Глава 9. Ее звали Таня. Часть 4.
-Привет, Эдвард, - я улыбнулась ему как школьница, когда больше всего хотела походить на Доктора Мелфи из «Клана Сопрано».
-Привет, Доктор Белла, - он ухмыльнулся в ответ и хихикнул, отпив немного газировки.
-Ладно, Эдвард, как прошел твой день? – начала я, ища подходящее начало разговора.
-Хммм… вообще-то, не очень, - он остановился. – Пока я не пришел домой.
Я покраснела и постаралась собраться с мыслями. У него что-то случилось, мне нужно прекратить вести себя глупо и сосредоточится на нем. Так же, как это сделал он, в его время.
-Что случилось? – спросила я. – До того, как ты пришел домой.
-Ну… - вздохнул он, играя с ключом на банке. – Я работал сегодня. И… с тех пор, как я проснулся утром, я не почувствовал того, что чувствую обычно… когда иду на работу.
Он посмотрел на меня, извиняясь одними глазами. Не отводя взгляда, я попросила его глазами продолжать. Он и правда очень сильно пытался, и это не скрылось от меня.
-Продолжай, Эдвард, все в порядке, - успокоила я его голосом. – Все, что ты скажешь, не так уж и страшно. Для нас нет ничего не правильного… помнишь?
Он посмотрел так, будто боролся с чем-то, а затем ответил:
-Ну, да… помню…
И снова молчание. Его определенно что-то беспокоило. Я решила помочь парочкой наводящих вопросов.
-Ты работал сегодня в «Огне»?
Он покачал головой, мельком взглянув на меня, а потом снова перевел взгляд на банку.
-Еще одна вечеринка? – предположила я. – У кого-то дома?
Сглотнув, он сначала посмотрел куда-то вдаль, а затем снова на меня…. и покачал головой.
Такое ощущение, будто я с маленьким мальчиком говорю. У него в глазах даже этот детский стыд плещется. Но я думаю, что это какой-то жест. Здесь нужно продвигаться очень, очень осторожно.
Большую часть времени Эдвард ведет себя как ребенок, постоянно играется. Я, конечно, понимала, что это он в детстве, которого его так лишили. Что-то серьезно произошло с ним тогда, что теперь передо мной он такой, какой есть.
Если Эдвард играет роль этакого маленького мальчика, значит, что он боится снова быть отвергнутым, боится родителей как огня, боится быть один и боится быть брошенным. Все это напоминает ему прошлое.
Я начала перебирать в голове, что он еще мог делать сегодня днем… а затем это навалилась на меня, как тонна кирпичей.
Его глаза смотрели на меня со страхом, когда мой взгляд потускнел. Я видела, что он словно готовился к моей реакции. И снова он перевел взгляд на дырку в банке.
-Эдвард… - я старалась говорить очень спокойно. – У тебя что-то было сегодня…. С другой женщиной, кроме меня? С клиенткой?
Его глаза были полны сожаления, раскаянья и горечи. Стиснув зубы, он закрыл их и кивнул.
Ладно, должна признать, я разозлилась этому. Он причинил мне боль и я чувствую себя использованной, что хочется плакать и кричать.
Но я понимаю, что Эдвард и сам испытывает эти чувства. И ему, наверное, досталось еще хуже, чем мне сейчас. Эта сука причинила ему боль? Даже после собственной боли, я все равно защищала Эдварда. Даже если он не захочет рассказать мне сам, я должна буду вытащить из него детали.
Я должна поддержать и показать ему, что даже если он спал с 200-ми женщинами или больше, я все равно хочу помочь ему справиться с этим, и ничего, что он может сказать, не заставит меня уйти от него.
Конечно, это не то, если бы он был моим парнем, а я его девушкой и застукала бы их с Розали или кем-то еще. Я понимаю, это его работа, его «выход». И сейчас это отнюдь не для бумаги или диплома… я ведь люблю его. И всегда буду. Если тонет он, тону и я. Но я всегда буду рядом, чтобы помочь ему выбраться на воздух.
-Все хорошо, Эдвард, - я сохранила тот же спокойный тон. Он взглянул на меня, и его бровь недоверчиво изогнулась.
-Разве? – просто спросил он.
-Да, - выдохнула я, чувствуя себя как никогда далекой от него сейчас. Я хотела взять его за руку, обнять его. Но именно поэтому кресло психиатра так далеко от пациента… чтобы этого не случилось. Но я ничего не могла поделать с этим… хотя и хотела обойти правила.
-Итак… почему ты почувствовал… различия с сегодняшней работой? – осторожно спросила я.
