EPOV

Я прислонился к неотесанной коре, ощутив, как ее огрубелая поверхность впивается мне в оголенные руки. Пиджак мой лежал откинутым на травянистом покрове, и я подумывал подобрать его, ибо холодный декабрьский ветер пробирал до самых костей. Но отбросил эту мысль, находя наслаждение в том, как ощущался ветер на моей коже. Я снова был оледенелой глыбой. Вздохнул, осознав, что песня Беллы больше не прокручивает в голове, как последние двадцать четыре часа. Наконец-то покой.

Я сидел там в тишине, ни о чем не думая, просто существуя и ощущая холод, а свет тем временем тускнел, и лес быстро погружался во тьму. Спрыгнул на землю, захватив одним плавным движением куртку, пока вставал на лесной почве. Судя по свету – или его отсутствию – было как раз время возвращаться домой на ужин. Съежился, когда понял, что она будет там же, за столом. Вблизи нее музыка вновь может вернуться. Обычно я поощрял музыку, страстно выигрывая ее – мелодия, звучащая в голове, сама перебиралась к пальцам на клавишах из слоновой кости, но не в этот раз. Песнь Беллы была о боли, о которой я слишком хорошо был осведомлен, один лишь вид которой заставлял проваливаться в темные тучи страданий, ничего не чувствуя, кроме горя и его всепоглощающего веса.

Превозмоги это, уговаривал себя я, проделывая обратный путь к дому. Я прошел время ощущения себя ничтожеством, теперь пришло время двигаться дальше. И я двинулся. Ощутимо двинулся.

Тепло дома ощущалось сдавливающим на моей холодной коже, когда я сидел за столом. Я присел рядом с Джаспером, рука которого покоилась на бедре Элис. Я приподнял бровь, заинтересованный, когда они уже успели, он же просто подмигнул мне в ответ. Закатил глаза, но был рад видеть, что руку он передвинул, убрав из траектории моей видимости. Элис несвойственно ей сияла с другой стороны, и мне пришлось сдержать смешок. Интересно, будут ли они такими счастливыми выглядеть, когда Карлайл с Эсме все просекут – Джаспер был уже персонажем «сомнительным в лучшем случае» в их глазах.

Роуз с Эмметом сидели за столом напротив меня, и я чуть сгримасничал, видя одурманенный взгляд на физиономии Эммета. Если Розали пододвинет стул чуть ближе, то очутится у него на коленках. Я почувствовал небольшую ухмылку, промелькнувшую на лице, когда Карлайл зашел в столовую и неодобрительно нахмурился, заприметив позу Эмма и Роуз. У Эммета сто процентов сегодня вечером будет «серьезный разговор» - давно пора, учитывая, что они пересекли все мосты аж два года назад.

Эсме села с противоположной от Карлайла стороны стола, между Элис и Беллой. Я тщательно избегал смотреть на Беллу и вообще туда, где она, без сомнений забившись в угол между Эмметом и Эсме, сидела. Я агрессивно вгрызался в еду, а мое разочарование и раздражение по отношению к этой новенькой росло с каждым укусом. Мне вынужденно пришлось покинуть все то, что я считал в этом доме своим, из-за нее: ванной комнаты – нет, фортепьянной комнаты – нет, гребанной музыки – и той нет, а она повсюду, хотя всего тут день. И что она заберет у меня следующим?

Я быстро расправился со своей едой, Джас освободился следом за мной, и мы встали убрать нашу посуду со стола. Элис одарила меня мрачным взглядом, ведь было очевидно, что Джаспер прошатается со мной сегодня вечером, а не с ней. Проигнорировав ее ярую вспышку, я бросил потертый бейсбольный мяч Джасперу и направился на задний двор. Холодный воздух снова остужал мою кожу. Здесь я мог обрести свободу.

Джаспер слегка набросил мне мяч, я поймал, сверкнув в него взглядом, так и спрашивающим: что происходит?

- Я предложил Элис встречаться, - огласил очевидное Джаспер, ловя мяч, который я бросил слишком жестко и который с характерным пронзительным звуком ударился о его руку. Он чуть встряхнул ее, но промолчал, кидая обратно столь же резко.

