- Спасибо тебе за помощь. Мне не хотелось тревожить Эдварда, а в одиночку я вряд ли смогла бы это сделать.

Следуя за Эсми по ступенькам главной лестницы её дома, я осознала, что никогда не бывала в этой части второго этажа. Остановилась в коридоре, отвлёкшись на картину, которая выглядела как оригинал Пикассо.

Эсми заметила мой взгляд.

- Карлайл был большим поклонником кубизма. Джек и Китти подарили эту картину в честь рождения Джона.

Я пожала плечами.

- Разве это не странный подарок на рождение ребёнка? То есть, когда Роуз родила Дэвида, я купила ей сумку для подгузников от Кейт Спэйд и посчитала это несколько экстравагантным выбором.

- Для меня это стало интересным моментом. Думаю, до того времени я обманывала саму себя, думая, что прекрасно представляю, в какую семью вошла после замужества, но ничто не готовило меня к Пикассо.

- Таким пассивно-агрессивным образом они пытались предложить свой стиль детской?

Эсми рассмеялась.

- Нет. По мнению Джека, это практичный подарок. Очень много сверстников его отца пустили пулю в висок после чёрного вторника (биржевой крах, известный также как крах Уолл-стрит, который стал началом Великой депрессии – прим.пер.). И картины, предположительно, являются некоторого рода страховкой. Если дело дрянь и по какой-то причине мы не сможем воспользоваться своими сбережениями, он ожидает, что нас спасёт продажа предметов искусства.

Я попыталась представить, какова может быть цена картины, висевшей передо мной. Никогда не думала, что владеть подобными вещами так выгодно. Для меня всё было иначе.

- Ха.

- Знаю. Я зам… ммм… была замужем за Карлайлом двадцать три года, и всё это до сих пор кажется частью альтернативной вселенной. К счастью, его ценности отличались от родительских. Джек ещё дарил нам Джона Слоана. – Она указала себе за спину. – Это за Эдварда. Не знаю, это ли стало причиной его интереса к ашканской школе, или Джек просто удачно выбрал картину. Кто знает? Может, Джону бы нравился Пикассо.

На последнем предложении голос Эсми немного дрогнул, и она прикрыла рукой глаза. Подойдя к женщине, я обняла её.

- Мне так жаль.

- Я знаю. – Она отступила на шаг, и я опустила руки, глядя, как Эсми вытирает глаза. – Когда-нибудь я перестану плакать, как минимум потому, что Карлайл бесился, когда я ныла. В конце концов мы окажемся в одном месте, каким бы оно ни было, и он задаст мне жару.

Моё восхищение этой женщиной всё возрастало. Интересно, сколько у неё длились приступы злости, если они вообще когда-либо бывали?

Расправив плечи, Эсми двинулась по коридору, жестом позвав меня за собой. Я робко последовала за ней к спальне.

Как и у Эдварда, она была шикарно обставлена. Однако обстановку затмевало проникшее в каждую деталь влияние Карлайла. Учитывая его трагическое отсутствие, это давало комнате свою жизнь. Неудивительно, что Эсми была напугана.

- Уверена, что тебе не будет неловко помогать мне?

Я покачала головой.

- Только если вас не смущает моё присутствие.

- Нет. Ты знаешь, что я считаю тебя частью семьи. Ещё с тех выходных на побережье.

Я знала, что время было неподходящим, но всё равно чувствовала, что должна попытаться объясниться.

- Насчёт того, что произошло на день Благодарения…

- Я всё понимаю. – Она снисходительно покачала головой. – Инстинкт сохранения иногда работает так странно, да? Если бы прошлогодний день Благодарения стал коктейлем, он бы состоял на две части из страха и на одну из самосохранения, его нужно было бы взболтать и подать холодным, украсить стыдом и следом хлопнуть рюмку сожаления.

- О, для производства моего сожаления потребовался бы целый ликёро-водочный завод.

- Знаю. Эдвард не в обиде на тебя. Ему просто не хочется проходить через подобное снова. Тебе нужно было время, чтобы излечиться. Оно же требуется и ему.

