Каждый визит в квартиру Лисбон стал напоминать ему своеобразную игру-угадайку: какую её сторону он увидит сегодня? Иногда она почти походила на прежнюю себя — веселую и упёртую в своих попытках сдержать его в узде, — но часто была тихой и холодной. Женщина выглядела как Лисбон, но была совсем не той, кого он знал в течение многих лет, и, казалось, он начинал видеть новую Лисбон все чаще и чаще. Её хороших дней становилось все меньше.

Софи сказала, что это было своего рода схемой: прежде чем оправиться, Лисбон должно стать ещё хуже. Джейн знал, каково это — он пережил это в прошлом, — но вместе с тем знал, что существует ещё один исход, о котором Софи не хотела говорить. Лисбон могла оступиться, слететь вниз и, упав на самое дно, никогда не выбраться назад. Джейн не мог позволить этому случиться с ней.

Он, как обычно, постучал в дверь. В эти несколько коротких секунд он всегда испытывал страх, что дверь не откроется, что с Лисбон что-то случилось. Он ждал, но мучительные секунды тикали, и он начал беспокоиться. Склонившись вниз, он взял ключ, который, как он знал, лежит под ковриком, но прежде чем сумел им воспользоваться, раздался звук открываемого звонка. Лисбон приоткрыла дверь, взглянула на него и полностью распахнула дверь.

— Хей, — поздоровалась она.

Сегодня был плохой день.

Её короткие волосы были слегка завиты на концах, и это напомнило ему о первом годе их знакомства. Грейс испытывала вину и держалась особняком после своего визита к Лисбон. Она отказалась обсуждать это, но Джейн и без того увидел её удрученный и полный ужаса взгляд. Он никак не прокомментировал стрижку Лисбон — то небольшое исследование, которое он провёл после встречи с Софией, объясняло, что жертвы насилия часто желали изменить что-то в своей внешности. Только он знал, что как бы ужасно это ни было, это не поможет ей вернуть уверенность в себе.

Джейн положил запасной ключ к себе в карман — так, на всякий случай. Он прошёл в квартиру и увидел, как Лисбон потерла свободное запястье. Гипс сняли неделю назад, но она все ещё чувствовала себя неуверенно.

— Как твоя терапия? — ее зеленые глаза расширились, словно у оленя, пойманного в свете фар на шоссе. — Твоя физиотерапия, — исправился он, указывая на запястье.

— О, нормально.

— Хорошо, — ответил он, широко улыбнувшись. — Ты скоро будешь готова вернуться к работе.

Это вернуло немного радости в её взгляд.

— Да уж, а то я настолько заскучала, что начала смотреть «Судью Джуди».

— Определенно симптом депрессии.

Лисбон раздраженно фыркнула. Она хотела бы посмеяться над этим, и, возможно, какой-то небольшой её части это и удалось, но она так ничего и не почувствовала.
Джейн видел темные мешки под её глазами, впалые щеки. Даже одежда начинала висеть мешком.

— Как насчёт ужина? — предложил он.

Лисбон пожала одним плечом.

— Я начала готовить спагетти.

— Отлично.

— Я сделаю тебе чай, — добавила она.

Ему придётся убедиться, что она съела достаточное количество еды. Он боялся, что однажды сможет пересчитать все её рёбра сквозь футболку.

Джейн увидел работающий телевизор, но по нему шло какое-то реалити-шоу на беззвучном режиме. Он предположил, что она включила его, лишь услышав стук в дверь, чтобы скрыть то, чем занималась на самом деле. Один взгляд под диван — и секрет Лисбон был раскрыт.

Снова «Тит Андроник». Рядом с диваном стоял столик с ящиками, и внутри одного из них Джейн обнаружил другие книги. В последний раз, когда увидел их, он выразил свои опасения, из-за чего в ней включился защитный механизм. Она закрылась, ощутив, что он не мог понять. Она думала, что должна сделать все в одиночку, а он узнал давным-давно, что это невозможно.

Лисбон вернулась в гостиную с чашкой чая в руках. Её взгляд тут же переместился на книги, и Джейн увидел, как она напряглась. Он просто улыбнулся.

— Спасибо. — Он взял чай, сделал глоток и поставил чашку на столик.

— Ты ничего не скажешь? — спросила Лисбон, кивком указывая на книги.

— Нет.

— Ты не злишься, что я все ещё читаю их?

Джейн легко покачал головой.

— Я знаю, что ты пытаешься разобраться во всем. Мне стало интересно, помогает ли это.

— Ты напоминаешь мне моего психиатра, — фыркнула она.

— Я не специально. Я просто действительно хочу разобраться в том, почему тебе так нравится это читать. — Он дружелюбно улыбнулся. — Может быть, я смогу пролить свет на пару вещей — я прочёл несколько книг.

Она села в кресло, притянув колени к груди. Он знал, что у неё иногда всплывали воспоминания о детстве, когда она не знала, ударит ли их отец её саму или братьев. Снились ли ей сейчас кошмары только об изнасиловании или и о детстве тоже? Иногда он забывал о её прошлом, ведь она всегда была такой сильной. А теперь... теперь он видел все её уязвимые места. Они никогда не исчезали, но Джейну было нужно, чтобы Лисбон была его скалой, поэтому он игнорировал их, но сейчас скрывать их стало невозможным.

Лисбон посмотрела на него поверх коленей. Она не верила ему. Джейн откинулся на диванные подушки и открыл книгу.

— Ты много читала её, — подметил он. Страницы были потрепаны, а корешок книги — измят. — Признаюсь, на мой взгляд, «Гамлет» — куда более стоящая работа. «Тит Андроник» не настолько утонченная пьеса, хотя стоит подметить, она написана многим ранее.

В ответ Лисбон пожала плечами. Он мог говорить все что хотел, но она раскусила его игру.

— Хотя персонаж Лавинии действительно уникальный, — признался Джейн, тем самым привлекая её внимание. — Часто её расценивают как настоящую жертву, как бессмертное представление о трагедии.

Лисбон согласно кивнула.

— То, что с ней делают Хирон и Деметрий, ужасно.

— Да. Я считал, что они заслуживают сгореть как пирожки, — сказал Джейн так, надеясь вернуть этими словами улыбку Лисбон. Не вышло.

Она смотрела на книгу в своих руках.

— Титус тоже убивает её.

— Да, — тихо сказал Джейн.

— Он убивает её, потому что стыдится.

— Это не...

— Это всегда происходит с ними, — сказала Лисбон. — С Лавинией, Филомелой, Лукрецией. Никто из них не в силах вынести стыда. А отец Вирджинии убивает дочь даже раньше, чем её насилуют. — Лисбон указала на «Тита Андроника». — В книге это называют «преступление чести».

Джейн покачал головой.

— В этом нет никакой чести. Равно как и милосердия. Им было нечего стыдиться. Те мужчины были трусами. Это они не смогли жить с этим.

Лисбон сглотнула и посмотрела Джейну в глаза.

— А ты можешь жить с этим?

Он моргнул, и его челюсть слегка напряглась. Не из-за её слов, а из-за того, что случившееся заставило Лисбон сомневаться во всем. Она доверяла ему, но не полностью. Он хотел, чтобы она перестала читать эти книги, но не мог заставить её. Он должен был оставаться спокойным — ради неё самой.

— Я не стыжусь тебя. — Его голос был слегка резким. — Я ненавижу то, что это случилось, и мысль о том, чтобы поджарить этого ублюдка, очень приятна, но я не стыжусь тебя. Мне надо, чтобы ты знала это.

Лисбон взглянула на него из-за коленей и улыбнулась. Она потянулась вперёд и взяла его за руку, переплетая их пальцы.

— Я знаю.

Джейн улыбнулся в ответ. Он потёр большим пальцем гладкую и свободную от гипса кожу ее запястья.

— В КБР без тебя очень одиноко.

Она коротко рассмеялась.

— Ты просто скучаешь по нашим с тобой перепалкам.

— Ну, Чо не умеет бросать должные неодобрительные взгляды.

Они оба ухмыльнулись представленной картинке, и недавнее напряжение ушло.

— Я готова вернуться на работу, — сказала Лисбон.

— И я готов к этому, — сказал Джейн. — Может, завтра незаметно проведём тебя?

— Звучит отлично, какой план?