Его глаза встретились с моими:
-Ты знаешь почему, - и он снова отвел взгляд.
-Из-за МЕНЯ? – громче, чем надо, спросила я.
Кивнув, он так и не решился встретиться со мной глазами.
Часть меня плясала победный танец внутри, как маленькая девочка… но я сразу же пресекла это.
Это не смешно, Эдвард ведь страдает.
-Ладно, так… ты чувствовал… что конкретно? Можешь рассказать мне?
Он снова расстроено вздохнул:
-Я не ЗНАЮ! У меня такое чувство, будто я обманываю или что-то в этом роде. Будто предаю тебя. Разве ты не злишься на меня?
Подумав минуту, я ответила:
-Нет. Я не сержусь на тебя.
Его глаза недоверчиво распахнулись и уставились на меня:
-ПОЧЕМУ?
-Эдвард, - начала я. – Помнишь ту девушку, с которой, как ты рассказывал, был на свидании? Та, что плеснула тебе в лицо воду?
-Угу, - сказал он, поддев ключ и начал двигать им вперед-назад.
-Что ты сказал ей, когда она спросила, чем ты занимаешься по жизни? – осторожно спросила я.
-Не помню, - начал было он, но я прервала на корню эту попытку:
-Нет, ты помнишь… Давай, Эдвард.
Вздохнув, он пробормотал:
-Я сказал… Я трахаю старух.
-И это все? – моя бровь взметнулась вверх. Странно, может он что-то скрывает.
-Нет, - он все еще не смотрел на меня. – Потом я сказал… сегодняшняя ночь обойдется тебе в 500$.
И мы в одно и то же время сказали:
-А потом она вылили тебе на лицо воду.
Мне прошлось постараться, чтобы сдержать смех.
-Мне кажется, она понравилась тебе. Сколько ей было? – спросила я.
-25.
-А тебе должно было быть… 24? – спросила я, и он кивнул. – Так значит в 25 теперь наступает старость? – усмехнулась я. – Она была и правда такая симпатичная?
-Да, очень.
-И она понравилась тебе.
-Да, пока не плеснула мне водой в лицо, - поправил он.
-Но ты не заметил того, что она тебе понравилась, поэтому ты преднамеренно оскорбил ее, используя свою работу, чтобы оттолкнуть ее? – осторожно спросила я. – Позволь задать вопрос, почему ты не сказал, что ты танцор? Или что ты работаешь в сфере развлечений? По крайней мере, это было бы лучше и не так грубо, чем твое «Я трахаю старух». Ведь это не все, что ты делаешь, Эдвард.
-Да какой в этом толк?! – спросил он, слегка повысив голос, и посмотрел на меня. – Допустим, я бы сказал ей это, но потом ведь она пригласила бы меня на следующее свидание, а потом на еще одно… И я бы согласился… А потом она бы все равно узнала бы, чем я на самом деле занимаюсь, и свалила бы. Поэтому, позволь я спрошу тебя… какой в этом толк?
-Ты пытаешься оттолкнуть меня, Эдвард? – спокойно спросила я. Он не ответил и, слегка надувшись, снова уставился на банку. – Ммм? – спросила я выжидающе. – Я тебе немного нравлюсь, но ты боишься, что я кину тебя. Ты не рассказал мне о сегодняшнем дне, - я рада, что ты НЕ СДЕЛАЛ этого… но ты упомянул о нем. Как я думаю, ты сделал это потому, что думал, что я разозлюсь на тебя так сильно, что вышвырну прочь… скажу уматывать к черту… никогда не возвращаться… так теплее?
Я не хотела говорить это, но часть меня, та самая, которую он ранил, думала, что та наша недавняя ролевая игра подтолкнула его к тому, чтобы заставить меня ненавидеть его. Рассказать мне, после того, чем мы занимались, что он был днем с другой женщиной… возьми себя в руки, Белла, поплачешь потом, не сейчас.
-Я… просто… - начал он и сразу же замолк.
-Нет, Эдвард, говори… Здесь должна говорить не только я. Я хочу услышать, что о чем думаешь ты. Давай, - мягко подтолкнула я его.
-Я чувствую… когда я с тобой… будто я не… работаю. Все это так игриво. Не навязчиво… и весело, а ты такая… (он закрыл глаза, а потом снова открыл их)… милая и невинная. Когда ты смотришь на меня, я не на работе. Я с прекрасным другом… и я просто чувствую себя отвратительно, потому что не сказал тебе, куда собираюсь и что там буду делать. Я чувствовал, будто я… порчу ту идиллию, что мы построили между нами… вчера ночью. А я не хочу ее разрушать.
