– Таня! Мы здесь!
Таня посмотрела в другую сторону терминала, и ее глаза загорелись, когда она увидела улыбающихся и машущих ей Кейт, Кармен и Элеазара. Хотя сейчас самым важным для нее был Чарли – она ужасно скучала по своей семье, особенно по сестрам. Ведь они были вместе практически вечность и не разлучались больше, чем на пару дней или недель. А она не видела их уже пять месяцев. Прикрыв рот ладонью и делая вид, что кашляет, Таня заговорила слишком быстро для человеческого слуха:
– Я так рада вас видеть. Я так сильно по вам скучала. Даже не знаю, как благодарить вас за помощь.

– Так это и есть Чарли. Жду не дождусь встречи с ним. Ирина просит прощения, что не смогла быть здесь. У Лорана сейчас тяжелый период, и она осталась с ним.
– Конечно.

Таня обратила внимание на свою сестру, Кейт, но всего на пару секунд, пока не заметила изучающий взгляд Элеазара. Низкий рык вырвался из ее груди, слишком тихий для человека, но достаточно слышимый для трехсотлетнего вампира.

– Не глупи, Таня. Ты ведь знаешь, Элис видела его одним из нас. Это случится. Когда это произойдет, он будет очень могущественным. Он щит, и довольно сильный.
Таня взяла Чарли за руку и, гордо улыбаясь, положила голову ему на плечо. Она не удивилась. Они предполагали это еще когда Эдвард не смог полностью прочитать его мысли, но услышать подтверждение было очень приятно.

– Мы встретимся с остальными и увидимся позже в отеле, - произнесла Кейт.
Чарли посмотрел на Таню, и, когда собрался что-то сказать, она потянулась и неожиданно поцеловала его. Ее любимый был очень замкнутым человеком, но уже привык к такому ее накатывающему публичному проявлению эмоций.
– За что? – спросил он.

– Неужели мне нужна причина? Я люблю тебя, разве этого не достаточно?
Каждый раз, когда она говорила ему, что любит, его сердце подпрыгивало и ускоряло свой бег, и он чувствовал себя… расслабленным… словно был самым счастливым человеком на земле. Когда она впервые призналась ему в любви, это был второй счастливейший момент в его жизни. Первый был, когда медсестра положила ему на руки только что родившуюся Беллу.
В тот вечер они сидели на диване, ее голова лежала у него на груди, а ногтями Таня выводила узоры на его предплечье, когда тихо прошептала:
– Я люблю тебя, Чарли.

Эти слова были сказаны так тихо, практически шепотом, мужчине даже показалось, что ему послышалось. Он напрягся, но когда посмотрел ей в глаза, то увидел в них любовь и надежду. Он чувствовал к ней столько всего и хотел сказать ей все это, но никогда не умел говорить речи. Посмотрев девушке в глаза, Чарли снова произнес эти слова:
– Я тоже люблю тебя.

Взяв свой багаж, они направились к центру аренды машин. Моргнув несколько раз и вспомнив, как дышать, человек за стойкой дал им бланк регистрации и повел пару в сторону машины. Не в состоянии отвести свой взгляд от Тани, парень просто встал возле багажника.
– Ваша машина, мисс Каллен. Надеюсь, она отвечает вашим требованиям.
Чарли остался в шоке от машины, которую заказала Таня. Он уже хотел было начать спорить, что им не нужна такая дорогая, но увидел, как лицо Тани исказилось гримасой боли, а руку она держала вокруг своего горла. Чарли забеспокоился и обнял девушку, а она облокотилась на его грудь.

– Таня?
Она только покачала головой.
Парень из агентства подскочил к ней, пытаясь быть полезным.
– Я могу вам что-нибудь принести, мисс Каллен? Хотите присесть, мисс Каллен? Может принести вам воды, мисс Каллен?

Таня с видимым дискомфортом сглотнула стоящий в горле ком и, положив руку на губы, быстро проговорила:
– Нет. Спасибо.
Чарли продолжал смотреть на Таню и, не глядя на парня, взял из его рук ключи от машины.
– С ней все будет в порядке. Ей просто нужен свежий воздух.

Они быстро сели в машину, и Чарли не сводил с девушки глаз, пока они покидали территорию парковки, но ей, казалось, стало намного лучше. На ее лице больше не было выражения боли, и она делала медленные глубокие вдохи.
– Тебе лучше? – спросил он.
– Намного лучше. Спасибо.