- Это-то я вижу, - мрачно изрек я, бросая мяч в обратную со всей силы.

- Черт! – Джаспер негромко выругался, когда мяч гулко стукнулся о руку.- Прекращай, чел. Что с тобой?

Я посмотрел на него и увидел, как он ожесточенно сжимает мяч - от давления даже побелели костяшки пальцев. Он чуть склонил в сторону голову, точно говоря: я жду.

- Я видел, как ты обращаешься с девушками, Джас! – осуждающе холодно произнес я. – Помнишь, что случилось с Анджелой?

- Это другое, - процедил Джас, плотно стиснув зубы. Он не любил поднимать эту тему. Она была прелестной девушкой, тихой, застенчивой, одной из самых милых, что я встречал. Они начали встречаться с Джаспером в одни из самых безумных для него дней – в дни, когда мы просто выходили на улицу, чтобы уебать все к чертям собачьим, не заботясь о причиняемой боли, даже если доставляли ее себе. Джас затащил Андж на дикую вечеринку на Ферст Бич, где его вынесло полностью. Самое страшное, что мы оба могли с легкостью скрыть, насколько не в кондиции, от остальных. Джасперу это удавалось особенно здорово – он всегда твердо держался на ногах и внятно говорил. Он убедил Анджелу, что достаточно трезв, чтобы вести. Она доверилась ему, не зная истинного положения дела. Они не проехали на мотоцикле и десяти минут от Форкса, как попали в аварию. Он отделался сломанным запястьем, несколькими ссадинами и синяками, у нее же была буквально раздроблена левая нога и переломаны ребра, которые задели легкое. Девушка в течение долгих недель пролежала в больнице с повреждениями внутренних органов. Джаспер себе этого никогда не простит. Хотя он оправился довольно быстро после этого, даже при том что она и слышать о нем не хотела, а его репутация была подмочена на всю жизнь. Я же остался с собственным самоуничтожением один на один.

- Почему ты вообще начал этот разговор? Ты же знаешь, я не занимаюсь подобным дерьмом больше.

- Если причинишь ей боль, будешь иметь дело со мной и Эмметом, - пригрозил я.

- Не знал, что в тебе столько заботы, - саркастично произнес Джаспер.

- А теперь примолкни и бросай сраный мяч.

Он закрутил мне мяч обратно, и мы в течение длительного времени играли в тишине, каждый был погружен в свои мысли, в холодной зимней ночи не раздавалась ни звука, за исключением отголосков ударов мяча о голую кожу рук. В конце концов уже стало поздно, и Элис показалась на заднем крыльце, скрестив на груди руки и в нетерпении постукивая ногой, при этом не спуская глаз с нас с Джаспером, молчаливо бросающих мяч. Джас вопросительно глянул на меня, и я закатил глаза, перекидывая из руки в руку мяч. Парень тут же повернулся, тошнотворная счастливая улыбка расцвела на его губах, и он побрел туда, где стояла Элис, на лице которой сияла точно такая же одурманенная усмешка. Я почувствовал себя увереннее, удостоверившись, что Джаспер не будет вести с ней себя так, как с другими. Казалось, он действительно заботился об Элис.

Прежде чем идти самому к двери, я прежде подождал несколько минут. Не было никакого желания смотреть на Элис с Джаспером, кои на полпути слились в страстных объятиях. Я тоскливо посмотрел на фортепьяно, отчаянно желая просто сидеть и бездумно играть часами, но знал, стоит мне сесть за него, как «Слезы Беллы» вновь всколыхнуться в мелодии – а это последнее, чего я хотел. Да и уже было слишком поздно. Карлайл с Эсме пошли спать наверняка уже несколько часов назад.