-Эдвард…
-Я хочу сказать, я знаю, что всего лишь нанятая игрушка, - начал он. Я нахмурилась, но он заранее прервал меня. – Я знаю, ты ненавидишь, когда я так говорю, но это правда. Я тут только для твоего удовольствия и, как предполагается, не должен ранить твои чувства или не должен симпатизировать тебя так сильно, как я уже это сделал. Но я не могу прекратить работать на этих местах, потому что они нужны мне, Белла. Я не могу потерять мою работу.
-Ладно, ладно, - я увидела, что он слишком напряжен и расстроен. Нужно успокоить его. – Никто не просит тебя бросать эту работу, Эдвард, окей? Вздохни. Хорошо. Расслабься на минуту. Давай просто помолчим, ладно? Просто закрой глаза и дыши.
Это, казалось, расслабило его, чему я была очень рада.
-Хорошо, - наконец, сказала я, прерывая молчание. – Это… очень запутанная ситуация, в которую мы сами друг друга и поставили. Я не буду отрицать. Ты мне действительно нравишься и, возможно, я рассматриваю тебя совершенно по-другому, чем остальные твои клиентки. Они могут причинить тебе боль, пихнуть тебя, думать, что имеют право делать с тобой все эти ужасные вещи, что они делают… а потом ты встретил меня, и я разительно отличаюсь от них всех. Я тихая и пытаюсь быть нежной….
-Ты ИТАК нежная, - поправил он меня.
-Спасибо, - я постаралась не слишком сильно улыбнуться и продолжила. – И я очень нежная с тобой… возможно, это напоминает тебе о прошлом… когда кто-то, как я… ласкал тебя, спал с тобой, нежно целовал, играл, ходил с тобой обедать, любил тебя. А сейчас ты снова испытываешь эти чувства и вспоминаешь… как прекрасно это было. Я думаю, это то, по чему ты скучаешь и по чему скучал сегодня, когда ушел на работу. Так что это не сильно-то из-за меня… Скорее из-за того, что я заставила тебя чувствовать так себя снова, после долгого времени.
-Нет, - он посмотрел на меня так, будто он был со мной, но только до тех пор, пока я не сказала, что это не из-за МЕНЯ. – Ты правда нравишься мне, Белла. И это никак не связано с моим прошлым. Не принижай себя. Ты потрясающая девушка!
Я почувствовала облегчение, но в то же время я понимала, что я не так уж и далека от истины, даже если мое сердце не хочет принимать этого.
-Спасибо, Эдвард, - улыбнулась я. Моя нога слегка задрожала, но я, опустив на нее руку, зажала ее, положив сверху блокнот. – Но я думаю, что тут, правда, замешана твоя девушка. Ты боялся этой «измены» сегодня утром, когда уезжал… а не меня. Мы же знаем друг друга всего 3 дня. Даже если бы я что-то сказала или сделала бы, это не заставило бы тебя чувствовать таким ничтожеством, как сейчас. Могу я спросить… о ней?
-О ком? – его лицо закаменело, когда он посмотрел на меня.
-О девушке… - я прочистила горло. – Как думаешь… сегодня ты сможешь сказать мне ее имя?
Глаза устремлены в пол, а тело напряжено. Нет, сегодня он явно не готов мне о ней рассказать.
-Ладно, забудь об этом, - я пропустила этот пункт. – Как насчет… рассказать мне, как вы встретились?
Слегка расслабившись, он ответил:
-В колледже.
-Расскажи, когда ты влюбился в нее, - это прозвучало скорее как просьба, а не вопрос.
-Это так необходимо? – спросил он, снова ведя внутреннюю борьбу.
-Давай, Эдвард, не трусь, - я подтолкнула его как маленького ребенка. – Я тебя не покусаю.
Он улыбнулся и напрягся… а выдохнув, заговорил:
-Я изучал медицину, а она искусство и фотографию. Мы вертелись в разных кругах и, возможно, никогда бы не встретились, но меня по воле случая направили в ее художественный класс. Единственным настоящим ребенком, направленным туда был никто иной как Эдвард Каллен. Я предполагаю, они что-то не правильно напечатали. Я сидел там, в кабинете рисования и думал, как бы смотаться… когда… увидел ее. И я… просто не мог пошевелиться. Я просто онемел…
Я улыбнулась. В такие моменты, когда он открывался мне все больше и больше, я любила его еще сильнее. Удивительно, но я не чувствовала, что злилась на него по поводу его сегодняшней работы… и не была расстроена. О чем я думала? Что после всего двух дней он оставит свою прежнюю жизнь, схватит меня в свои объятия, и мы заживем долго и счастливо? Я должна принять Эдварда таким, какой он есть… хорошего, плохого или ужасного. Любого его. Это то, что делает любой настоящий врач… настоящий ДРУГ… тот, кто любит тебя.