Он ненавидел, когда она отвечала ему со стыдом в голосе и опустив глаза. Это была не ее вина, и он наделся однажды объяснить ей это. Но Чарли был рад, что научился распознавать знаки, когда Таня оказывалась не настроена на разговор. В салоне авто повисла тишина, и это было странно, ведь раньше они никогда не молчали. Поэтому, дабы прервать ее, Чарли заговорил первым:
– Ну и что это за машина?
– Это XJ8.

Когда он потер затылок, Таня рассмеялась своим прекрасным музыкальным смехом, и весь дискомфорт в машине сразу же пропал. Снова были только они вдвоем. Все казалось просто, удобно и, несмотря ни на что, правильно.
– Это ягуар, – добавила она.

Теперь была очередь Чарли чувствовать себя неудобно. Он сжал руль сильнее, как учили в автошколе, и стал внимательнее смотреть на дорогу.
– Таня, ты понимаешь, что эта машина стоит дороже, чем мой дом?
– Но не ее аренда.

– Это не имеет значения.
– Что именно?
– Я вожу двенадцатилетний Шеви.
– А ты привез его с собой?
– Таня…
– Ча-а-арл…

Пару минут они молчали, но эта тишина была комфортной. Они и раньше спорили из-за денег, а иногда соглашались с разногласиями друг друга, когда спорить не хотелось. На этот раз Таня заговорила первой:
– Прости, Чарли. Ничего не могу с собой поделать, я люблю все самое лучшее. – Протянув руку, она соблазнительно погладила его кожу своим пальчиком. – … Во всем. У меня есть деньги, но это ничего не значит. Я изначально их получила. Я не зарабатывала их. Я хочу, чтобы ты позволил мне тратить их на тебя.

– Мне ничего не надо.
– Дело не в том, что тебе надо. Хорошо просто хотеть что-то. Разве ты ничего не хочешь?
В ответ он сжал ее пальцы.
– Больше ничего.
Таня улыбнулась, а его сердце снова сделало кувырок.
– И, кроме того, такая машина была просто необходима, – продолжила Таня. – Только в ней были в должной степени тонированные стекла.

Чарли, согласившись, кивнул. Если это был единственный способ гарантировать ей защиту, то так тому и быть. Таня объясняла Чарли, что у нее, ее сестер, кузенов и Карлайла была генетическая мутация, в результате которой не вырабатывался фермент, защищающий от действия солнца, поэтому они страдали от тяжелой формы фотосенсибилизации (чувствительности к свету). Она пыталась объяснить ему все подробности, но из-за отсутствия медицинского образования Чарли ничего не понял.

Это произошло через пару месяцев после их знакомства. С тех пор он многому научился, и, даже переживая за нее, все реже спрашивал, почему или как. Все, что ему нужно было знать, это то, что она могла переносить лучи, выходящие из-за облаков или приглушенные темными окнами, в отличие от прямых солнечных лучей.

Их отель находился в получасе езды от аэропорта. Зарегистрировавшись, они сразу же поехали к Рене. Чарли не хотел дожидаться утра, чтобы увидеть свою маленькую девочку.



Рене ждала их прибытия, глядя в окно. Когда они подъехали к парадной двери на арендованной машине, она вышла, чтобы поприветствовать гостей, но когда увидела авто, на котором они приехали, и женщину, сопровождавшую ее бывшего мужа, то замерла, не в состоянии сделать и шага.

Чарли вышел из машины, кивком поприветствовал Рене, прежде чем обойти авто и помочь выйти из нее девушке, которая могла заставить плакать любую супермодель. Белла говорила, что она красивая женщина, но это было даже смешно.

Ни одно человеческое существо не может быть настолько красивым.
Собравшись, Рене решила рассуждать здраво. Да, эта женщина была красива, по правде говоря, она была просто потрясающая, но от Чарли Рене знала, что у его девушки серьезные проблемы со здоровьем. Она знала, что девушка не только страдает от редкой формы болезни, что делает ее заложницей четырех стен, в страхе не получить ожоги, которые могут вызвать дикую боль. А это значило, что приезд в Финикс для нее огромный риск, и это может в будущем привести к проблемам с печенью. У нее еще постоянная форма анемии и проблема с циркуляцией крови, из-за чего ее руки кажутся холоднее, чем у обычного человека. У этой девушки может быть лицо ангела, чего нельзя сказать о ее здоровье.

