боли! Долой беспочвенные обвинения в сатанизме и ссоры с соседями! Долой испорченные запахом аммиака и настойчивостью «бинго-бонго» тапки!

Долой бубенчики!



Гермиона быстро узнала нужный адрес и, запихнув орущего кота в клетку-переноску, аппарировала к больнице «Волшебная киска». Как заверял магический каталог, это была лучшая клиника, куда можно обратиться с любой проблемой, касающейся здоровья домашних питомцев. Гермиона недоверчиво покосилась на двухэтажное здание, напоминавшее обычный маггловский бордель: с вызывающей неоновой вывеской и деревянным фасадом, на котором местами облупилась краска. Сомнений быть не могло: владелец этой частной клиники наверняка озабоченный мужчина-гетеросексуал, потому как такое дурацкое название мог придумать только некто подобный. Живоглот, явно разделявший ее мнение, презрительно фыркнул и посмотрел на Гермиону с таким недовольством, словно одним лишь фактом, что она принесла его сюда, Гермиона осквернила существование всего кошачьего рода.

Однако внутри все оказалось совершенно иначе. Светлый холл будто дышал уютом, медперсонал, одетый в милые розовые костюмы, выглядел дружелюбным и навевал мысли о воздушном зефире, а люди с питомцами, спокойно ожидавшие приема, вероятно, чувствовали себя комфортно. Но самым удивительным было то, что и животные выглядели умиротворенно и смиренно сидели, лежали или лениво почесывались рядом с хозяевами, глядя на все вокруг с полным отсутствием интереса.

— Успокаивающие чары, если спросите вы, — объяснила приятная ведьма в белом чепчике, заполняя регистрационную карточку. — Недавнее нововведение и, как видите, весьма успешное. Простите, как зовут вашего чудного крепыша?

Живоглот, услышав в свой адрес столь фамильярное обращение, возмущенно чихнул и, распушив хвост, повернулся задом к решетчатому окошку переноски.

Гермиона с улыбкой покачала головой.

— Живоглот, мисс…

— Клейтон, — подсказала ведьма и умиленно взглянула на кота. — Он у вас очаровательный. Очень жаль, что приходится прибегать к таким… мерам. Но что поделать! Как говорит наш босс, «или ты кота, или он тебя».

С этими словами она рассмеялась и отдала Гермионе направление к врачу, пока та мысленно поставила еще одну галочку рядом со словом «идиот» в воображаемой характеристике владельца клиники.

Но вскоре она убедилась, что далеко не все посетители разделяли ее мнение. Ведь благодаря назойливой болтовне двух молодящихся дам в нелепых шляпках Гермиона узнала о нем сразу несколько вещей, пока ожидала своей очереди, сидя рядом с ними у кабинета. Во-первых, если верить их словам, она записалась на прием не к кому-нибудь, а к лучшему маговетеринару Англии, у которого были золотые руки.

«Клянусь, Петси, ты должна это увидеть! За то, с каким мастерством он отрезает котикам эти никому не нужные черешенки, его можно наградить Орденом Мерлина!» — вот что именно говорила одна из дам, восторженно потрясая головой, пока Гермиона даже не пыталась скрыть скептическое выражение лица.

Во-вторых, похоже, Гермиона записалась на прием не просто к самому лучшему маговетеринару, но еще и к человеку с тяжелой судьбой, «достойной сочувствия».

«Говорят, он ненавидит змей, — полушепотом делилась Петси, заговорщицки склонившись к подруге и хитро взглянув на Гермиону. — Ни за какие деньги не берется с ними связываться. А что до котов, то я слышала, что в детстве у него была какая-то травма, связанная с ними. То ли кот испортил его любимую игрушку, то ли покалечил его неокрепший перчик, так что, Мелинда, я тебя уверяю, это и предопределило судьбу бедного маговетеринара, помяни мое слово!»

И, в-третьих, как оказалось, этот «лучший маговетеринар с тяжелой судьбой» являлся по совместительству владельцем клиники!

— Представляешь, дорогуша, здесь все принадлежит ему! — самозабвенно вещала Мелинда, когда Петси скрылась за двустворчатыми дверьми в кабинет доктора. Видимо, Мелинде Гермиона представилась наилучшей кандидатурой, чтобы поделиться безудержным восторгом. — А ведь по слухам он совсем молодой и такой, такой…

— Да, удивительно, — без энтузиазма отозвалась Гермиона и огляделась: в холле больше никого не осталось, а перспектива провести еще около двадцати минут в компании женщины со странными фиолетовыми волосами мало воодушевляла. Поэтому она, подхватив клетку-переноску, поднялась и бодро спросила: — Кстати, вы, если не ошибаюсь, говорили, что здесь где-то можно понаблюдать за ходом операции?