Я сморгнула слезы, выступившее на глаза, и была рада, что в комнате царил полумрак. Он скрывал глаза и защищает меня от Эдварда, если тот нечаянно взглянет мне в глаза. Ведь тогда он сможет увидеть, как сильно меня пробрало это, когда он вот так разговаривает со мной.
-Я пытался что-то нарисовать на своем мольберте, окруженный этими будущими Пикассо, не зная даже как смешать краску, не говоря уже о том, чтобы НАРИСОВАТЬ что-то на холсте. Ко мне даже учитель подходил и спрашивал, буду ли я делать абстракцию. Я сказал «нет», а она ответила «просто нарисуй то, что видишь, дорогой». А это было блюдо с фруктами!
Не в силах сдержать себя, я засмеялась, представляя Эдварда, делающего все это ради внимания девушки.
Он засмеялся в ответ, глядя на меня.
-Это было не смешно, - он непринужденно закусил нижнюю губу. – Так или иначе, после урока, она прошла мимо меня. Я сказал ей «привет» и она поздоровалась в ответ. Посмотрев на мою картину с таким выражением… ужаса на лице… она спросила «у тебя с глазами все в порядке?» Мы оба принялись смеяться, и она предложила помочь после школы с моим «искусством» или порекомендовать мне хорошего глазного врача. Вот так вот это и случилось. После этого я с ней не расставался, - его лицо стало таким живым и солнечным, пока он не добавил. – До тех пор, пока я не ушел из колледжа.
Как бы я не хотела не делать этого, мне придется снова спросить его о его боли… и ее источнике.
-Так значит… на всем протяжении твоей учебы в колледже, ты постоянно находился рядом с ней, а после него, после того, как она его закончила… что случилось дальше?
Он оглянулся, снова борясь сам с собой… и заколебался.
-Белла… - взглянув не меня, в его глазах стояли слезы.
-Не торопись… Я никуда не спешу, - заверила я его и послала теплую улыбку.
Наконец, после долгих глубоких выдохов и попыток, он сказал:
-Мы… поженились.
Он уронил свою голову и, вцепившись руками в волосы, закрыл глаза.
-Это прекрасно, - радостно произнесла я. – Это была хорошая свадьба?
-Нас поженил в гребаном полицейском участке мировой судья, - проворчал он, злясь на этот факт. – Я даже не смог подарить ей хотя бы один прекрасный свадебный день!
-Но, я уверена, это не имело значения, - мягко сказала я, видя только его волосы и пальцы в них. – Она любила тебя, и, я уверена, ей это было не важно, как или где вы поженились. Разве ты так не думаешь, Эдвард?
-Ты же девушка, - не поднимая взгляда, сказал он напряженным голосом. – Разве ТЕБЕ не хочется милой свадьбы, прекрасного платья, цветов, чтобы рядом была твоя семья, музыки?! Ответь, только правду, Белла!
Сейчас я никак не могла ему врать.
-Да, хотелось бы, - призналась я. Прерывистый вздох сорвался с его губ, и было похоже, будто он тихо плакал. – Но это бы значило что-то, если бы я выходила замуж за богатого мужчину, которого бы не любила… Тогда об этом можно было бы спорить. Но все это дерьмо – лишь мишура. Главное – выходить за человека, которого любишь… и который хочет провести остаток своей жизни с тобой. Это значит намного больше для меня, чем свадьба в замке! И, в конце концов, ты все делал для нее. Все, что ты потерял и все, через что прошел, было ради нее, в то время как она спокойненько заканчивала школу… Я УВЕРЕНА, она понимала, какой была счастливицей, Эдвард. У нее была настоящая любовь. Именно поэтому она и вышла за тебя. А так же, я уверена еще и в том, что в тот день она была очень счастлива.
Я бы была.
Длинная пауза образовалась между нами на долгое время.
Наконец, Эдвард сказал:
-Спасибо, Белла. Я никогда об этом не думал… с такой точки зрения.
Я улыбнулась и ответила:
-Иногда мы слишком близко все воспринимаем к сердцу, чтобы увидеть полную картину. Но все, что порой нужно сделать, это отступить назад на пару шагов, как будто тебе нужно рассмотреть большую картину.