— Можно одеть тебя как нашу уборщицу Марти. — Учитывая, что Марти была шестидесяти трехлетней афроамериканкой и весьма тучной женщиной, предложение Джейна рассмешило Лисбон. Это был настоящий счастливый смех. Она даже откинулись в кресле, перестав обнимать свои колени. Джейн лишь усмехнулся, радуясь тому, что она смеялась и улыбалась.

— Пойду проверю, как там ужин, — сказала Лисбон, все ещё слегка улыбаясь.

Джейн отложил «Тита Андроника» в сторону и наблюдал за ней, стоящей около плиты. Он знал, что у неё был плохой день, но сейчас... он сделал его несколько лучше. Это впервые за долгое время напомнило о надежде.



Лютер Уэйнрайт старался изо всех создать видимость того, что он знал, что делал в последнее время. Правда же заключалась в том, что вся ситуация была настоящим кошмаром — его главный агент был изнасилован и, что весьма вероятно, кем-то, кто с ней работал. Когда его перевели на нынешнюю позицию, его предупредили о команде Терезы Лисбон, предупредили, что за ними стоит приглядывать, особенно за Джейном. Только вот Лисбон была единственной, кто мог справиться с ним.

Она находилась на больничном более шести недель, и Уэйнрайт видел, что команда была в настоящей растерянности. Они все ещё отлично выполняли свою работу, но исчезла та самая особая искра, которая их дополняла, и Уэйнрайт не был уверен, что возвращение Лисбон исправит это — вина была одной из причин их грусти. Насильника не нашли, и никого из них нельзя было в этом винить, только они все равно возложили этот груз на свои плечи.

Он ничего не мог с этим поделать, но, возможно, мог помочь кое с чем другим. Он набрал ныне знакомый номер и стал ждать, когда ответит человек на другом конце линии.

Когда он только начал искать квалифицированного психиатра, он знал, что это должен быть кто-то, у кого был опыт работы с жертвами насилия, и ему посоветовали доктора Каргилл, заверив, что она лучшая. Он мог лишь только надеяться, что те люди не ошибались.

— Агент Уэйнрайт, — поздоровалась она, как только ответила на звонок. — Рада снова вас слышать.

— Я хотел бы узнать, как продвигается терапия Лисбон, — прервал он женщину, сразу перейдя к сути.

Он звонил ей несколько раз в течение последних недель по той же самой причине и слышал в ответ различные заключения.

— Тереза все ещё на грани, — призналась доктор Каргилл. — Она все ещё боится прикосновений и отказывается обсуждать нападение или тот эффект, который оно оказало. Более того, я верю, что её продолжают мучать проблемы со сном, и она, возможно, сталкивается с другими симптомами посттравматического стресса, хотя и не могу сказать наверняка.

— Можем ли мы что-нибудь сделать?

— Боюсь, навряд ли. Тереза должна решить внутри самой себя, что желает принять случившееся и попытаться справиться с этим. До этого момента мы можем лишь поддерживать её и убедить её открыться нам.

Уэйнрайт вздохнул. Это не тот ответ, на который он надеялся.

— Когда, по вашему мнению, она сможет вернуться к работе?

— Вы поэтому позвонили?

Ну, она была хороша, отрицать было бессмысленно.

— Сегодня мне сообщили, что её физическое состояние считается надлежащим, и она может вернуться в КБР. Но нам все ещё необходимо ваше разрешение на это.

Доктор на какое-то время замолчала.

— Это приказ?

— Нет, я просто хочу услышать ваше профессиональное мнение. Вы верите, что Лисбон следует вернуться на работу?

Доктор Каргилл молчала долгое время, обдумывая варианты. Чем дольше длилась тишина, тем больше нервничал Уэйнрайт.

— У Терезы много проблем, которые могут помешать работе, — в конце концов призналась женщина.

— Значит, нет.

— Я этого не говорила. — Ответ заинтриговал Уэйнрайта. — Терезе необходимо вернуться к привычной жизни, — продолжила Нэнси. — Она чувствует себя совершенно потерянной и задается вопросами, кто она и в состоянии ли она продолжить работу правоохранительных органах. Возвращение может помочь обрести ту уверенность, которая ей необходима, чтобы справиться со всем. Если она поймёт, что после нападения изменилось не все, то, возможно, сделает нужные шаги и смирится со случившимся.

Уэйнрайту очень понравилась это.

— Значит, вы позволите ей вернуться в Бюро?

— Не без некоторых сомнений, — продолжила доктор Каргилл. — За ней должна будет присматривать её команда. Они должны знать, что её ничто не тревожит, и предотвращать те ситуации, когда она может испытать противоположное. Если вдруг Тереза ощутит себя уязвимой, это может спровоцировать ухудшение.

— Уверен, что команда сделает это.

— И, конечно же, ей необходимо продолжить наши встречи. Я даже не могу описать насколько это важно.

— Естественно, — согласился Уэйнрайт. — Никто из нас и не ожидал, что Лисбон сумеет оправиться за неделю.

Доктор Каргилл не прокомментировала это.

— Если вы понимаете, в насколько шатком состоянии сейчас находится Тереза, и готовы выполнить мои условия... тогда я даю вам согласие на её возвращение.

Уэйнрайт не сдержал вздоха облегчения.

— Спасибо, доктор Каргилл.

Она не была столь воодушевлена, как он.

— Убедитесь, что команда приглядит за ней, агент Уэйнрайт. Мы идём на очень большой риск, и я не могу предсказать, какой будет её реакция.

— Лисбон профессионал, — ответил он, пытаясь заверить доктора. — Не сомневаюсь, что все будет как и раньше.

— М-м-м, — женщину не убедили его слова. — К сожалению, она больше не видит себя той, кем была раньше... вы не можете ожидать, что она продолжит вести себя как в прошлом. Не тогда, когда не может воспринять новую себя.

— Если вы столь обеспокоены, то почему позволяете вернуться к работе?

— Говоря откровенно, я вряд ли могу сделать что-то ещё, пока она не захочет двинуться дальше. Я надеюсь, что работа даст ей сил сделать это.

— А если нет?

Нэнси на мгновение замолчала.

— Тогда нам остаётся только надеяться, что ей удастся собрать себя по кусочкам.



Солнце стояло высоко над горизонтом, и на лазурном небе было лишь несколько белоснежных пушистых облаков. Лисбон не могла решить, хорошее ли это предзнаменование или, наоборот, насмешка над тем, что творилось у неё в душе, но не могла отрицать зреющую внутри неё надежду. Она возвращалась на работу.

В течение многих недель это было единственным, за что она цеплялась. Каждый раз, когда она чувствовала себя совершенно сломленной и отчаявшейся, что когда-нибудь ей станет лучше, она говорила себе, что дела пойдут в гору, как только она вернётся на работу. Она была копом. Это было ее сущностью. В КБР она всегда чувствовала себя целостной, и, возможно, отсутствовала именно эта часть её жизни. Возможно, ей была необходима как раз эта часть, чтобы начать снова ощущать себя целостной.

Лисбон потратила немало времени на свой внешний вид. Она была намерена выглядеть так, словно ничего не изменилось. Конечно, новая стрижка кого-то удивит, но единственными, кто знал, что она сама отрезала волосы, были члены ее команды. Люди постоянно делали новые стрижки, это навряд ли вызовет какое-то пристальное внимание.

В конце концов, она решила надеть простой брючный костюм и темно-зеленую блузку. С низом возникла небольшая проблема — Лисбон сомневалась, что раньше брюки так висели на ней, — но пиджак скрыл это, и она восприняла это как дополнительный слой защиты. Как щит или одеяло, в которое можно обернуться — дополнительный слой, который скроет её тело от похотливых взглядов.

По мере приближения к КБР ее сердце начало биться быстрее. Она приказала себе, что это всего лишь возбуждение, проигнорировав потные руки и внутренний голос, который не прекращал говорить, что ей страшно. Несмотря на внутренние заверения, страх расползся по коже, как только она остановилась перед воротами и охранник выскочил из будки, чтобы посмотреть на её удостоверение.

— Агент Лисбон, приятно снова вас видеть, — вежливо сказал он, и она увидела в его глазах жалость.

— Приятно снова быть здесь, Хэнк, — ответила она, нацепив на лицо улыбку.

Конечно же, люди будут беспокоиться за неё, это было ожидаемо. Как только она сможет доказать им, что она в порядке, все вернётся в привычное русло. Все будет как раньше.