— Хо-хо, милочка, если ты хочешь полюбоваться на лицо этого молодого маговетеринара, то не выйдет: он никогда не снимает медицинскую маску, — пригрозила толстым пальцем Мелинда. — Хотя его серые глаза могут свести с ума и заставить чувствовать…

— Вторая дверь налево? — мягко перебила Гермиона, чуть повысив голос.

— Да, налево, — отмахнулась Мелинда и тут же снова с жаром начала: — Но ты послушай все же, дорогуша…

Гермиона сделала пару шагов, изображая внимание, и даже несколько раз поддакнула ради приличия, после чего не слишком грациозно открыла дверь и, едва не уронив клетку, влетела в зал ожидания. Очутившись там, она шумно выдохнула, а затем покачала головой, слыша, как Мелинда продолжает самозабвенно вещать о судьбе «таинственного доктора, лица которого никто никогда не видел».

Тревожное мяуканье привлекло внимание Гермионы, и только сейчас она поняла, где оказалась. Это была небольшая, совсем не по-больничному уютная комната, пол которой по всему периметру устелен пушистым бежевым ковром с длинным ворсом. Из предметов интерьера тут ютилась всего пара диванчиков да маленький стол, где стояла ваза с конфетами и несколько чашек чая, с кружащим над ними дымком. Но главной особенностью являлась полностью стеклянная стена, сквозь которую было видно все, что происходило в кабинете маговетеринара в данный момент.

А происходило страшное.

Гермиона видела, как тот, одной рукой придерживая абсолютно неподвижного кота, лежавшего на столе, в другой зажимает инструмент, похожий на ножницы, заносит его, а потом… с каким-то маниакальным блеском в глазах отрезает бубенчики.

Визг Живоглота и ее крик слились воедино. Резко отшатнувшись, Гермиона уронила клетку, что заставило кота орать еще сильнее. Спохватившись, она упала рядом на колени и принялась успокаивать разъяренного и вусмерть перепуганного Живоглота. Впрочем, вскоре любопытство взяло верх, и Гермиона с опаской опять глянула на стеклянную стену. Происходящее заставило ее удивиться: Петси расцеловывала доктора в обе щеки и, по всей вероятности, рассыпалась в словах благодарности, утирая выступившие слезы уголком малинового, как и ее волосы, платка, пока абсолютно здоровый и довольный жизнью кот лениво потягивался на столе и как будто совсем не замечал, что в его хозяйстве всего минуту назад убыло.

— Видишь, Глотик, ничего страшного. Киса даже улыбается!

На самом деле в этот момент кот за стеклом оскалился и, судя по всему, возмущенно заорал, потому как, начав вылизываться, все же обратил внимание на отсутствие в своем организме важного инвентаря, но Гермиона предпочла слегка приукрасить правду.

— Мисс Грейнджер, мистер Живоглот! — в приоткрывшуюся дверь просунулась голова медсестры. — Доктор ждет вас!

— Ну что, идем? — заглянула Гермиона в клетку и фыркнула: Живоглот притворился мертвым, как делал всегда, когда выражал высшую степень презрения ко всему, что его окружает. — Опять ты за свое, — покачала головой она и направилась в нужный кабинет.

Лишь когда Гермиона повернула дверную ручку, она услышала слабый жалостливый писк из клетки, но, переборов чувство вины, все же зашла.

Интерьер ее не удивил ничем — все то же самое она видела сквозь стекло минутой ранее: белые стены, белый кафельный пол и несколько столов с разложенными на них колдомедицинскими инструментами, заботливо укрытыми белой тканью. Все вокруг было настолько стерильным и… белым, что Гермионе тут же стало не по себе.

«Ненормальный», — вписала она еще одно слово в мысленную характеристику владельца клиники и врача по совместительству, потому как не сойти с ума в такой обстановке мог только законченный псих.

Услышав кашель, Гермиона заметила, что тот самый псих стоит к ней спиной неподалеку и моет руки, облаченные в, конечно же, белые резиновые перчатки. Он был достаточно высоким и худощавым, и это все, что могла сказать Гермиона об этом таинственном маговетеринаре, потому как на голове у него был медицинский колпак, а половину лица, как ей и говорили, закрывала медицинская маска.

— Здравствуйте! — несмело произнесла Гермиона, шагнув вперед, но доктор даже не обратил внимания.

«Наверное, не услышал?» — пронеслось в голове, и когда Гермиона, прокашлявшись, уже собиралась повторить приветствие, до нее донесся грубоватый голос.

— Можете оставить клетку у входа и достать кота. Здесь действуют сильные дурманящие чары, так что не беспокойтесь, не убежит.

— Но как же? Вдруг… — с сомнением переступила с ноги на ногу Гермиона.

— Дорогуша, у меня слишком мало времени, чтобы выслушивать глупые вопросы. Берите кота и кладите на стол.

Гермиона недовольно поджала губы.