Он фыркнул, но голову так и не поднял. Я специально перевела взгляд на свой блокнот, пока Эдвард ставил свою банку с содовой на стол и быстро вытирал глаза, глубоко вздохнув.
Не могу смотреть, как он плачет. Я так сильно хотела обнять его. Хотела стереть его слезы поцелуями, сказать, что люблю его, что он не одинок.
Но он не может быть совершенно одиноким. Я имею в виду те телефонные звонки. Он же сказал кому-то «Я люблю тебя».
Но я не могу признаться, что слышала это, он убьет меня.
-Итак, давай немного углубимся… - я вздохнула, чтобы очистить мозги, чувствуя, что мы делаем заметные успехи. – После того как вы поженились, у вас появилась своя совместная жилплощадь? По крайней мере, это значит, что тебе не нужно было больше слоняться по улицам, верно?
-Да, больше никаких улиц не было, - он усмехнулся и взглянул на меня – кожа под его глазами все еще блестела. – Мы получили чердачную квартиру – одна большая комната и ванна, даже меньше чем твоя, - я усмехнулась, а он быстро посмотрел на меня. – Я не хочу сказать, что твоя маленькая, просто… - он всегда был так быстр на извинения.
-Она маленькая, - поправила его я. – Не волнуйся, я не обижаюсь на правду. Продолжай.
На секунду он разозлился на себя за оплошность, а потом продолжил:
-Какое-то время мы были там счастливы. Конечно, без медового месяца, но все же. Никакой мебели. На некоторые вещи мы накопили сами, а некоторые перешли к нам от ее родителей. Но ведь многие пары начинают с этого. Спали мы на полу, на матрасе, но зато это было мягко.
Я увидела проблему еще до того, как произнес хоть слово. Поначалу это и может показаться милым, но проблемы с деньгами могут разрушить брак, особенно недавний.
Это так грустно. Эдвард хотел быть доктором, а теперь не может купить мебель в свою первую квартиру и для жены. Это должно быть съедало его изнутри.
-Так ее родители приняли тебя нормально? – подвела итог я.
-Да, даже очень хорошо, - тут же ответил он. – Они всегда были ко мне очень добры, а ее отец даже предложил мне работу на его фабрике. Он производил вешалки, пластмассовые.
-И… ты согласился на эту работу?
-Нет, Тан… - он остановился и закрыл глаза. - Она… (он грустно посмотрел на меня, снова извиняясь взглядом)… не хотела уезжать из Нью-Йорка. Ее родители живут в… очень далеко отсюда. А она хотела стать артисткой и фотографом и сказала, что чтобы добиться этого, она должна остаться в Нью-Йорке. Поэтому я вежливо отказался и постарался устроиться работать здесь. Они даже предлагали нас пожить у них дома, но она и от этого отказалась. Ее родители не были богаты, скорее наоборот, они были очень… ниже среднего уровня. Все ее жизнь они копили ей на колледж, и когда она уехала, на счету у них практически ничего не осталось. Но при всем при этом они были очень хорошими людьми, заботливыми, приземленными.
-Ну… и как пошли дела? – спросила я, не зацикливаясь на его промахе: он почти что сказал мне ее имя и место, где жили ее родители.
-Не очень хорошо, - ответил он, потерев голову о руку. – Я нашел себе работу… кассиром. А она зарабатывала фотографируя, в основном на свадьбах. Но она работала лишь ассистентом фотографа, что не приносило много ей денег. Я знал, что как мужчина, должен обеспечить больший доход в дом, но я нигде не мог устроиться, чтобы получать достаточно. Каждый день я искал что-то новое, что-то лучшее. И ничего не находил. Каждый раз я читал эти гребаные объявления от женщин, продающих себя. Видя те деньги, что они запрашивали, я смеялся и говорил ей… «ты веришь, что люди занимаются всем этим дерьмом чтобы выжить?» И мы вместе смеялись над этим людьми, - его голова снова упала на руки, а дыхание стало прерывистым и тяжелым. – Сейчас она, наверное, посмеялась бы и надо мной… если бы увидела, кем я стал, - сказа он, обращаясь в большей степени к себе.
Подождав минуту, я спросила:
-Из-за того ухудшились ваши отношения? Вы стали ссорится?
Вообще-то я хотела спросить, развелись ли они, но это оставило бы без ответа многие вопросы и причины, да и я не хотела слишком любопытствовать по этому поводу.