Я поднялся по лестнице и прошел к себе в комнату, отметив струящийся из-под дверей Беллы свет. Прикрыл за собой дверь спальни и плюхнулся на постель, рассеянно крутанув стерео по пути от входа к кровати. Я прикрыл глаза, позволяя музыке захлестнуть меня, теряясь в мелодии, которая не была связана с Беллой. Я застонал, поняв, что хоть и не думал о песни, но она все еще крутилась в сознании. Девушка была здесь, и мой разум был сосредоточен на ее кротком, сером, незаметном присутствии. Я грубо сбросил обувь, и громкий стук, с коим они ударились о пол, обозначил степень моей раздраженности.

Лениво поднимаясь с кровати, я стащил футболку, бросил ее небрежно на диван позади себя по дороге в ванную. Я приоткрыл дверь, проводя рукой по волосам, поднял взгляд и остановился как вкопанный.

Белла стояла в ванной, облаченная в бесформенную фланелевую пижаму и плотно опоясанная большим махровым халатом. Она обернулась, когда я вошел, в удивлении разжав руки и отпустив щетку и стакан для воды. Я съежился, когда стекло разлетелось вдребезги о кафельный пол ванны, и кинулся вперед секундой позже, нежели Белла, отшатнувшись, упала, а ее левая ладонь надавила прямо на свежие осколки стекла.

- Вот срань, - выругался я, смотря на ее болезненное приземление, при котором всем весом она оперлась ладонью на раздробленное стекло.

- Ох, - выдохнула она, и я заколебался, ожидая ее крика. Но не было никаких криков, даже слез не было. Я точно парализованный смотрел, как ее кожа вспыхнула ярко-красным и как девушка неуверенно поднялась с пола, подставляя окровавленную руку над раковиной и позволяя холодной водопроводной воде смывать кровь. Она принялась ковырять крошечные осколки в ладони, но ее правая рука слишком уж дрожала, а стекло было очень хрупким, чтобы легко поддаться пальцам.

Вернув себя к жизни, я принялся выворачивать бритвенный принадлежности, отметив, что Белла отшатнулась от меня, как только я подошел ближе. Я настороженно наблюдал за ней, опасаясь, что она может потерять равновесие и снова ступить на битое, окровавленное стекло. Возвращая взгляд к коробке с вещицами для бритья, я вывернул все ее содержимое, пока не нашел небольшой серебристый пинцет, который и достал. Я протянул Белле руку ладонью вверх, ожидая, что на нее она положит свою окровавленную руку. Она колебалась, ее большие карие глаза настороженно смотрели на меня, а рука ее непоколебимо находилась под краном. Двинулась она лишь затем, чтобы протянуть неповрежденную руку к пинцету.

- Твоя рука слишком трясется, ты просто загонишь стекло глубже, - убежденно сообщил я, по-прежнему держа ладонь раскрытой. Несколько непослушных слезинок пробирались к бледным щекам Беллы, и она опустила взгляд на свою ладонь – кровь смешивалась с водой, что не давало никаких результатов. Девушка сделала вдох и, решаясь, поместила свою руку в мою. Кровь тут же принялась за свое дело, затемняя стекло, поэтому я склонился ближе, чтобы зацепить пинцетом самое маленькое видимое стеклышко. Был еще и большой осколок, который с легкостью можно было вытащить из центра ладони, но я знал, что тогда тут же эта область затянется кровью. Так что лучше было разбираться от меньшего к большему.

Девушка шумно втянула воздух, когда я резко дернул и стекло вышло из плоти. Положив осколок на полку, я вновь развернулся к ее ладони. Она уже была слишком залита кровью, и мне было практически невозможно разобрать все осколки. Я посмотрел на Беллу, и девушка кивнула, еще одна слезинка скатилась по щеке. Ее лицо было невероятно мертвенно-бледным теперь, а тело дрожало. Мне нужно было работать быстрее, иначе, было чувство, она вот-вот готова свалиться в обморок.

Я склонился к раковине так, чтобы была возможность держать ее руку у воды, и быстро вытащил несколько осколков. Когда в пределах моей видимости мелких кусочков не осталось, я осторожно разместил пинцет на крупном остатке стекла. Быстро вытащил его, и Белла ахнула, теперь кровь свободно стекала по ее ладони. Я отвел руку девушки под воду и свободной рукой схватил полотенце у двери, твердо удерживая ее ладонь своей рукой. Плотно приложил ткань к ране, зажимая поверх ее пальцами.