Она повторяла это про себя снова и снова, паркуя машину. Она повторяла это про себя, замерев на водительством сидении и набираясь сил, чтобы открыть дверь и наконец-то встретиться с коллегами.

В конце концов, она отпустила руль, вышла из машины и пошла по направлению к зданию.

Очередь на пункте охраны этим утром оказалась короткой и, к счастью, двигалась быстро, но все же люди кидали на Лисбон как минимум один мимолетный взгляд, пока она продвигалась вперёд. Некоторые коротко улыбались, когда она смотрела на них, другие тут же отворачивались, словно пристыженные, что их поймали.

Агент Холли Филдман из отдела финансовой преступности заметила её, когда она отходила от металлических детекторов, и широко улыбнулась.

— С возвращением, агент Лисбон.

— Спасибо, — ответила она, пытаясь изо всех сил игнорировать направленные в её сторону взгляды других.

Идя по коридорам и ожидая лифт, Лисбон столкнулась с той же реакцией. Искусственные улыбки, быстрые взгляды, несколько полных сочувствия приветствий и всегда — насторожённость и предусмотрительность. Каждый из них видел её срыв во время пресс-конференции, и теперь все они ожидали возможного повторения.

Только Лисбон была настроена решительно: она хотела доказать всем, что они неправы; хотела доказать, что все станет лучше, как только она примется за работу. Каким-то образом работа поможет собрать вместе разрушенные кусочки — это было её последней надеждой.

Её кабинет выглядел точно так же, как и недели назад; дверь была закрыта, а на ней все ещё было гордо написано её имя. Она снова остановилась, чтобы посмотреть на это. Это было её имя. Это был её кабинет. Она была копом. Она была копом, и теперь, когда вернулась в КБР, она узнает себя по-новой.

Лисбон открыла дверь и вошла внутрь. Она огляделась; все вещи остались точно там же, где она их и оставила. Все было идеально. Она обошла стол и медленно опустилась в кресло, пробежавшись пальцами по краю стола, словно он был чем-то драгоценным. Она сделала медленный выдох, даже не осознав, что задержала дыхание, и слегка улыбнулась. Это был её офис. Это была её работа. Все станет лучше. Должно стать лучше.

Тихий стук в дверь прерывал её размышления, и, подняв взгляд, Лисбон увидела Джейна, который стоял в дверях с мягкой улыбкой.

— Привет.

— Привет. — Она слабо улыбнулась в ответ.

Он осмотрел её внимательным взглядом, и она увидела, как его улыбка стала чуть шире.

— Приятно снова видеть тебя за этим столом.

— Я тоже рада быть здесь. — Лисбон слегка склонила голову и взглянула на Джейна. — У меня было чувство, что чего-то не хватает, и, думаю, как раз этого. Может быть, это глупо...

— Это не глупо, — перебил он. — Ты хочешь, чтобы все вошло в привычную колею, и возвращение на работу способствует этому.

Она улыбнулась.

— Да. — Положив обе руки на стол, она встала. — И к слову о работе. Мне надо ознакомиться с вашим последним делом.

Она хотела пройти мимо, но остановилась, почувствовав прикосновение его пальцев.

— Если что-то случится... ты начнёшь чувствовать себя не в своё тарелке или... да что угодно — не бойся прийти ко мне.

Она посмотрела в его обеспокоенные глаза.

— Я буду в порядке, Джейн.

— Лисбон...

— Теперь все будет хорошо, — беспрекословно сказала она голосом, в котором читались те эмоции, которые она не намеревалась озвучивать. — Вот увидишь.

Джейн вовсе не выглядел уверенным, но у него не было выбора кроме как позволить ей уйти. Она попыталась ободряюще улыбнуться и вышла из своего кабинета в сторону общей комнаты.

Лисбон не смогла сдержать воспоминаний о последнем разе, когда была здесь, — о последнем разе перед нападением. Команда возмущалась по поводу благотворительного вечера, а она купила пончиков в честь закрытия дела. Она помнила, как подшучивала над ребятами и как кинула пончик в Джейна за его поведение. В тот день он вывел ее из себя, и она даже не могла предположить, что вскоре он станет столь важным человеком в её жизни. Все было другим. Они все веселились. Никто не предполагал, что это изменится навсегда. Она не предполагала, что позже вечером её изнасилуют.

Лисбон остановила поток мрачных мыслей. Она вернулась на работу, так что все придёт в норму.

Члены команды находилась там же, где и должны, — они склонились над столами, пытаясь выглядеть занятыми, но подняли глаза, как только она вошла. Как и все остальные, они глядели на неё с сочувствием, но помимо этого — с огромной долей вины. Это пронзило её насквозь: почему они чувствовали вину за её ошибки?

Она открыла рот, собираясь заговорить, но не нашла слов. Прочистив горло и нервно заправив волосы за ухо, она попыталась снова. В конечном счёте ей вообще не пришлось ничего говорить — Ригсби быстро взял это на себя, чуть улыбнувшись.

— С возвращением, босс.

Она улыбнулась в ответ.

— Спасибо... я... м-м... приятно вернуться, — призналась она.

Чо коротко кивнул, а Грейс отвела глаза — у неё не вышло пересечься с Лисбон взглядом дольше чем на пару секунд. Лисбон это нисколько не удивило. Но все трое продолжили смотреть на неё, и попытка не обращать внимания на основную проблему становилась неловкой. В конце концов, она не выдержала.

— Не обязательно так смотреть, — сказала она. Её голос были слишком тихим, чтобы воспринять все за шутку, но лучше уж так, чем вообще ничего. — Я просто хочу, чтобы все стало как раньше. — Она вздохнула и выпрямилась. — И это значит, что меня надо быстро ввести в курс последнего дела.

Чо кивнул и немедленно вернулся к своей манере сдержанного профессионала, чего так хотела Лисбон.

— Хиллари Брэнтон нашли мертвой в национальном парке, — начал он, беря папку.

— Ага, и сделали это какие-то пьяные детки богатых родителей, — добавил Ригсби.

— Это должно быть интересным, — мгновенно прокомментировала Лисбон.

Ригсби даже усмехнулся.

— Даже не представляете. Сцена, когда Джейн начал пугать пьяных девятнадцатилетних парней в боксерах, была бесценной. — Он рассмеялся, и Грейс хихикнула. Даже Чо улыбнулся этому воспоминанию.

Но Лисбон не смогла выдавить из себя смех. Не смогла сымитировать его, не сейчас. К сожалению, команда заметила это, и все их веселье тут же сошло на нет.

— Жертва переехала в Сакраменто полгода назад, — продолжил Чо, нарушая неприятную тишину. — Семья живет в другом штате, поэтому мы сконцентрировались на её коллегах.

Лисбон кивнула, пытаясь скрыть то, что чувствовала себя совсем не в своей тарелке.

— Хорошо. Я знаю, что вы отлично потрудились, поэтому возвращайтесь к работе над делом, пока я наверстываю упущенное.

Она забрала папку со стола Чо и развернулась в сторону кабинета, но не смогла просто взять и уйти. Она замерла и развернулась обратно, пока ребята осмотрительно наблюдали за её уходом.

— Спасибо вам, — тихо сказала Лисбон, сама не зная, за что именно благодарила. Может, за то, что они пытались вести себя так, словно ничего не случилось? Или за то, что отлично выполняли свою работу и без неё в течение шести недель? Или за то, что работали изо всех сил, пытаясь раскрыть её собственное дело?

Она решила, что благодарила понемногу за каждое.

Никто из команды ничего не сказал, и Лисбон знала, что если начать вдумываться в её слова, то станет только хуже.

Она развернулась и поймала взгляд Джейна. Он тихо сел на свой диван, и картинка была бы совсем как из прошлого, если бы не эмоции в его взгляде. Он наблюдал за ней с беспокойством, и она не знала, как от этого избавиться. Это говорило красноречивее любых слов — он ни на грамм не поверил в её фальшивый профессионализм и поведение. Он знал, что она чувствовала разочарование и смущение — все было не так, как ей хотелось. Но это изменится. Должно.

Поэтому Лисбон быстро улыбнулась и поспешила в кабинет, чтобы с головой погрузиться в чтение папки и спрятаться от хищных взглядов людей в этом здании. Они все наблюдали и ждали, когда она снова сорвётся.