«Грубиян, — добавила она очередную характеристику в воображаемый список. — Или же просто хам».

Раздраженно распечатав клетку заклятьем, Гермиона аккуратно достала из нее Живоглота, который был все еще «мертв», и водрузила на стол.

Маговетеринар закрыл кран, вытер руки полотенцем и, наконец, обернулся к ней.

Их взгляды столкнулись, и он на какое-то время будто опешил. Его глаза быстро прошлись по телу Гермионы и задержались на лице, после чего сузились.

— Как, говорите, вас зовут? — негромко спросил маговетеринар, и лишь в этот момент Гермиона поняла, что, скорее всего, где-то уже слышала этот голос.

— Мисс Грейнджер, — чуть помедлив, настороженно ответила она. — А вы…

— Называйте меня просто «доктор», — вскинул бровь он и двинулся навстречу.

Чем дольше Гермиона его разглядывала, тем явственнее чувствовала, что откуда-то знает этого человека. Знает его походку, интонацию и даже… мимику.

— Мы с вами никогда не встречались? — с подозрением поинтересовалась Гермиона, скрестив руки на груди.

— Не думаю, — остановился в паре футов от нее доктор и насмешливо добавил, засунув руки в карманы медицинских брюк: — Обычно я запоминаю всех, с кем… встречаюсь.

Это прозвучало до ужаса двусмысленно, и Гермиону передернуло.

«Ни капли профессионализма, — дописала она в примечаниях к мысленному списку. — Полное отсутствие чувства такта».

— С какой проблемой вы пожаловали, мисс Грейнджер? — не сводя с нее насмешливого взгляда, перешел к делу доктор.

Гермионе мгновенно стало некомфортно. Она мельком осмотрела себя и даже поймала отражение на гладкой поверхности одного из шкафчиков, думая, нет ли на лице пятен от чернил или каких-то разводов на рубашке. Ведь есть же причина, по которой доктор насмехается над ней?

Но так и не найдя ее, Гермиона тряхнула головой и, вскинув подбородок, прямо заявила:

— Мой кот нуждается в операции!

— Это вы сами так решили? Простите, мне казалось, только маговетеринар может поставить верный диагноз и определить метод лечения, — все тем же тоном произнес доктор, и Гермиона ощутила раздражение.

— Мой кот не дает мне покоя ни днем, ни ночью, — сквозь зубы начала она. — Он кричит по ночам, метит территорию и истязает мои любимые тапки самыми разнообразными способами. Кошек он не признает и, да, котов тоже, если вы спросите меня об этом! — пригрозила Гермиона доктору пальцем. — Мои соседи считают, что я провожу сатанинские ритуалы, и…

— Какие ритуалы? — слегка нахмурился доктор.

— …и вызывают полицию почти каждую ночь. А все из-за чертовых бубенчиков! Поэтому, доктор, да, я считаю, мой кот нуждается в операции. Отрежьте ему их, пожалуйста!

Последнюю фразу она почти прокричала и сдула упавшую на глаз прядь волос. Видимо, доктор был под большим впечатлением от ее жаркой тирады, потому как в его глазах отразилось изумление, впрочем, достаточно быстро сменившееся привычной иронией.

— То есть вы хотите, чтобы я отрезал вашему коту… — начал он, растягивая слова и чуть склонившись к Гермионе.

А она в свою очередь уже не знала, что делать. Ей вмиг стало стыдно за несдержанность, а еще за то, что она упомянула… бубенчики.

— Так что я должен отрезать, мисс Грейнджер? — вкрадчиво переспросил доктор, пока Гермиона отчаянно краснела и молчала.

Хотелось провалиться сквозь землю. Доктор, определенно, над ней издевался. Но почему? Зачем он заставляет ее повторять то, что и так уже слышал?

Пока она думала, доктор успел подозвать заклятием медицинскую карточку, заведенную на Живоглота, и, сделав пером пару каких-то заметок, выжидающе посмотрел на нее.

Гермиона понимала: ей надо что-то сказать. Но что она могла ответить? Доктор, удалите «черешенки»? Разберитесь с этими маленькими, противными… «мячиками»? Святой Мерлин, как же омерзительно это звучало! А что если она упомянет… яички? Ну нет, она просто не сможет сказать этого вслух!

— Мисс Грейнджер, через пятнадцать минут я должен быть в другом месте, а вы никак не можете определиться, что именно я должен сделать с вашим котом, — утомленно протянул доктор.

— Бубенчики… — слабо проблеяла она, пряча глаза и проклиная тот миг, когда решилась прийти в эту клинику.

— Что, простите? — ласково уточнил доктор, и Гермиона метнула в него уничтожающий взгляд.

— Бубенцы, — сквозь зубы повторила она.

— Вы имеете в виду музыкальные инструменты? — в глазах доктора мелькнуло веселье.