Как только первый шок прошел, понадобилась всего пара минут, чтобы понять, как любили друг друга Чарли и эта девушка. Может Рене и не любила Чарли так, как любит она, но он был отцом ее дочери, и она всегда будет переживать за него. И Рене была невероятно рада, видя его таким счастливым.

Оглядываясь назад, Рене понимала, что тогда совершенно не была готова к браку. Она больше была влюблена в идею о любви и хотела побыть невестой, чем действительно любила Чарли и хотела стать его женой. Сейчас она понимала, сколько боли причинила ему своим уходом. Она не была готова к браку, а он был. Теперь… с Филом… Если Фил уйдет от нее так же, как она тогда ушла от Чарли, Рене знала, что никогда этого не переживет.

Эта женщина делала Чарли счастливым, и это все, что требовалось. Даже если она могла устроить истерику из-за сломанного ногтя.
Рене подошла к Чарли и нежно его обняла, прежде чем повернуться и поздороваться с Таней. Таня, в свою очередь, поблагодарила ее за возможность приехать в столь поздний час.
– Прошу прощения, что мы так поздно. Надеюсь, мы вас не разбудили.
– Нет. Совсем нет. Прошу, проходите. Вообще-то, она сейчас не спит. Это словно… словно ухаживать за младенцем. Я сплю, когда спит она.

Чарли не нужно было повторять дважды, и Рене повела его в комнату Беллы. Она рассказывала ему, чего следовало ожидать, но ничто не смогло бы подготовить его к виду дочери. Кожа Беллы побледнела. Волосы казались тусклыми. Под глазами были такие сильные круги, словно ее избили. Вес, который она потеряла, сказался на ее лице и на впалых щеках.

Чарли глубоко вздохнул и провел руками по своим волосам. Другой рукой он крепко сжимал ладонь Тани. Мужчина присел на колени возле кровати дочери и взял руку Беллы в свою, ожидая реакции.

Рене знала, что он не дождется ответа, но еще знала, что он должен попытаться. Она тоже пыталась каждый раз.

Таня отошла на шаг назад, давая место Чарли и матери девочки, пока сама занималась осмотром комнаты, как ее проинструктировал Карлайл. Она не почувствовала в комнате запаха наркотиков и нигде в доме, нигде не оказалось иголок, да и следов на руках Беллы тоже не было видно. Она не пахла алкоголем.
– Таня? Мы здесь. Как она?

Таня с облегчением вздохнула, услышав голос Карлайла, пока они проезжали мимо дома. Единственные медицинские знания, которые у нее имелись – это то, что рассказал ей Карлайл перед вылетом из Сиэтла, но она и без этого понимала, что девочке нужна помощь. Отойдя еще дальше от кровати, Таня облокотилась на стол, быстро и тихо проговорив:
– Я не почувствовала ни алкоголя, ни наркотиков. Ее сердцебиение слегка ускоренно, а дыхание практически поверхностное. Давление снижено. Я к ней не прикасалась, но не думаю, что у нее повышена температура. Она выглядит обезвоженной и истощенной. Она не спит, но и не отреагировала на появление Чарли. У нее уплощение эмоционального аффекта. Джаспер, что она чувствует? Можешь мне сказать? Эдвард что-нибудь нашел в ее мыслях? О чем она думает? Она знает, что ее отец здесь?

Карлайл подождал, прежде чем ответить. Это длилось всего секунду, но этого хватило, чтобы она заволновалась.
– Поскольку Эдвард никогда не слышал ее голоса, он ждет, что сможет услышать его через твое сознание. Он ждет в отеле. Мы поговорим, как только Чарли уснет.

– Карлайл? Что случилось? Джаспер? Что не так? Что ты почувствовал? Что услышал Эдвард?
Это было плохо. Они не ответили, и она услышала, как их машина удаляется. Сопротивляясь стону разочарования, Таня заставила себя подождать, пока девушка уснет, а она сможет предложить Чарли поехать в отель, чтобы дать Рене возможность поспать.



Видеть свою дочь в таком состоянии для Чарли оказалось очень тяжело, поэтому обратно к отелю они с Таней ехали молча. Она знала, что он заговорит, когда будет готов. Вернувшись в комнату, Чарли сел на кровать и опустил голову на руки. Вампирша присела на подлокотник кресла, аккуратно водя рукой по его спине, показывая, что она здесь и всегда готова помочь.
Порой она все еще видела неуверенность в его глазах, страх, что она его оставит. Конечно же, эта мысль была смехотворной. Она являлась вампиром, а он был ее судьбой. Она никогда его не оставит. Но он об этом еще не знал. Он и не должен был знать об этом, для его же собственной защиты. Она больше всего боялась, что, узнав правду о ней, Чарли скажет ей уйти. Он был совершенно честен с ней и верил, что она тоже честна с ним. Как он отреагирует на такую новость?