Команда действительно проделала хорошую работу по делу Брэнтон, и Лисбон не хотела отнимать это у Чо — не тогда, когда он был главным агентом. Она сидела в офисе, вчитываясь в информацию о жертве, и делала это куда более основательно, чем требовалось. Было что-то успокаивающее в том, что она пряталась за толстой папкой из манильской бумаги — та служила стеной, защищающих от любопытных взглядов, которые бросали в сторону её офиса. Лисбон хотелось закрыть жалюзи, но тогда бы все подумали, что её что-то тревожило. А ведь ничто не тревожило. Она была в порядке. Даже более чем.

Она видела, как Чо и Ригсби смотрели в сторону её кабинета — слишком часто смотрели. Она знала, что они беспокоились, и находила это милым, но ей было не нужно, чтобы они стояли у неё над душой.

Грейс посмотрела всего один раз. Должно быть, ей действительно стыдно иметь такого босса. Лисбон помнила, как та сбежала из её квартиры после помощи с волосами. Но ничего. Это не ранило... слишком сильно.

Она заставила себя вернуться к папке о жертве. Работа всегда помогала отвлечься от личных проблем, это было её старой-старой терапией. Когда над ней и её братьями начал издеваться отец, она погрузилась в обучение, а после — в работу. Пока изнасилование не станет далеким воспоминанием, она просто будет очень много работать.

Тихий стук в дверь оторвал Лисбон от чтения. Подняв взгляд, она увидела улыбающегося Джейна с бумажным пакетом в руках.

— Что это? — спросила она.

— Ланч, — ответил он и пригласил сам себя внутрь её кабинета. Там он достал сэндвич, завёрнутый в пищевую пленку, и передал ей его.

Благодаря прозрачной упаковке, она увидела, с чем был бутерброд.

— Арахисовое масло и джем?

— Вкуснятина же, — пожал плечами Джейн.

— Если бы мне было пять. Внутри пакета случайно нет сока и крекеров в виде животных?

Он щёлкнул пальцами.

— Я знал, что что-то забыл. — Его улыбка была как всегда задорной, и она не смогла не ухмыльнуться в ответ.

— Спасибо, Джейн.

Лисбон распоковала сэндвич, хоть он и выглядел как испортившийся коровий язык. Джейна, кажется, всегда беспокоил её режим питания, но в последнее время — особенно, ведь она и раньше часто пропускала какие-то приемы пищи. Она ела, только если была голодна.

Джейн вытащил из пакета две банки содовой и две маленькие пачки чипсов.

— Не крекеры в виде животных, но, думаю, сойдёт.

Он сел в кресло напротив стола.

— Все ещё вникаешь. — Он указал на лежащую папку.

— Угу, — кивнула она, откусывая от сэндвича. Прежде чем продолжить, она сперва проглотила. — Я перечитывала информацию о её парне, Томе Холлоусе. Что ты думаешь о нем?

Джейн покачал головой.

— Он слишком чистый.

— У него нет стопроцентного алиби, — напомнила Лисбон.

— Нет, я имею в виду, что он слишком организованный и любит чистоту. Все в идеальном порядке, даже мусор. Место преступления было слишком неаккуратным для такого, как он.

— Ладно, тогда кто, по-твоему?

Джейн закинул чипсину в рот и пожал плечами.

— Еще не знаю. Пока подозреваю двух разных людей.

— Полагаю, это будет слишком, если я попрошу тебя поделиться со мной этой информацией.

Его улыбка была ожидаемой.

— В этом нет смысла, ты же все ещё вникаешь.

Старая Лисбон вероятно закатила бы глаза и прошептала себе под нос «задница», но достаточно громко, чтобы это услышал Джейн. Он бы обязательно рассмеялся и прокомментировал её нетерпеливость. Новая Лисбон просто кивнула.

— Хорошо. Ты знаешь, что делаешь.

— Вообще-то, нет, — ответил он. — Мои планы всегда варьируются. Я что-то придумываю и надеюсь на лучшее.

Лисбон глотнула содовой.

— Ты все равно отлично справляешься.

Джейн смотрел на неё какое-то время, прежде чем покачал головой.

— Ты все ещё сама не своя.

Она замерла, и рука с банкой остановилась где-то между ртом и столом. Её зеленые глаза пересеклись с его, но она тут же посмотрела вниз, на папку.

— Я стараюсь.

— Я знаю. И я не злюсь из-за этого, Лисбон, а просто констатирую очевидное. Ты все ещё чувствуешь себя недостаточно комфортно.

Она посмотрела на едва тронутый сэндвич, покачав головой: на шероховатое после выпекания тесто, на следы собственных зубов, оставленные после надкусывания. Сэндвич был действительно хорошим, но теперь ей просто хотелось выкинуть его. Нет. Ей хотелось большего — закричать, скинув все со стола. Или ещё лучше — швырнуть кресло в окно кабинета, как тогда, когда она притворилась сумасшедшей. Джейн считал, что это было отличным шагом. Ей было необходимо что-то разрушить. Возможно, после этого ей станет лучше.

Когда что-то коснулось её руки, Лисбон слегка подпрыгнула. Она подняла взгляд и увидела, что это был просто Джейн. Она и забыла, что он все ещё находился рядом. На мгновение он убрал свою руку, но тут же вернул её обратно.

— Лисбон, это не будет просто. Никто не ожидает, что ты сразу вернёшься к тому, что было. Не спеши и делай только то, что считаешь правильным.

Он улыбнулся одним уголком губ, поднеся вторую руку к её лицу, и вытер слезу, о которой она даже не подозревала.

— И помни: я здесь. Я сделаю все, что ты хочешь, даже последую правилам, если тебе от этого станет легче.

Лисбон не сдержалась, резко выдохнув через нос, и улыбнулась. Она потянулась к щеке и взяла Джейна за руку. Теперь она держала обе его руки.

— Патрик Джейн, готовый последовать правилам. В аду, должно быть, похолодало.

Он улыбнулся в ответ, однако в его взгляде все ещё было что-то серьезное.

— Ты знаешь, что это не конец света.

Она знала, что он говорил не про сегодня. Именно эти слова она повторяла про себя снова и снова: то, что её изнасиловали, не значило, что это конец.

И все же порой именно так и казалось.

Лисбон не поделилась с ним своими сомнениями. Она только кивнула.

— Я знаю.

— Хорошо, — кивнул он и отпустил её руку, чтобы вернуться к еде. — А теперь доедай этот восхитительный сэндвич, который я так предусмотрительно приготовил тебе.

— Ты купил его в магазине напротив.

Жуя, он не перестал улыбаться.

— Не порть все, женщина, — проглотив, ответил он.

Она ухмыльнулась и подняла сэндвич, чтобы показать, что продолжит есть. Она ничего не испортит. Не тогда, когда вновь начала ощущать себя почти целой.

Почти.

Пока минуты тикали, Лисбон чувствовала себя все более и более тревожно. Ничего не случилось, ничего плохого не случилось; она не теряла самообладания, у нее не было флешбэка. Но это не имело значения — она все еще не могла расслабиться, не могла устроиться поудобнее. Она думала, что когда вернется на работу, все встанет на свои места, но теперь начинала осознавать, что, как и многим другим её мечтам, этой не суждено сбыться.

Ее беспокойство делало все только хуже. Лисбон сняла пиджак, потому что тот был очень тёплый, но все еще чувствовала, что потеет. Расстроенная, она бросила папку на стол, свалив фотографию и небольшой стаканчик с дополнительными ручками. Тереза посмотрела на беспорядок, руки ее задрожали, и она почувствовала прилив облегчения, приятное чувство от устроенного разрушения. Хотя, конечно, это едва ли можно было считать за серьезную порчу.

Идея разметать тут все промелькнула в ее сознании. Было бы здорово, наконец, просто отпустить себя и закричать. Но нормальные люди так не поступают, только сумасшедшие делают подобные вещи. А она не была сумасшедшей.

Верно?

Лисбон покачала головой и тут же встала из-за стола. Кофе, приготовить кофе было нормальным поступком. Не сидеть тут, созерцая свое хулиганство. В комнате отдыха был только один человек. Грейс сидела за столом, встряхивая пакетик сахара, прежде чем разорвать его и подсластить свой напиток. Ее глаза смотрели на отчет перед ней, поэтому она не заметила Лисбон, пока та уже не вошла в комнату.

На мгновение их глаза встретились, и, казалось, никто из них не дышал. Множество эмоций промелькнуло между ними, но сильнейшей был стыд. Наконец Лисбон сказала:

— Я просто зашла за кофе.