И Гермиона решилась. Словно бросаясь на амбразуру, она смело посмотрела в глаза смерти, кем и виделся ей сейчас доктор, а затем выпалила на одном дыхании:

— Удалите ему бубенчики, к чертовой матери!

На пару секунд воцарилась тишина, после чего Гермиона услышала такой хохот, что даже Живоглот, не выходивший из образа мертвеца, забылся и в изумлении вскинул морду.

— Какая же ты все-таки жалкая, Грейнджер! Надо сказать, годы тебя ни капли не изменили, — сквозь смех сказал доктор, и лишь в этот момент, посмотрев в его серые слезящиеся от смеха глаза, Гермиона узнала его.

— Малфой?! — возмущенно выдохнула она. — Так это… Это ты?!

И тут он снял маску и, едва успокоившись, проговорил:

— А вот сообразительности у тебя со временем поубавилось. Я полагал, ты узнаешь меня сразу.

— Идиот! — замахнулась на него Гермиона, но Малфой ловко увернулся от удара. — Как, как ты мог заставить меня…

— Успокойся, Грейнджер, ничего страшного не произошло, — вскинул руки в сдающемся жесте Драко. — Я просто хотел узнать, как же чопорная отличница будет называть… их, — с этими словами он скосил глаза на бубенчики Живоглота и снова рассмеялся. — Но ты меня удивила! Чего я только не слышал за время маговетеринарной практики, но такое — в первый раз. «Черешенки» той дамы, что была на приеме перед тобой, ничто по сравнению с «бубенцами». И что за слово-то такое, а, Грейнджер? Неужели подрабатываешь на полставки в оркестре, раз оперируешь такими понятиями?

Гермиона ненавидела. Так сильно ненавидела, что ей хотелось взять те самые волшебные ножницы и отрезать ими Малфою не только «бубенчики», но и все остальное. О да! Никогда еще мысль о кастрации не представлялась ей столь привлекательной. Стойте, вот же нужное слово! Кастрация. И как она только могла о нем забыть?! Идиотка!

— Ладно, Грейнджер, можешь не отвечать. У меня действительно мало времени, — стерев слезы из уголков глаз, сказал Драко и покосился на Живоглота. — Удаляем?

— С каких это пор ты у нас стал маговетеринаром, Малфой? — буравя его взглядом, зло спросила Гермиона. — Я думала, ты занимаешься продажей магической недвижимости!

— Будем считать, это мое маленькое хобби, — криво улыбнулся тот и тут же посерьезнел. — Послушай, Грейнджер, ты же знаешь, я хорош в этом деле. И хотя я стараюсь сохранять некую анонимность, моя клиника широко известна во всей магической Англии.

— Мерлин, и как же я сразу не догадалась, что владелец ты! — закатила глаза Гермиона. — Только такой придурок мог устроить больницу в стриптиз-клубе.

— У меня было мало времени на переезд, Грейнджер, — подошел к Живоглоту Малфой. — А этот бар сбрасывали за бесценок. Смотри, какая практическая выгода! Даже не пришлось менять название.

Гермиона шумно выдохнула и потерла виски. В голове не укладывалось, что Малфой — владелец маговетеринарной клиники! Да еще и известный специалист… С ума сойти.

— Хорошо, — наконец посмотрела она на него. — Я согласна. Только скажи, эта операция точно безвредная? Живоглоту не будет больно?

— Ничуть, — поплотнее натягивая перчатки, сказал Драко, при этом не сводя нездорово блестящих глаз с бубенчиков кота. — Одно движение магическими ножницами, пару мазков быстро заживляющим рану зельем — и все! Твой кот станет спокойным, как нюхлер.

— Но нюхлеры после кастрации, наоборот, начинают вести себя агрессивно, — несмело заметила Гермиона.

— Неважно, — небрежно бросил Драко, взяв волшебные ножницы. — Можешь отвернуться, Грейнджер, если для тебя это слишком.

Гермиона предпочла не спорить и последовала его совету, потому что ей было невыносимо смотреть, как ножницы приближаются к паху все еще неподвижного Живоглота.

— Сейчас, Грейнджер, раз — и…

Но в следующую секунду до Гермионы донесся воинственный кошачий визг, а потом крик Драко и какой-то грохот.

Обернувшись, она увидела чертыхавшегося и скрючившегося на полу Малфоя, державшегося за пах, а в дальнем конце кабинета победно выгнувшего спину дугой Живоглота, не сводившего с Драко пронзительного взгляда.

— Грейнджер! Только не говори, что твой кот наполовину низзл, — кое-как простонал Драко, перекатившись на другой бок.

— Я думала, об этом необязательно говорить, — ошарашенно произнесла Гермиона, не зная, что делать: попытаться помочь Малфою или успокоить Живоглота.