Таня очень боялась, что псы нарушат договор и расскажут ему правду. Это точно кончится плохо. Они обрисуют ее монстром, диким хищником, кровожадным существом. И для них не имеет значение, что она отказалась от крови людей в пользу крови животных сотни лет назад. Они даже не упомянут ему об этом. Если он узнает о таком от них, она потеряет его. Он не захочет видеть ее снова. Она сделает так, как он скажет, и оставит его, но всегда будет неподалеку. Она всегда будет здесь, прячась поблизости и следя за ним, так же, как она делает, когда не может быть рядом. И надеясь, что однажды он сможет ее простить.
Она должна рассказать ему сама. Его выбором станет присоединиться к ней, и он должен будет узнать всю правду, чтобы принять это решение.

Через четырнадцать минут Чарли облокотился на спинку кресла, а Таня одобряюще сжала его плечи. Он взял ее руку и поцеловал пальчики, прежде чем снова сжал ее кисть.

– Мы слишком долго ждали. Больше ждать не надо. Надо что-то делать… и как можно скорее.
– Любовь моя, прошу, не будь так строг к себе. Ведь четыре недели назад никто не предполагал такого.
– Это хорошее место, правда? Карлайл уверен?
– Это лучшее место.

Чарли кивнул, и некоторое время они просто сидели, прежде чем мужчина встал и проследовал в ванную. Таня слышала свою семью в номере этажом выше, но они говорили о других вещах. Начиная волноваться все больше и больше, ей пришлось только ждать, пока Чарли не уснет, чтобы узнать, что они смогли выяснить. Если они отказались говорить ей, что произошло, пока она была с любимым, значит, что там что-то плохое.



В номере этажом выше Джаспер все еще дрожал от той силы эмоций, которые испытал от девушки. Таня сказала, что она абсолютно безэмоциональна, но он почувствовал совершенно другое. И то, что Эдвард был на грани, только усугубляло положение.
– Эдвард, если ты будешь продолжать дергать себя за волосы, то выдерешь их все, – заявила Элис.

Но даже картинки в голове Элис о том, как он вырывает себе волосы, не смогли его отвлечь. Он только встал и снова принялся ходить по комнате.

Может, я слишком далеко от нее? Но я слышал мысли Тани и матери девушки очень даже хорошо. Должно быть, дочь унаследовала это от своего отца. А что если это у нее не от Чарли? Может, что-то травмировало ее так сильно… Застонав, Эдвард запретил себе развивать эту мысль. Может, нужно подойти поближе? Но я не могу этого сделать.

Еще один рык вырвался из груди Эдварда, пока он продолжал терзаться. Все пристально за ним наблюдали. Эммет, Элеазар и Кейт окружили его, но злобный рык заставил их отступить. Эммет и Элеазар присели на диван, но Кейт продолжала стоять рядом, готовая остановить парня в случае попытки покинуть комнату.

– Эдвард! Прекрати уже, ты сводишь всех с ума, а это сводит с ума меня! – закричал Джаспер.
– Все, расслабитесь! Он даже не собирается идти за девушкой. Джас прав, Эдвард. Не твоя вина, что девушка – щит, как и ее отец, так же, как и то, что она твоя суженая.
– Ты тоже стала эмпатом, Элис? – выплюнул Эдвард.

– Мне для этого не надо быть эмпатом, Эдвард. У меня есть глаза, и я тебя знаю.
Эммет, Кейт и Элеазар расслабились и, все еще наблюдая, вернулись на свои места. Эдвард посмотрел на Эсми, когда она начала говорить:
– Эдвард, Элис права. Мы слишком сильно на тебя давим. Мы надеемся, что ты все увидишь и все услышишь.