— Да, конечно, — ответила Грейс, резко встав из-за стола. — Мне нужно закончить чтение этого отчета для Чо... я имею в виду для тебя... я... — она запнулась, ощущая неловкость.

— Я еще не встала на ноги, — сказала Лисбон мягко, — дела по-прежнему ведёт агент Чо.

Грейс кивнула.

— Чо... я должна с ним поговорить, — она схватила файлы дела и выскочила из комнаты, оставив свой всё ещё дымящийся кофе на столе, рядом с пустым пакетиком сахара. У неё даже не было возможности размешать его, с горечью заметила Лисбон; в эти дни она могла «очистить комнату» довольно быстро. Она не знала, было ли это потому, что её изнасиловали, или из-за конфликта в ее квартире неделю назад, но у Лисбон было ощущение, что она потеряла уважение Грейс навсегда.

Просто одна из многих вещей, которые она недавно потеряла.

Она сделала себе чашку кофе, не до конца понимая зачем. Еще она подсластила напиток и налила немного сливок, но когда сделала глоток, вкус был как у опилок. Ничто не казалось больше аппетитным. Но так как это был кофеин, в котором она отчаянно нуждалась после многих бессонных ночей, Лисбон взяла кружку с собой в кабинет.

Но когда она повернула за угол, то услышала свое имя и замедлила шаг.

Джина была секретарем из отдела по борьбе с организованной преступностью и болтала с одним из стажеров — Рене — из отдела финансовых преступлений:

— Ты еще не видела Лисбон?

— Я видела ее, когда она только пришла сегодня, — сказала Рене. — Она выглядит намного лучше, чем во время пресс-конференции.

— Но она не похожа на себя, озирается, как будто чего-то боится.

— Может, у нее есть веская причина, я слышала, что парень, который сделал это, мог работать здесь.

— Боже, ты можешь себе представить? Кто-то избил и изнасиловал ее, и она даже не знает, кто. Он может быть кем угодно! — Джина преувеличенно содрогнулась. — Фу, это так ужасно — думать, что это сделал кто-то, с кем мы работаем, а если он нападет на кого-то ещё? Или снова нападет на неё?

— Ей необходимо опасаться, — отметила Рене. — Это, должно быть, убивает ее.

— Бедная Лисбон, она была такой сильной женщиной.

Они ушли, а Лисбон осталась на месте. Бедняжка. Она была сильной.

Была раньше, что означает — перестала быть ею сейчас. Лисбон не узнала ничего нового, но услышать это от других — совсем другое дело. Она была сломана, повреждена, не подлежала восстановлению, и все это знали. Неважно, как она выглядела и насколько нормально вела себя — все было зря, потому что каждый мог видеть, что она лгала.

Кое-как она дошла до своего кабинета и снова села, не попробовав кофе, просто уставившись в пространство. Она не могла перестать думать о том, что говорили эти женщины. Она больше не была сильной, и это убивало ее. Они были правы. Она была напугана, потому что человек, который изнасиловал ее, может быть сейчас в этом здании, наблюдает за тем, как она продолжает распадаться на части. Был ли он счастлив, злорадствовал ли по поводу своей победы? Ждал ли еще одной возможности, чтобы застать ее врасплох, причинить боль и изнасиловать еще раз? Что, если одного раза было недостаточно? Что, если он снова хотел ощутить вкус победы? Может быть, он наблюдал прямо сейчас, ожидая подходящего момента для удара.

Ее телефон громко зазвонил, и она подскочила, испугавшись шума. Лисбон схватила его и ответила, хотя голос ее дрожал:

— Алло?

— Тереза? Это доктор Каргилл.

Это удивило ее.

— Доктор Каргилл? Да, привет, э-э-э... простите, но почему вы звоните?

— Я хотела убедиться, что все в порядке. Вы вчера пропустили сеанс.

Ах да, точно, вчера утром был сеанс терапии. Но после того как ей позвонил Уэйнрайт, сказав, что ей разрешили вернуться на работу, она хотела вести себя как обычно... а это означало, что ей не нужно посещать психолога два раза в неделю.

— Да, я сожалею об этом, — быстро сказала Лисбон, — но сегодня мой первый день на работе, и я просто... все еще пытаюсь наверстать упущенное.

— Конечно, как прошел ваш день?

Как прошел ее день? Трудно сказать, ничего судьбоносного не произошло, кроме того, что она чувствовала, что максимально близка к катастрофе.

— О... хорошо, — солгала она.

— У вас были какие-либо трудности в адаптации?

— Нет, — сказала Лисбон быстро, — как будто никогда и не уходила.

По тому, как ее врач замялась, Лисбон поняла, что ее поймали на лжи.

— Знаете, Тереза, это совершенно нормально, что вам сейчас трудно. После такого испытания никто не ждет, что вы будете держать все под контролем.

— Я в порядке, — ответила Лисбон.

— Все еще возникают проблемы со сном?

— Я улажу это.

— Как насчет прикосновений? Некомфортно в тесных помещениях или с незнакомыми людьми?

— Я... Я работаю над этим, — сказала Лисбон, но голос предал ее.

— Тереза, нужно продолжать терапию. Это важно для вашего выздоровления.

Лисбон думала, как бы закончить этот разговор. Поэтому она была очень благодарна, когда Ригсби тихо постучал в дверь, прежде чем войти.

— Э-э, мне нужно идти, доктор Каргилл, неожиданное дело.

— Тереза, это важно.

— Я поговорю с вами позже, — сказала Лисбон и быстро повесила трубку. Она обратила внимание на мужчину в своем кабинете.

— Что случилось?

Ригсби выглядел немного удивленным ее взволнованным поведением или тем, что она повесила трубку. Но он был профессионалом и проигнорировал это.

— Э-э, экс-бойфренд Хилари Брантон был найден местной полицией; он подрался с ними, когда они остановили его.

Лисбон подняла бровь.

— Похоже, у него проблемы.
Ригсби кивнул.

— Чо и Джейн разговаривают с матерью жертвы, хотите, я возьму Грейс и…

— Нет, я пойду с вами, — сказала ему Лисбон с небольшой улыбкой. — Это часть работы, верно?

— Уверены?

— Конечно, — сказала она излишне громко, — я все еще коп. Или ты думаешь, что я не справлюсь?

Он быстро покачал головой.

— Нет, конечно, справитесь, — он посмотрел на дверь. — Мы можем пойти сейчас, если хотите.

— Да, конечно, — Лисбон схватила значок и пистолет — два предмета, всегда служившие ей для защиты. Она поспешно обогнула стол и чуть не сбила Ригсби, который сделал шаг назад — очень осторожно, чтобы не коснуться ее.

— Мне жаль, думаю, я просто в запале, — Лисбон перевела все в шутку, осторожно отойдя от него, как будто он ей угрожал. Она заметила боль в его взгляде, когда сделала это, но она не могла зацикливаться на этом.

Они оба молчали, когда шли по коридору, оба притворялись, что не замечают, как люди отводят взгляды. Она с нетерпением ждала лифта, молча надеясь на то, что он будет пуст, чтобы ей не пришлось стоять в переполненной кабине. Она не была уверена, что ее нервы могли выдержать это.

Но когда двери открылись, она увидела, что лифт не был переполнен, на самом деле, там стоял только один человек. Сэнфорд поднял глаза от бумаг в своей руке, ему потребовалась секунда, чтобы отметить двух людей, ступающих в лифт.

— Агент Лисбон, — спокойно поздоровался он. — Приятно видеть вас снова, я не знал, что вы вернулись на работу.

— Это мой первый день, — сказала ему Лисбон.

Он ненавязчиво улыбнулся.

— Ну, мы рады видеть, что вы вернулись, мы все рады, что вы снова на ногах.

Лисбон кивнула, но не посмотрела на него. Она стояла так далеко от Ригсби и Сэнфорда, как только могла, ей не хотелось прикосновений, не хотелось, чтобы кто-либо из них видел ее слабость.

Она тихо вздохнула с облегчением, когда двери открылись на этаже Сэнфорда.

— Удачи, агент Лисбон, Ригсби, — кивнул он, прежде чем выйти. Лисбон наблюдала, как он уходит, потом двери закрылись, оставив ее наедине с другом. Она закрыла глаза и еще раз вздохнула.

Сэнфорд знал, что она расклеилась. Джина, Рене и Джейн... все знали, что она теряет рассудок. Когда же это кончится? Правда, она начинала понимать, что ответом на этот вопрос вполне может быть... никогда.