- Мне так жаль, что я причинила ему боль. Снова и снова я обдумывала произошедшее. Пыталась оправдать себя, говоря, что он заслуживал получить полноценный опыт учёбы в колледже. На самом деле, я просто вела себя до крайности эгоистично. Знала, что рано или поздно всё закончится, и он оставит меня. И думала, что будет проще справиться, если это произойдёт на моих условиях. Даже если Эдвард когда-нибудь и простит меня, не знаю, смогу ли я сама простить себя.

- Не буду врать. Твои действия сильно ударили по Эдварду. Хотя я прекрасно понимаю, почему ты так себя повела, мне никогда не объяснить этого ему. Он был совершенно уверен в том, что ты никогда его не любила.

- Всё ещё не понимаю, как он мог поверить.

- А как он мог не поверить? На тот момент жизнь Эдварда была сказочной. Конечно, он не так уж хорошо сходился со сверстниками, но Карлайл немного компенсировал этот недостаток. Поэтому он не способен был понять, почему ты паниковала.

Её слова ранили меня.

- А теперь, благодаря мне, всё изменилось, - пробормотала я горько.

- Я не пытаюсь утопить тебя в чувстве вины, но да, ты навсегда изменила его восприятие. Эдвард – невероятный романтик. Несмотря на наши предостережения, он наивно решил, что настоящая любовь способна победить всё, что угодно. Он знал, что тебе причиняли боль, и считал, что любовь сможет помочь тебе исцелиться, несмотря на то, что мы предупреждали: тебе нужно самой справиться со своими демонами. Как бы неприятно нам ни было наблюдать за страданиями Эдварда, мы с Карлайлом оба думали, что это неизбежно. Чего я не понимала – так это почему ты ни разу не позвонила мне за время вашего разрыва. Я всегда считала, что наши отношения не зависят от тех, что есть у вас с моим сыном.

- Я хотела позвонить. И ужасно скучала по вам. Но думала, что вы не захотите меня слышать.

Протянув руки, она сжала мои ладони.

- Пожалуйста, поверь в то, что я скажу. Во многом я считаю тебя дочерью, которой у меня не было. К чему бы ни пришли вы с Эдвардом, у тебя всегда будет место в моей жизни. Однако должна предупредить, что если ты снова всё похеришь, я не буду настолько же понимающей.

Я обхватила её руками.

- Я люблю вас, Эсми.

- И я тебя. – Выбравшись из моих объятий, она осмотрела спальню и вздохнула. – Сестра хотела сделать это за меня, но когда она была здесь – я была не готова. Да и сейчас всё не слишком изменилось. Почему-то упаковка вещей Карлайла кажется окончательным прощанием с ним – даже больше, чем похороны.

- Вам необязательно делать это, Эсми. Всё ещё прошло так мало времени…

- Эта комната становится усыпальницей. В окружении его вещей мне слишком легко притворяться, что он вот-вот вернётся домой, что он просто задержался на смене в больнице. Будет больно, но станет намного хуже, если я помедлю. Я слишком боюсь того, что буду откладывать уборку бесконечно, и в конце концов превращу эту комнату в западное крыло Мандерли (отсылка к роману Дафны Дюморье «Ребекка». В нём вдовец Максимилиан де Винтер сохранил в неприкосновенности западное крыло после смерти жены Ребекки, оставив её комнаты в том виде, в котором находились были при её жизни – прим.пер.).

- Не думаю, что это произойдёт. Вы горюете по своему супругу, а не по нанимателю, к которому испытываете странную гомоэротическую одержимость.

Она хохотнула.

- Полагаю, да. Но это в любом случае нездорово. И всё бы ничего, но знаешь, что самое худшее?

Я покачала головой. Не могла и представить.

- Жалость, - продолжила Эсми. – Я чертовски устала от всеобщей жалости.