— Какая же ты дура! — страдальчески выпалил Драко, злобно посмотрев на нее. — Эти чары не действуют на низзлов! К низзлам нужен совершенно другой подход!

Только сейчас Гермиона осознала, что, похоже, Живоглот специально выжидал момент, чтобы, защищая честь своих бубенчиков, напасть на бубенчики противника.

— О Мерлин, Малфой… — тут же подбежала к Драко Гермиона и упала рядом на колени. — Дай посмотрю!

Только поймав скептический взгляд Малфоя, Гермиона поняла, какую глупость сказала, а потому залилась краской. Тем не менее она накрыла руки Драко ладонью, которую он тут же брезгливо отбросил.

— Зови медсестру! Живо!

Перед тем, как вылететь из кабинета, Гермиона заметила на морде Живоглота такое выражение, что даже на секунду остановилась.

Кот выглядел так, словно только что поработил даже не просто всю магическую Англию, а Великобританию целиком.

Гермионе показалось, Живоглот улыбался.

Ведь он выиграл этот бой.



— Иди к черту со своими извинениями, Грейнджер, — вот что услышала Гермиона, когда пришла к Малфою домой.

Она узнала его адрес благодаря Гарри, который имел доступ к таким сведениям и предоставил их в обмен на рассказанную во всех подробностях историю о том, как Живоглот доказал — его бубенчики крепче. И вот, в итоге Гермиона явилась в престижный район старого магического Лондона, нашла необходимый дом, поделенный на несколько роскошных квартир, и позвонила в дверь нужной. Заранее настроив себя, что отказа не примет, Гермиона напряженно ждала, пока ей откроют. А потом с порога заявила домовому эльфу, что у нее к мистеру Малфою срочное дело, и, не дождавшись приглашения, влетела в прихожую.

Он сидел в зале. В шелковом халате, по-царски развалившись в кресле и держа компресс прямо… на бубенчиках.

И прежде чем Малфой смог сказать хоть что-то, Гермиона выпалила, как ей жаль, что из-за нее, вернее, из-за ее кота ему пришлось взять больничный и перестать лечить других котиков, так нуждающихся в помощи. Гермиона все эти дни настолько корила себя за это, что оббивала пороги клиники, надеясь встретить там Малфоя и рассказать, как же сильно она переживает из-за случившегося.

И поэтому, когда ей все же удалось застать Драко дома и выдать ему тираду под названием «Повинная Гермионы Грейнджер», она даже не обиделась, получив в ответ такие резкие слова.

— Ох, если бы ты только знал… — начала Гермиона, но Драко ее тут же перебил.

— Заткнись, — грубо сказал он. — Мне неприятно даже мысленно возвращаться к этому возмутительному, унизительному моменту. А ведь все из-за твоей глупости, Грейнджер!

— Да, — покорно кивнула она, думая о скулящих котятах, оставшихся без маговетеринара Малфоя.

— Мне пришлось отменить несколько важных операций, — продолжал давить Драко на больное. — И вообще! Я едва не стал импотентом из-за твоего кота.

— Да, — опять кивнула Гермиона, вспоминая, каким жалким выглядел Малфой, когда лежал на полу.

— Слишком дорого мне стоили его бубенчики! — ворчливо заключил Драко и в порыве чувств едва не отнял компресс от своих, но, к счастью, вовремя спохватился.

— Да, я знаю, Малфой, прости, — протянула Гермиона, спрятав в ладони лицо. — Если я могу что-то сделать для тебя, ты только скажи. Я сразу же…

— Вообще-то, можешь, — чванливо сказал Драко, и Гермиона посмотрела на него.

В глазах Малфоя в который раз был тот нездоровый блеск, что она увидела пару дней назад за секунду до того, как он отрезал бубенчики коту.

— Я хочу реванш, — сказал Драко, буравя ее взглядом. — Хочу показать твоему тупому низзлу, кто тут главный. Хочу отрезать ему его чертовы бубенчики.

Гермиона не знала, что послужило причиной ее согласия. Может, то, что в последние дни Живоглот побил все рекорды по части наглости и, помимо привычных тапок, пометил еще сумку, туфли, а самое главное, важные документы? Или же тот факт, что он по ночам орал так, что даже соседи больше не обвиняли ее в сатанизме — говорили, что сам кот и есть дьявол? Ну и мысль о бедных котиках, оставшихся без профессиональной руки Малфоя, скорее всего, тоже сыграла немаловажную роль в принятии решения, конечно.

На следующий день они с Драко и Живоглот снова были в клинике. И снова потерпели поражение: Малфой с Гермионой ловили кота по всему кабинету, но добились лишь того, что первый поскользнулся и больно ударился головой о косяк медицинского шкафчика, а вторая — приобрела массу ушибов и два сломанных каблука на любимых туфлях.

Но Гермиона с Драко не сдавались.