-Мы ссорились на каждом шагу, - сказал он голосом, полным эмоциями. – Всегда из-за денег. Тупое дерьмо. Однажды она купила коробку леденцов, а я наорал на нее и выкинул их в окно. Я чертовски мерзко поступил с ней…
Теперь он плакал уже не так скрытно… Я отвела взгляд и вытерла свои собственные слезы, надеясь, что он меня не видит. Я не могу смотреть, как ему больно. Но я должна выпустить это наружу.
Боже, дай мне сил спросить у него следующий вопрос.
-Это когда-нибудь… проводило к… насилию? – предположила я, и он поднял на меня взгляд - настоящие слезы катились по его щекам.
-Что ты, конечно, нет, Белла, - он искоса посмотрел на меня, будто мне лучше должно быть это известно. – Я бы никогда по-настоящему не ударил бы женщину. Только если слегка, в игре… но… тогда… нет, я бы никогда не причинил ей боли таким образом. Джозеф и Катерина всегда учили меня… ты будешь смеяться над этим… уважать женщин. Хорошо, что они не могут видеть, во что я превратился.
-Я и не думала смеяться, Эдвард, - четко проговорила я, когда он посмотрел на меня. На этот раз его взгляд был более мягким, но он все равно снова опустил голову на руки. – А вы когда-нибудь пытались обратиться за помощью? Типа семейной психотерапии или…
-Я не мог позволить нам этого, – отчаянно проговорил он, будто уже повторял мне это миллион раз. – Ты знаешь, какие цены набивают эти шарлатаны?! - он посмотрел на меня, когда я захихикала, и вздрогнул. - Прости, Белла. Я не имел в виду тебя. Может, если бы мы поговорили с кем-то вроде тебя, мы бы стали более счастливы. Но я бы все равно не смог позволить себе оплачивать ТВОИ услуги. Все хорошее чертовски дорогое.
Ага, расскажи мне об этом, точнее этим $20,000. Но в ту же секунду я возненавидела себя за эту мысль.
Внезапно, я прокляла все эти мысли, что заплатила ему, чтобы он был здесь. Он тут и он нуждается во мне, а я люблю его. Остальное не имеет никакого гребаного значения.
-А она… хотела ли она походить на семейную психотерапию? – спросила я.
-Да, - сказал он, откидываясь на спинку дивана. Облизнув губы, он отвел взгляд, размышляя над чем-то. – Но я обещал ей попытаться стать лучшим мужем для нее. Я поклялся.
-И ты… старался?
-Да. Но нам это все равно не помогло. Конечно, мы перестали так часто ссорится и кричать друг на друга… Но мы так же практически перестали и разговаривать. Мы стали друг другу чужими. Мы практически перестали… заниматься любовью. А когда это и происходило, все было сухо и плоско. Но ни один из нас не решался заговорить об этом.
-И… что случилось потом? – спросила я.
-Ничего, - в его глазах на секунду промелькнула осторожность и холод.
-Ничего? – повторила я.
-Мы можем поговорить о чем-нибудь еще?
-Но Эдвард, я думаю….
-Пожалуйста, Белла? – его глаза блестели от слез, и я не могла продолжать настаивать, когда он вот так говорил «пожалуйста». Я слишком мягкая.
-Хорошо, - я решила вернуться к вопросам из моего блокнота. – Но я не думаю, что тебе понравится мой следующий вопрос.
-Давай проверим, - бросил он мне вызов.
-Ладно, - я выбрала самый жестокий вопрос, потому что хотела говорить о его браке и разрыве. Ведь именно это, я уверена, стало концом для Эдварда.
-Расскажи мне о первом разе, когда ты продал себя, - холодно спросила я, будто читала.
Боже, Эдвард, прости меня и не отвечай на этот вопрос.
-Прекрасно, - Эдвард нахмурился и презрительно усмехнулся. Не то, чтобы я обвиняю его…
-Я не хотела говорить это так, Эдвард, - слабо попыталась я смягчить свои грубые слова, но он стрельнул в меня взглядом:
-Ты хочешь это услышать или нет? – спросил он с каменным лицом.
-Да, хочу, - заставила я себя проговорить это, с трудом сдерживая слезы.
Но хочу ли я и правда это услышать?