Экс-бойфренд Хилари Брантон — Кайл Лахлан — был выпущен из тюрьмы рано утром. Ригсби и Лисбон нашли его в трейлере, с бутылкой текилы перед телевизором. К счастью, он был недостаточно пьян, чтобы быть не в состоянии отвечать на их вопросы.

— Я не видел Хиллари несколько месяцев, — заявил он. — Она уехала отсюда по своей воле.

— Ее парень сказал, что ты угрожал убить ее, — сказала Лисбон.

— Это была всего лишь болтовня. Она не стоит того, чтобы ее убивать.

Лисбон скрестила руки и посмотрела своим «я не куплюсь на это» взглядом. Ригсби не помогал, только немного улыбнулся. Он действительно чувствовал себя сейчас как в старые добрые времена. Возможно, в разговоре Уэйнрайта с ними вчера не было необходимости. Ей не нужно было никакого надзора. Это была Лисбон, ничто не могло ее подавить. Она всегда возвращалась уверенной походкой.

— Зачем ты ввязался в драку с двумя полицейскими? — спросила она.

— Они пытались мне сказать, что я был пьян, а я не был. Затем они избили меня. Это была самозащита.

— Так же, как не был пьян, когда напал на Хиллари, — сказал Ригсби.

Кайл заворчал:

— Это ничего не значит, — его карие глаза заблестели при взгляде на Лисбон, и он лениво улыбнулся ей. — Вы чертовски хорошенькая, хотел бы я подраться с вами прошлой ночью, как с другими копами. Было бы весело.

Лисбон замерла. Ригсби увидел, как она напряглась, сжав руки в кулаки, и ее глаза расширились до размеров пластинок. Позже он заметил, что она дрожала.

— Да что с ней? — спросил Кайл, вставая со стула.

Лисбон отпрыгнула назад, защищаясь обеими руками. Ригсби встал между ней и Кайлом, повернувшись спиной к Лахлану.

— Босс, почему бы вам не подождать в машине? Это будет недолго.

Она не расслабилась, но отрывисто кивнула:

— Да, да, хорошо.

Ригсби наблюдал, как она вернулась к джипу. Он смотрел, пока она благополучно не села в машину со стороны водителя. Он повернулся к Лахлану и задал несколько вопросов. Просто сбор предварительного материала — парню действительно нечего было сказать.

Как только допрос был окончен, Ригсби взобрался на пассажирское сиденье рядом с Лисбон.

— Вы в порядке? — спросил он.

— Да, — ответила она.

— Вы уверены? Потому что я могу…

— Я в порядке, Ригсби. Я просто немного выбилась из колеи, но сейчас мне лучше. — Она прервалась, заводя машину. Возможность убедить ее дать ему вести была упущена.

Ригсби всеми силами старался сохранить свои наблюдения в тайне. Он выбирал время так, будто он просто смотрел в окно, вместо того, чтобы наблюдать за ездой Лисбон. Она всегда была хорошим водителем, соблюдала все правила дорожного движения. Он не был уверен, чего именно ожидал. Того, что ей вдруг сорвет крышу? Или он просто хотел убедиться, что ей комфортно?

Он действительно хотел, чтобы Джейн был с ними. Казалось, он в любой ситуации знал, что делать теперь с Лисбон. Джейн мог бы сказать ему, в порядке она или нет. Джейн, наверное, мог бы расслабить ее так, что идиотские слова Лахлана не произвели бы такого эффекта. Ригсби чувствовал себя совершенно бесполезным. Он мог лишь ожидать сигналов Лисбон, которые мог вовсе и не опознать.

— Расслабься, Ригсби, — велела она ему после того, как он снова посмотрел в сторону.

— А? — он сделал вид, что не понимает.

Лисбон посмотрела ему в глаза, улыбнулась, но в ее взгляда не было соответствующей словам теплоты.

— Я не собираюсь выезжать на встречную полосу.

— Я не думал об этом.

— Ты наблюдал за мной как ястреб, о чем еще ты мог думать?

— Босс, это не так, — произнес Ригсби, но слова умерли в его горле. Он не знал, что сказать.

— Я не идиотка. Я знаю, все вы приглядываете за мной.

— Да, это правда, — признался Ригсби. — Мы просто хотим убедиться, что вы чувствуете себя хорошо.

— Ну, может быть, мне быстрее стало бы лучше, если бы все перестали говорить обо мне, перестали бы наблюдать за мной и просто позволили бы мне разобраться с этим самой! — ее слова были резкими и горькими, зеленые глаза смотрели на дорогу впереди.

Звук двигателя вперемешку с трением шин о бетон был единственным звуком в машине. Ригсби не пытался скрыть тот факт, что он сейчас наблюдал за ней, но она даже не взглянула в его сторону. Она не извинилась. Ничего не сказала, просто продолжала ехать.

— Босс... мы просто пытаемся помочь.

Это были последние слова, сказанные между ними в оставшуюся часть поездки.



День стабильно становился хуже, и это было не из-за дела. Даже наоборот: работа шла хорошо; причина была в состоянии Лисбон, которое убивало ее. Сначала обеспокоенные взгляды и полные сострадания вопросы, а потом ее реакция на страдающего от тяжелого похмелья придурка, сделавшего глупое заявление. Она общалась с такими людьми, как он, прежде, и, черт возьми, у нее было больше похотливых и распускающих руки подозреваемых, чем она могла сосчитать. Но на этот раз Тереза не чувствовала гнев или досаду, все, что она чувствовала, — это панику, потому что представила, как он нападает на нее... так же, как кто-то уже сделал это раньше.

Произошедший инцидент сильно потряс ее, и она знала, что Ригсби тоже это заметил. И это только все усугубляло — ей не нравился тот факт, что ее команда видела, насколько слабой она сейчас была.

Лисбон позволила Чо провести допрос последнего подозреваемого, пока сама стояла за стеклом и наблюдала. Так она была в безопасности; она не была в маленькой комнате с кем-то угрожающим. Конечно, она продолжала видеть свое отражение в стекле и ненавидела его. Она ненавидела то, как выглядела с широко открытыми, наполненными страхом глазами, неопределенностью в чертах лица — у нее действительно больше не было никакой уверенности в себе.

Чувствуя отвращение, Лисбон отошла от своего отражения и вышла из допросной. Она готова была похоронить себя в бумагах — это, казалось, было единственным, в чем она была хороша. Лисбон была так погружена в свои гнетущие мысли, что даже не заметила, кто шел по направлению к ней, пока он не окликнул ее по имени.

— Агент Лисбон, — проговорил Джаспер Уэйнрайт с манерной медлительностью.

Лисбон подняла глаза вверх и очень удивилась, увидев его здесь, в КБР. Брат ее босса был высоким и симпатичным и казался себе куда более очаровательным, чем был на самом деле. В последний раз она видела его на благотворительном вечере, когда он пьяно лапал ее на танцполе до того, как Джейн спас ее от его приставаний. Он не был пьян, и, хотя ему еще нравилось то, что он видел, сейчас в его взгляде было нечто иное.

— Мистер Уэйнрайт, — сказала она натянуто, держа себя на разумной дистанции от него, — я не ожидала увидеть вас здесь. Вы должно быть пришли, чтобы увидеть своего брата.

Джаспер кивнул в подтверждение, но все еще внимательно смотрел на нее.

— Вы получили цветы, которые я послал вам?

— Да, спасибо, — сказала она ему, ее слова были короткими и невыразительными. Все, что она хотела, — это сбежать.

— Позвольте мне выразить соболезнования по поводу случившегося.

— В этом нет необходимости.

Джаспер сделал шаг вперед, и она отступила назад, оказавшись у стены и вдруг почувствовав себя в ловушке.

— Ну, я надеюсь, они скоро найдут ублюдка. Если хотите, я был бы счастлив нанести ему визит, когда они это сделают, мой тренер — бывший «морской котик», он научил меня кое-чему, — Джаспер дерзко подмигнул ей, что ее вовсе не успокоило.

Лисбон чувствовала, что начинает паниковать, она должна оставаться спокойной, но ей нужно было выйти из этой ситуации. Она посмотрела вокруг и увидела Джейна, выходящего из допросной, ему понадобилась всего секунда, чтобы увидеть ее, но это было достаточно. Однако он был слишком далеко, чтобы сделать что-нибудь на данный момент.