Через сутки повторили попытку, стремясь усыпить Живоглота с помощью чар, а в результате неудачно наложили их друг на друга и заснули рядом прямо на полу кабинета. Неизвестно, сколько бы они еще проспали, если бы Живоглот вальяжно не прошелся по ним, когда дверь отворилась, впуская медсестру, издавшую изумленный вскрик.

А что касается поведения Живоглота, то он мало того что начал метить всю территорию ее квартиры и орать пуще прежнего, так еще и перестал доверять Гермионе. И поэтому уже ни за какие коврижки не хотел залезать в клетку-переноску, так что Малфою пришлось прийти к ней домой самому. В итоге к концу вечера все, что они имели — это полуразрушенная квартира, добавившиеся к ушибам синяки, по шишке на голове и два абсолютно здоровых бубенчика, которые разве что не звенели у Живоглота от радости, когда он, довольный своей работой, торжествующе взирал на Гермиону с Драко, сидя на высоком шкафу.

Так что не было ничего удивительного, что под конец недели и для Гермионы, и для Драко стало делом принципа и насущной необходимостью, объединившись, приложить максимальные усилия и завершить начатое успешно.



Операцию «Бубенчики» решили проводить в домашних условиях. Малфой разработал план наступления, согласно которому Гермиона должна была дать Живоглоту успокаивающее зелье вместе с едой и тем самым усыпить его бдительность. После этого, двигаясь бесшумно, как мотылек, Драко должен был впорхнуть, вернее, наступить с левого фланга (иными словами — проскользнуть во входную дверь), поразить цель усыпляющими чарами и только тогда завершить миссию с помощью волшебных ножниц.

Но с самого начала все пошло не так. Во-первых, нужного зелья в аптеке не оказалось, а потому Гермионе пришлось варить его самостоятельно всю ночь. Видимо, многодневное отсутствие нормального сна и душераздирающие крики кота сделали свое дело, раз Гермиона слегка переборщила с количеством помешиваний по часовой стрелке в котле. В конце концов вместо того, чтобы коту успокоиться, он пребывал в исключительно шаловливом расположении духа и уже который час не мог наиграться с крышечкой от зубной пасты. Гермиона нервно смотрела на часы, ведь вот-вот должен был аппарировать Малфой, а Живоглот совершенно не собирался укладывать свои бубенчики на место! Наоборот, будто радуясь самому факту их существования, он ими задорно потряхивал, подняв хвост трубой, а еще как-то по-особенному хитро поглядывал на Гермиону.

— И что же с тобой делать? — спросила она у него, утомленно опустившись в кресло, но не успел кот ей ответить, как Гермиона увидела, что входная дверь отворилась, а следом появилась белая макушка Малфоя. Прикусив язык, он аккуратно вошел, стараясь не издавать ни звука, и в этот момент выглядел таким сосредоточенным, что, похоже, не заметил ни сидевшую в кресле напротив Гермиону, ни с настороженностью наблюдавшего за ним Живоглота.

— Бу! — без особого энтузиазма воскликнула Гермиона, и Малфой резко подскочил, как перепуганная куропатка.

— Идиотка! — шикнул он на Гермиону. — Ты должна вести себя тихо!

— Поздно, — в полный голос произнесла та, оперевшись на подлокотник и подперев щеку кулаком. — Он не заснул.

— Что значит — не заснул? — чуть повысил голос Драко, и тут с предупреждающим рыком из-за дивана вырулил Живоглот.

Он сделал пару шагов к Драко и остановился напротив, глядя прямо ему в пах с такой ненавистью, что Гермиона всерьез опасалась за едва подлеченное достоинство Малфоя.

— Грейнджер, — не сводя с кота глаз, сквозь зубы начал Малфой, — у тебя совсем нет мозгов, скажи мне? Тебе вообще известно, что низзлы очень злопамятные? Особенно полукровки.

Всю усталость как рукой сняло, когда Гермиона увидела подтверждение слов Малфоя в том, как Живоглот, поджав бубенчики, слегка присел и готовился вот-вот прыгнуть.

— Нет! — сорвалась с места она, но было поздно: словно супергерой из маггловских комиксов, кот, вытянув лапы, уже летел прямо к Драко, очевидно, намереваясь поразить захваченную неделей ранее цель.

К счастью, Малфой быстро сориентировался и закрылся большой кожаной сумкой с инструментами, в которую Живоглот и вцепился. Отбросив ее как можно дальше, Драко молниеносно отбежал в сторону и тут же чертыхнулся.

— Палочка в сумке, — пояснил он, наблюдая, как кот, выгнувшись дугой, обходит ту и подозрительно принюхивается. — Грейнджер, действуем по плану «Б».

— А у нас он есть? — уголком рта проговорила она, боясь лишний раз напугать Живоглота и окончательно испортить операцию.