Эдвард в отчаянии закрыл глаза. Никто из них не понимал. Его не волновало, что он не может слышать чьи-то мысли. Он и мысли Чарли тоже не до конца мог слышать. Он не мог слышать мысли этой девушки, и это сводило его с ума. Он хотел узнать, о чем она думает, сильнее, чем что-либо в жизни. Он должен ей помочь. Но он не сможет помочь ей, если не может слышать ее мысли. Она не была щитом, как ее отец. Ее щит был несколько иным. В случае с Чарли он не мог слышать только самую малость. С девушкой же он не слышал абсолютно ничего. Казалось, что в комнате было всего три человека, а не четыре. Его захлестнуло чувство первобытного страха. Что, если она вообще не была щитом? Что, если то, что произошло… Что если то, что с ней случилось, просто не оставило ничего, чтобы он смог услышать? Изображение девушки на кровати из мыслей Тани застряло у него в голове. Оно так отличалось от того, что он видел в голове Шарика всего пару месяцев назад. Сильная, энергичная девушка, о которой ему рассказывали всего несколько месяцев назад. Он не мог поверить, что это одна и та же девушка. Единственное подобное сравнение он видел в голове Карлайла: разница между тем, каким он увидел его в их первую встречу в июне и какой он был в последний день своей человеческой жизни в больницы в октябре.

Но девушка не была больна физически. По крайне мере, в мыслях Тани на это ничего не указывало. Ее температура не была повышена. Легкие ее были чисты. Девушка, по крайне мере, могла дышать.

Эдвард сжал руки в кулаки. Если он узнает, кто за это в ответе… Если он узнает, кто сделал с ней это, – причинил ей такую боль, – он не оставит в этом человеке не капли крови.
Эдвард снова раздраженно вздохнул. Ему необходимо было помочь девушке, но единственное, что он мог бы сделать, он не мог сделать. Для нее он был совершенно бесполезен. Как часто он желал больше не слышать голоса? Как много прочел он мыслей, которые читать совсем не хотелось? А сейчас, когда ему действительно нужно услышать мысли одного-единственного человека, он не мог. Единственный человек, чьи мысли так важны, скрыты от него. Если бы не было так грустно, то было бы даже смешно.

Наконец-то, Чарли уснул, и Таня вбежала в номер, где ее ждала семья, так быстро, что ни один человек не смог бы ничего заметить. Элис встала, чтобы открыть для нее дверь. Но, даже в спешке, Элис заметила слезы на ее глазах.
– Ну?

Глаза Тани перемещались от Эдварда к Джасперу, от него к Элис, а потом к Карлайлу, и снова к Джасперу. Казалось, он не хотел говорить.

– Прежде всего, ей очень больно. Она в глубокой депрессии, и ее терзает сильнейшая эмоциональная боль. Я никогда не чувствовал столько боли в одном человеке. Не удивительно, что она ни на что не реагирует. Ей слишком сложно справиться с таким. Это сильнее, чем может вынести нормальный человек. Ее разум и тело защищаются, пытаясь закрыться от этой боли. Это не… нормальный уровень эмоциональной боли для человека… Единственное, как я могу это описать, так это что чувствовал бы то же самое, если бы что-то случилось с Элис. – Он замолчал и вздохнул, а когда снова заговорил, его голос был наполнен сожалением. – Простите, Таня, Кейт, но боль такая же, какую вы испытали от утраты матери.

Таня замерла на месте. Ее глаза расширились от боли за дочь своего любимого. Кейт подошла и обняла ее в молчаливой поддержке. Пару минут спустя она перевела взгляд на Эдварда. Он не мог заставить себя смотреть на нее. Они рассчитывали на него, а он их подвел. Девушка, Белла, рассчитывала на него, а он подвел ее.

– Ничего.
– Она щит? Как и Чарли? Ты не слышишь ее?
– Нет. Я не слышу ее… но это не так, как с Чарли. С ним есть что-то, но не все. С девушкой нет ничего.

Эдвард даже передать не мог, каким бесполезным он себе казался. В его голове была только одна мысль, – которая была только его, – он видел только девушку, лежащую на кровати, глазами Тани. Эта девушка как-то зависела от него, рассчитывала на него, а он ее предал.
Голос Тани задрожал, когда она заговорила:
– Элис?

– Прости, Таня. Я просто не знаю. Словно… Если бы она просто спала, то я бы могла сказать, когда она проснется, потому что это не зависит от ее решений. Как с погодой. Я не могу сказать, когда она встанет, потому что она сама должна это решить, но она не решает.
Или не может, – мысленно закончил Эдвард.

– Карлайл?
– Не осмотрев девушку лично, я могу только предполагать, но если она перенесла сильную травму, то ее разум отграничился от мира, чтобы пережить эту боль, и она придет в себя только тогда, когда будет готова. До этого времени никто не сможет ничего сделать. Мне очень жаль.
– Так… мы ничего не можем сделать? Чарли должен смотреть, как его дочь… Смотреть, как она что? Как она сходит с ума? Угасает? И я ничем не могу ему помочь? Все это… Я притащила всех сюда просто так?