- Тебе лучше выйти так, - посоветовал я, кивком указывая на дверь своей комнаты. – Не хочу вытаскивать осколки еще и из твоей лодыжки.

Белла кивнула, позволив провести ее в мою комнату, и я отметил, что она не отрывала взгляда от пола, пока мы проходили по коридору. Открыв дверь, я подвел ее к ее собственной спальне.

- Думаю, я сейчас уберу стекло, - пробормотал я. – Это была моя вина, я не хотел тебя напугать.

- Нет, это… не твоя вина, - тихонько произнесла она, по-прежнему не глядя на меня. - Ты всегда запираешь свою дверь?

Я с любопытством глянул на нее, но она так и не подняла глаз. Проигнорировав ее вопрос, я отпустил руку девушки и открыл стенной коридорный шкаф, выискивая веник и совок. Белла все еще стояла у порога комнаты и наблюдала за мной. Я, не глядя, прошел мимо нее, зашел в свою спальню, а затем – в ванную. Быстренько подмел, скидывая все стекла в мусорное ведро, а затем при помощи тряпки и отбеливателя оттер кровь с пола и полки.

- Спасибо, - произнесла Белла, сейчас стоя у двери ванной и прижимая пораненную руку к груди.

- Не за что, - пробормотал я, моя руки в раковине.

- У тебя кровь на груди, - тихо сообщила она, покраснев.

Я посмотрел вниз и увидел несколько кровяных полосок. Уже забыл, что стянул с себя футболку. Я развернулся к душевой кабине, надеясь, что Белла поймет намек, но она просто стояла и не сводила с меня взгляда.

- Ты не возражаешь? – полюбопытствовал я. Кожа Беллы приобрела оттенок насыщенного алого, и девушка попятилась из ванной.

- К-конечно, прости, - заикаясь, выдала она и быстро закрыла за собой дверь.

Я закатил глаза и сделал мысленную заметку себе: сказать Карлайлу, чтобы установил щеколды на двери в ванную. Все-таки мы с Беллой не брат с сестрой, да и нам раньше с Эмметом и Элис было меньше десяти лет – правила иные были. Я стер кровь с тела, а затем просто стоял под горячими брызгами, наслаждаясь ощущением воды на своей коже. Прекратил все это, поняв, что Белла, скорее всего, по-прежнему хочет почистить зубы. Я вышел из душа, обернув вокруг бедер темно-синее полотенце, быстренько сам почистил зубы, не видя свое отражение в запотевшем от пара зеркале. После секундных размышлений порылся в верхнем ящике, ища медицинскую марлю и ленту, и оставил их на полке, после чего вернулся к себе в комнату, закрыв за собой дверь.

Натянув свежие боксеры, я забрался в кровать и лежал, глядя в потолок, тем временем как новая песня рождалась в моей голове. Я слышал льющуюся воду в ванной, понимая, что Белла заканчивает с приготовлениями ко сну.

Где-то через час я вынырнул из полудремы и понял, что вновь слышу душераздирающие задыхающиеся всхлипы. Грудь стянуло, стоило мне услышать рыдания Беллы, и воспоминания о собственной скорбной ночи вновь стали всплывать на поверхность. Я вслушивался еще несколько минут, а затем слез с кровати, натягивая джинсы и футболку, которые откинул ранее. Вытащил новую пару носков из ящика и со злостью нацепил кроссовки поверх. Влез в джемпер и кожаную куртку и вышел на улицу на балкон, опустившись в простое кресло, которое поставил туда еще летом.

Я устроился поудобнее и позволил звукам темного леса и холодному воздуху завладеть мной. До сюда задыхающиеся рыдания Беллы не доносились. Не знаю, сколько просидел так в темноте, но мои глаза распахнулись уже навстречу утреннему свету, а щебетание пташек коснулось ушей.

Я тяжело встал, зевнув, и побрел назад к себе. Кинув взгляд на часы, увидел, что только шесть утра, и застонал, падая на поверхность кровати, чтобы вновь уснуть, полностью одетым.