— Теперь да. Ты даешь мне свою палочку, быстро!

Гермионе не нужно было повторять дважды, но, как только она дернулась в сторону стола, Живоглот яростно зашипел и сделал к ней несколько предупреждающих шагов.

— Глотик! — возмутилась Гермиона, которая видела такую реакцию кота впервые.

— Невероятно умные твари, — прокомментировал Драко, все так же настороженно наблюдая за котом. — Чувствуют, если им грозит опасность. Советую тебе сейчас не двигаться, Грейнджер: он очень агрессивен.

— Ты так говоришь, будто не любишь котов, — под пристальным взглядом Живоглота сделала несколько шагов назад к креслу Гермиона и аккуратно села на краешек.

— А я разве говорил, что их люблю?

Она изумленно уставилась на Драко.

— В детстве у нас в саду водился один такой, — напряженно начал тот, — мать его все время прикармливала, а мне разрешала с ним играть. Но однажды она случайно пролила настой валерианы прямо мне на штаны… Думаю, не стоит рассказывать, что было дальше?

Гермиона вздрогнула, осознав, что рассказы про «раненый перчик» оказались правдой.

— И вот тогда-то я решил, что отомщу, обязательно отомщу когда-нибудь! — продолжил Драко, буравя таким взглядом Живоглота, словно это он испортил ему детство. — И, поверь, маговетеринарная практика более чем удовлетворила мои желания.

— Так ты вместо того, чтобы помогать, мучаешь бедных котиков?! — в негодовании округлила глаза Гермиона, подавшись вперед.

— Конечно нет, — раздраженно отмахнулся Драко и впервые за последние пять минут глянул на нее. — Я просто отрезаю им, как ты выражаешься, бубенчики и нахожу в этом особое успокоение.

Гермиона какое-то время пристально смотрела на Малфоя, а потом расхохоталась.

— Ну ты и придурок, Малфой! Тебе лечиться надо, а не лечить!

Драко пару раз ошеломленно моргнул и, видимо, только сейчас осознал всю серьезность тех сведений, что выдал Гермионе при выполнении операции.

— Попробуй только кому-нибудь рассказать, Грейнджер… — стал наступать он, игнорируя возмущенное шипение позади. — Я тебя уничтожу, поняла?

— Не переживай, Малфой. Если ты поможешь решить мою проблему, то я ни одной живой душе не обмолвлюсь, — пообещала она.

Но решить проблему никак не получалось. Кое-как договорившись с Живоглотом, Гермиона смогла протащить Драко ко второму креслу и усадить рядом, в то время как кот с видом вражеского военачальника не спускал с них глаз и старательно нес вахту, разлегшись недалеко от сумки.

Гермионе с Драко ничего не оставалось, кроме как ждать.

Сначала они молчали, а потом, чтобы скоротать время, начали говорить, говорить обо всем на свете. Гермиона рассказывала про успехи в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними, а Драко неожиданно поведал о своей судьбе в качестве маговетеринара. Он поделился, как из простого желания отомстить в нем выросла искренняя любовь к животным, что и стало причиной, по которой он открыл еще и лечебную практику. И чем больше Малфой говорил, тем яснее становилось Гермионе, что рядом с ней сидит уже не тот Драко, которого она знала со школы: задиристый, трусливый и очень злой мальчишка, думающий только о себе. Теперь это был другой Драко, которого она с каждой секундой узнавала все лучше, понимая, что он вызывает в ней… симпатию? Ну или, по крайней мере, не вызывает неприязни, ведь у них было столько общего! Оба постоянно работали с животными и имели в копилке памяти бессчетное количество забавных историй, связанных с ними. Оба были достаточно амбициозны, чтобы уже в довольно молодом возрасте достичь впечатляющих карьерных успехов. А еще… оба были одиноки.

— Так почему у вас не сложилось с Уизли? — отсмеявшись, внезапно спросил Драко спустя несколько часов непрерывной беседы, и Гермиона с грустной улыбкой покачала головой, откинувшись на спинку кресла.

— Рон… Он не понимал, — начала Гермиона, совершенно не задумываясь о том, что откровенничает с бывшим врагом. — Считал, что я занимаюсь ерундой и посвящаю слишком много времени каким-то глупым животным. Вдобавок ему не нравилось, что меня могли вызвать в любой момент, чтобы оказать помощь очередному волшебному существу, попавшему в беду…

— А ведь это абсолютно непредсказуемо! — горячо поддержал ее Драко. — Порой ты находишься на важном совещании или обедаешь в кругу семьи, а к тебе прилетает срочная сова — и ты несешься сломя голову на работу, потому что знаешь: это твое чертово призвание.