Карлайл попытался переубедить ее:
– Ты никого сюда не тащила, Таня. Мы пришли добровольно…
– Таня, Чарли проснется через шесть минут, - прервала их Элис.
Карлайл посмотрел на Таню. Даже несмотря на то, что она была старше его, сейчас девушка выглядела совсем молодой – молодой, потерянной и напуганной. И он чувствовал, что должен помочь ей, как помогает своим собственным детям.

– Возвращайся к нему. Мы поговорим позже.
Она кивнула и, не говоря ни слова, пошла к выходу. Карлайл окликнул ее, когда она уже была на лестнице:
– Таня, помни, это одна из лучших психиатрических клиник страны. У них очень большой опыт, и я думаю, что они помогут ей. Она просто должна быть готова принять их помощь. (Прим. Беты: Эйй, дядя, че за хрень? Какая еще психушка?)



На следующее утро солнце ярко светило над Финиксом, но из дома Рене трудно было это заметить. Внутри царила практически полная темнота.

– Боюсь, что у нас на окнах только вертикальные жалюзи. Внутри много солнца, даже если они закрыты. Я повесила полотенца и темные пакеты для мусора. Надеюсь, этого будет достаточно.
Таня сняла белые перчатки, которые были надеты на ней. Чарли был слишком активен в попытках ее защитить. С головы до пят девушку укрыли двумя слоями ткани, и он настоял на том, чтобы от машины до дома она шла под зонтиком и в капюшоне.

– Этого более чем достаточно. Спасибо, Рене. Это было очень предусмотрительно.
Все трое нервничали, глядя куда угодно, но только ни друг на друга, не зная, что сказать. Беллу должны были забрать менее чем через два часа. Это была просто формальность, все и так знали, что она не будет сопротивляться.

Рене начала первая:
– Может, вам что-нибудь предложить? Вы ели? Может, я сделаю вам кофе?
– Нет. Спасибо.
– Таня? Ты уверена?
– Я в порядке. Спасибо, Рене.
– Фил просит извинить его, что он не может быть здесь.
– А где сейчас его команда?
– На этой неделе – в Пенсильвании.

Спустя еще пару минут неловкой тишины заговорил Чарли:
– Думаю, нам нужно начать собирать вещи. Где ее сумка?
Рене кивнула, несколько минут будучи не способной произнести и слова. Она сделала глубокий вдох.

– За дверью. Благодарю вас обоих. Не думаю, что смогу сделать это сама.
Трое направились в сторону комнаты Беллы. Этим утром она лежала на другой стороне кровати. Рене переодела дочь в новую пижаму и расчесала волосы, но она все равно выглядела точно также. Чарли достал ее сумку, поставил на стол и открыл.

Голос Рене дрожал, пока она говорила.
– Ее футболки в верхнем ящике.
Таня взяла три верхние футболки и подала их Чарли, пока Рене собирала белье и ночные сорочки.
– Я читала ей, но мы закончили книжку, которая была у нее, еще вчера. Думаю, остальные она хранит в нижнем ящике стола.
Чарли нагнулся, чтобы открыть нижний ящик, когда в комнате раздавался пронзительный крик:
– НЕТ!

Инстинктивно все три головы повернулись к кровати. Белла сидела на постели и смотрела на них глазами оленя, выхваченного светом фар. Она неожиданно вскочила, но, поскольку провела в кровати слишком много времени и практически ничего не ела, от такого резкого подъема начала оседать на пол. Чарли сразу же поймал девушку, усадив ее на стул.
– Воды… и сахара… ей нужны вода и сахар, – сказал он.

Голос Рене задрожал.
– Витаминизированная вода, она стоит в холодильнике.
Не говоря ни слова, Таня с человеческой скоростью поспешила на кухню, когда у нее в кармане завибрировал телефон.
– Привет, Элис.
– Она встала!
– Да, я знаю. Но почему? Не то что бы это не чудесно, но почему сейчас? Почему так неожиданно? Надолго ли это? Что делать сейчас?

– Я не знаю почему. Я не могу видеть людей так, как вампиров, особенно тех, кого раньше не встречала, поэтому постараюсь посмотреть в ваше с Чарли будущее. Я увидела, что она встала, как только Чарли решил взять для нее книгу. Карлайл уже едет. Я позвоню тебе позже.
Попрощавшись, Таня положила телефон в карман, прежде чем вернулась в комнату Беллы.