-Ну, после того, как я был… нанят Викторией, - теперь его голос был твердым, как и лицо. – Я стал изучать танцы, пробовать играть различные роли в клубе. Эмметт и Джаспер были своего рода моими учителями. Учился я быстро и вскоре обнаружил, что очень преуспел в роли Эдварда-экзотичного танцора. Но это было единственное, что я мог делать по началу. Однажды ночью Виктория вызвала меня к себе в офис и сказала, что у нее есть для меня работа. Которая принесет мне сверх еще 5 000 долларов. Она сказала, что это легкие деньги и я всего лишь должен станцевать приватный танец для одной очень особенной клиентки, а потом поехать к ней домой и делать то, что она скажет. Я сразу понял, о чем она меня просит, но решил все-таки уточнить. Тогда она сказала, что мной теперь руководит она, и что я принадлежу ей. В принципе, я знал, что в этом она права. Поэтому и поехал с той женщиной к ней в дом и занялся с ней любовью, в то время как ее муж наблюдал за нами из кресла в углу комнаты, и время от времени удовлетворяя себя. Затем, когда он встал и направился к нам, я остановился и подумал, что он хочет врезать мне или еще что. Но я ошибался, он не собирался избивать меня. Он нагнул меня над своей женой и попытался трахнуть меня в жопу, пока я был в ней. Но меня спасла от этого ужаса его жена. Я убежал оттуда сломя голову и прошел 5 миль назад до клуба пешком. Я сказал Виктории, что никогда не буду иметь ничего общего с мужчинами, и если это то, чего она хочет, то я лучше умру на месте. Она утверждала, что ничего не знала о муже, но после этого случая больше не пыталась меня снова привлечь к этому. Я отдаю себя только женщинам и с того дня я ни с кем кроме них… не работал. Милая история, не правда ли? – так как я молчала, Эдвард снова заговорил. – Я говорил тебе, у меня ужасная жизнь. Зачем я тебе здесь, Белла? Кто-то вроде меня не должен даже близко подходить к таким как ты. Я настолько уже измазан в этом, что никогда не смогу отмыться.
-Эдвард, я, кажется, говорила тебе, что ты можешь не стараться оттолкнуть меня, - уверенно заявила я. – Даже не пытайся. Ты здесь на две недели и я не хочу, чтобы ты уходил. Я хочу быть твоим другом… если ты позволишь. Пожалуйста, позволь мне, Эдвард. Я люблю… (я остановилась, и он резко поднял на меня взгляд)… когда ты здесь, рядом со мной.
Он не ответил, а я вспомнила о том, что запланировала сегодня для Эдварда, прежде чем меня так грубо прервали.
-Эй! – я встала и выключила диктофон. – У меня есть для тебя сюрприз, Эдвард. Надеюсь, он тебе понравится. Это то, что я планировала для нас на сегодня.
Он молча проследил за мной своими грустными глазами, и я на секунду подумала, что он, наверное, думает, я попрошу его о чем-то, связанном с сексом… его красивые глаза совершенно не выглядели заинтересованными в чем-то подобном. И я рада этому.
Вернувшись к моему рюкзаку, я достала из него маленькую прямоугольную коробочку, обернутую в ярко-синюю бумагу с бантом сверху.
Его лицо вытянулось, а брови сошлись на переносице, не понимая, что я задумала.
Я села рядом с ним на диван и положила коробку ему на колени:
-Счастливого… Дня Эдварда.
-Счастливого Дня Эдварда? – спросил он так и не притронувшись к коробке, а просто смотря на нее.
-Ага, - соврала я. – Сегодня День Эдварда и все Эдварды мира празднуют его. Ну же, открывай.
-Белла, - он посмотрел на меня разбитым взглядом, и слезы снова появились в его глазах. – Ты не должна была покупать мне подарок…
-Просто открой, а то как шило в заднице, ей-богу! – закричала я и, засмеявшись, улыбнулась.
Он усмехнулся в ответ:
-Шило в заднице, да?
-Да, если говорить литературным языком, - я посмотрела на табурет и слегка пихнула его рукой. – Открывай.
-Маленькая глупая девчонка… - пробормотал он, снимая коробку. Я улыбнулась, глядя на его лицо, когда он разорвал бумагу, обертывающую ткань и достал большую черную ночную рубашку в тонкую красную полоску по всей длине.
Он улыбнулся и приложил к себе: она была очень большой для него, но он все равно смотрел на нее, как на самую бесценную вещь в мире.
-Оооох, рубашка… для сна, да? Она ТАКАЯ мягкая! – он был так рад этому, но одевать не решался. И не решится никогда, пока я не скажу ему, что это правда.
Я взяла ее в руки и отбросила коробку:
-Иди сюда, солнышко.
Сказала я с глубоким чувством, а не шутливым или подразнивающим тоном.