— Вот именно! — вцепившись в подлокотник, склонилась к Драко Гермиона. — Есть обязанности, которые ты должен выполнять, хочешь того или нет. Потому что кто, если не ты, поможет расколдовать бедного порлока, попавшего в беду? Кто спасет единорога от жестоких рук торговцев на черном рынке? Кто быстро залечит раны избитому и выкинутому на улицу низзлу?

Они с Драко страстно смотрели друг на друга, и Гермиона чувствовала, что сейчас происходило что-то невероятно важное. Она не могла поверить, но, кажется впервые за долгие годы, ее кто-то по-настоящему понял. Причем кто? Драко Малфой… лицо которого находилось в эту секунду так близко.

Гораздо ближе, чем это принято при дружеском общении.

— Знаешь, а мы ведь с Панси расстались по той же причине, — тихо произнес Драко, не сводя с Гермионы пристального взгляда и даже не пытаясь отодвинуться. — Она не могла понять… Так сложно найти того, кто может понять.

Гермиона не заметила, как вечер пролил на город сумерки, а потому в комнате воцарился полумрак. Откуда-то с улицы доносился шум машин и тревожный звук гудков, слышались чьи-то быстрые шаги и голоса.

Но внутри нее была тишина.

Еще никогда ей так не нравилось молчать, как сейчас. Молчать, находясь рядом с Драко.

Взор Гермионы непроизвольно соскользнул на его губы, и она невольно задышала немного чаще, когда увидела, что Драко медленно подался вперед. Уже закрыв глаза, Гермиона ждала, что вот-вот почувствует нужное и кажущееся сейчас правильным прикосновение… Но этому не суждено было сбыться, потому как внезапно раздалось такое громкое мурлыканье, что Гермионе почудилось, в комнате заработал вентилятор.

Резко отпрянув от Драко, она неловко заправила прядь волос за ухо и мысленно поблагодарила Мерлина, что в комнате достаточно темно: скорее всего, Малфой не заметит, как покраснели ее щеки.

— Грейнджер, ты только посмотри, — привлек ее внимание хриплый голос Драко, и она, проследив за взглядом Малфоя, увидела невероятное.

Будто забыв об их существовании, Живоглот тыкался носом в сумку Драко и отчаянно мурлыкал.

— Что он… — озадаченно начала Гермиона.

— Тихо, — шикнул Малфой, и они, затаив дыхание, принялись наблюдать за Живоглотом.

Тот, чихнув, не спеша обошел сумку, затем остановился, пару раз лизнул молнию, которую обнюхивал недавно, и внезапно… замурчал пуще прежнего. У Гермионы поползли вверх брови, когда она увидела, как Живоглот, от души потянувшись и встряхнув бубенчиками, залез на сумку и вальяжно разлегся на ней. Спустя пару секунд, ловко извернувшись, он перекатился на другой бок и принялся тереться мордой о кожаные ручки так, словно это были ласковые пальцы, гладящие Его Мохнатое Величество.

— Малфой, — голос Гермионы дрогнул от внезапной догадки. — У тебя дома живет кошка?

Драко не торопился с ответом.

— Кошка... У тебя есть кошка? — повторила Гермиона, повернувшись к нему, и Малфой тяжело вздохнул.

— Да, Грейнджер, у меня живет низзл, — неохотно признался он, а потом, видимо, заметив ее взгляд, настороженно закачал головой: — Ну уж нет. Даже не думай, Грейнджер! Подкладывать мою Альказарию Третью под твоего плебея? Позволить ему подкатить к ней свои бубенчики?

— Ты назвал кошку Альказария Третья?! — округлила глаза Гермиона, а затем нахмурилась. — Стой, ты же говорил, что терпеть не можешь низзлов!

— Именно поэтому я их терпеть не могу — у меня живет один, — чопорно ответил Драко и вновь с опаской посмотрел на нее. — Я сказал «нет»!

Гермиона медленно встала с кресла и подошла прямо к Малфою.

— Помнишь, я тебе сказала, что буду молчать обо всем, если ты поможешь мне? — прищурившись, уперла она руки в бока. — Так вот, Драко Малфой, это в твоих силах. Кажется, я нашла ту единственную, которая может понравиться Глотику, и ничто меня не остановит от того, чтобы помочь ему обрести любовь!

Малфой ошарашенно уставился на нее.

— Ты шантажируешь меня? — понизив голос, плавно поднялся он и оказался так близко, что первым желанием Гермионы было отпрянуть.

Но она не сделала этого. Лишь вскинула голову и, смело посмотрев в насмешливые серые глаза Драко, кивнула.

— Что ж, мы действительно очень похожи, Грейнджер, раз используем одинаковые методы для достижения целей, — произнес он и наконец поцеловал Гермиону.

Живоглот довольно засопел, лежа на спине и раскинув лапы. Очевидно, теперь он был уверен, что между его и вражескими бубенчиками наступило перемирие, а Гермиона и вовсе капитулировала под ощущением теплых губ Драко на своих.