– Чарли.
Чарли повернулся к ней, и она протянула ему открытую бутылку воды.
– Вот, Белла. Выпей это.
– Не так быстро. Маленькими глотками, – добавила Таня.
Белла взяла бутылку, как малыш держит своего мишку. Она выпрямилась, повернулась и посмотрела в сторону голоса, который еще никогда не слышала. Белла насупила брови, когда посмотрела на Таню.

– Кто ты?
После стольких дней слез ее голос скрипел, но для родителей это была настоящая музыка. Рене присела на пол рядом со стулом Беллы, положила голову ей на колени и разрыдалась. Чарли облегченно выдохнул, словно месяцами держал в себе воздух, и уперся в стол, боясь упасть.
Таня улыбнулась.

– Привет, Белла. Меня зовут Таня. Приятно, наконец-то, с тобой познакомиться.
Таня услышала, как Карлайл подъехал к дому.
– Таня, мы с Джаспером снаружи.
Она посмотрела на Чарли и, коснувшись его плеча, произнесла:
– Я оставлю вас на пару минут одних.
Таня услышала голос Карлайла.

– Она должна что-нибудь поесть. Что-то легкое для начала. Ей нужна простая еда. Мы должны выровнять уровень ее сахара. Для начала протертая пища. Я не нутриционист (специалист по питанию), но попробуйте омлет. Белки помогут ей восстановиться.
Прежде чем выйти из комнаты, Таня спросила:
– Рене, почему бы мне не приготовить Белле что-нибудь поесть? Как насчет омлета?
Рене не смогла ответить, но Таня посмотрела на Чарли, который почти заметно кивнул ей.
– Белла, Чарли сказал, что тебе понравились маффины на Пасху. Может, мне приготовить тебе еще?

Белла не ответила. Она закрыла глаза и стала медленно дышать, снова погружаясь в себя.
Оказавшись на кухне, Таня запаниковала. Она никогда не готовила омлет для Чарли и понятия не имела, как это делается. Серьезно, она понятия не имела, как готовить. Все, что она могла делать, это следовать рецепту из кулинарной книги, но сейчас у нее не было и той. Когда она решила поискать книгу у Рене и попробовать найти рецепт там, зазвонил ее телефон:
– Привет еще раз, Элис.
– Я нагуглила рецепт…

Элис стала диктовать рецепт, который постоянно прерывал Карлайл, советуя, что еще можно добавить, чтобы еда стала сытнее и полезнее (Прим. автора: Я понимаю, яблоки, черника и брокколи – это питательные продукты, но всемирная паутина не предоставляет ни одного рецепта омлета с яблоками, черникой или брокколи). У Тани получилось взбить ее первое яйцо.

Когда она ставила сковороду на варочную поверхность, то услышала шутки Эммета.
– Как много вампиров умеют готовить омлет?
Взяв тарелку в комнату Беллы, Таня практически коснулась дверной ручки, когда телефон снова зазвонил.

– Что еще, Элис?
– Вилка. Ей нужна вилка. Люди используют для еды вилки.
В очередной раз поблагодарив Элис, Таня побежала на кухню и вернулась обратно с вилкой.
– А вот и омлет для того, чтобы ты получила белки, с сыром, как источником кальция, и грибами, как витамином группы В, а также силеном и протассиумом.

Чарли с удивлением посмотрел на нее и, покачав головой, взял тарелку, но Рене все продолжала глядеть на дочь.
– Слишком много информации. Люди не рассказывают о питательном составе еды. Они просто ее едят, – заявил Карлайл.
Таня подавила в себе стон. Общаться с людьми казалось намного проще, когда были только она и Чарли.



– Ну вот, Эдвард. Она встала с постели, и она ест. Попробуешь еще раз?
Эдвард потер глаза и едва взглянул на Элис. Он не мог чувствовать физическую усталость, но сейчас был эмоционально вымотан.

– У меня вопрос.
Уже услышав вопрос у Эммета в голове, Эдвард потер переносицу… и уже хотел было попросить семью не отвечать ему. Он видел ухмылку в мыслях брата.
– Что такое, Эммет?

Слишком поздно, – подумал про себя Эдвард.
– Ну, я не понимаю, как она смогла не вставать с постели в течение четырех недель? Я имею в виду, она же человек. Она бы не смогла так долго терпеть. Ей нужно было вставать. Ну, вы же понимаете, что я имею в виду?