- Уверена, у всех самые лучшие намерения. Просто сложно понять, что сказать…

- Умом я понимаю, что мало кто готов смириться с мыслью о смертности. Все смотрят на меня и думают, что я прошла через две самые мучительные вещи в мире, хотя никто не знает, что хуже – потерять супруга или ребёнка. Каждый раз, выходя из дома, я слышу шепотки. Прошло всего две недели, а это уже осточертело. Особенно отвратительны открытки с сожалениями. Рисованные белые лилии или другие настолько же унылые цветы и какой-нибудь банальный стишок от Hallmark, написанный безработным поэтом – или, например, двадцать третий псалм. Люди ставят подпись и, подчиняясь долгу, отправляют их – люди, которые хорошо знали Карлайла и заявляли, что любят его. Дружба длиной в целую жизнь сводится к подписи на открытке массового производства. Мне не нужна жалость. Мне даже не жаль саму себя.

Я была огорошена.

- Как вы можете не жалеть себя?

- Жизнь драгоценна, но это то, что дано всем. Любовь, однако, редка. Мне не только повезло обрести её – я владела ею больше двадцати лет. В конце концов всё заканчивается, но именно это и придаёт вещам значимость. Очевидно, я предпочла бы, чтобы он был со мной, но это мне никак не изменить. Что иронично, мне кажется, будто самые искренние слова я слышала от людей, которые со мной не знакомы. От его пациентов – мужчин и женщин, которые большую часть времени проводили рядом с ним под наркозом. Они прислали множество писем. Прекрасных, сердечных писем о том, как Карлайл помог им. Их я ценю.

Как и обычно, я была восхищена ею.

- В чём будет заключаться моя помощь?

Она указала на стопку контейнеров в углу.

- Можешь принести один?

Взяв верхний, я последовала за Эсми, которая прошла через двойные двери в огромную гардеробную. Подойдя к ряду мужских рубашек, одним движением сняла их с вешалок и скинула в контейнер.

- Чтобы всё это унести, понадобятся все контейнеры. Сегодня за ними зайдёт сотрудник из приюта для бездомных. Я была потрясена тем, что они готовы подъехать, учитывая, что сегодня Страстная пятница, но им отчаянно необходимы пожертвования. Я отдаю им всю эту одежду. Уже представляю, как мужчина, которого преследовали неудачи, пойдёт на собеседование в одном из костюмов Карлайла от Savile Row. Он будет так горд. Остаётся лишь надеяться, что в приюте найдётся парень, который выбирает ту же сторону, что и Карлайл.

- Что?

- Когда мужчине шьют на заказ костюм, это очень специфический процесс. В одной ноге оставляется место для… ну… ты понимаешь.

Я поражённо уставилась на костюмы.

- Погодите. Они разрезают брюки, чтобы уместить пенис?

Эсми хихикнула.

- Да, именно так.

- И откуда они знают, сколько потребуется ткани?

- Они спрашивают и измеряют. Когда я впервые наблюдала за этим, смеялась до икоты. Карлайл был в ужасе и запретил мне ходить с ним за покупками в Лондоне. Через какое-то время этот запрет был снят. Жаль, что я ненавижу ходить по магазинам.

Я начала работать бок о бок с Эсми, вместе с ней упаковывая всё в контейнеры. Она остановила меня, когда я потянулась к странному оранжево-чёрному пиджаку.

- Не это.

Я внимательнее всмотрелась в него. Принстон, группа 1986 года.

- Простите. Я не сразу поняла, что это.

- Он уже заказал новый. Ты знаешь о традициях?

Я покачала головой.

- Эдвард как-то упоминал о них, но не вдавался в подробности.