— Я ценю ваше отношение, но я... мне нужно кое-что сделать.

— Тереза, я хочу, чтобы вы знали, насколько глубоко я сожалею, что подобное случилось с вами. Если есть что-то, что я могу сделать... — Джаспер протянул руку и положил ей на плечо, переходя границы или, может быть, просто оказывая поддержку. Это не имело значения.

Он прикасался к ней.

Лисбон отпрыгнула, очевидно, шокируя его.

— Не трогайте меня, — сказала она резко. Джаспер стоял там, ошеломленный, коридор охватила тишина, и Лисбон поняла, что стала центром внимания. Джейн все-таки побежал к ней, но ей было все равно, она просто не могла тут больше оставаться.

— Я… Мне нужно идти, — сказала Лисбон спокойно, в некотором оцепенении. Затем она развернулась и зашагала прочь, ее темп ускорялся каждые несколько шагов, прежде чем она побежала.

Лисбон ворвалась в дамскую комнату, которая, к счастью, оказалась пустой. Она рухнула у стены, только сейчас осознав, что ее трясло. На самом деле это было не все — она была близка к панической атаке. Ее грудь вздымалась, но она не смогла сделать полный глоток воздуха, ее голова кружилась от недостатка кислорода, и все, что она чувствовала, — узел в животе, который скручивался так туго, что она ощущала себя больной.

Она услышала стук, а затем озабоченный голос Джейна, но она не могла ничего ответить, до сих пор пытаясь контролировать свое дыхание. Он подошел к ней, умоляя ее посмотреть ему в глаза и сфокусировать свой взгляд на нем.

— Дыши, — сказал он ей тихо, — медленно, дыши реже. Вдох и выдох, вот так. — Он показал движения, которые ей нужно было делать. — Вот так, медленно и редко.

Она сделала, как он просил, пытаясь успокоить дыхание. Он нежно растирал ее руки, но вынуждал смотреть ему прямо в глаза. Дрожь прекратилась не сразу, но когда она ощутила, что к ней вернулись хотя бы крупицы самообладания, то отступила от него.

— Я в порядке, — тихо сказала она.

— Ты уверена?

Лисбон кивнула и шагнула к раковине, чтобы плеснуть немного воды на лицо.

— Я просто не ожидала увидеть его... или что он будет трогать меня.

— Ему не следовало быть таким напористым, — сказал Джейн с горечью.

— Он просто пытался быть полезным, — ответила Лисбон, наполняя руки холодной водой, чтобы плеснуть на свои вновь порозовевшие щеки. — Кроме того, это не его вина, что я сейчас в таком плачевном состоянии.

Джейн осторожно протянул руку, чтобы положить ей на плечо, как это только что сделал Джаспер, за исключением того, что его прикосновения действительно дали ей некоторое утешение.

— С тобой все в порядке?

Лисбон подняла глаза, стряхивая с рук воду.

— Я буду в порядке, — произнесла она, прежде чем пойти за бумажными полотенцами. — Я была застигнута врасплох, вот и все. — Она промокнула кожу шершавой коричневой бумагой, а потом взглянула на него. — Ты понимаешь, что ты сейчас в дамской комнате?

Вопрос не разрядил обстановку, как она рассчитывала. Никакие шутки не облегчат его беспокойство.

— Мне нужно убедиться, что ты в порядке.

— Как и сказала, я буду в порядке, — ответила она. Я вернулась на работу, и это поставит меня на ноги. Скоро я буду выше всего этого, уверена.

Джейн не выглядел убежденным.

— Ты должен уйти, — сказала Лисбон, — прежде чем кого-то шокирует, что ты находишься здесь. — Она отвернулась, скатала бумажные полотенца в очень плотный шарик, но еще не бросила их подальше. — Мне нужно еще минуту… побыть одной.

Он изучал ее какое-то время, прежде чем тихо выскользнуть из комнаты. Лисбон вздохнула с облегчением, когда он ушел, все еще измельчая бумажные полотенца в небольшую морщинистую массу. Она продолжала глубоко дышать, вдох и выдох, вдох и выдох, пытаясь замедлить удары сердца.

Но она не говорила себе, что будет в порядке. Это было бы ложью.



Грейс сидела за своим столом, уставившись в компьютер. Она должна была работать над своим отчетом, но не могла сосредоточиться. Она постоянно прокручивала короткий, неуклюжий разговор с Лисбон в комнате отдыха. Она надеялась, что после возвращения Лисбон на работу все каким-то чудесным образом станет лучше. Нет. Чувство вины все еще было на месте.

После того, как Лисбон и Ригсби вернулись, она укрылась у себя в кабинете и не покидала его. Джейн дважды приносил ей кофе и, исходя из того, что было видно через окно, старался ее расслабить. Грейс поняла, что — учитывая, как Чо и Ригсби смотрели, — не только она чувствовала себя бесполезной.

Дело было, наконец, завершено, так что теперь работа не была поводом, чтобы держать их занятыми. Она смотрела на свой недоделанный отчет и спрашивала себя, не должна ли она просто сдаться и уйти пораньше.

Чо и Ригсби зашли в общее помещение и молча сели за столы. Ригсби обхватил голову руками, Чо нашел аспирин в столе и запил таблетки водой.

— Паршивый день, — выразила Грейс их общее состояние.

— Да, — согласился Чо.

Она не могла сдержать себя. Ее глаза были прикованы к кабинету Лисбон, но босс по-прежнему работала. Возможно, все было совершенно нормально, за исключением того, как напряжен воздух. Лисбон провела только один допрос и, судя по потерянному выражению в глазах Ригсби после их возвращения, тот прошел не слишком хорошо.

— Где Джейн? — спросил Чо.

— О, Уэйнрайт хотел поговорить с ним, — сказала Грейс, пожимая плечами. Она увидела, что глаза Чо смотрят через комнату на кабинет Лисбон. Через несколько секунд и Ригсби присоединился к их пристальным взглядам.

— Мы все наивно думали, что это сделало бы все лучше? — спросил Ригсби.

— Что толку мечтать, если это нереально? — ответил Чо в своем обычном, монотонном стиле. Однако его голос был низким, что показывало, насколько все это давило на него.

— Ты думаешь, ей лучше? — спросила Грейс.

— Она старается, — сказал Чо.

— Но работает ли это? — спросил Ригсби с сомнением. — Вы бы видели, как она разговаривала с Лахланом. Когда он подкатил к ней, она просто остолбенела. Я боялся, что она ударится в панику.

— Неужели все было так плохо? — робко спросила Грейс. Непонятно, действительно ли она хотела знать ответ.

Ригсби смотрел на нее некоторое время, ничего не говоря и не двигая головой. Этого ответа было достаточно.

— Она все же сдержалась, — сказал он, — это что-то.

Грейс оживилась при этой мысли.

— Да, уже что-то.

— Возможно, — сказал Чо.

— Ты не думаешь, что ей лучше?

— Я думаю, она хочет, чтобы ей было лучше.

Грейс нахмурилась.

— О чем ты говоришь?

— Когда Джейн, наконец, снова улыбнется без страха в своих глазах, тогда я буду уверен, что она преодолела это, — сказал Чо.

Грейс посмотрела на пустое место на диване. Джейн знал Лисбон лучше всех, и сейчас она безоговорочно доверяла ему. Чо был прав. Джейн будет знать, когда она, наконец, забудет ту страшную ночь. Она знала, каким был бы ответ, если бы она спросила его прямо сейчас.

Нет.



Джейн ожидал, что Уэйнрайт закидает его вопросами; на самом деле, он был уверен, что Уэйнрайт хотел побеседовать со всеми членами команды Лисбон. Он хотел знать точно, как у неё дела и, что более важно, нужно ли ей было возвращаться на работу. На этот вопрос нелегко было ответить.

Уэйнрайт поднял глаза от документов, как только Джейн вошел.

— Джейн, ты проделал хорошую работу по делу Брантон.

Он должен был улыбнуться.

— Вам не нужно маскировать свои истинные намерения пустой болтовней, — Джейн уселся в пустое кресло напротив его стола. — На самом деле вы хотите узнать о Лисбон.

Уэйнрайт выглядел немного смущённым оттого, что Джейн раскрыл его мотивы.

— Я просто хочу знать, как она вела себя сегодня.