Типичный Эммет. Никто даже уже не удивлялся, что у него существует отдельная реальность со своими законами.
О, да ладно, братец. Ты ведь знаешь, что это смешно. Расслабься и посмейся немного. Ей ведь стало лучше. Разве ты не этого хотел?
– Я старше тебя, Эммет.

Не думаю, братец. Мои двадцать против твоих семнадцати. Ты ведь не считаешь все эти степени магистра, я тоже успел уже отучиться. Лучше поздно, чем никогда. Не переживай, когда мы вернемся домой, я тебя тоже научу.
Несмотря на свое настроение, Эдвард улыбнулся.
– Спасибо, Эм.

Вот так. Молодец. Похоже на улыбку Эдварда Каллена. А то бедная Джессика Стэнли скучает по ней. Ох, если бы она только была здесь.
– О Боже, Эммет, не упоминай при мне имя этой взбалмошной девчонки. Ее голова такая пустая, что я удивлен, почему единственная мысль, которая там есть, не отдается эхом.
– Эдвард, это невежливо.
– Прости, мам.

Эммет не был готов сдаться и хотел выдавить из Эдварда еще пару улыбок.
Спорю, что в этой пустой голове есть пара мыслей, которые включают тебя, ее и джакузи в ванной комнате.
– Эммет! Пожалуйста!
Нет, нет, нет… Она, наверное, думает: «Эдвард! Прошу тебя!»
– Эммет, оставь брата в покое.
– Прости, мам.

Эммет ухмыльнулся.
Маменькин сынок.
Розали, сидевшая рядом с Эмметом, заговорила впервые с их приезда в Финикс.
– И что теперь будет? Теперь мы можем ехать домой? Мне здесь не нравится. Мы словно заключенные.

По спине Эдварда пробежали мурашки при упоминании об отъезде. Хотя и вправду, какой смысл оставаться здесь дольше? Они уже сделали все, что могли. Вернее, Джаспер и Элис уже сделали все, что могли. Он не смог ничего сделать, чтобы помочь девушке.
Ни. Одной. Единой. Вещи.

– Думаю, надо дождаться, что скажет Карлайл, когда они с Джаспером вернутся назад, - Розали ответила Эсми. - Причин оставаться нет, и думаю, что у всех есть, чем заняться дома. Карлайлу надо возвращаться в больницу, а меня ждут старые особняки.

Мысли всех присутствующих перенеслись к тому, что осталось у них дома. Незадолго до этого Розали приобрела Packard DeLuxe Eight Phaeton тысяча девятьсот тридцатого года, который был не в лучшей форме, и она просто горела желанием вернуть ему прежнюю роскошь. Розали любила машины, особенно роскошные машины тридцатых годов.

Эдвард как можно сильнее пытался не взлезать в мысли Джаспера. Ведь его мысли оказались заполнены тем, что он хочет сделать с Элис по возвращению домой.

Все, что он хотел, это побыть наедине с собой и выкинуть из головы все окружающие голоса, но не мог этого сделать, пока они не вернутся домой. Но, даже зная это, каждая клеточка его тела кричала о том, что ему нужно остаться здесь и никуда не уезжать. Он не знал почему, но понимал, что ему не следует уезжать из Финикса. Ощущение, что он не знал чего-то, что должен знать, чего-то, что просто необходимо вспомнить, усилилось, как только они прилетели сюда. Он понимал, что приблизился к разгадке, и знал, что как только уедет обратно в Форкс, то снова окажется без ответа.

Не в состоянии больше выносить эти мысли, Эдвард попытался отвлечься и присоединиться к разговору своей семьи. Они обсуждали Чарли и девушку.
– Почему мы это делаем? – спросил он.
– Что делаем?
– Почему мы всегда называем ее девушка? Ее зовут Белла.




Автор: Momatu
Переводчики: лебедь & Deruddy
Бета: LanaLuna11
Почтовый голубь: ♥Sweet_Caramel♥


Историческая справка:

В данном случае аффект – это отсутствие эмоционального отклика на любой стимул извне. Люди в таком состоянии, как Белла, не показывают своих истинных эмоций, могут казаться безучастными, говорят монотонным голосом. И их выражение не меняется при появлении эмоционального стимула, на который они должны бы были отреагировать. Они так же откликаются на эмоции других людей. Когда так описывают человека, это не значит, что он вообще не испытывает эмоции, он просто их не проявляет окружающим.