- Каждый пять лет выпускники Принстона заказывают новые костюмы для Пи-рада. У каждого года есть своя тема, они наряжаются в них и маршируют через кампус, поздравляя друг друга с тем, что они правят миром. Этот пивной пиджак с их двадцатой встречи. Когда я впервые пошла на Пи-рад, обещали сильные дожди. Карлайл настаивал, что Бог не будет поливать свой собственный парад, и когда придёт время маршировать – погода будет идеальной. Конечно же, небеса разверзлись, и пошёл ливень. Это было очень смешно, и тогда Карлайл в последний раз договаривался о чём-то с Богом.
Знаешь, для стороннего наблюдателя Пи-рад крайне интересен. Марширует Старая Гвардия – парни, которым уже за девяносто. Иногда среди них встречаются и женщины в мужских пиджаках, перекроенных для их фигур. Это меня сбивало с толку, потому что я знала – до недавнего времени Принстон не принимал женщин. Карлайл объяснил, что традиционно вдовы маршируют вместо своих мужей. Тогда я этого не поняла, и феминистка во мне протестовала. Мне было их жаль, особенно при мысли о том, что у этих женщин, возможно, нет своих юбилеев, которые они могли бы отпраздновать. В общем, я перестала ходить туда, когда Эдвард подрос и мог сопровождать Карлайла. Только каждый выходной заходила в шатры, а Пи-рад стал общим ритуалом для отца и сына. Двадцать пятое Воссоединение Карлайла будет в этом году. Я знаю, что он с нетерпением ждал нашего семейного марша, так как Эдвард теперь учится там же. Вместо этого я буду маршировать как вдова… - Эсми начала тихо всхлипывать. – Я в порядке. Правда. В любом случае, всё, кроме этого, можно отдавать. Я знаю, что Эдвард захочет забрать пиджак себе.

Я закончила убирать вещи, пока Эсми стояла, сжимая пивной пиджак Карлайла. Внезапно я осознала, что в воскресенье будет Пасха, и это будет первый праздник, который Эсми проведёт без своего мужа.

- Какие у вас планы на воскресенье? – спросила я.

- Никаких. Джек с Китти хотели заехать, но я сказала им, что не готова к гостям. На самом деле, я имела в виду, что не готова к визиту Джека и Китти. – Она рассмеялась сквозь слёзы.

- Я планировала наготовить еды и позвать Джаспера с Элис. Буду очень рада, если вы с Эдвардом к нам присоединитесь. Если вы не против посещения бедных районов, то увидите, что мне удалось отхватить неплохой дом.

- Вряд ли его можно назвать бедным. Ты бы видела, где я выросла. – Она вздохнула. – Но об этом в другой раз. Как бы то ни было, я с удовольствием приму твоё приглашение. Скажи, что можно принести.

Мне даже не пришлось задумываться над ответом.

- Своего сына.

- О, подозреваю, у меня не получилось бы удержать его вдали от тебя даже если бы я попыталась. Есть что-нибудь ещё, что я могла бы принести?

Мне хотелось сказать, чтобы она не беспокоилась на этот счёт, но потом пришло осознание – если она предлагает, значит, наверное, хочет отвлечься.

- У вашей семьи есть блюда, которые вы считаете частью традиций?

- В общем-то, нет, если не учитывать содержимое фляжки Китти. – Она закатила глаза.

- Как насчёт закусок? Что бы вы ни захотели приготовить – уверена, это будет идеально.

- У меня есть пара идей. Спасибо за приглашение и за то, что разрешила поучаствовать в готовке. Будет так приятно наконец-то заняться чем-то. Может, я и в трауре, но я не бесполезна.

- Никогда бы не подумала так о вас.

И это было правдой. Она была самой поразительной женщиной из всех, что мне встречались.

Я закрыла крышкой последний контейнер.

- Что теперь?

- В общем-то, это всё. У нас был общий кабинет, и Эдвард будет пользоваться книгами по медицине, так что ту комнату освобождать необязательно. Нужно было бы сходить на мессу, но я пока не готова снова появляться в церкви. И всё же хотелось бы выбраться из дома. Отчаянно хочется снова смеяться.

- Вам обязательно дожидаться сотрудника приюта?

- Нет, его может впустить миссис Коуп. А что?

- Я беру вас с собой. Пятничный вечер в стиле Беллы. Наденьте удобные туфли. Мы немного пройдёмся. Я позвоню Эдварду и скажу ему, где мы встретимся.

- Если это не благотворительность…

- Вы шутите? Элис будет в восторге. Она уже целую вечность хотела с вами потусить. Ладно, пойду позвоню Эдварду.

Я повернулась, чтобы выйти из комнаты, и Эсми окликнула меня.

- Белла?

- Да?

- Спасибо. За всё.

- Не за что. Правда. – Улыбнувшись, я сбежала по ступенькам, чтобы позвонить Эдварду.

Может, я наконец-то смогу хоть что-то сделать правильно.