У Джейна было ощущение, что Уэйнрайт уже знал ответ на свой вопрос, возможно, это был тест, чтобы увидеть, насколько честен он будет, или возможно, он просто хотел узнать его мнение. Так или иначе, Джейн знал, как вести этот разговор.

— Лисбон все еще пробует адаптироваться, — признался Джейн. — Она старается, у нее еще есть проблемы, но она пытается.

— Мой брат сказал, что она, кажется, немного не в себе.

Он почувствовал горький привкус возмущения. Джейн вспомнил, что видел глупого брата Уэйнрайта в углу с ней и как тот трогал ее — этот человек действительно был бесчувственным или ему было просто наплевать на чьи-либо чувства, кроме его собственных. Джейн подозревал, что и то, и другое.

— Как я сказал, у нее все еще есть проблемы, особенно с прикосновениями.

— Это повлияет на ее работу?

— Нет, если мы облегчим для нее задачу, пока она не преодолеет это.

Уэйнрайт был явно не уверен в этой идее.

— Это невозможно, ее работа — это общение, что иногда означает физическое противостояние.

— Я знаю это.

— Но вы не видите проблемы.

Джейн покачал головой.

— О, я вижу, но я также знаю, что самая лучшая вещь для Лисбон — попытаться пройти через это самой. Ее работа — ее жизнь, если это забрать... у нее ничего не останется.

Уэйнрайт подумал немного; несмотря на свои опасения по поводу всей этой ситуации, Джейн знал, что он действительно был заинтересован в Лисбон. Он будет ставить ее потребности выше Бюро. Джейн не сомневался в этом.

— Я говорил с ее психотерапевтом на днях, она сказала почти то же самое.

Джейн немного улыбнулся.

— В основном психология — это дешевый трюк.

Колкое замечание немного разрядило обстановку.

— Ее психотерапевт считает, что Лисбон нужна уверенность, чтобы двигаться дальше, она надеется, что возвращение к работе поможет в этом.

Он пожал плечами.

— Это вполне возможно.

— Но вы не уверены.

— Если быть абсолютно честным, то я не уверен, — признался Джейн. — Лисбон возлагала большие надежды на возвращение — такие, что это может привести к разочарованию. Все не собирается волшебным образом стать лучше просто потому, что она вернулась, и она может потерять всякую надежду, если ей покажется, что она теряет последнюю часть той, кем была раньше.

Его слова получились куда меланхоличнее, чем он хотел, но зачастую это было правдой. Это было похоже на пощечину; вопрос в том, как справиться с этим дальше.

— Джейн, вы понимаете ее сейчас больше, чем кто-либо, — начал Уэйнрайт тихо. — Она... она поправится?

Джейн думал об этом в течение длительного времени. Есть много способов ответить на этот вопрос, но он знал, что только один был на самом деле истинным.

— Я хотел бы соврать и сказать «да»... но правда в том, что я не знаю. Она может оправиться, или же это может полностью разрушить ее — оба варианта вполне возможны, — он тяжело вздохнул, прежде чем признать: — Лучшее, что я могу сказать, — «поживем — увидим», и скоро мы узнаем, в какую сторону она движется.



Лисбон отперла дверь своей квартиры, и ее встретили пустота и мрак — то, к чему она привыкла, но по какой-то причине сейчас все воспринималось острее. Она поставила портфель, медленно подошла к дивану и села. Ее первый день на работе пришел и ушел, а она не чувствовала... ничего.

Ничего. Ничего не изменилось, ничего не было иначе, ничего такого не произошло, чтобы она почувствовала, как ее жизнь, наконец, приходит в норму. Она покинула квартиру, светясь от надежды, надежды, что все увидят, как она старается быть в порядке, что все поверят... и тогда это станет правдой. Но это была всего лишь глупая мечта отчаявшейся женщины.

Она уткнулась лицом в ладони, вспоминая жалостливые взгляды, полные нелепого и фальшивого счастья. «Если что-то случится... если ты расстроишься или... что угодно, не бойся прийти ко мне». Джейн знал, что она собирается потерпеть поражение, иначе зачем бы он говорил что-то подобное?

Все дошло до того, что ее команда не могла перестать смотреть на неё. «Не обязательно так смотреть. Я просто хочу, чтобы все стало как раньше». Только они не перестали, и весь день Лисбон подмечала, как они смотрели на неё, наблюдали за ней, не отрывали от неё глаз, словно она была маленьким ребёнком, за которым надо было присматривать. Словно она была не в состоянии позаботиться о самой себе.

Джейн искоса посмотрел на нее долгим взглядом, а затем медленно покачал головой. «Ты все ещё сама не своя».

Она замерла с содовой в руках. Ее зеленые глаза встретились с его, но быстро вернулись к папке. «Я стараюсь», — сказала она.

«Я знаю. И я не злюсь из-за этого, Лисбон, а просто констатирую очевидное. Ты все ещё чувствуешь себя недостаточно комфортно».

Лисбон прикусила палец, приветствуя прилив боли, который означал, что она все еще могла чувствовать любые другие эмоции, кроме тяжести в груди и пустоты.

«Бедная Лисбон, она была такой сильной женщиной...»

«Знаете, Тереза, это совершенно нормально, что вам сейчас трудно. После такого испытания никто не ждет, что вы будете держать все под контролем».

Из глаз потекли слезы, но она не стала их вытирать. Это были слезы боли... и злости. Злости на друзей, которые не скрывали, что сомневались, что она могла позаботиться о себе. Но более всего злости на саму себя — за то, что она была сломлена.

«Я не идиотка. Я знаю, все вы приглядываете за мной».

«Да, это правда, — признался Ригсби. — Мы просто хотим убедиться, что вы чувствуете себя хорошо».

«Ну, может быть, мне быстрее стало бы лучше, если бы все перестали говорить обо мне, перестали бы наблюдать за мной и просто позволили бы мне разобраться с этим самой!»

Джаспер протянул руку и положил ей на плечо, переходя границы или, может быть, просто оказывая поддержку. Это не имело значения.

Он прикасался к ней.

Лисбон отпрыгнула, очевидно, шокируя его.

— Не трогайте меня, — сказала она резко. Джаспер стоял там, ошеломленный, коридор охватила тишина, и Лисбон поняла, что стала центром внимания.

«Я в порядке»

«Я буду в порядке».

«Мне уже лучше».

«Все будет хорошо».

Все ложь.

Вдруг громкий крик сорвался с ее губ, и она схватила подушку, которая лежала рядом, и метнула ее через всю комнату. Та ударила о полки с низким грохотом, сбрасывая несколько фотографий и пару книг.

Но этого было недостаточно.

Лисбон встала и взяла ближайший предмет. Небольшая стеклянная лампа для чтения. Она бросила ее об стену, и та разлетелась на несколько кусков. Следующим был журнальный столик, а затем — небольшое блюдо. Все должно быть разбито.

Она подобрала ранее брошенную подушку и ударила ею по полке, сбивая все: фотографии в рамках, стеклянные безделушки, небольшую антикварную шкатулку для шитья от бабушки. Лисбон не волновало, что она разрушает.

Единственными звуками были звон стекла и ее собственные крики ярости.

Одна из полок слетела со стены — ещё большее побоище. Подушка лопнула, и ее набивка разлетелась во все стороны. Это было нормально — она просто пустила в ход руки. Она не почувствовала боли, когда порезалась о стекло, не заметила, как капли крови стали окроплять ковёр. Лисбон схватила другую книгу и швырнула ее прочь. Та ударилась о торшер, который грохнулся на пол, отчего часто-часто начала мигать лампочка: темнота — затем свет... Темнота — и снова свет.

Лисбон, наконец, остановилась, ее грудь тяжело вздымалась, дыхание было поверхностным и тяжелым, зубы — стиснуты. Она почувствовала теплую влагу крови, капающей с пальцев, но не обратила на это внимания. Вместо этого она посмотрела на устроенные ею разрушения.

Как будто в ее гостиной проводили обыск. Разбитые стекла валялись на полу, вещи разбросаны, небольшая дыра в стене, откуда была сброшена одна из металлических табличек со школы.

Это было прекрасно. Теперь ее квартира наконец-то соответствовала ее жизни. Полная и абсолютная катастрофа.

Она еще раз довольно осмотрела обстановку, прежде чем спокойно повернуться и направиться вверх по лестнице. Один маленький стакан балансировал на краю полки, пока, наконец, не соскользнул и не разбился об пол. Но Лисбон не беспокоилась по поводу беспорядка.

Она упивалась им.