Я собрала рубашку в гармошку у воротника и направила ему на голову:
-Я помню о правиле номер один, по которому тебе нельзя носить здесь рубашки…
Я помогла ему продеть руки в рукава; он посмотрел сначала вниз на нее, а потом на меня, в то время как я продолжала говорить:
-Но раз я его поставила, я могу его и изменить, - проговорила я, расправляя рукава. Превосходно. Она закрывала каждый дюйм его груди и даже прикрывала его милую попку. – Я хочу, чтобы ты носит эту рубашку, потому что ты значишь для меня намного больше, чем эта прекрасная груда мышц, твердые кубики пресса и большие мускулистые плечи. Я хочу, чтобы ты всегда был в тепле и одет. А еще, хочу обнимать тебя сегодня всю ночь, потому что ты заслужил это, Эдвард. Думаю, это как раз то, что тебе нужно и что ты сам хочешь… ты пренебрегал этим… долгое, очень долгое время. И поэтому… я…
Я люблю тебя… скажи это… Я люблю тебя… всего три слова… это не так-то страшно. Нет, это очень страшно.
-Я, правда, забочусь о тебе, Эдвард. Очень, очень сильно, - пошла я на попятную.
Но в его глазах помимо нежности была еще и грусть, и одиночество.
-Все в порядке? – я снова использовала его любимую фразу. Обняв его, я закрыла глаза и прислонилась лбом к его лбу, надеясь, что не переступила черту, и он снова не испугался меня.
После долгой паузы и нескольких глубоких вдохов, Эдвард ответил:
-Да, Белла.
Посмотрев на него, я спросила:
-Это правда то, чего хочешь ТЫ? Или ты снова пытаешься успокоить меня?
-Нет, - ответил он без колебаний, но грусть все же просачивалась в его голосе. – Я хочу, чтобы ты обнимала меня, Белла. Я думаю… это может быть даже… лучше, чем секс… немного.
Я улыбнулась так широко и так счастливо, что Эдвард улыбнулся мне в ответ. От переполнивших меня эмоций, я оставила большой поцелуй на его губах, соленых от слез. Бедный маленький милашка.
Я взяла его за руку, скрытую за длинным рукавом, и сказал:
-Пойдем со мной, ангелок.
Он состроил рожицу на последнем слове и последовал за мной:
-Не говори так, я начинаю чувствовать себя девчонкой!
-Ты и есть… моя девочка, - заявила я и засмеялась, когда он попытался пощекотать меня за этот комментарий. – Нет, нет, - я отскочила от него и побежала выключать свет и взбивать подушки, чтобы правильно подготовится ко сну.
Я легла на кровать так и не сняв халата, когда он посмотрел на меня с опаской.
-Иди сюда, - наконец, первая заговорила я. Взяв его лицо в ладони, я поцеловала его глаза и каждую дорожку от слез под ним. – Знаешь, я ненавижу заставлять тебя плакать, – прошептала. – Но это хорошо это значит, что ты начинаешь исцеляться, Эдвард. Поэтому, я даже рада, что ты выплакался… но… это все равно не уменьшает моей боли.
Я продолжала целовать его соленые дорожки на лице, пока он тихо сидел на краешке кровати с закрытыми глазами и не двигался.
-Знаешь, когда я с тобой, я совершенно не чувствую себя психиатром, - проинформировала я его между поцелуями. – Но… я просто так сильно забочусь о тебе, что начинаю давать тебе поблажки. Давай это останется нашим маленьким секретом, ладно?
Я поцеловала его губы своим открытым ртом, слегка облизнув и сжав свои губы вокруг них. Я очень быстро закончила поцелуй, чтобы не возбуждать его или не склонять к сладкому и великолепному сексу сегодня ночью. Я хотела быть чистой и невинной, любящей… только для него.
-Я никому не скажу, - прошептал он. – Даже если меня будут пытать.
Он засмеялся собственной шутке, и я откинулась с ним на кровать, крепко держа в своих объятиях. Он прильнул щекой к моей груди, в то время как мои губы запечатлели легкий поцелуй на его мягких волосах. Я улыбнулась, чувствуя, как их кончики щекотали мою шею и щеку. Эдвард глубоко выдохнул… всего один маленький, но такой счастливый вздох сорвался с его губ, когда мы закрыли глаза и приготовились ко сну… как единое целое.
Через некоторое время я услышала несколько всхлипов, но проигнорировала их, не желая смущать Эдварда. Мужское эго чрезвычайно хрупкое. Я лишь слегка погладила его и еще сильнее прижала к себе.
-Белла? – прошептал он.
-Да, Эдвард?
-Таня, - выдохнул он. – Ее звали… Таня.

Итак, эту неимоверную главку, в 40 страницы перевела Котя. Надеюсь, вы ей *то есть мне :)* скажете спасибо.
Красная линия (форум)